- Да, зачем?
- Затем, что я хочу вызвать копов, чтобы они забрали этот мешок дерьма из моего дома.
- Это не конец! - зло выкрикнул Донни.
Айдан покачал головой.
- О, нет, все кончено. Через несколько минут ты уедешь отсюда, и я больше никогда не буду думать о тебе и о том, что ты сделал. Мне на самом деле наплевать на тебя. Ты не стоишь ни капли моих слез, ни умственных усилий, которые мне придется затратить, чтобы хотя бы мысленно увидеть твою физиономию.
- Я буду являться тебе в ночных кошмарах.
Айдан фыркнул.
- Поверь мне, я буду хорошо спать по ночам. Мне хватит сил и средств, чтобы бороться с тобой до последней капли крови за самое важное - мою жизнь и, - он посмотрел на Лету, - мое сердце… Я порвал с тобой.
- Ты…
Деймос оборвал его слова резким пинком в голову, от чего Донни потерял сознание.
- Кого-нибудь еще достало его дерьмо?
Лета подняла руку.
Айдан встал.
- Ты убил его?
- Нет. Вопреки моим самым радужным надеждам, он дышит. Но ты все еще можешь позволить мне отрезать несколько частей его тела.
- Нет. Никаких травм. Я хочу, чтобы все его мысли были направлены на то, что он сделал с собой. Рано или поздно его ложь развеется, и Донни увидит правду. Не я - тот, кто причинил ему боль, а - он.
Деймос выглядел разочарованным тем, что не мог убить Донни.
- Так как, кажется, все закончилось, я собираюсь вернуться и заставить Фобоса сыграть со мной еще одну партию. Увидимся. - Он исчез.
Айдан раздраженно выдохнул, когда Деймос внезапно пропал из виду.
- Я не успел сказать ему "спасибо".
- Не переживай за это. Демон ненавидит благодарности.
- Правда?
Лета кивнула.
- Я не знаю никого другого, кому становится так неловко всякий раз, когда его хвалят.
Айдан почувствовал, как поднимается уголок его рта в улыбке, когда он притянул ее ближе к себе.
- Думаю, что переживу это.
- Да?
- Да, но только с твоей помощью.
Лета вернула ему улыбку, от которой у него ослабели колени.
- Я только что вызвала полицию. Они будут здесь через несколько минут.
- Отлично. - По крайней мере, Айдан так думал, пока не осознал кое-что. - Что будет с тобой теперь, когда с Долором покончено?
- Я должна уйти.
У него свело живот от болезненного чувства, пронзившего его.
- Уйти?
Лета смотрела в сторону, будто не в силах встретиться с ним взглядом.
- Я - богиня, Айдан. Я не могу остаться в человеческом царстве. Я не принадлежу ему.
Айдан хотел попросить ее остаться с ним, но не мог. Она уже сказала ему, почему не может сделать это. Любые произнесенные просьбы породили бы в ней неприятное чувство из-за того, что ни один из них не в силах ничего поделать.
Как она сказала, она - богиня.
Возможно, она могла бы стать смертной. Но он не хотел этого. Лета состарилась бы и умерла.
Как он мог просить об этом кого-то, кто был вечно молодым и красивым? Это было бы эгоистично.
- Я буду скучать по тебе.
Лета сглотнула комок в горле, услышав боль в голосе Айдана. Он изо всех сил старался быть сильным, но внутри он был разбит вдребезги. Она это чувствовала.
На его лице проступил страх.
- Там тебя не будет поджидать Долор?
- Нет. Когда ему не удалось убить тебя и его человеческое тело разрушилось, он лишился сил. Сейчас он вернулся в стазис. Чтобы повторно пробудить его - требуется еще одна человеческая жертва. - По крайней мере, Лета полагала, что с ним случилось именно это. Правда же состояла в том, что она не знала и не будет знать наверняка, пока не вернется домой.
Айдан нахмурился.
- Почему ему требуется жертва, чтобы предстать в человеческом обличии, в то время как тебе нет?
- Я прокляла его на это с помощью Аида. Думала, что никто не будет настолько жесток, чтобы убить кого-то, кого он любит, для освобождения Долора. Я считала, что нашла способ навечно закрыть ему вход в мир людей.
Айдан бросил взгляд на брата, который все еще лежал без сознания на полу.
- Полагаю, что мы переоценили человеколюбие Донни.
- Пожалуй, но помни, что не все в этом мире такие же больные, как он.
- Но ты на самом деле не из этого мира, не так ли?
- Айдан…
Он прервал ее, приложив палец к ее губам.
- Не нужно продлевать мучения, Лета. Просто резко сорви пластырь с моей кожи и пусть жжение напоминает мне, что в течение одного дня у меня было не только страдание, а нечто другое. Я говорил тебе до этого, что предпочел бы прожить одно мгновение невероятного счастья, чем пустую жизнь. - Он нежно поцеловал ее в лоб. - Теперь иди. Просто уходи.
Вся сложность состояла в том, что она не хотела покидать его. Она хотела бы остаться, но не видела возможности для этого. Ее временное тело не просуществует долго в этой реальности.
- Я буду приходить к тебе во сне.
- Нет, - прозвучал его прерывающийся голос. - Будет только хуже. Я не вынесу, если увижу тебя там, зная, что на самом деле не прикасаюсь к тебе. Позволь затянуться ране. Позволь мне иметь возможность мысленно возвращаться в этот день и вспоминать женщину, которая спасла мне жизнь.
Он прав, и Лета согласилась, как бы это ее ни убивало.
- Я не забуду тебя, Айдан.
Он ничего не ответил, но зеленые глаза, горящие пламенем боли, сказали больше, чем могли бы передать слова.
Айдан тоже будет ее помнить.
Воздух огласили звуки полицейских сирен.
- Иди, Лета.
Она отстранилась. Ее сердце колотилось где-то в районе горла. Все, чего она хотела, - быть с ним. Если бы только это было возможно. Но боги определили им разные судьбы. Не стоило вести борьбу, в которой они заведомо проиграют.
- Я люблю тебя, Айдан, - произнесла Лета прежде, чем перенеслась вспышкой света обратно на Исчезающий Остров.
Айдан же остался стоять в центре своего домика, уставившись на то место, где только что была Лета. Только тогда он дал волю подступившим слезам. Они больно жгли его грудь и душили его.
В конечном счете, она тоже предала тебя. Все тебя предают.
Возможно, но он больше не верил этому. Лета научила его лучшему.
Со стороны крыльца раздался шум - прибыла полиция.
- Руки за голову! Встать на колени!
Айдан даже не вздрогнул, когда через сломанную дверь внутрь ворвались полицейские, держа оружие наготове. Он подчинился их приказам и опустился на колени на пол. В это время один из офицеров подбежал к нему сзади и надел на него наручники.
- Для сведения, я - жертва.
Но так как полицейские не знали наверняка, они следовали стандартной процедуре взятия под стражу, прежде чем вызвали скорую для Донни.
Как только они разобрались, что Донни является сбежавшим уголовником, а Айдан действительно живет в доме и подвергся нападению, полицейские сняли с него наручники и позволили ему воспользоваться полотенцем, чтобы очистить от крови лицо и плечи.
- Вы уверены, что не хотите поехать в больницу? - спросил один из мужчин-офицеров.
Айдан покачал головой, наблюдая за тем, как из его гостиной уносят полубессознательного Донни. Ничто не могло помочь тому, что в действительности причиняло ему боль. Это могла сделать только Лета.
- Со мной все будет в порядке.
- Вы уверены?
Впервые за многие годы он был по-настоящему уверен в этом.
- Да. То, что нас не убивает…
- Требует лечения.
Айдан издал короткий смешок, а полицейский пожал плечами.
- Эй, в моей профессии, это самая что ни на есть настоящая правда. - Офицер внезапно смутился, кинув взгляд на каминную полку, на которой стояли "Оскары". Айдан очень хорошо знал эту застенчивую позу.
- Вы хотите автограф?
Лицо офицера прояснилось.
- Я не хотел просить Вас из-за кровотечения и всего остального, но моя жена - очень большая ваша поклонница, и это мне зачтется у нее. Если я положу ваш автограф под елку, то уверен, что он станет для нее лучшим рождественским подарком.
Айдан улыбнулся несмотря на то, что это вызвало боль в поврежденной губе.
- Минутку. - Он прошел в свой кабинет, вытащил стопку рекламных фотографий, которые ему прислал Мори, а он проигнорировал, и взял Шарпи, прежде чем возвратиться в гостиную. - Как ее зовут?
- Тамми.
Подошел другой офицер.
- О, приятель, можно мне тоже один? Обожаю этот фильм "Алебастр". Вы классно в нем сыграли, а цыпочка, которая была там с Вами… Она такая же горячая в жизни?
- Нет, она еще лучше.
Полицейский рассмеялся.
Айдан задумался, в то время как его заполнила радость, которую он часто чувствовал прежде. Даже спустя столько лет он все еще помнил, когда его в первый раз попросили дать автограф. Помнил первый раз, когда кто-то остановил его на улице, чтобы сказать насколько они любят его творчество. Ничто не сравнится с этим. Неважно где или когда, ему нравилось, что его останавливают поклонники. Нравилось уделять им внимание, поболтав с ними несколько минут.
Донни и Хизер испоганили это ощущение своим ядом.
"Этим людям нет до тебя никакого дела. Они - просто прилипалы, желающие прикоснуться к кому-то, кем им никогда не стать. Боже, терпеть не могу, когда они подходят к нам. Я не могу даже поесть спокойно. Почему ты не скажешь им, чтобы они ушли и оставили нас в покое?"
Но Айдан никогда не был против. Даже когда дело дошло до того, что он не мог проехать по улице с опущенными окнами, или в тех случаях, когда репортеры пробирались к нему на задний двор, он не был против. Он был рад, что делал что-то, доставляющее другим людям удовольствие, и если разговор с ним сделает их счастливыми… Ни одно чувство не может быть восхитительнее, чем осознание того, что он затронул их жизни и осветил их лица улыбками, даже если это длилось всего лишь несколько минут.
С детства он хотел именно этого. Айдан усердно боролся, изо всех сил стремился к достижению цели. Он снес достаточно "ударов пращей и стрел судьбы жестокой" - Шекспир мог бы гордиться.
И он наслаждался каждым мгновением этого чувства.
Айдан вручил офицеру подписанную для Тамми фотографию, а затем взглянул на второго.
- Как Вас зовут?
- Рики… и Вы можете подписать еще одну для моей девушки, Тиффани? Она просто умрет, если я принесу домой Ваш автограф. О, и моей маме, Саре. Она - ваша поклонница с того фантастического фильма ужасов. Я тоже его люблю, хотя он конкретно выносит мозги.
Айдан рассмеялся от энтузиазма мужчины.
- С удовольствием.
Когда все это закончилось, Айдан в общей сложности подписал двадцать фотографий для полицейских и медработников. Донни вопил из машины скорой помощи о грубом нарушении своих прав, но это никого не заботило.
- Счастливого Рождества, - сказал Рики, выходя вслед за остальными из дома Айдана. Он задержался возле раскуроченной двери. - Вы, наверное, должны вызвать кого-нибудь, чтобы починить ее. Не думаю, что Вам следует оставаться здесь без прочной двери, учитывая то, что случилось сегодня.
- Спасибо. Я позабочусь об этом.
Рики протянул ему руку.
- Вы - хороший человек, мистер О'Коннор. Большое спасибо за автографы.
- Не за что, и зовите меня Айданом.
Рики широко улыбнулся.
- Айдан. Было приятно с Вами познакомиться. Жаль только, что обстоятельства были не самые лучшие.
- Да, мне тоже. Счастливого Вам Рождества и передавайте привет Вашей маме и Тиффани.
- Будет сделано. Спасибо.
Айдан проводил его до крыльца, где наблюдал за тем, как Рики шел к своей машине. Затем все тронулись в путь. Когда они выехали на дорогу, Айдан все еще слышал приглушенный голос Донни, проклинающий его. Мужчину затопила жалость, но с другой стороны, возможно, хорошо, что брат все еще снедаем ненавистью. Однажды Донни полностью осознает, чего ему стоила его зависть, - что в попытке уничтожить Айдана, он разрушил всю свою жизнь.
Да поможет тогда Бог его брату.
Теперь с его плеч скатилась боль от предательства Донни. Его на самом деле это больше не заботило.
- Я - последний выстоявший человек.
Вся сложность состояла в том, что он выстоял один, и впервые за долгое время его одиночество переворачивало ему душу.
Закрыв глаза, Айдан почувствовал на себе укус холода, когда мысленно вызвал образ Леты.
- Я скучаю по тебе, малыш.
Но с этим ничего нельзя было сделать.
Жизнь есть то, что она есть.
Совершенно разбитый, он повернулся, чтобы войти в дом и увидел, что его дверь отремонтирована.
- Лета? - с надеждой в голосе спросил Айдан.
Это была не она. В гостиной стоял Деймос, глядя на него.
Айдан не мог понять причин его присутствия.
- Я думал, что ты играешь в шахматы.
- Я собирался, но… - Он запнулся, как будто у него было кое-что на уме.
- Но?… - подтолкнул Айдан.
Деймос указал на дверь кивком головы.
- Я вспомнил, что у тебя сломалась дверь.
- Спасибо за ее восстановление.
- Не вопрос.
Айдан выдержал паузу, ожидая, что Деймос заговорит или сделает что-нибудь. Когда ничего не произошло, он выгнул бровь.
- Я могу тебе чем-нибудь помочь?
- Не совсем. Вернее было бы сказать о том, чем я могу помочь тебе.
Теперь он завладел полным вниманием Айдана.
- И чем?
Взгляд Деймоса буравил его насквозь.
- Что бы ты отдал за то, чтобы Лета была с тобой?
Айдан ни секунды не колебался.
- Все.
- Уверен?
- Да. - Внезапно все кругом потемнело. Айдан начал метаться в поисках опоры, пытаясь сдержать смятение, но ничего не видел, не чувствовал и не слышал. Вокруг была лишь непроглядная тьма. - Лета?
Но ответа не было. Ни нежно протянутой руки помощи. Ни слов поддержки и ободрения. И он еще сильнее ощутил отсутствие всего этого.
Когда вновь появился свет, Айдан увидел себя ребенком около Рождественской елки. Ему было одиннадцать лет, и он находился в доме своего дяди. Айдан нахмурил брови, пытаясь вспомнить, когда точно это было, но не смог. Он вспомнил лишь окружающую обстановку.
- Что ты получил? - спросил Донни, подходя к играющему Айдану.
Айдан показал игрушечную фигурку.
- G.I. Joe и немного конфет.
Донни скривил губы.
- Так нечестно. Я хотел G.I. Joe.
Айдан был сбит с толку гневом брата.
- Нет, ты не хотел. Ты сказал, что хочешь "Оптимус Прайм" и "Гримлок". И ты их получил.
Донни потянулся к игрушке и вырвал ее из рук Айдана.
- Отдай!
Донни его проигнорировал, а когда Айдан попытался дернуть сильнее, тот ударил его кулаком со всей силы. Айдан в бешенстве закричал. Крики разбудили их дядю, дремавшего в нескольких футах от них на обитой клетчатой тканью кушетке.
Две секунды спустя все игрушки перекочевали в мусорное ведро, они оба оказались на полу, а в их ушах до сих пор звенела ругань дяди. Не говоря уже об ушибах, оставшихся в результате дядиного гнева.
- Это все из-за тебя, - ворчал Донни, пихая Айдана на лестнице, по дороге в их комнату.
- Я не брал твои игрушки, это ты взял мои.
Донни скривил губы.
- Это потому что ты должен научиться делиться. Ты такой эгоистичный мудак. Ненавижу тебя. Я жалею, что ты не умер вместе с мамой и папой.
Айдан замер, увидев враждебное выражение на лице брата, когда Донни протиснулся мимо него. С тяжелым сердцем он развернулся и вернулся в гостиную. Он прокрался за угол, страшась быть пойманным. К счастью, дядя вернулся обратно на кушетку, отключившись после своего рождественского загула.
Так тихо, как только мог, Айдан подполз к мусорному ведру и вытащил игрушки. Затем так же бесшумно он проделал путь назад на второй этаж, где вручил игрушки Донни.
- Они твои, - заверил Айдан, не желая, чтобы брат ненавидел его дальше.
Донни улыбнулся.
Но несмотря на то что Айдан вернул расположение брата, никакой радости ему это не принесло. Он просто чувствовал облегчение, что Донни больше не испытывает к нему ненависти.
Взрослый Айдан наблюдал эту сцену, вспомнив наконец каждую похороненную эмоцию того Рождества. Он забыл все это. Теперь же ему все было ясно. И он вспомнил другие случаи, когда Донни действовал этим методом. Вспомнил каждый раз, когда пытался задобрить брата, потому что Донни не желал мириться с тем, что Айдан обладает чем-нибудь.
Весь мир должен был принадлежать Донни.
Тут сцена поменялась, и Айдан увидел своего агента Мори с его последней женой у них дома. Высокая, темноволосая, молодая и красивая, Ширли восседала на кушетке, в то время как Мори сидел напротив нее в коричневом кожаном кресле.
- Почему ты такой грустный? - спросила она тихо.
Мори послал ей извиняющуюся улыбку.
- Прости. Я просто опять задумался об Айдане.
Она закатила глаза.
- Не могу поверить, что он отказался от таких денег.
Взгляд у Мори стал задумчивым. В руке он вертел стакан с бренди. Судя по выражению его лица, он находил это более чем вероятным.
- Счастье не купишь за деньги.
Она усмехнулась.
- Любой, кто это говорит, совершает покупки не в тех магазинах.
Мори никак это не прокомментировал.
- Ненавижу то, что с ним случилось. Он, без сомнения, один из самых лучших актеров своего поколения. Я бы просто хотел сделать что-нибудь для него.
- Ты послал ему ветчину.
Мори смерил ее буравящим взглядом.