– Ты позволила ему держать твою руку, и я заметил, что ты не слишком-то сопротивлялась, чтобы этого избежать. Не говоря уже о том, что ты стреляла на меня своими глазками, в попытке заставить его ревновать. Другими словами, ты была похожа на женщину, которая пытается привлечь внимание мужчины всеми доступными методами. Это, Джой Мартин Рэндалл, называется флиртом. И я был бы очень тебе благодарен, если бы ты избавила меня от всего этого в следующий раз, когда захочешь поиграть в свои недалекие сексуальные игры.
– Ох! – я шумно выдохнула, все еще не в силах поверить, как сильно я ошибалась на его счет. Мне он больше нравился в образе кровососущего монстра, чем в образе эгоистичного, нудного, пуританина-педанта-самца, которым он на самом деле оказался.
– К твоему сведению, мистер помешанный-на-самом-себе-который-больше-всего-привлекает-мух, я не флиртовала! Я не играю в игры! И совершенно точно, что я не стреляла в тебя глазками, так что можешь выкинуть эту гнусную мысль из своего мозга-пудинга!
– Пудинга? – прорычал он, когда возмущение сочилось из каждой его поры.
– Ванильного. С хрустяшками внутри! – прорычала я в ответ.
Он глубоко вздохнул, а его пальцы медленно разжимались, пока он пытался обрести над собой контроль. Но странно – то, что он был больше и сильнее, меня не пугало. Каким-то образом я знала, что даже испытывая его терпение, я ничем не рисковала, и он был не из тех мужчин, которые могут ударить женщину.
– Ты самая невыносимая женщина из всех, кого я когда-либо встречал, – пробурчал он сквозь стиснутые зубы. В этот момент его глаза были потрясающе красивы, но я не собиралась ему говорить об этом, кто угодно, только не я. Комплимент будет последней вещью, которую я могла бы сказать такому упрямому мужчине. – В какой-то момент я не сомневался, что ты устроила все это шоу просто для того, чтобы я лишился работы. Я сразу понял, что из-за тебя у меня будут проблемы, как только увидел тебя, лоснящейся к нему.
Он указал на Кристиана.
Я тоже уставилась на Кристиана с удивленно-открытым ртом, и была так поражена, что не могла сказать ни слова. Кристиан одарил Рафаэля странным взглядом, в котором можно было прочитать удивление и гнев. Мне было интересно, на что же он злился, ведь это не его обвиняли в "непонятно чем". Мое удивление длилось около трех секунд.
– Ты просто… самец! Сначала я флиртовала с Домиником, а затем, как выясняется, ластилась к Кристиану? Вот, о чем ты думаешь? Если об этом, то ты псих, на все сто процентов псих! У тебя какое-то помешательство на сексе, вот в чем твоя проблема!
– Ну да, конечно, в отличие от женщины, которая метается между тремя мужчинами, с которыми она познакомилась в один день. И кстати, я не помешан на сексе.
– Тремя? Тремя? – орала я в бешенстве.
– Я третий. Забыла прошлую ночь?
– Это совершенно другое. Я уже давно передумала, – говорила я, одновременно колотя его в грудь и откидывая голову назад, чтобы можно было смотреть ему в глаза. – Я знаю таких, как ты – все из себя такие сильные, молчаливые и сексуальные, как черт знает кто, а еще вы верите, что каждая женщина на расстоянии пяти миль хочет вас. Могу поспорить, тебе даже не приходила в голову мысль, что ты мне безразличен.
– Ты же сама сказала, что заплатила бы мне за секс с тобой.
– Джой! – Рокси уставилась на меня с открытым ртом.
– Это была просто шутка, – ответила я ей, солгав сквозь стиснутые зубы. Затем я снова повернулась к Рафаэлю: – Я же тогда головой ударилась. Очевидно же, что я была не в себе.
Глаза Рафаэля страстно сканировали меня, когда он склонил свою голову, чтобы смотреть мне прямо в глаза своим пылающим взглядом.
– Очень хорошо, мы забудем о прошлой ночи, но это не объясняет того, что ты до сих пор хочешь меня.
– Я не хочу тебя! – воскликнула я, до глубины души возмущенная этой идеей, и отказываясь признать, что мое тело до сих пор напряжено как натянутая струна.
– Хочешь. Ты практически умоляешь меня поцеловать тебя. И как ты это назовешь, если не желание.
Его дыхание коснулось моего лица, сбивая с мысли на какое-то время. Я купалась в свете его страстных глаз, ощущая тепло, чувствуя себя женственной и очень, очень живой. Черт бы его побрал.
– Если бы я хотела, чтобы ты поцеловал меня, Боб, мой язык был бы сейчас у тебя во рту.
– Ты серьезно?
Он был так близко, что я ощущала жар, исходящий от его груди. Его глаза, казалось, могли расплавить меня, а наши рты находились в дюйме друг от друга, поэтому я смогла признаться себе, что он был прав: я хотела, чтобы он поцеловал меня… Хотела этого больше, чем чего-либо другого.
– Да, именно так. Я думаю, что это ты хочешь поцеловать меня. Почему бы тебе просто не признаться в этом.
– Ты первая.
– Никогда.
– Я не уступлю, – предупредил он меня как раз перед тем, как его рот оказался прямо напротив моего.
Казалось, что я тону в его глазах, мои губы приоткрылись, готовясь сдаться на милость победителя, но я была грубо возвращена в реальность, когда Рокси громко закашлялась и сказала:
– Кхе, ребята, вы же не собираетесь на самом деле заняться сексом – за плату или как-нибудь еще – прямо здесь, в холле, верно? Потому что мне кажется, что вы уже начали, а я совершенно точно не хотела бы смотреть на это, к тому же, вы не похожи на людей, которые занимаются этим в общественных местах, а здесь, знаете ли, очень много народу – многие хотят пропустить в баре стаканчик-другой.
Я буквально заставила себя силой отстраниться от Рафаэля и сглотнула. Тяжело. Я не хотела смотреть на него и повернулась лицом к Рокси и Кристиану, выдавив из себя жалкую улыбочку.
– Простите, Кристиан, уверена, вам было неприятно смотреть на это шоу, но вы свидетель – это он начал.
– Это ты набросилась на меня. Дважды, – прогремел позади меня Рафаэль.
– То, что я видел, требует некоторого выяснения деталей, – ответил Кристиан нейтральным голосом, окутавшим меня теплом, – предлагаю перейти в столовую. Роксанна была очень добра, пригласив меня присоединиться к вам и, возможно, этот джентльмен тоже пожелает присоединиться?
– Я уже ел, – ответил Рафаэль, подбирая мою сумку, которая упала с плеча во время падения, подстроенного Таней. Он отряхнул ее от грязи и передал мне.
Я все еще была словно "под кайфом", и хотя мне стыдно было признавать, но я не хотела, чтобы он уходил. Поэтому, я сделала единственное, что могла сделать в этой ситуации.
– Боишься, что не сможешь удержать свои ручонки подальше от меня во время ужина?
Клянусь, я видела, как пар повалил из его ушей!
– Ты что пытаешься раздразнить меня?
Я улыбнулась
– Прекрасно, – резко сказал он, а его глаза потемнели, – раз уж ты так не хочешь, чтобы я уходил, – Я не удержалась и сделала возмущенное лицо, – я клюну на твою безвкусную женскую уловку и присоединюсь к вам, но, как уже говорил, я уже поужинал.
– Вот и славно, – сказала Рокси и, схватив его под руку, потащила по направлению к столовой. – Ты можешь просто сидеть и смотреть, как едим мы. А если ты будешь таращится на Джой слишком долго, она вполне сможет пролить на себя что-нибудь. Это будет так забавно!
Я смотрела, как они исчезают в недрах редко используемой крошечной столовой (большинство работников отеля предпочитали есть в баре), и оглянулась на Кристиана.
– Вы когда-нибудь видели такого невыносимого мужчину?
– Никогда, – ответил он, и нежно взяв за руку, стал массировать больное запястье. Неуловимое чувство тепла и комфорта заполнило меня после его прикосновений. Я улыбнулась его темно-карим глазам, однако, он не улыбнулся в ответ. Он просто приковал меня к себе своим взглядом, а затем поднес мою руку к своим чувственным губам и медленно поцеловал. Мне никогда прежде никто не целовал руку, но этот его темноглазый взгляд держал как в шелковых путах, а касания его губ просто сводили с ума. Медленно он повернул мою руку так, что его рот оказался над самым пульсом.
Комната вдруг окрасилась в серый цвет, и волна глубочайшего голода пронзила тело, высасывая все силы и затягивая в ледяные тиски. Я была захвачена голодом, порабощена им, одержима, также одержима, как и нуждой понять все происходящее. Но вдруг, все закончилось так же неожиданно, как и началось, оставив меня задыхаться, словно выброшенную на берег рыбу; я увидела Кристиана, он снова целовал мое запястье. Я выдернула у него руку, желая кричать и вопить от ужаса, желая узнать, что такое со мной происходит, и понять, почему мой разум стал выкидывать со мной такие штуки, и почему я вижу то, чего не может быть. Что-то с тобой не так, плакал испуганный голосок у меня в голове. Я огляделась вокруг, отчаянно пытаясь понять, куда же мне убежать, и где я смогу забыть о том, что схожу с ума.
Рафаэль стоял в дверях столовой и пристально смотрел на Кристиана. В его глазах почти ничего нельзя было прочесть, однако они ярко блестели от невысказанных эмоций, и ярче всех в них горел гнев такой силы, что у меня волосы встали дыбом. Медленно он переключил свое внимание на меня:
– Ну что, идем?
Я стояла, не двигаясь с места, понимая, что на самом деле схожу с ума, и пытаясь чуть успокоить свое бешено стучащее сердце. Внутри дрожал тоненький голосок, кричал и умолял кого-нибудь объяснить мне, что со мной происходит, но снаружи я просто стояла, не шевелясь, словно боялась подвигать хотя бы одной конечностью, будто после того, как я это сделаю – просто развалюсь на кусочки или на меня вновь накатит видение.
У тебя видения про вампиров. Что-то с тобой не в порядке.
– Джой? Ты выглядишь так, словно если не поешь – упадешь в обморок. Идем, поужинаем.
Голос Кристиана окутал меня, словно я попала в тихий оазис, но это не успокоило ту бурю, что бушевала в моем разуме. Он снова подхватил меня за руку, а я уставилась на него, не способная двинуть хоть пальцем.
Вампиры или безумие – что же мне выбрать как трезвое всему объяснение? Мой мозг буквально плавился, не в силах решиться ни на одно из них. Я потрогала рукой свою голову, пытаясь собрать все рассыпавшиеся части мозга. Вампиры или безумие? Что было реальным, а что лишь моим воображением? Как я узнаю это? Могла ли я доверять себе и своим чувствам восприятия реальности, и, если я не могла, то кто же мог мне помочь?
Твой разум уже не понимает, что реальность, а что – нет, – прошептал ненавистный мне голос, – с тобой что-то не так.
– Джой.
Голос Рафаэля сиял, словно маяк в бурю для моих кружащихся мыслей. Я пыталась бороться хотя бы за какую-то частицу контроля, пока удушающая паника меня окончательно не захватила, и пыталась сконцентрироваться на чем-то определенно, чтобы мысли не затащили меня в пропасть страха, паники и отчаянья.
Нет никакой надежды. С ТОБОЙ ЧТО-ТО НЕ ТАК!
– Джой.
– Со мной все в порядке! – заорала я на Рафаэля. – Подумаешь, меня посетило несколько видений? Что с того? У кого их не бывает? Я ОТКАЗЫВАЮСЬ СХОДИТЬ С УМА!
Эхо моих слов прокатилось по длинному коридору, и кажется, оно донеслось даже до бара. Шокированная, что проорала свои мысли вслух так громко, я молчаливо уставилась на Рафаэля.
На что он только поджал свои губы и сказал:
– Думаю, ты будешь еще большей проблемой, чем я предполагал.
Глава 6
Ужин стал настоящим испытанием. Несмотря на мои громкие заявления, что я не позволю себе сойти с ума, я была обеспокоена разрушением моего прежде здравого, хотя и не особенно блестящего, разума. Как я поняла, жизнь предлагала мне два пути: или я смогу поверить в вампиров и жить долго и счастливо, или я могу сходить не-так-уж-тихо с ума и сидеть под замком. Имея два таких варианта, у меня не возникало сомнений, какой из них предпочтительнее. Про себя я глубоко вздохнула и сказала своей скептической половинке, что делаю это для своего же блага.
Я поверю в вампиров.
В течение всего ужина ни Кристиан, ни Рафаэль не упоминали об инциденте, произошедшем в коридоре, что заставило меня гадать, не для того ли они меня развлекают, чтобы я опять не погрузилась в какие-нибудь видения.
Мне совсем не нравилось это ощущать.
– Ну же, немного энтузиазма. Вот что я вам скажу, сегодня за все плачу я, – уговаривала Рокси Рафаэля спустя несколько минут.
– Нет, спасибо. Я же сказал, что уже ел.
– Да ну, наверняка ты мог бы еще съесть что-нибудь вкусненькое? Ты такой большой мальчик, что я уверена, у тебя еще осталась местечко для свинины с фасолью и квашеной капустой, м? – Рокси смотрела на него, ухмыляясь и пихая меня ногой под столом.
Приподняв одну бровь, я одарила ее взглядом: "Ты что-то хотела?", которым мужчина напротив меня владел в совершенстве.
– Нет, спасибо, – ответил он.
– Может быть, десерт? Здесь очень вкусный штрудель.
– Нет, благодарю. Я ничего не хочу.
– Рокси, оставь его в покое.
– Как на счет закуски?
– Нет.
– Тогда, стакан вина?
– Я не пью вино.
– Рокси!
– Я не смогу сидеть и поглощать свою запеченную свинину с клецками, если он совсем ничего не будет есть! – сказала Рокси, послав при этом многозначительный взгляд Кристиану, пока тот послушно не уставился в меню. Затем она снова вернулась к Рафаэлю, собираясь пилить его дальше, но я послала ей такой устрашающий взгляд, что она впервые в жизни отступила.
– Боже, ну чего вы на меня так смотрите, я просто вежливо поинтересовалась. Разве это было не вежливо, Джой?
– Нет, ты была слишком настойчива и нахальна. И ты заслужила, чтобы тебе отвечали в той же манере.
– О, ну конечно, ты встала на его сторону. Не удивительно, учитывая, что твой язык был практически в его горле пару минут назад.
– РОКСИ!
– Отлично, а вот и официантка. Все, кроме Верзилы определились с выбором?
Я молилась о том, чтобы неожиданно началось землетрясение и я бы смогла провалиться под землю. По мученическому выражению лица Рафаэля можно было сказать, что он молится о том же.
– Итак, ты живешь где-то здесь? – спросила Рокси у Кристиана после того, как мы оформили заказ.
Он кивнул, обводя пальцами края своего бокала:
– Да. Примерно в километре к западу отсюда.
– Правда? И чем ты занимаешься?
– Роксанна! – я хлопнула ее по руке, так как она собиралась стащить последний кусочек хлеба.
– Что?
– Допрашивать людей не вежливо. Говорю тебе – все, кроме американцев считают навязчивостью расспросы об их жизни.
Она расплылась перед ним в своей фирменной эльфийской улыбке:
– Простите, я не хотела быть грубой.
Он улыбнулся в ответ и взял кусок хлеба, который она предложила. Рокси повернулась ко мне с приподнятыми бровями:
– А мне разрешается рассказывать о себе или это тоже считается грубостью?
Я послала Рафаэлю "ну что мне с ней делать?" взгляд. Он вскинул брови, как бы говоря этим, что кляп пришелся бы в самый раз. И я не могла не признать, что он был прав.
Кристиан рассмеялся над вопросом Рокси, отчего по комнате прокатился теплый звук и накрыл все мягким шелковым покрывалом:
– Я ничуть не оскорблен твоими вопросами, хотя предпочел бы услышать, что привело двух таких очаровательных женщин в забытый всеми уголок Чешской Республики.
– Погоня за мечтами, – прошептала я.
Рокси меня проигнорировала:
– Вы когда-нибудь слышали о местном писателе по имени Данте? – спросила она у Рафаэля и Кристиана.
Первый отрицательно покачал головой. А Кристиан слегка нахмурился, играя со своим куском хлеба и кроша его на стол:
– Да, я слышал.
– Я так и думала, ведь он живет в этой местности, – продолжила Рокси, роясь в своей гигантской сумке и пытаясь найти копию книги, которую она прочла. – Он пишет восхитительные книги о жителях Моравии – вампирах, понимаете – и мы умираем от желания встретиться с ним. Эти книги изумительны, невероятно, совершенно бесподобны, с таинственными, мрачными, задумчивыми героями, за которых не жаль умереть. Вам действительно следовало бы их почитать – не ради героев, за которых умереть не жаль, вы же мужчины в конце концов, ну, если только вы не… – она пристально взглянула на Кристиана и Рафаэля, а затем снова принялась рыться в сумке. – Вам действительно следует прочитать их. Уже вышло из печати 12 книг и планируется еще одна через несколько месяцев. Черт, наверное, я оставила книгу в своей комнате.
Брови Кристиана поползли вверх, пока он переводил взгляд с Рокси на меня. Я бы поставила ему пятерку за исполнение – он был действительно хорош, но ему было далеко до этого Мастера Движения Бровей напротив меня. Рафаэль сидел, откинувшись на спинку стула, руки были скрещены, а выражение лица иначе как страдальческим не назовешь. Я не могла понять, было ли ему скучно из-за темы разговора или из-за собеседников. Он совершенно точно не хотел участвовать в разговоре. Я удивилась – почему же, если он был так недоволен, то согласился пойти с нами; а затем мне стало интересно – почему я вообще этим интересуюсь. То, что меня к нему влечет, еще не значит, будто он должен мне нравиться.
Я бросила на него беглый взгляд. Он наблюдал за мной через полу прикрытые глаз, и выражение его лица заставило прилить кровь ко всем любопытным точкам тела. Ответ на мой вопрос, почему же он пошел с нами обедать, светился во вспыхивающих искорках янтаря.
Кристиан слушал, как Рокси вкратце пересказывала сюжет последней книги, продолжая играть крошками хлеба, недоверчиво наблюдая за лучившейся энтузиазмом девушкой. Рафаэль глянул на свои часы, что подтолкнуло меня заткнуть Рокси рот и повернуть разговор к теме, которая могла бы его заинтересовать.
– Я не думаю, что им интересны эти книги, Рокс.
– Напротив, – заговорил Рафаэль, – я нахожу довольно захватывающим слушать о том, чего женщинам больше всего не хватает в их жизни.
– Не хватает? Что ты под этим подразумеваешь? – спросила я.
Он потер пальцем подбородок, и его губы приняли несказанно самодовольный вид:
– Из того, что сказала Рокси, можно заключить, что эти книги рассчитаны в основном на женщин.
– Да, ну и что?
– И мужские персонажи показаны в них как доминирующие и агрессивные личности, особенно по отношению к женщинам.
– Их называют альфа-самцами, и что из этого?
Его губы изогнулись в язвительной улыбке:
– Тебе нет нужды защищаться. Я лишь имел в виду, что книги, читатели которых в основном женщины, всегда описывают агрессивных мужских персонажей, что свидетельствует о безнравственности читательниц…
– Безнравственности? – задохнулась я. Как он смеет так говорить о потрясающих, романтических, чувственных, эротических книгах Данте?
– Спорю, что ты из тех мужчин, которые любят во всем главенствовать над женщинами, – сказала Рокси, прищурившись.
Кристиан сделал вид что кашляет, чтобы скрыть смешок. Рафаэль и я проигнорировали их обоих.
– … а это в свою очередь указывает на то, что данные книги вызывают огромный отклик в читателях, заполняя нехватку всего того, чего нельзя встретить в повседневной жизни.
– Смотрите-ка, какой психолог объявился, – фыркнула я и, проклиная калории, намазала толстым слоем свежего масла кусочек хлеба.
– Бристольский Университет, 1992 год, – согласился он.