Этот мальчик будет, следовательно, одним из соперников, с которыми Генриху придется бороться за влияние в Европе. Такая мысль казалась забавной. У мальчика глаза были немного навыкате, и по их выражению было видно, что ему нужно сосредоточиться, чтобы понять, о чем шла речь; рот у него, казалось, все время оставался полуоткрытым; волосы были желтого цвета и тусклые; кожа настолько бледная, что придавала ему нездоровый вид.
Его мать сумасшедшая, подумал Генрих. И мальчик, ей-богу, тоже кажется идиотом.
Тем не менее, Карл приветствовал деда и короля Англии так, как этого требовал этикет, и, по всей видимости, старался понять все, о чем говорилось.
Он слишком серьезен для мальчика своего возраста, решил Генрих. "Когда мне было четырнадцать, я выглядел на все восемнадцать. Я уже был чемпионом турниров и мог без малейших признаков усталости объездить лошадь".
Так что обнаружить, что этот будущий правитель такой тщедушный, туповатый парнишка было своего рода утешением.
- Мой внук,- сказал Максимилиан,- может вполне наследовать владения, в пределах которых никогда не заходит солнце. Ведь так, Карл?
Карл не спешил с ответом, потом сказал:
- Это так, Ваше Императорское Величество, но надеюсь, это будет еще не скоро.
- А какой у тебя девиз, внук? Скажи его королю Англии. Опять это легкое колебание, как будто он очень усердно старался повторить урок.
- "Все выше и дальше", дедушка.
- Правильно,- сказал Максимилиан.
Затем он обнял мальчика и со смехом привлек его к себе.
- Он хороший парнишка, мой внук. Фламандец до мозга костей. В Карле ничего нет от этого испанского жеманства. И он очень прилежен на уроках. Его учителя им довольны.
- Мы все им довольны, сказал, смеясь над своим хитроумием, Генрих.
Недели, проведенные в Лилле, оказались для Генриха восхитительными. Приехав во Францию, он переменился. Раньше он был более или менее верным супругом. Желание свернуть с пути истинного частенько у него возникало и он был готов это сделать, как в случае с сестрой Бэкингема; однако, ему всегда приходилось сражаться со своей совестью. При огромном сексуальном аппетите он в то же время желал себя видеть религиозным и добродетельным человеком. Он хотел быть верным супругом, но ему отчаянно хотелось заниматься любовью с другими женщинами помимо своей жены. Генрих разрывался от этих двух желаний, и ему всегда казалось необходимым договориться со своей совестью прежде, чем предаться удовольствиям.
Генрих убедил себя, что поскольку он на войне и вдали от дома, от него нельзя ожидать, чтобы он избегал своих сексуальных связей. Нельзя ожидать той же верности от солдата, что и от мужчины, который постоянно рядом с женой. Он полагал, что над ним посмеялись бы все монархи Европы за его, как они бы назвали, излишнюю щепетильность.
Он все еще молод, сказали бы они. Он верит, что можно всю жизнь хранить верность одной женщине. Многому же ему предстоит научиться!
Теперь его совесть говорила ему, что пока он за границей, не будет большим грехом время от времени завязывать легкий флирт.
Женщины ждали этого.
При первом прегрешении он сказал себе:
- Ей-богу, я не мог ее разочаровать, отказывая в том, чего она так явно желала.
Как только был сделан первый шаг, последовали и другие, и, таким образом, солдатская жизнь для короля Англии оказалась в высшей степени интересной и радостной.
С каждым новым романом Генрих все хуже думал о Катарине. Она его жена, дочь короля, но, ей-богу, знает об искусстве любви меньше, чем самая последняя девка при таверне.
Его ближайшим сотоварищем был Брэндон, а репутация у того - Генрих это всегда знал - была довольно подмоченной.
Он наблюдал, как Брэндон обходится с женщинами, и брал с него пример, даже если порицал его, и если его шокировало его поведение.
"Я король,- находил он для себя оправдание.- Эта женщина на всю жизнь запомнит, что у нас с ней было. С моей стороны это просто одолжение. Но Брэндон!"
Для Генриха его собственные поступки всегда казались окруженными каким-то таинственным ореолом. То, что он делает,- правильно, потому что он король; если же то же самое делал другой, то это совершенно иное дело.
Он немного беспокоился о Брэндоне, потому что тот так нравился его сестре Марии, и Генрих опасался, что в один прекрасный день она проявит безрассудство и попросит разрешения выйти за того замуж. Что бы она сказала, если бы увидела этого вялого мальчика, с которым она помолвлена,- и рядом красивого, озорного Брэндона!
Сейчас Брэндон даже дерзнул флиртовать с герцогиней Маргаритой, и обаяние этого человека было так велико, что Маргарита, казалось, ничего не имела против.
Генрих наблюдал, как те обмениваются взглядами, касаются друг друга руками и забывают их отнять.
Ей-богу, думал он, этот малый Брэндон нацелился на императорскую дочь.
Он думал об этом, пока какая-нибудь разгоряченная дамочка не домогалась его общества и не вовлекала его в танцы, после чего, немного потанцевав с ней, он находил тихую комнату, где можно было бы предаться другим удовольствиям.
Каждый новый опыт был откровением.
"Что мы с Катариной знали о том, как заниматься любовью?" - спрашивал он себя.- "Была ли наше невежество причиной того, что у нас нет детей?"
Ему следовало научиться всему, что можно.
Дети должны быть, поэтому то, чем он занимался, было, право, на благо Англии.
* * *
Чарльз Брэндон питал надежды. Возможно ли, чтобы он женился на Маргарите Савойской? Это была великолепная перспектива. Он предвкушал, что в будущем мог бы даже рассчитывать на имперскую корону, ибо эту корону никогда не передавали внутри семьи. Империя состояла из вассальных государств и императоров избирали из нескольких отобранных кандидатур.
Внук императора - хилый мальчик, который, Брэндон был уверен, никогда не получит одобрения выборщиков. Но Маргарита обладает огромной властью и богатством. Голоса можно подкупить, а шансы у супруга Маргариты были бы очень высоки.
Это были головокружительные планы на будущее, и все свое обаяние Брэндон направил на то, чтобы ослепить эту женщину. Ему даже не нужно было делать над собой большого усилия, потому что она привлекательна, и он чувствовал к ней настоящую привязанность. Бедная женщина, сначала ей не повезло, потому что ее помолвка с дофином была безжалостно разорвана честолюбивым французским королем; затем оказался недолговечным ее брак с испанским наследником и ее ребенок, появившийся после смерти супруга, родился мертвым; затем последовал брак с герцогом Савойским, который вскоре оставил ее вдовой.
Конечно, она нуждалась в утешении, которое ей мог дать один из самых блестящих мужчин при английском дворе - или, если на то пошло, при дворе любого государства.
Какое-то время Брэндон много думал о другой принцессе, которая, как ему казалось, была бы в восторге стать его женой. А мысли его занимала сестра короля, юная Мария. Мария отличалась большой решительностью и была слишком молода, чтобы скрывать свои чувства; Брэндона влекло к ней не столько из-за очарования юности и огромной славы, которая выпала бы на долю шурина короля, сколько из-за того, что в их отношениях присутствовал элемент опасности, а Брэндона всегда привлекала опасность.
Однако, Мария была помолвлена с анемичным Карлом с его тусклыми глазами и ей никогда бы не позволили самой выбрать себе супруга; а Маргарита Савойская была вдовой, женщиной, которая сама принимает решения.
Вот почему волнение его росло, и он все больше благословлял судьбу, приведшую его теперь в Лилль.
Настроение у него было приподнятое, потому что он верил, что король не настроен доброжелательно к браку между ним и Маргаритой. Генрих знал, как относится к Брэндону его сестра, а Генрих любил юную Марию. Он не хотел отказывать ей в том, что она просила, поэтому ей было бы полезно убрать Брэндона с ее дороги, чтобы Мария поняла, ей лучше довольствоваться судьбой, потому что Брэндон, женатый на герцогине Савойской, конечно, не мог стать супругом английской принцессы.
Итак Брэндон решил воспользоваться возможностью и просить Маргариту стать его женой.
Когда они гуляли в саду, Маргарита позволила Брэндону увести себя в сторону, и как только их никто не мог услышать, Брэндон сказал ей фамильярным тоном:
- Вы балуете своего племянника.
Глаза Маргариты с любовью остановились на юном Карле, который неуклюже стоял с дедом и Генрихом и с серьезным видом прислушивался к их разговору.
- Он мне очень дорог,- ответила она.- Своих детей у меня не было, поэтому я, естественно, должна заботиться о сыне моего брата.
- Печально, что у вас никогда не было таких своих детей. Но вы еще молоды. Разве это нельзя исправить?
Маргарита увидела, куда ведет разговор и в изумлении затаила дыхание. Неужели этот самонадеянный человек действительно попросит дочь Максимилиана выйти за него замуж - так же бесцеремонно, как, она была в этом уверена, может пригласить стать его любовницей какую-нибудь крестьянку или служанку? При этой мысли она были изумлена и очарована, но попыталась сменить тему.
- Вы высокого мнения о моем юном племяннике,- сказала она.- Вижу, что и король тоже. Но вы не знаете моего Карла, он совсем не глуп.
- Уверен, что любой ребенок, которого судьба благословила быть под вашей опекой, научится чему-нибудь для своей пользы.
- Пусть вас не обманывают его спокойные манеры. Он ничего не пропускает. Может показаться, он медлителен в речи, но это потому, что он никогда не произносит, пока четко не сформулирует, что собирается сказать. Было бы, наверно, лучше, если бы другие следовали его примеру.
- Тогда не хватило бы времени, чтобы высказать все, о чем должно быть сказано в этом мире.
- Возможно, это не было бы такой трагедией, если бы осталась невысказанной большая часть всего этого. У семьи Карла жизнь сложилась очень трагично. Как вы знаете, его отец умер молодым, а его мать...
Чарльз Брэндон кивнул. Кто не слышал о сумасшедшей королеве Испании, которая так оплакивала своего неверного супруга, что возила с собой его труп, куда бы ни ехала, пока ее не сделали чем-то вроде пленницы замка Тордесилья, где она все еще и остается.
Но Брэндон не хотел говорить о туповатом Карле, его отце-волоките или его безумной матери.
Он взял руку Маргариты в свою. Его девизом всегда было безрассудство в любви, а он считался ее знатоком.
- Маргарита,- начал он,- вы слишком красивы, чтобы оставаться незамужней.
- О, но мне так в этом не везет.
- Это не значит, что так будет всегда.
- Мне пришлось столько пережить, что предпочитаю больше не рисковать.
- Тогда кто-то должен попытаться заставить вас изменить свое мнение.
- И кто это должен быть?
- Кто, как не я? - прошептал он.
Маргарита отняла от него свою руку. Она и так слишком сильно, чтобы быть спокойной, ощущала его притягательную мужественность.
- Не может быть, чтобы вы говорили всерьез.
- Почему нет? Вы же вдова, которая может выбрать себе супруга.
Маргарита посмотрела на него. Он действительно красивый мужчина и у него есть жизненный опыт, чего не хватает его юному королю. Маргарита спросила себя, сможет ли она с ним быть вновь счастлива? Брэндон заметил ее колебание и, сняв с пальца кольцо, надел на ее палец. Она смотрела на него в изумлении.
Затем к ним присоединились Генрих, Максимилиан и юный Карл, и когда мальчик, без всякого выражения в его мертвенно бледных глазах, стал смотреть на кольцо на руке тетки, Маргарита, знавшая его лучше всех остальных, поняла, что ему ясно значение той маленькой сцены, которую он наблюдал издали - он все понял и не одобряет.
* * *
К началу октября Генрих, которому прискучили забавы, стал надеяться, что завоюет новые лавры; однако, наступил дождливый сезон, и когда он разыскал Максимилиана и спросил, готовы ли они начать марш на Париж, император глубокомысленно покачал головой.
- Ваше Величество не знает, что такое наша фламандская грязь. Нельзя планировать наступление, если нужно бороться с ней.
- Тогда когда же? - хотел знать Генрих.
- Будущей весной... будущим летом.
- А что со всеми войсками и оснащением здесь?
- Обо всем этом позаботится этот добрый малый Уолси. Можете на него положиться, он благополучно вернет их для вас в Англию.
Генрих колебался. Он вспомнил, что пришлось перенести Дорсету, когда тот остался на зиму в Испании.
Он понял теперь, что это единственный открытый для него путь. Он был разочарован, так как надеялся вернуться в Англию победителем Франции. Все, чем он мог похвалиться, овладение двумя французскими городами и захват нескольких пленных, отправленных им домой к Катарине, и доставлявших той немало забот, потому что их нужно было кормить и обращаться с ними, как со знатными аристократами, а у нее на них оставалось мало средств из-за войны с Шотландией, которая обошлась дорого, и из-за войны с Францией, которая обошлась еще дороже.
Захвату Теруанна и Турени Катарина могла противопоставить победу при Флоддене, и самолюбие Генриха было задето, потому что он был вынужден признать, что ее победа значительнее.
Он был сердит на нее, особенно теперь, когда ему стало известно о потере ребенка. "Потерян, чтобы удержать твое королевство, Генрих". Он нехотя согласился, что все сделанное ею было необходимо. Но, видимо, Бог против них, сказал он себе; и поскольку во Франции он познал много других женщин, Катарина стала удовлетворять его меньше.
О, настало время вернуться домой, и он мог отправиться туда как победитель. Народ Англии будет радостно приветствовать его возвращение.
Генрих послал за Брэндоном.
- Как продвигается ухаживание? - лукаво спросил он. Брэндон покачал головой.
- Мне нужно время.
- Как раз этого у тебя и нет. Мы возвращаемся в Англию. У Брэндона был подавленный вид.
- Не бойся,- сказал Генрих,- мы вернемся и тогда ты скоро, я не сомневаюсь, увлечешь герцогиню Маргариту на брак.
- Она вернула мое кольцо и попросила назад то, что я взял у нее,- сказал Брэндон.
- Вот как? Леди застенчива.
- То кажется, что она решилась, то опять идет на попятный. Говорит о своих предыдущих браках и опасается, что обречен на неудачу. Потом говорит о своем долге перед племянником. Этот малый, правда, выглядит так, будто нуждается в присмотре.
Генрих засмеялся.
- Каждый раз как я смотрю на него, я радуюсь,- сказал он.- Макс не вечен. Да и Фердинанд тоже... и тогда... будет нетрудно одурачить этого малыша, как ты думаешь? А кто возьмет бразды правления от старика Людовика... ведь он тоже, должно быть, почти на смертном одре? Франциск Ангулемский.- Генрих сощурил глаза.- Слышал, что это молодой хвастун... но что он преуспевает в развлечениях.
- Бледная тень Вашего Величества. Генрих вдруг поджал губы.
- Этот малый - развратник. О его связях с женщинами уже говорят, а он всего лишь мальчишка! Брэндон, ты подумал, что в один прекрасный день - и не очень отдаленный - Европой будут заправлять три человека... три соперника... главы трех великих держав? Это будет Франциск, я и этот молодой идиот Карл.- Генрих засмеялся.- Когда я думаю об этих двоих... и о себе... мне есть чему порадоваться. Господь будет благоволить добродетельному человеку, а не развратнику, ведь так? А какие надежды у юного Карла, у кого мать сумасшедшая и кто родился, кажется, с половиной мозгов? Я вижу впереди славное время и благодарю Бога за это пребывание в Европе,
где, с его помощью, у меня открылись глаза на все то, что меня ожидает.
- Ваше Величество стоит на пороге блестящего будущего. Генрих обнял Брэндона за плечи.
- В котором со мной будут и мои друзья,- сказал он.- Да, Чарльз, я, быть может, даже добьюсь для тебя руки Маргариты, а? Несмотря на то, что она вернула твое кольцо и потребовала свое обратно; несмотря на сопляка племянника, который наверняка плачется своей тетке, что та не должна оставлять его.
И оба заулыбались, сплоченные общими честолюбивыми замыслами.
Генрих был умиротворен. Он послал за Уолси и приказал ему распорядиться о возвращении в Англию.
* * *
Катарина была поглощена подготовкой к встрече короля.
Конечно, он не может быть мной недоволен, думала она. Да, я потеряла ребенка, но как бы он ни жаждал наследника, он должен быть удовлетворен тем, что я сделала.
Маргариту, вдову покойного Якова IV, Катарина оставила регентом Шотландии - в конце концов, разве она не сестра короля? Завладеть шотландской короной было бы слишком дорого. Генрих одобрит, что она сделала, Катарина была в этом уверена.
Она оправилась от последнего выкидыша, и хотя физически она чувствовала себя хорошо, дух ее был неспокоен.
Мария де Салинас, ныне уже замужем за лордом Виллоубай, еще не уехала, и Катарина обсуждала с ней планы бала-маскарада, которым она собиралась отпраздновать возвращение короля.
- Все должно быть красочным,- сказала Катарина.- Ты знаешь, как король любит яркие цвета. Пусть будут танцы и играют музыку, написанную самим королем. Это ему понравится.
Пока они так сидели, Мария позволила себе заметить:
- Ваше Величество, Франческа де Карсерес, потеряв всякую надежду вновь получить место при вашем дворе, теперь хотела бы поступить на службу к герцогине Савойской. Она думает, что если Ваше Величество замолвит герцогине за нее словечко, то она получит там место.
Катарина задумалась. Было бы неплохо избавиться от неприятного соседства Франчески. Пока она в Англии, она будет по-прежнему просиживать в приемных, надеясь получить аудиенцию у королевы. Любое упоминание об этой женщине вызывало неприятные воспоминания... или о том времени, когда Катарина подвергалась такому унижению, или об этой ней состоявшейся любовной связи с сестрой Бэкингема.
Франческа интриганка. Будет ли справедливо направить ее ко двору герцогини с рекомендацией?
Это несправедливо, она уверена в этом.
Нет, как бы ей ни хотелось избавиться от Франчески, она не собирается давать ей рекомендацию для кого-то еще.
- Нет,- сказала Катарина,- это слишком опасная женщина. Я не дам ей рекомендации, о которой она просит. Для Франчески можно сделать только одно: ее следует отправить обратно в ее родную страну. Когда вернется Томас Уолси, я поставлю перед ним эту задачу и не сомневаюсь, он найдет способ отправить ее обратно в Испанию.
- Именно туда она так хотела вернуться в прошлом,- сказала Мария.- Бедная Франческа! Помню, как она бывало вздыхала об Испании! Но теперь... если ей не захочется уезжать, она приедет опять.
- Моя дорогая Мария, она авантюристка. Она хотела уехать в Испанию, потому что считала это выгоднее, чем оставаться в Англии. Помнишь, когда я уезжала из Испании, как ей хотелось поехать в Англию, потому что она думала, что в Англии у нее будут большие возможности. Такие как Франческа заслуживают свою судьбу. Не печалься о ней понапрасну. К тебе пришло счастье с твоим Виллоубаем, моя дорогая Мария, потому что ты не стремилась для этого обскакать других. Так будь счастлива.
- Я буду счастлива, пока знаю, что и Ваше Величество тоже счастливы,- сказала Мария.