- Ну, тогда это будет легче, любовь моя,- сказал он ей.- Папа Римский всемогущ. Ему не нужно, как епископу, бороться с мелкими врагами. У Родриго Борджиа, который был Папой Александром Шестым, любовница жила по соседству с Ватиканом, дети жили вместе с ним и никто не осмеливался сказать ему, что этого не следует делать... за исключением тех, кто жил далеко оттуда. У Папы такая же огромная власть, как у короля. Не бойся. Когда я стану Папой, нам будет легче.
- Тогда, Томас, как бы я хотела чтобы ты был Папой!
- Ты слишком спешишь. Еще нужно пройти так много ступенек, скажу я тебе, от наставника до моего нынешнего положения, отсюда до... Любовь моя, у меня для тебя новость. Я слышал, что должен получить кардинальскую шапку из Рима.
- Томас! Теперь тебя станут называть кардиналом Уолси. В его голосе она услышала исступленный восторг.
- Кардинальская шапка! - прошептал он.- Когда ее мне привезут, я устрою пышную церемонию, чтобы все знали, что у нас в Англии есть, наконец, кардинал. Для Англии это много значит. Кардинал Уолси! Тогда останется всего один шаг, любовь моя. На следующем конклаве... почему бы не избрать английского кардинала Папой и не увенчать его папской тиарой?
- Ты это сделаешь, Томас. Разве ты не добивался всего, что хотел?
- Не совсем. Иначе со мной была бы моя семья.
- Но ты же священник, Томас! Разве это возможно?
- Я этого добьюсь. Не сомневайся. Она и не сомневалась.
- Ты не такой как все другие,- сказала она.- Удивляюсь, что этого не видит весь мир.
- Увидят. А сейчас я расскажу тебе о новом доме, который я купил.
- Новый дом! Для нас, Томас?
- Нет,- печально произнес Уолси,- для себя. Там я буду принимать короля; но когда-нибудь он, быть может, станет и твоим домом... твоим и детей.
- Расскажи мне о доме, Томас.
- Он на берегу Темзы, за Ричмондом. Поместье Хэмптон. Это красивое место и принадлежит Рыцарям Святого Иоанна Иерусалимского. Я выкупил у них аренду дома и теперь собираюсь переделать его по-своему, так как мне не нравится, как он стоит. Я построю там дворец, это будет огромный дворец, дорогая моя... который можно будет сравнить с королевскими дворцами - чтобы весь мир знал, что если я пожелаю иметь дворец, у меня есть средства его построить.
- Пройдет какое-то время прежде чем этот дворец построят по твоему желанию.
- Нет. Я заставлю их усердно работать на меня, дорогая. Я задам эту работу самым видным членам союза свободных каменщиков. Кто же теперь осмелится вызвать неудовольствие кардинала Уолси? Я решил, что у дворца будет пять дворов, вокруг которых будут построены апартаменты. Говорю тебе, они будут достойны самого короля.
- А король об этом знает, Томас? Ну, что он скажет, если подданный построит дворец не хуже его собственного?
- Он знает и проявляет большой интерес. Я хорошо знаю нашего короля, дорогая. Ему не нравится, когда некоторые дворяне, имеющие безрассудство воображать, что в их жилах более королевская кровь чем у Тюдоров, выставляют напоказ свое богатство, но совсем по-другому он относится к тому, кого, по его мнению, он вывел из безвестности. Во дворце Хэмптон-Корт, любовь моя, он увидит отражение своей собственной власти. Поэтому я говорю с ним о дворце, и он считает, что я следую его советам. Но, знаешь, это он всегда следует моим.
Уолси начал смеяться, но госпожа Винтер слегка вздрогнула, и когда он спросил, что ее беспокоит, ответила:
- Ты поднялся так высоко, Томас, так опасно высоко.
- И ты думаешь: чем выше поднялся, с тем большей высоты и упадет? Не бойся, Жаворонок мой, я достаточно твердо стою на ногах, чтобы оставаться на такой опасной высоте.
- Боюсь, ты можешь взлететь так высоко, что забудешь о нас - обо мне и детях.
- Никогда. Увидишь, что я сделаю для нашего сына... для всех вас. Помни, мое благосостояние принадлежит вам.
- И скоро ты опять покинешь Англию и поедешь во Францию.
Уолси задумался.
- Я в этом не уверен.
- Но король, по крайней мере, в этом году собирается на войну. Об этом говорит вся страна.
- Есть кое-что, вызвавшее у меня сомнение, моя дорогая. Когда мы были в Лилле, мы заключили с Максимилианом и Фердинандом договор о нападении на французов. Мы захватили два города, представляющих огромное значение для Максимилиана, и заплатили ему тысячу крон за то, что он с нами. В то время мне подумалось, что эта кампания оказалась очень выгодной для Максимилиана, как и предыдущая для Фердинан
да. Что она дала Англии? Но король был доволен, поэтому и его слуге следовало быть довольным. Одно я усвоил - нельзя идти наперекор королю. Поэтому если Генрих доволен, довольным должен казаться и я. Но меня одолевают сомнения. Думаю, скоро Генрих поймет, что Максимилиан и Фердинанд не друзья ему, как он полагал.
- Значит, войны во Франции не будет?
- Вполне может быть. Дорогая моя, представь себе этих двух коварных стариков. У них огромный опыт в управлении государством. Не забывай о браке между сыном Максимилиана Филиппом и дочерью Фердинанда безумной Хуаной. Их сыновья - Карл и Фердинанд-младший. Их интересует Италия, а не Франция. Италия им нужна для юного Фердинанда, потому что Карл получит всю Испанию и, вероятно, Австрийскую империю, куда входят и Нидерланды. Король Франции тоже зарится на Италию. Я полагаю, Фердинанд и Максимилиан задумали английское вторжение во Францию, чтобы внушить страх Людовику; если же они с ним договорятся в отношении Италии, то они будут готовы покинуть своих английских союзников и предоставят им воевать с Францией в одиночку. Знаменательно, что после овладения Теруанном и Туренью Максимилиан весьма ратовал за прекращение военных действий. Он знал, что дальнейшие сражения будут означать большие потери, не желал лишаться средств, а хотел лишь занять более сильное положение, чтобы торговаться с французами.
- А наш король об этом не знает?
- Он все еще счастливый мальчик и думает как мальчик. Доверяет другим, потому что сам откровенен. У него уже был случай убедиться в вероломстве Фердинанда, но все же он готов, как и прежде, полагаться на него.
- Может быть, потому, что Фердинанд его тесть.
- Полагаю, королева умная женщина, но она быстро теряет свое влияние. Король влюблен в леди Тейбуа, но Катарина об этом не знает. Леди Тейбуа не интересуется политикой. Но она не всегда будет нравиться королю, и если бы появилась женщина, у которой были бы виды на короля и которая стремилась бы оказать на него влияние... кто знает, что случилось бы.
- Томас, меня все это тревожит. Это, кажется, так опасно.
- Тебе нечего бояться, любовь моя. Ты и наши дети всегда будут под моей защитой.
- Но, Томас, что если?..
Она не докончила. Одна мысль об этом казалась кощунственной. Томас всегда будет занимать свое положение. В Англии нет мужчины, такого же умного, как ее Томас.
* * *
Король расхаживал взад и вперед по своим покоям и с ним Чарльз Брэндон, новоиспеченный герцог Саффолкский. После недавнего возвращения из Фландрии у того был мрачный вид.
- Так значит, ты ей не нужен,- говорил Генрих.
- Она была непреклонна в своем отказе. Можно быть уверенным, что здесь не обошлось без Максимилиана.
- Английский герцог достаточно хорошая партия для герцогини Савойской! - проворчал Генрих.
- Увы, Ваше Величество. Она - а, может быть, император - с этим не согласны. Есть и другое.
Генрих кивнул.
- Говори, Чарльз.
- Когда, по вашему указанию, я попытался завершить переговоры о браке принцессы Марии, император проявил нерешительность.
- Нерешительность! Что ты имеешь в виду?
- Вел себя уклончиво. Не был склонен сделать окончательные распоряжения. Ваше Величество, мне кажется, что император ведет себя так же, как и Фердинанд: он договаривается с нами и в то же время с другими за нашей спиной.
Генрих сдвинул брови, думая о человеке, который встал под его знамя и заявил о своем желании служить королю Англии.
- Не могу в это поверить,- закричал он.- Он хорошо мне служил.
- За это ему хорошо платили, Ваше Величество.
Лицо Генриха помрачнело, но от Брэндона он мог вытерпеть больше, чем от кого-либо еще.
- Что означает такое изменение позиции?
- Не знаю, Ваше Величество, но будем готовы.
Генрих сердито вышел, но отдал приказ, чтобы подготовка к войне шла полным ходом.
* * *
Через неделю с небольшим из Франции прибыл посланник для ведения переговоров о пленных, взятых Генрихом в сражениях за Теруанн и Турень, и все еще остававшихся в Англии.
Посланник спросил, может ли он поговорить с королем наедине, а когда Генрих принял его в присутствии Уолси, сказал:
- У меня сообщение лишь для ушей Вашего Величества. Уолси с достоинством удалился, зная, что король немедленно передаст известие ему, и уже представляя, о чем идет речь.
Когда они остались одни, посланник сказал Генриху:
- Ваше Величество, у меня для вас сообщение от моего господина, короля Франции. Он хочет предупредить вас, что король Фердинанд возобновил перемирие, заключенное им с Францией, и что вместе с ним император Максимилиан.
- Не может быть! - воскликнул Генрих.- Должно быть, это неправда.
- Ваше Величество скоро услышит этому подтверждение,- сказал посланник.- Но, желая вас подготовить и показать вам свое желание быть вам другом, мой господин решил сообщить вам об этом, как только было подписано перемирие.
На висках у Генриха вздулись вены, лицо его побагровело, и он закричал:
- Изменники! Клянусь честью, я за это отомщу. Вот уж действительно мои друзья! Оба подлые предатели. Они пожалеют, если то, что вы говорите, правда. Но если это ложь... то тогда пожалеете вы.
- Я говорю правду, Ваше Величество.
- Клянусь честью! - вскричал Генрих и широкими шагами вышел из своих покоев; стремительно ворвавшись в кабинет Уолси, он сообщил ему новость.
Уолси, который уже был к этому готов, воспринял новость довольно спокойно.
- Что теперь? - потребовал Генрих.
- Теперь нам известно, что представляют собой наши ложные друзья.
- Это не поможет нам завоевать Францию.
- Ваше Величество несомненно решит, что этот план следует на некоторое время отложить.
Глаза короля загорелись гневом, и в эти минуты он был похож на раздраженного мальчишку, которого лишили желанной игрушки.
- Ваше Величество, что еще сообщил посланник?
- Что еще? Разве этого недостаточно?
- Действительно, достаточно, сир. Но мне подумалось, что, быть может, король Франции, проявив таким образом свою дружбу, хочет оказать нам и другие знаки.
Генрих, по-видимому, был в замешательстве.
- Не могли бы вы, Ваше Величество, призвать посланника обратно? Может быть, несколько деликатных вопросов, заданных Вашим Величеством с вашим обычным искусством, помогут как-то прояснить, что на уме у короля Франции.
- Что такое вы говорите? Вы считаете для меня возможным стать союзником короля Франции!
- Ваше Величество, другие европейские державы доказали, что они вам не друзья.
- Ей-богу, это так.
- И Ваше Величество, знаю, теперь говорит себе, что нисколько не вредно выслушать то, что может сообщить этот француз.
- Пошлите за ним,- прорычал Генрих. Вскоре посланник стоял перед ними. Уолси сказал:
- Ваше Величество желает, чтобы я поговорил о тех вопросах, что вы мне разъяснили?
- Говорите,- сказал Генрих.
- Как представляется, поводом для этого сообщения послужило чувство дружбы, которое испытывает король Франции к своему английскому собрату.
- Таково желание моего господина, Ваше Величество, ваше превосходительство.
- А как будет проявлена эта дружба?
- Путем заключения мира с англичанами, которые будут его друзьями, и создания союза, что внушит страх тем, кто так явно продемонстрировал свою враждебность к нашим двум странам. В доказательство своих добрых намерений, говорит он, он был бы счастлив, если бы между Францией и Англией был заключен брачный союз. Как вы знаете, Ваше Величество, ваше превосходительство, у короля нет супруги. Он все еще в брачном возрасте. Теперь брак принцессы Марии с вероломным Габсбургом, несомненно, не может состояться. Король Франции был бы счастлив объявить принцессу своей невестой.
Уолси затаил дыхание. Король был поражен. Это был поворот кругом. Но его мучило вероломство Фердинанда и Максимилиана; разве такой союз, такой брак не стали бы самой лучшей местью? Тогда Франция и Англия были бы против Австрии и Испании. Теперь Генриху стало ясно, что эти два коварных старика хотели заставить его воевать с Францией, пока займутся Италией, тем самым, расширяя владения своих внуков.
Все стало поразительно ясно. Вот и отмщение - этот союз, этот брак.
Уолси бросил осторожный взгляд на короля.
- Его Величеству понадобится время, чтобы обдумать такое предложение,- сказал он.
- Именно так,- сказал Генрих.
Посланник был отпущен, и Генрих, взяв Уолси под руку, стал расхаживать с ним по своим покоям и разговаривать.
* * *
Новость распространилась, и Катарина была в замешательстве. Значит, ее отец еще раз проявил свое вероломство. Вместе с Максимилианом он воспользовался неопытностью короля Англии и бессовестно использовал его в своих интересах: Фердинанд - для завоевания Наварры, а Максимилиан - для захвата этих двух городов, имеющих такое важное значение для торговли Нидерландов. К тому же Максимилиан получил много английских крон как плату за свое двурушничество. Они постарались добиться уступок от короля Франции, сообщив ему о предстоящем вторжении Англии, с тем чтобы тот был готов заключить с ними мир почти любой ценой и развязать себе руки для борьбы с англичанами.
Однако, чтобы перехитрить их, Людовик составил свой собственный план: французы и англичане должны забыть старую вражду и выступить совместно как союзники.
Карос был в замешательстве, не зная, что ему предпринять; как и прежде, он понял, что оказался в положении козла отпущения. Он поспешил увидеться с Катариной, где его встретил Фрей Диего Фернандес, сообщивший ему с надменным видом, что королева ни в коей мере не довольна тем, как он ведет испанские дела.
Неимоверно разъяренный, Карос оттолкнул священника в сторону и с силой ворвался в покои королевы.
Катарина встретила его холодно.
- Ваше Величество,- запинаясь, произнес он,- это известие... это тревожная новость... Англичане настроены против нас.
- Против вас и вашего господина,- холодно промолвила Катарина.
- Моего... господина... отца Вашего Величества.
- Я ничего не собираюсь обсуждать,- сказала Катарина.- Я не желаю иметь ничего общего с указаниями короля Испании.
Карос был изумлен, потому что почувствовал холодность Катарины, когда она заговорила об отце.
- Вы понимаете, что есть возможность заключения договора о дружбе между Англией и Францией? - горячился Карос.
- Эти вопросы решает король и его министры,- ответила Катарина.
- Но наша страна...
- Уже больше не моя страна. Теперь я считаю себя англичанкой и перехожу на сторону англичан.
Это было шоком для Кароса. Он поклонился и удалился.
Выходя из покоев королевы, он увидел Фрея Диего, который нагло ему улыбался.
Его следует немедленно отозвать в Испанию, решил Карос. Это он отвратил королеву от ее отца.