* * *
Генрих ехал верхом, рядом были Комптон и Франсис Брайан, остальные ехали сзади. В группе всадников он мельком увидел ее. Она хорошо ездила верхом и это было приятно. Он сказал Комптону:
- Сегодня мы не должны забывать, что с нами леди. Охота не должна проходить слишком неистово.
- Конечно,- ответил Комптон,- раз Ваше Величество так внимательны к леди, так же должны поступать и мы.
От Комптона невозможно было утаить секреты. Он был один из тех знающих людей, кто, казалось, мог прочесть секреты Генриха еще до того, как тот решится ими поделиться. Брайан был таким же. Его друзья часто намекали, что королю следует вести менее добродетельный образ жизни.
- Потому что если Ваше Величество немного согрешит, мы все с нашими собственными грехами будем чувствовать себя легче,- сказал тогда Комптон.
Он может положиться на их помощь, и так как они уже догадались о его чувствах к Бесси и ждали кульминации этого романа, Генрих решил, что воспользуется их помощью.
- Когда я подам знак,- сказал он,- я хочу, чтобы вы вместе со мной оторвались от остальной группы... держались около меня, чтобы прикрыть мой уход.
Комптон кивнул.
- И проследите, чтобы госпожа Блаунт была в нашей группе.
Комптон подмигнул Брайану, зная, что Генрих этого не увидит. Среди охотников не было ни одного, кто бы не понял. Но Генрих всегда считал, что окружающие видят только то, что он желает, чтобы они видели.
- Ваше Величество,- сказал Комптон,- я знаю в лесу беседку, где можно прекрасно укрыться.
- Он сам там развлекался,- вставил Брайан.
- Да, сир, это очень уютная беседка. Она прямо просит, чтобы ею воспользовались.
- Мне бы хотелось взглянуть на эту беседку и, возможно, показать ее госпоже Блаунт.
- Ваши покорные слуги будут стоять на страже на приличном расстоянии,- сказал Комптон.- Хотя и достаточно близко, чтобы не дать кому-нибудь помешать Вашему Величеству и леди.
Генрих кивнул. "Увы,- подумал он,- предаваться любви таким постыдным образом. Как будто я пастух, а она деревенская девушка!"
Эта мысль привела его в восторг. Побыть днем один часок пастухом!
И такой уж был у него характер - у него, кто ревнивее других относился к своему рангу и достоинству,- что когда он посетовал, что ему придется побыть пастухом, он уже верил, что таково его желание.
Среди женщин он увидел ее - свою деревенскую девушку. Она грациозно сидела на лошади; и в глазах у нее было ожидание. Я оказываю ей огромную честь, уверял себя Генрих. Я найду ей приличную партию. Это должен быть уступчивый супруг, который будет счастлив таким образом услужить своему королю.
Генрих грубо схватил ее в свои объятия, начал целовать, потом его поцелуи стали более искусными, ибо он научился всему этому во Фландрии, и он овладел ею. Она немного поплакала - от страха и радости. Ее переполняло изумление, что на нее обратил внимание этот великий король. Ее скромность показалась ему очаровательной; он знал, что научит ее искусству страсти, и поразился тому, какие кладези нежности она в нем открыла.
Ему хотелось понежиться в этой беседке; но даже король не может всегда делать то, что пожелает, сказал он.
Генрих поцеловал свою Бесси. Он найдет способ прийти в ее покои в ту же ночь, обещал он. Это будет нелегко, но это нужно сделать. Он будет любить ее вечно, он будет лелеять ее. Ей нечего бояться, так как ее судьбой займется король и она увидит, как он о ней позаботится.
- Ничего не бойся, моя Бесси,- сказал он, проводя губами по мочке ее уха.- Я здесь... я твой король... люблю тебя навсегда.
* * *
В последующие недели Генрих был блаженно счастливым мальчишкой. В беседке прошло много встреч; кроме Катарины при дворе не осталось никого, кто бы не знал о романе короля с Элизабет Блаунт. От нее ухитрялись все скрывать, ибо, как сказала Мария де Салинас, ныне леди Виллоубай, в один из своих приходов, это только причинит королеве страдания, да и что она может с этим поделать?
Итак, в течение этих недель Катарина наслаждалась обществом более нежного Генриха; она говорила себе, что его внимательность к ней означает, что он мужает, что он вернулся из Фландрии не беспечным мальчиком, что он научился быть предупредительным.
Он стал более нежным любовником и часто говорил:
- Ну, Кейт, ты выглядишь усталой. Хорошенько отдохни сегодня ночью. Я не буду тебя беспокоить.
Казалось, он даже забыл о своем отчаянном желании иметь детей. Катарина была рада отдыху. Последний выкидыш, а также то, что она все свои силы отдала шотландскому конфликту, изнурили ее больше, чем что-либо раньше.
В один из дней король, казалось, был в редком тихом настроении, и она заметила, что у него больше обычного сияют глаза и пылают щеки.
Она сидела за шитьем с фрейлинами, когда он вошел к ней и тяжело опустился рядом с ней на стул. Леди встали, присели в реверансе, но он махнул им рукой, и они остались возле своих стульев. Он больше не взглянул на них, и это странно, потому что среди них было несколько очень хорошеньких девушек, и Катарина помнила, как в прошлом его взгляд невольно обращался к той, что обладала такой красотой.
- Ты вышиваешь очаровательную картину,- сказал он, указывая на гобелен, но Катарина не поверила, что он его видит.
После небольшой паузы Генрих проговорил:
- Сэр Гилберт Тейбуа просит руки одной из твоих девушек, Кейт. Кажется, он хороший малый, и семья Маунтджой, полагаю, рада такой партии.
- Ты, должно быть, имеешь в виду Элизабет Блаунт,- сказала Катарина.
- А, да...- Генрих поерзал на стуле.- Так зовут эту девушку.
- Разве Ваше Величество ее не помнит? - простодушно спросила Катарина.- Я припоминаю тот случай, когда Маунтджой привел ее ко мне, а вы зашли и застали нас. Она пела одну из ваших песен.
- Да, да, прекрасный голос.
- Она очаровательная, скромная девушка,- сказала Катарина,- и если ваша воля выдать ее за Тейбуа, уверена, мы все будем рады. В конце концов она почти достигла брачного возраста, и я полагаю, прекрасно, когда выходят замуж молодыми.
- Так быть по сему,- сказал Генрих. Катарина озабоченно поглядела на него.
- Ваше Величество хорошо себя чувствует? Генрих приложил руку ко лбу.
- Странное дело... Кейт, когда я встал сегодня утром, у меня немного закружилась голова. У меня никогда не было такого ощущения.
Катарина быстро поднялась и положила руку ему на лоб.
- Генрих,- пронзительно вскричала она,- у тебя лихорадка.
Он не возражал и продолжал неподвижно сидеть.
- Немедленно ступайте в покои короля,- приказала Катарина женщинам, все еще стоящим возле своих стульев.- Скажите любому из королевских камергеров... любому слуге, кого найдете, чтобы немедленно пришли сюда. Король должен лечь в постель и нужно вызвать врачей.
* * *
По дворцу распространились новости.
- У короля сильный жар.
У его постели собрались врачи, у них был серьезный вид. Казалось невероятным, чтобы этот здоровый, полный жизни молодой король мог заболеть.
Никому не была известна причина его болезни, знали только то, что у него, несомненно, сильный жар. Некоторые утверждали, что это оспа, другие - какая-то форма сифилиса, распространенная в Европе.
Катарина осталась в его опочивальне и сидела возле постели день и ночь; она отказывалась уйти, даже когда фрейлины сказали ей, что она сама заболеет, если так не сделает.
Но Катарина не желала слушать. Она должна сама менять холодные компрессы, которые регулярно клала на его горячий лоб, должна сама отвечать на его бессвязные вопросы.
Было ясно, что он бредит. Казалось, он не уверен, где находится - при дворе в Лилле или в какой-то беседке в лесу. Очевидно, подумала Катарина, это какое-то место, где он бывал во время поездки на континенте. Она терпеливо просиживала возле его постели, успокаивая, присматривая за тем, чем его кормят, готовя специальные оздоровительные настойки, совещаясь с его врачами и выгоняя всех других из комнаты больного. Менее чем через неделю великолепное здоровье Генриха взяло верх над болезнью, он смог сесть и замечать, что происходит вокруг.
- Да, Кейт, ты хорошая мне жена,- сказал он.- Не таким уж несчастливым оказался тот день, когда я сказал, что женюсь на дочери испанского короля, несмотря на то, что все они старались удержать меня от этого.
Это и было ей наградой. Но сидя возле его постели и улыбаясь, она не знала, что он думает, какая она старая и бледная, какой у нее болезненный и заурядный вид. Причина была в том, что он сравнивал ее с другой, которую не осмеливался просить привести к его ложу больного, но которая, тем не менее, постоянно царила в его мыслях.
Он верил, что был рядом со смертью; его немного встревожила мысль о том, что он мог умереть в разгар незаконной любовной связи, совершив, как скажут ему священники, большой грех.
Но так ли это? Он начал спорить со своей совестью, чем теперь все чаще и чаще занимался с тех пор, как у него начался роман с Бесси.
"Но она в меня влюблена, эта малышка Бесси,- размышлял он.- Ее маленькое сердечко разбилось бы, если бы я ее не любил. Это было ради Бесси,- уверял он себя.- И я нашел ей хорошего супруга".
Тейбуа станет для нее хорошей партией и у нее появится повод для благодарности своему королю. Что касается него самого, разве он причинил зло своей жене? Она быстро стареет. Под глазами у нее темные круги, когда-то упругие щеки и шея обвисли, волосы потеряли свой золотистый отблеск, стали тусклыми, мышиного цвета. Она нуждается в отдыхе; когда же он в постели с Бесси, Катарина может отдыхать, разве нет?
Она благодарна за передышку. Пусть поправляет здоровье, пока они вновь попытаются иметь детей.
Значит, он не причинил никакого вреда. Да и как он мог это сделать, если Бесси счастлива и Катарина счастлива? Только он сам вынужден бороться с этой своей упрямой совестью. Это он сам пострадал.
Он сказал:
- Моя добрая Кейт, ты хорошо за мной ухаживала. Я этого не забуду. Теперь скажи мне: прежде чем я слег в постель больной, я дал согласие на брак Тейбуа с твоей девушкой?
Катарина была изумлена.
- Пока Ваше Величество были больны, не могло быть и речь о браке.
- Но я уже выздоровел. Я не желаю, чтобы мои подданные говорили обо мне так, как будто меня вот-вот положат в гроб. Скажи им, чтоб устраивали этот брак. Скажи им, что это желание их монарха.
- Ты не должен беспокоиться о свадьбах, Генрих. Тебе нужно о себе думать.
Он взял ее руку и погладил.
- Я король, Кейт, и у короля первые мысли о его подданных.
Катарина нежно его поцеловала и в этот момент счастья, казалось, почти вернула свою утраченную молодость.
Он не мог просить, чтобы к нему привели Бесси, поэтому решил через день-два встать на ноги. Однако, он мог принимать своих старых друзей, его посетили и Брайан, и Комптон, Брэндон и Кэрью - вскоре из комнаты больного стал доноситься смех.
Впервые в жизни Генрих заинтересовался болезнью и захотел заняться приготовлением настоев. Во время болезни он страдал от каких-то язв, появившихся по всему телу, и одна из них - на ноге - не зажила как другие. Ее лечили мазями и пастами, и он проявил большой интерес к их приготовлению, хотя, как знала Катарина, посмеялся бы над этим несколько месяцев назад.
У Комптона оказалась такая же язва, и это послужило дальнейшему сближению между этими двумя. В один из дней, когда Катарина зашла к больному, оказалось, что Комптон положил свою голую ногу королю на постель, а Генрих сравнивает язву своего друга со своей.
В результате лечения язва у Генриха начала заживать, и гот, полный энтузиазма, решил залечить язву у Комптона. Чтобы не думать о Бесси, он вместе с Комптоном составлял мази, в которые, как он верил, нужно добавить истолченный жемчуг, чтобы они стали целебными. Прежде чем появиться в обществе, он решил подождать, пока окрепнет, потому что на балах, маскарадах и банкетах он должен выглядеть, как прежде - в танцах королю следует прыгать выше других, никогда не уставая.
Так проходили дни выздоровления, и Генрих продолжал с тоской думать о своей Бесси, которая стала леди Тейбуа.
* * *
Пришла весна и теперь, когда король поправился, у него было два больших желания - быть с Бесси и подготовиться к войне с Францией.
Он отослал Чарльза Брэндона во Фландрию, даровав ему титул герцога Саффолкского. Он сделал это по двум причинам - чтобы тот продолжал ухаживать за Маргаритой Савойской и чтобы составить планы прибытия армии весной или в начале лета.
Генрих испытал облегчение, когда Чарльз исчез с глаз, так как страстная влюбленность юной Марии в этого человека начала его тревожить. Марию следовало подготовить к тому, чтобы она приняла Карла, внука Максимилиана и Фердинанда; но когда Генрих думал об этом бледном юноше с глазами навыкате и, по-видимому, замедленным развитием, его охватывал ужас за свою смышленую и красивую сестру. Ему нужно будет напомнить ей, что королевские браки заключаются по политическим соображениям. Я женился на моей жене потому, что она дочь испанского короля, частенько напоминал он себе и ему нравилась эта мысль, так как служила еще одним оправданием его неверности. Как можно ожидать верности от королей, когда они женятся не по любви, а в интересах государственной политики? Он уже забыл, что сам решил жениться на Катарине и сделал это вопреки сопротивлению.
Катарина все еще оставалась в неведении, хотя у нее было печальное предчувствие.
Дни проходили очень приятно, и Генрих продолжал относиться к своей королеве с предупредительностью и добротой.
Они с Бесси часто встречались, и их излюбленным местом встречи была охотничья сторожка, которую Генрих прозвал Иерихоном. Она находилась в Эссексе близ поместья Нью-Холл, принадлежащего семейству Ормонд. Время от времени Генрих наезжал в это поместье, которое нравилось ему из-за близости к Иерихону. Томас Болейн, всячески старающийся завоевать расположение короля, был сыном одной из дочерей графа Ормонд; честолюбивый Болейн был всегда готов к королевскому визиту и обеспечить тайну посещений королем Иерихона вместе с леди Тейбуа.
Так в приятном настроении проходили дни, и когда Катарина смогла сообщить Генриху, что опять беременна, тот заявил, что очень рад и что нужно устроить маскарад, чтобы отпраздновать это счастливое известие.
ФРАНЦУЗСКИЙ БРАК
Лежа в кровати, вокруг которой были задернуты изысканные занавеси, Томас Уолси чувствовал себя отгороженным от мира вместе с госпожой Винтер.
Он был с ней откровеннее, чем с кем-либо еще, потому что полностью ей доверял. Эти разговоры с ней доставляли ему особое наслаждение из-за его гордыни - той неотъемлемой части его натуры, которая в какой-то степени побуждала его подыматься наверх, к власти, и которой, он знал, ему нужно постоянно остерегаться, потому что точно также, как она заставила его совершить этот головокружительный взлет, она могла и привести его к краху. Он должен прятать от остального мира свою гениальность, то, как он всегда на один шаг опережал других, как всегда знал, что может случиться и что нужно выждать... терпеливо, приготовившись прыгнуть на нужное место на полсекунды раньше, чем другие заметят этот прыжок, так что создавалась видимость, что он всегда занимал это устойчивое положение.
Только его Жаворонок знала, как он умен, только с ней он мог быть откровенен.
Они оба были печальны, потому что теперь он стал реже приходить в этот маленький домик.
- Государственные дела, дорогая,- бормотал он в хорошенькое ушко, а она вздыхала и теснее прижималась к нему; выслушивая рассказы о его гениальности, она все же страстно хотела, чтобы он был обыкновенным человеком, таким, как живущие по соседству купцы.
До этого они хорошо поели и выпили. Стол в этом доме был еще обильнее, чем в предыдущем году; жена и дети одевались еще богаче прежнего. Он поговорил с детьми, выслушал отчет об их успехах и отпустил их. Потом привел госпожу Винтер в эту спальню, где они занимались любовью.
Теперь настало время для разговоров, поэтому он расслабился и говорил обо всем, что было у него на уме.
- Но когда ты станешь Папой, Томас, как я тогда смогу с тобой видеться?