- Перестань, - она помахала рукой в воздухе, как будто разгоняя то, что она считала "перекати-полем". Аватар выросла в деревне и до сих пор употребляла разговорные словечки. От которых ее содержанцы чувствовали себя не в своей тарелке.
Грин хихикнула, тряхнув головой. Она обожала дразнить людей, выпрашивающих поблажки. Строгие манеры Аватар, и склонность понимать все в прямом смысле сделало ее великолепной целью для незлобивого, добродушного подшучивания.
- Возможно, я и найду кого-нибудь, заинтересующего меня на суаре… - начала она достаточно невинно.
Аватар разинула рот. Впервые Грин хотя бы намекнула на такие вещи.
- Я думаю, это превосходная идея, - засуетилась старуха.
Грин простодушно поморгала, глядя в зеркалокамень прямо перед ней.
- Кто знает? Может быть даже восхитительный… Джорлан?
Грубый, пронзительный вопль, выражающий отвращение, вырвался из уст пожилой женщины. Она схватилась за сердце.
- Только не этот отщепенец! Не в этом доме! Никогда я сказала! Что ты творишь со мной в мои преклонные года, хочешь свести меня в могилу? Забудь, что я сказала о взятии имя-носящего, у тебя куча времени!
Ухмыляясь, Грин погрозила пальцем.
- Всегда будь внимательна к своим желаниям, Аватар.
Старая женщина фыркнула.
Глава 1
Маркель Тамрин была на редкость опасна.
Джорлан Рейнард сузил глаза, скрывая их за взмахом чернейших ресниц, пристально наблюдая за женщиной. Защитная пелена отбросила тени на его скулы. Его твердые убеждения и непоколебимая самодисциплина всегда боролись с желанием почувствовать вкус риска.
Эта двойная смесь указывала на его сложный характер. Хотя особые черты, характерные только его запутанной натуре часто не были видны в сиянии умопомрачительной внешности.
А если и не скрыты, то непременно позабыты.
Ошеломляющая красота всегда прощалась.
Когда женщина направила свой путь сквозь толпу, большинство гостей поклонилось ей, напомнив ему льстивых солнцебобов, раскачивающихся в надежде урвать сочный кусочек влаги.
Хотя Высший Слой всегда ассоциировался у него со льстивыми солнцебобами.
Особенно, в присутствии особы из первой гавани.
Он выдохнул. Сегодня ночью ему совершенно не хотелось тут находиться. Он презирал организованные празднества Сезона, когда Высший Слой выставлял напоказ свою приемлемость в надежде собрать "улов". Его тошнило от этого. Его не интересовало какое бы то ни было остепенение. Никогда.
До того, как покинуть суаре, он вышел на свой балкон. Многоцветный бланок уселся на край перил. Его экзотическое оперение свидетельствовало, что это самец.
"Ну конечно, же, - подумал Джорлан. - Даже бланоки вынуждены демонстрировать свой наряд! И во всем виноват Сезон. По-мужски напыщенное времяпрепровождение".
Он очнулся, когда бланок грациозно вспорхнул с витых перил, взмахивая крылышками.
Расправив плечи, мужчина морально приготовился к длинному, утомительному вечеру. По дороге обратно в зал он поклялся, что это будет его последний Сезон. Последний.
Его завершающий цикл празднеств.
Тогда он будет свободен…
Или независим так, как может быть независим невостребованный мужчина.
Она проталкивалась сквозь толпу, весело улыбаясь, делая колкие замечания, похлопывая протянутые руки, подмигивая некоторым мужчинам, которые тщетно пытались удержать ее внимание больше чем на пару мгновений. Обычно такое представление оттолкнуло бы его. Оттолкнуло и это.
Но он не мог отвести глаз.
Ее присутствие "включило" его. Полностью. Он не знал, почему такое случилось, а он был мужчиной, ищущим всему объяснения.
- Она очаровательна, не так ли? Полностью светская женщина. Думаешь, она потанцует с тобой? - его друг Лаймакс заметил, к кому привлечено его внимание. Лаймакс поразился этому необычному интересу. Джорлан никогда не увлекался праздным флиртом или милыми легкомысленными поступками, ожидаемыми на таких собраниях.
- Что заставляет тебя думать, что я хочу этого? - сухо ответил он.
Лаймакс недоверчиво фыркнул.
- Кто бы не хотел танцевать с ней? И не смотри так на меня, мы знакомы с тобой достаточно долго, Джорлан, хотя, по правде говоря, я не могу утверждать, что знаю тебя.
Джорлан приподнял бровь.
- И что это должно означать?
Лаймакс вздохнул.
- Ты мой самый близкий друг, Джорлан, и ты был образцовым другом на протяжении этих лет, я бы даже сказал, лучшим. Я полностью доверяю тебе свою жизнь. Ты поддерживал меня в беде и печали, смеялся вместе со мной шуткам, никогда не отказывал протянуть руку помощи. И даже больше, ты никогда не вел себя как корявое полено. Вдобавок ко всему, в большинстве случаев ты оказываешь неподдельное внимание к моему благоденствию…
- Почему мне кажется, что последняя точка в этой мак-мок мне не понравится?
- Это не мак-мок!
Джорлан посмотрел на друга.
- Хорошо, возможно только крошечный кусочек мак-мок, - ухмыльнулся Лаймакс. - Но сейчас я выскажусь тебе окончательно. Есть двое людей, о которых ты разрешил себе заботится, я и твоя бабушка, и ради нас ты охотно взглянешь в лицо смерти. Но все же ты, обладатель необычайно отважного духа, по-настоящему никогда не отваживался на риск вверить себя другому человеку. Никогда. Правда, Джорлан?
- О чем ты говоришь? - быстро спросил он, продолжая наблюдать за женщиной.
- Ты хранишь себя для себя. Я замечал это еще с тех пор, как мы были мальчиками. С той самой поры, как ты стал жить с Герцогиной. Думаю, именно тогда все началось, хотя, с годами твоя жажда уединения переросла в твою собственную странную манию.
- Мммм… - смущенно промычал Джорлан.
- Вот что я никогда не понимал, так это почему ты выделяешь себя из общества. Знаешь, ты уже заработал репутацию темноматериального.
Уголки губ Джорлана приподнялись в изумленной гримасе.
- Я загадочен только для тех, кто не может разгадать меня.
Лаймакс закатил глаза.
- Что за остроумие!
Джорлан мягко рассмеялся.
- Ты же не собираешься проливать огнесвет ради спокойствия нас, простых смертных? - Лаймакс широко раскинул руки в жесте преувеличенной обиды.
Джорлан рассмеялся, признавая истинность слов, однако не удовлетворяя любопытство Лаймакса. По привычке он промолчал и продолжил краем глаза наблюдать за женщиной. Необычная реакция, вызванная ею, раздражала его.
Интуитивно почуяв угрозу, вызванную насторожившейся женщиной, он стал отворачиваться. Маркель просто слегка пошевелилась и мгновенно поймала взгляд его глаз.
На долю секунды показалось, что его сердце прекратило свой бег.
В это мгновение его жизнь замерла между вздохами, порождая запретные желания.
Горячая дрожь быстро пробежала по его паху. Не было слов, чтобы охарактеризовать странный эффект, произведенный ею, и он не был уверен, что хочет описывать его, даже если бы и мог. Тот час же он передернул широкими плечами, чтобы стряхнуть сильное желание, нахлынувшее на него. Маневр был старым трюком, которому он выучился в юности у одного из своих превосходных учителей. Это сработало лишь с виду, еще больше привлекая ее внимание. Прямо противоположно тому, что он хотел.
Она знала! Знала хитрости, которым он научился. Уловки, которым все они обучались.
И почему бы ей не знать их? Говорили, что ей были знакомы намного более тонкие интриги, чем простые хитрости мужчин. Говорили, что она великолепная, со стратегической точки зрения, выдающаяся Маркель. Женщина, познавшая себя, и добившаяся многого от жизни. Горожанка.
Если возникнет ситуация, она может быть его неприятностью.
Как только в голову пришли предупреждающие об опасности мысли, он снова отвернулся от нее, на этот раз с заученной бесстрастной маской равнодушия на лице.
Прямо перед ним зеркалокаменные стены великолепно отразили ее движущийся образ. Сделанный из тонких пластин местных зеркалоскал, эксклюзивный строительный материал покрывал полностью внутреннюю поверхность комнаты встреч. Его непомерная цена, вдобавок к повсеместному использованию в зале, знаменовало богатство хозяики, друга бабушки.
Маркель слегка расширила свои прекрасные глаза, отмечая его надменные манеры, и нарочито оценивающе оглядела его. Он оскалил зубы, ненавидя, когда его вот так вот рассматривают.
Как если бы он был незначительным приложением к кровати титулованной женщины.
По крайней мере, она не разглядывала его с жадностью, как многие другие.
Когда она смотрела на него, казалось, что она рассмотрела самую его суть. Он слышал, что Грин Тамрин выдающийся оратор в Доме Лорд. Как член правящего класса и имеющая титул Маркели, она постоянно учувствовала в заседаниях Септибунала. К тому же, действовала она мудро и с великой осторожностью, поэтому, когда она брала слово в палате, эффект был околдовывающим. Девять раз она представала перед советом, и все девять выигрывала с разгромным счетом по все пунктам.
Маркель Тамрин обычно была доброжелательной и обладала завидной репутацией. Репутацией, в которую не входил ее успех в совете. Мужчины соперничали за ее внимание, ее считали эрудитом, чувственной любовницей, не испытывающей недостатка в мужчинах, по сравнению с любыми другими женщинами. Видя, как мужчины реагируют здесь на нее, Джорлан мог запросто поверить в варево Клу. Она была не просто прекрасной, в ней было что-то исключительно особое.
Она продолжала смотреть на него с интересом.
Бросив взгляд на отражающие камни, он заметил, что ее пристальный взгляд снова медленно следует по всей его фигуре. Она чуть-чуть приостановилась, чтобы внимательно осмотреть и оценить упругую силу его ягодиц - до некоторой степени у всех женщин проявлялось стремление к этому.
Весьма часто, что причиняло душевные страдания его бабушке, Герцогине, женщины высказывались в том духе, что ее внук - мужчина, который случайно может спровоцировать войну твердостью своих округлых, тугих полусфер.
Не по своей вине, но он уже послужил причиной для нескольких значительных схваток.
Только в прошлом году дочь Эрлы вызвала на дуэль Маркели за право на него. К счастью, бабушка предотвратила эту глупость, отказав им обоим.
Странно, но эффект, который на него оказала Маркель Тамрин, совершенно отличался от того, что он чувствовал к другим.
Он передернул плечами еще раз, чтобы избавиться от увеличившегося напряжения.
Лаймакс ворвался в его размышления.
- Говорят, что Маркель не проявляет интерес к тому, чтобы взять какого бы то ни было имя-носящего, несмотря на то, что она последняя в роду, титулована и фантастически богата ко всему прочему.
- Возможно, у нее есть здравый смысл.
Лаймакс засмеялся.
- Она может себе позволить быть "здравомыслящей", мой друг. Ты - нет.
- Я сделаю по-своему.
- Не в этом случае. Ты не сможешь контролировать ее, как других, Джорлан. Они все становятся безмозглыми от твоих взглядов и тела, она не будет. Маркель Тамрин - женщина себе на уме. Она непохожа на новородок, к которым ты привык. Она возглавит восхитительную погоню в никуда. Если ты будешь играть с ней, она потребует расплаты зипом.
- Рут-бид, - губы Джорлана чарующе изогнулись притягательной мысли о таком вызове. А мог бы он повести в восхитительной погоне? Это заговорила та часть его натуры, которая обожала встречаться с опасностями, чтобы изучить шансы на успех.
- И ты можешь поручиться, что эта идея родилась в твоей голове.
- Мммм, какая идея? - переспросил Джорлан, нарочно прикидываясь дурачком.
Лаймакс погрозил ему пальцем.
- Я знаю тебя, Джорлан, это выражение предвещает проблемы. Ты побегаешь, когда получишь по заднице. Даже не думай дразнить ее. Сама Герцогина не сможет защитить тебя от нее: говорят, у Маркели влиятельные связи в Септибунале.
Джорлан оглядел роскошные женские формы в отражении зеркалокамня, его взгляд сосредоточился на мягких, слегка припухших губах, когда она рассмеялась со своим собеседником. Он поразился, как от этого сжалось его сердце…
- Мне не требуется вмешательство Герцогины, - проворчал он, полностью отвлеченный разглядыванием.
С усилием он оторвал пристальный взгляд от Маркели Тамрин, но не раньше, чем их взгляды снова встретились. Ее светлые золотисто-каштановые брови приподнялись, как бы подначивая его продолжить. Он отвел глаза от прямого приглашения умышленно медленно, что одновременно выглядело и как отказ, и как вызов.
- Говорят, что у нее есть содержанец в городе, - прошептал Лаймакс. - Удачливый парень. Но конечно же, этот жребий не для нас, не так ли?
- Будь доволен. Эта не та жизнь, которую бы ты приветствовал, Лаймакс, - Джорлан подхватил кубок с подноса проходящего мимо слуги.
Лаймакс вздохнул.
- Полагаю, нет. Судьба таких как мы, благородных юношей, быть проданными за самую высшую цену и титул, которые наши семьи могут получить. - Возможно, для тебя, но не для меня, - Джорлан отпил немного ликера хамиир, позволив редкостному напитку обжечь язык и скатиться по горлу вниз. Освежающе и медленно. Их хозяйка была великодушна сегодня ночью, хамнири был запредельно дорогим. Здесь, на этом собрании Избранной Кварты, Высшего Слоя, как их называли низшие слои, ничего не было достаточно дорогим. Эти аристократы наслаждались своим местом в жизни. Большинсвто могли отследить своих предков до командующих Кораблем-Семенем. Тысячу лет назад, луна, называемая Форус, встретила поселенцев теплыми, любящими объятиями нового отца, отчаянно пытающегося ободрить свое дитя.
Экспедиционная группа процветала под защитой такого верного щита.
Джорлан нахмурился, когда многолетние вопросы снова всплыли в его голове. Немного осталось воспоминаний об Исходоточке. Нечего было поведать вслух или передать в фольклоре касательно времен до переселения. Будучи ребенком, он часто размышлял об их прошлом, скрытом за плотной пеленой, как они прибыли сюда, какой была жизнь в доисторические времена.
В юношеских грезах он мечтал о мире, ином для мужчин. Где мужчинами не торговали для доставления удовольствия женщинам или держали только ради одной роли - имя-носящего. Он мечтал о месте, где мужчины занимали бы равное положение в обществе, а их имя-дающие уважали бы их как равных партнеров во всем.
Он даже фантазировал, что мужчины могут иметь право голоса за себя в обществе.
Однажды вечером, когда он совершил ошибку, огласив свои юношеские идеи в салоне бабушки, его осмеяли присутствовавшие титулованные дамы, назвав не по годам развитым ребенком. Позднее Герцогина посоветовала, что хотя его мысли были довольно забавными, все же для него было бы лучше хранить их при себе, поскольку такие разговоры могли отвратить от него приличное общество.
Именно с этого времени он решил, что он не хочет "хорошее общество", да и вообще никакое другое.
Он хотел иметь возможность прожить свою жизнь по собственным законам. Спустя несколько лет он умудрился добыть у Герцогины обещание позволить ему сделать свой собственный выбор.