- Именно они. Были. Но их отозвали обратно. Следующий должен действовать более активно. Им сможет оказаться любой.
- И ты подумал, что это я… Продолжай!
- Мы вынуждены были все проверить.
- Кто это МЫ? Вы с Лорой? - Теперь Ренни многое становится понятным. Не успела Ренни сойти с самолета, за ней установили слежку. Сначала Поль в столовой проявил чересчур повышенный для простого незнакомца интерес. На следующий день Лора на судне. Они ни на минуту не выпускали ее из виду, в буквальном смысле не спускали с нее глаз. Должно быть, к ней был приставлен постоянный соглядатай, который докладывал обо всех ее передвижениях, поэтому они все время знали, где она находится, куда направляется.
- Лора подвернулась очень вовремя.
- Кто обыскивал мою комнату? - требовательно спросила Ренни. Не может быть, чтобы это был Поль, в тот момент они обедали вместе в Дрифтвуде.
- А разве кто-то обыскивал твою комнату? - Ренни не могла понять, наигранное у него удивление или подлинное.
- Все перерыли. Включая коробку. Ту, которая у тебя стоит во второй спальне.
- Представления не имею, - задумчиво проговорил Поль. - Хотел бы я знать…
- Но если ты думал, что я агент ЦРУ, зачем ты послал меня забрать посылку?
- Во-первых, здешних политиков не удивишь торговлей наркотиками. Их интересовало, что ты замышляешь, что у тебя на уме, не могут ли они использовать тебя в своих целях, нельзя ли это обернуть против тебя, чтобы заставить работать на них. Они пекутся только о политике. Зато полицейские, вынюхивающие возле аэропорта - это совсем другое дело. Лору они уже знают в лицо, это уже шестая коробка, которую мы провозим. Нам нужен был человек, а я им быть не хотел. Лучше всего подходила женщина, это всегда проще и вызывает меньше подозрений. Если бы ты не была их агентом, то тебе бы это ничем не грозило; разве что тебя бы задержали. Ну, а окажись ты агентом, то тебе было бы заранее известно, что в коробке, но ты бы все равно ее взяла, опасаясь своим отказом потерять контакт. В любом случае оружие бы я получил.
- Так это для тебя?
- В моем деле без него не обойтись. Когда в тебя стреляют, нужно быть готовым выстрелить в ответ. У меня был свой канал через Колумбию, там всегда можно было раздобыть оружие, правда, оно американское, но со сбитыми серийными номерами.
Военное снаряжение, военная помощь, ты получаешь это все от развращенных продажных генералов, думающих только о том, как бы поиметь левых деньжат на стороне. Но я потерял свое судно, и вместе с ним и связи. Эльва подвернулась случайно - непредвиденные обстоятельства. У нее на самом деле дочь живет в Нью-Йорке, поэтому нам ничего не стоило отправлять ее туда с деньгами. Тамошние очень любят звонкую монету, наличные. Она и не знала, для чего это нужно. Она даже не знала, что в коробках.
- Что значит "потерял"?
- Лодку потопили, генерала застрелили. Я уже нашел им замену, но на это потребовалось время.
- А кто в тебя стрелял? - Ренни все это кажется слишком романтичным. Дети, играющие в войну. А то, что он ей обо всем рассказывает, уже откровенная рисовка и показуха. Но ее не покидает мысль о ранениях Поля. Если у него действительно есть шрамы, то она хочет их видеть.
- Кто только в меня не стрелял. Я же сам по себе. Им не нравятся люди, подобные мне, они оберегают свою монополию.
Ренни опять взялась за вилку. Осторожно подцепив рыбу, она начала вытаскивать кости.
- Значит, вот почему я удостоилась чести оказаться в твоей постели.
- Ты о чем?
- Ну как же, - огрызнулась Ренни, - слежка, проверки. Занимаясь со мной любовью, ты, видимо, выполнял задание.
- Не прикидывайся дурочкой. Марсон просто параноик, ему везде мерещится ЦРУ. Он хочет отделаться от тебя как можно быстрее. Сам-то я в это никогда не верил.
Ренни не устраивает такой ответ. Она хочет услышать, что нужна Полю.
- Почему не верил?
- Ты вся как на ладони. Ты совершенно не таишься. Ты очаровательна в своей наивности. С тобой очень легко. Никаких проблем. К тому же тебе самой так хотелось поиграть в эти игры. Я могу отличить, когда женщина играет, а когда нет.
Ренни аккуратно кладет вилку на тарелку. Ее желание оборачивается против нее, но почему?
- Я сама вымою посуду.
Ренни наливает в раковину горячую воду из чайника. Поль во второй спальне слушает приемник, дверь у него закрыта. Он пытается выяснить, кто побеждает на выборах. Закулисные интриги, как он выражается. К самой Ренни это не имеет никакого отношения. Она слышит приглушенное бормотание, неясные голоса, треск помех на линии. Она очищает тарелки от налипших рыбных костей, когда на крыльце раздаются чьи-то шаги. Пришли несколько человек и явно не к ней. Вытирая руки посудным полотенцем, она подходит к спальне и стучит в дверь.
- Поль, - зовет она его, как послушная жена. Ренни бессильна против себя самой.
Ренни в спальне, Поль отвел ей это место, и она ничего не имеет против. Из гостиной доносятся громкие голоса собравшихся. Уже известны результаты голосования. Эллис набрал семь голосов, Минога - шесть, Принц - два. Если бы Ренни могла, она бы отдала ему свой. То же можно сказать и про любого из сидящих в гостиной, но тем не менее шесть и два - это всего лишь шесть и два.
К ней все это не имеет никакого отношения. Так сказал Поль и она верит ему. Она читает книжки, Бог знает где Поль откопал их - сплошные музейные редкости. Детективы сороковых годов, на первой странице обложки - глаз в замочной скважине, на обороте - карта места преступления, на первой странице перечислены действующие лица. Страницы пожелтели, на них виднеются водяные подтеки, от книги попахивает плесенью. По именам персонажей Ренни пытается отгадать, кого убьют и кто окажется убийцей. Потом она заглядывает в конец чтобы убедиться в правильности своей догадки. У нее не хватает терпения вникать в извилистые ходы автора, ведущие к развязке, и разбираться в его дедуктивном методе.
- Неужели ты позволишь этому ублюдку обойти тебя? - срывающийся на визг голос без сомнения принадлежит Марсону. - Ты позволишь ему подурачить себя? Он столько лет предает народ, а ты собираешься все это продолжать, обманывать и продавать?
Минога держит речь; голос его то затихает, то вновь крепнет. Он опытный политик. Он собрал много голосов, он несомненно возглавит оппозицию, если не больше. Почему он должен отступаться от своего ради Принца. Он не может допустить, чтобы партия справедливости пошла по пути Кастро.
- Кастро! - вопит Марсон. - Что ты заладил, Кастро, Кастро! Принц не Кастро!
- Почему они собирались здесь? - спросила Ренни.
- Я связник, - ответил Поль.
Что же они так орут, злится про себе Ренни. Она еще не поняла, кто же убийца, но личности жертв у нее сомнений не вызывают: две блондинки с нежной полупрозрачной кожей, их пунцовые губы алеют как свежие раны, одежды почти не скрывают дразнящих округлых форм, буйные рыжие шевелюры, в зеленых глазах тлеет призывный огонь; убийство совершается на полу или в постели, - натюрморт, они не обнажены, но одежда в беспорядке, так что возможно изнасилование, хотя в сороковых годах это не было принято, на горле синевато-багровые следы от пальцев, или рана, еще кровоточащая, желательно под левой грудью.
Мертвые, но не оскверненные надругательством. Частные сыщики обнаруживают их (два горячих ирландца, грек, двое скромных американцев), описывают в подробностях тела убитых, очень полно, в красках, как будто облизали их; вся эта плоть абсолютно беспомощна, потому что абсолютно мертва. Все бурно возмущаются содеянным злодейством, хотя жертвы сами спровоцировали преступление. Ренни находит это невинной детской шалостью, забавой, это лицемерное возмущение. Это так очаровательно и старомодно, как галантный поцелуй руки.
Через некоторое время Ренни слышит скрип передвигаемых стульев, затем все стихает. Поль заходит в комнату, начинает стаскивать с себя одежду, как будто ничего не произошло. Он стягивает с себя майку, бросает ее на пол. Такой домашний жест… Ренни прикидывает в уме - они знакомы пять дней.
- Что там было? Что они делали?
- Общались, обсуждали… Минога победил. Он уже пятнадцать минут как премьер-министр. Они отправились отмечать это событие.
- Марсон отступился?
- Нет. Не совсем. Он сказал, что печется не о себе, а о народе. Возникли некоторые разногласия, кого же собственно считать народом, но, впрочем, этого и следовало ожидать.
- Принц снял свою кандидатуру?
- Принц ничего не сделал. За него все делал Марсон. Он собирается стать министром по туризму, и они отстегнули Принцу пост министра юстиции. Поэтому Марсон не особо упирался. Он хочет увидеть выражение лица своего заклятого врага - министра юстиции.
Поль исчезает в ванной, Ренни слышит, как он чистит зубы.
- По-моему, ты не рад, - скорей утверждает, чем спрашивает Ренни.
Поль выходит из ванной и твердой походкой направляется к кровати. Он старше, чем показался ей вначале.
- А чему радоваться?
- Доктор Минога - хороший человек, - начинает объяснять свою мысль Ренни. Это сущая правда, не его вина, что ей не нравятся положительные персонажи. Когда чересчур много пресного, всегда тянет на остренькое.
- От хороших людей сплошная головная боль, они как иголка в заднице. С ними невозможно иметь дело. Политик всегда использует людей. Иными словами, он эксплуататор, не бывает иначе, но Минога в этом плане выгодно отличается от остальных. Он верит в демократию, в игру по правилам, в весь этот вздор, ввезенный англичанами, равно как и игру в крикет, он искренне верит в это дерьмо. Для него непереносима даже мысль о кровопролитии.
- А для тебя? - Ренни опять принялась за свои расспросы.
Поль сидит на краешке кровати, он поглощен своими мыслями, и не спешит укладываться.
- При чём тут я? Я нейтральный. Мое дело сторона. Сейчас важно узнать, что думает оппозиция. О чем думает Эллис.
- А о чем думает Эллис?
- Если бы я знал. Но ему вряд ли понравится такой расклад.
- А как с Принцем?
- Принц - романтик. Он поддерживает боевой дух и считает, что этого достаточно.
Наконец Поль ложится в постель, заползает под москитную сетку, укрывается ею, поворачивается лицом к Ренни. Видно, что он безумно устал. Сейчас он больше всего похож на обычного провинциального обывателя. Для полноты картины не хватает только пижамы в полоску и сердечного приступа. Хотя Поль не из таких. Просто у Ренни воображение разыгралась из-за пережитых треволнений. У нее наконец созрело решение, о котором Поль не догадывается. Она уедет отсюда. Завтра днем она сядет на судно, а то, что отделяет ее от этого момента уже пустяк, пустая трата времени. Может, она скажет, что у нее разболелась голова. Что ей нужно отоспаться.
Как говорят юристы, сомнения всегда толкуют в пользу ответчика. При отсутствии улик можно оправдаться, или это только теория? Ренни многим обязана ему. Поль вернул ей себя, веру в свое тело. Возможно, он и не подозревает об этом. Ренни обнимает его. В конце концов ей удобно и уютно. По-доброму.
- Что тебе снится? - это ее последнее желание, это она действительно хочет знать.
- Я же тебе говорил.
- Ты лгал.
Какое-то время Поль не отвечает.
- Мне снится яма, - произносит он.
- А еще? - продолжает допытываться Ренни.
- Больше ничего. Просто выкопанная в земле яма, довольно просторная, вокруг растут деревья. Я иду к ней… На краю навалена груда обуви…
- А дальше?
- Дальше я просыпаюсь.
Ренни слышит какие-то звуки, но не может понять, что они означают. Ей кажется, что это дождь. Но к шуму дождя примешивается что-то непонятное. Поль выскакивает из постели раньше, чем она успевает что-то сообразить. Ренни идет в ванную, заворачивается в большое полотенце. Кто-то отчаянно стучит в дверь, раздаются голоса.
Она выходит в гостиную. Посреди комнаты стоит совершенно голый Поль, на нем повисла Лора. На ней нет сухой нитки, с платья стекает вода.
Ренни застывает с открытым ртом, придерживая полотенце. Поль отрывает от себя Лору, трясет ее за плечи. Ренни ничего не понимает из ее бессвязных выкриков.
- Что случилось? Ей плохо?
- Миногу убили, - отвечает Поль поверх Лориной головы.
Ренни холодеет от ужаса. Не может быть. В это так же невозможно поверить, как если бы он сказал, что на землю высадились марсиане. Это розыгрыш. Глупая шутка.
- Они стреляли в спину. В затылок. Прямо на дороге, - говорит Лора.
- Кто бы это мог быть? - Ренни думает о спутниках Миноги, о трех незнакомцах в зеркальных очках. Ей необходимо чем-то занять себя. Надо напоить Лору чаем.
- Одевайся, - говорит ей Поль.
Лора опять плачет.
- Суки, как они могли решиться на это.
Закрытый гроб с телом доктора Миноги стоит в гостиной. Он сколочен из темного дерева, без всякой вычурности. На крышке гроба - пара раскрытых ножниц. Ренни не знает, являются ли они частью какого-то незнакомого ей ритуала, или их просто кто-то забыл.
Гроб возвышается на двух стульях посреди комнаты, как на театральных подмостках, будто символ чего-то непоправимого, что произошло в какой-нибудь нравоучительной пьесе. Только непонятно, в чем мораль. Кажется, сейчас крышка откинется, и оттуда, как чертик, выскочит живой и невредимый Минога и присоединится к собравшимся. А все происходящее окажется не более, чем веселой шуткой. Только все знают, что этого не произойдет.
Кроме Ренни в комнате еще много женщин, они сидят кто на стульях, кто на полу, у многих на руках спят дети. Некоторые стоят, прислонившись к стене. Уже час ночи. Через открытую дверь видно, как на кухне хозяйничают другие женщины: они варят кофе, расставляют тарелки для еды, которые принесли с собой. Это так похоже на Грисвольд, когда хоронили ее бабушку. Только в Грисвольде ели после похорон, а не до, и в церкви устраивали отпевание. Здесь, похоже, не соблюдаются подобные обряды. Одна начинает, ей вторят другие, кто-то играет на губной гармошке.
Вдова Миноги занимает особое место, позади гроба; она плачет не переставая, не пытаясь скрыть своих слез. Никто не выражает своего неодобрения, это в порядке вещей. В Грисвольде все по-другому. Там горестно сопели и шмыгали носами, чтобы не плакать в голос; демонстрировать свое отчаяние на людях, не прятать заплаканное лицо, нет, это считалось недостойным. Если вы вели себя подобным образом, то вам давали успокоительное и посыпали наверх отлеживаться.
- За что? За что? - без устали вопрошает вдова.
Эльва сидит рядом, держа ее руки в своих и тихонько поглаживает ей пальцы.
- Я принимала его, когда он появился на свет, а теперь провожаю из этого мира в последний путь.
Две женщины выходят из кухни, неся поднос с кружками горячего кофе. Ренни берет одну кружку, кусок бананового хлеба и кокосовое печенье. Это уже вторая чашка кофе за сегодня. Ренни садится на пол, ноги не слушаются ее. В ней шевелится ревнивое чувство, она здесь никому не нужна, она чужая. В этом гробу лежит с продырявленным черепом целая эпоха, так бесславно оборвавшаяся, такая дикая, нелепая смерть. Теперь она понимает почему он хотел, чтобы она написала об этом месте: может быть, тогда всего этого бы не произошло. Во всяком случае для него.
- Что мы можем сделать? - шепотом спрашивает она у сидящей рядом Лоры.
- Понятия не имею. Я никогда раньше не была на похоронах.
- А долго это продлится?
- Всю ночь.
- За что? - плачет вдова.
- Пришло его время, - отвечает ей одна из женщин.
- Неправда, - подает голос Эльва, - среди нас есть предатель.
Нестройное волнение проходит среди женщин. Одна затягивает молитву:
Всеблагий Боже, ниспошли на нас Свою милость,
Ниспошли высшее избавление от невзгод и несчастий,
Не оставь нас Своей добротой,
Не оставь нас Своей любовью…
Ренни уже вся измаялась. В комнате жара, народу - не продохнуть, пахнет корицей, кофе, чем-то приторным, очень душно, воздух наэлектризован, на миг ей кажется, что она очутилась в Грисвольде, Ренни нестерпима эта мысль. От чего она умерла? От рака, милостью Божей… Что-то вроде этого они тогда говорили. Ренни встает, стараясь никому не мешать, и проскальзывает на крыльцо, на воздух, через спасительно открытую дверь.
Мужчины собрались на улице, они облепили бетонный выступ, огибающий дом. И пьют совсем не кофе. В тусклом свете фонаря поблескивает горлышко бутылки, ее передают из рук в руки. В глубине сада тоже толпится народ, у многих в руках факелы, голоса дрожат от возбуждения.
Поль тоже здесь, его лицо резко выделяется в смуглой толпе. Он замечает Ренни и тянет ее к себе, прижимая к стене.
- Тебе нужно быть в доме, с женщинами.
Ренни предпочитает не реагировать на этот выпад.
- Я там чуть не задохнулась. Что происходит?
- Пока ничего. Они ослеплены яростью. Минога уроженец Святой Агаты. Здесь почти вся его родня.
Кто-то выносит на крыльцо стул. Какой-то человек залезает на него и смотрит на обращенные к нему лица. Марсон. Голоса стихают.
- Кто его убил? - спрашивает Марсон.
- Эллис, - раздается чей-то голос, и люди начинают выкрикивать "Эллис, Эллис!"
- Иуда! - Марсон срывается на крик.
- Иуда! Иуда! - несется в ответ.
Марсон поднимает руки и гомон стихает.
- Доколе это будет продолжаться? Сколько еще нам терпеть? Сколько еще будет убитых? Минога был хороший человек. А мы так и будем сидеть сложа руки, пока нас не перебьют поодиночке, да? Что бы мы не просили, нам всегда отказывают. Пришло время пойти и взять все самим.
Одобрительные возгласы перерастают в разъяренный рев. Его вдруг раскалывает отчетливое восклицание "Разрушим Вавилон!" Темнота приходит в движение. Марсон нагибается, затем выпрямляется, в руках у него компактная автоматическая винтовка.
- Проклятье! - тихонько ругается Поль. - Предупреждал же, чтобы они этого не делали.
- Не делали чего? Что они намереваются делать? - у Ренни заколотилось сердце, она не может понять в чем дело. Массовое помешательство.
- У них очень мало оружия. Вот что. Необходимо найти Принца. Только он сможет остановить их.
- А если нет?
- Тогда ему придется возглавить их. - Поль отделился от стены. - Возвращайся домой.
- Я не знаю дороги. - Они садятся в джип.
- Лора знает.
- А как же ты?
- Не волнуйся. Со мной все будет хорошо.
Они пробираются задворками, неприметными улочками. Впереди идет Лора, за ней Ренни. Главное, считает Лора, ни с кем не столкнуться, не попасться никому на глаза.
Тропинки развезло от дождя, но они торопятся, идут, не разбирая дороги, тем более, что в такой темноте сложно что-нибудь разглядеть. Слабый свет из окон придорожных домишек освещает их путь. Дорога пустынна, вокруг ни души, основное действие разворачивается через пару улиц вниз, в направлении моря. Оттуда доносятся крики и звон разбитого стекла.
- Держу пари, что они громят банк, - говорит Лора.
Они пересекают переулок. Вдалеке мигает свет факелов.
- Всегда оставайся незамеченным, не позволяй себя обнаружить, таково мое правило, - говорит Лора, - в темноте все кошки серы, свои - чужие. Чего доброго нарвешься на кого-нибудь. Прирежут по ошибке, ищи потом виноватых.