Вдали гремят отрывистые винтовочные выстрелы. В окнах ближних домов загорается свет, но тут же испуганно гаснет.
- Видимо, они захватили электростанцию и полицейское управление, - догадалась Лора. - Правда, на весь остров всего двое полицейских, так что это не составило большого труда. А больше здесь захватывать нечего. Разве что "Лайм Три" разнесут и напьются на халяву.
- Я ничего не вижу, - жалуется Ренни. Ее сандалии заляпаны грязью, подол юбки насквозь промок; отвращение и недоумение пересиливают страх. Битые стекла - криминал, приличествующий подросткам, а не взрослым дядям; фиглярство, а не восстание.
- Иди за мной, - Лора ощупью находит руку Ренни, тащит ее за собой. - Они сейчас будут здесь. Они охотятся за людьми Эллиса. Давай свернем на тропинку.
Ренни, поминутно спотыкаясь, бредет следом. Она совершенно не ориентируется, и понятия не имеет, где они находятся. Здесь даже звезды светят иначе. Пока луна не вышла, идти трудно. Тяжелые мокрые ветки хлещут по лицу и по спине. Она продирается через листья, оскальзываясь на раскисшей тропинке. За деревьями уже можно различить неровный отсвет факелов, спешащие фигуры. Все это похоже на карнавал.
В кромешной темноте они наконец подходят к дому.
- Проклятье. Мы, уходя, заперли дверь, а ключ Поль забрал, - говорит Ренни. - Придется ломать замок.
Но Лора первой оказывается у двери, толкает ее, та поддается.
- Не заперто.
Не успевают они переступить порог, как их ослепляет резкая вспышка света. Ренни вскрикивает.
- Это вы, - с облегчением говорит Поль, опуская фонарик.
- Как тебе удалось, черт подери, опередить нас? - Это Лора.
- На джипе. - Глядя на Ренни, он бросает: - Собери свои вещи.
- Где Принц? - интересуется Лора.
- Там, со всеми, они чествуют его как героя. Арестовали полицейских, связали их бельевой веревкой, и теперь провозглашают себя независимым государством. Марсон сочиняет воззвание. Они хотят передать его по моему радио. Хотят, чтобы их признала Гренада. Они даже поговаривают о вторжении на Сан-Антонио.
- Брось ребячиться. Каким образом они собираются это осуществить, - перебивает его болтовню Лора.
- На рыболовных судах. И на всем, что им удастся захватить. Они взяли заложниками группу шведских туристов, держат их в участке, и тех двух немок, которые наделали столько шума.
- Их нельзя остановить? - спрашивает Лора.
- Думаешь, я не пытался? Они больше не слушают меня. Они считают, что выиграли, и упиваются победой. Они совершенно неуправляемы, ситуация вышла из-под контроля. - Он поворачивается к Ренни: - Ступай в спальню и собери шмотки. Там есть свеча, зажги ее. Я отвезу тебя на Сан-Антонио, утром ты сможешь вылететь оттуда. Будь хорошей девочкой, поезжай вместе с ней, - это уже относится к Лоре. - Твой паспорт еще действителен.
Ренни позволяет, чтобы за нее все решили. В конце концов, он в таких вещах разбирается лучше, чем она - это его бизнес. Ему виднее, что делать дальше. Она надеется, что виднее.
Ренни ощупью пробирается в спальню. Ей предстоят недолгие сборы. Эта спальня ничем не отличается от такой же в гостиничном номере: та же нежилая пустота, та же печальная аура места, в котором спят, но не живут. Кровать чуть смята и кажется заброшенной. Ренни не может вспомнить, спала ли она на ней.
Джип припаркован напротив дома. Они торопливо спускаются по каменным ступенькам, яркий луч фонарика освещает им дорогу. У Поля маленькая автоматическая винтовка. Он обращается с ней с привычной небрежностью, будто с кухонной утварью. Для Ренни это не более чем игрушка, из тех, что не рекомендуется дарить маленьким мальчикам на Рождество. Ей не верится, что она может выстрелить, разве что пистонами. Ренни старается обратить в шутку невесть откуда взявшийся страх. Само собой разумеется, им не грозит никакая опасность. Она тщетно пытается обнаружить у себя признаки обеспокоенности, ей кажется, что ей не дали досмотреть самое интересное.
Перед тем, как усесться в джип, Поль проделывает в воздухе несколько коротких рубящих взмахов рукой в сторону каменного сада.
- Что ты делаешь? - интересуется Лора.
- Я вырубил радио. Я передал своим судам, чтобы они сюда не заходили. Они не придут. Я не хочу, чтобы кто-то выходил на связь с Сан-Антонио. Мне не нужны торжественные встречи, когда мы доберемся до места.
- Но кто бы стал это делать? - недоумевает Лора.
- У меня есть свои соображения на этот счет.
Заводится двигатель, включены фары, они едут по пустой безлюдной дороге. Поль старательно избегает заезжать в город. Он останавливается у каменной стены.
- Спускайтесь к берегу и ждите у пристани. Я приду за вами минут через пятнадцать. Мне нужно достать судно.
- Но ведь твоих здесь нет, - удивляется Лора.
- А кто говорит о моих? Возьмем чью-нибудь моторку.
Он как будто помолодел, оживился, Ренни не видела его таким раньше. Его возбуждает опасность. "Он в своей стихии", - думает Ренни. Они и влипли в такую историю, потому что им нравится такая жизнь.
Он помогает женщинам перелезть через каменную стену, передает Ренни ее сумки. Ренни сердится на себя за то, что взяла с собой камеру, глупость с ее стороны. Кому придет в голову теперь что-то снимать здесь?
- Не разговаривай, молчи, - предупреждает Лора.
Ренни догадывается, куда их привезли. Они стоят в саду, позади "Лайма". Они отыскивают тропинку и идут по ней в темноте наугад. Гостиница погружена в безмолвную тьму. В некоторых окнах, правда, мерцают огоньки свечей. Бар пуст, патио усыпано битым стеклом. С берега доносится чье-то пение. Голоса явно принадлежат мужчинам, и поют они не гимны.
Начался отлив, из-под ног на несколько ярдов вперед тянется полоска мокрого песка. Волны светятся каким-то странным светом. Ренни хочет подойти поближе и рассмотреть, что это такое, она слышала об этом свечении, иначе оно называется фосфоресценция.
- Лезь под док, - шепчет Лора.
- Ты с ума сошла, - Ренни не улыбается перспектива наткнуться на крабов и улиток.
- Лезь, говорят тебе, - шепот переходит в шипение. Дело принимает скверный оборот.
Док стоит на обломках разрушенной скалы. Море еще не сгладило острые выступы. Расстояние от камней до бревенчатого настила пристани не менее двух футов высотой. Согнувшись в три погибели и цепляясь друг за друга, женщины залезают под док. Ренни стоит, по-прежнему прижимая к себе вещи. Она до сих пор не понимает, кого им надо бояться и от кого прятаться.
Из-за туч выплывает круглая луна; мутный свет пробивается через перекрытия, отбрасывая косые тени. Очутиться бы сейчас в теплой ванне и чего-нибудь поесть. В приятной компании. Ренни думает об Иокасте. О том, как она будет рассказывать подруге о своих приключениях. Хотя это и приключением-то не назовешь. Так, досадная задержка, сродни задержкам при таможенных досмотрах, поскольку ничего, кроме мелких неудобств, испытать ей не пришлось.
Наконец, слышится шум мотора, машина разворачивается, тормозит, медленно едет на них.
- Это он - говорит Лора и они выбираются из-под дока.
На одном из деревянных стульев в патио восседает Марсон в развязной позе, одна нога закинута на другую, в глаза бросаются давно нечищенные сапоги. За его спиной молча высятся два телохранителя.
- Далеко собрались? - нагло интересуется он.
Полицейский катер Сан-Антонио покачивается на волнах, привязанный к пирсу "Лайма". Поль сидит за круглым деревянным столом, в упор глядя на Марсона. Он промок до нитки, пока добрался до берега. Между ними бутылка рома, перед каждым стакан, оба вооружены; винтовки лежат на земле под столом так, чтобы в любой момент можно было дотянуться. В баре, кроме них, еще двое мужчин и женщина, она пьяна вдрызг. Женщина валяется тут же во внутреннем дворике, посреди битых осколков, что-то бормоча себе под нос, юбка задрана до бедер, ноги оголены, женщина периодически пытается их прикрыть. Ренни и Лора сидят на двух оставшихся стульях.
Спор идет из-за них. Поль хочет увезти Ренни на Сан-Антонио, а Марсон не соглашается. Он вообще против того, чтобы кто-либо покидал остров. Он требует оружие. Он говорит, что Поль обещал ему больше, что они заплатили ему за большое количество стволов. И пусть выкладывает. Он связующее звено, посредник.
- Я предупреждал, что возникли осложнения, - возражает Поль. - Подожди немного. На этой неделе придет пополнение.
- Мы не можем ждать, - нетерпеливо говорит Марсон. - Когда на Сан-Антонио узнают, что Миногу застрелили, во всем обвинят нас. - С коварной улыбкой Марсон пытается выторговать оружие Поля в обмен на беспрепятственный выезд с острова.
Послав ему ответную улыбку, Поль отказывается.
Ренни понимает, что стала предметом переговоров. До нее вдруг доходит истинный смысл легенд о славных рыцарях: обольстительные красавицы служили лишь поводом, их защитники были одержимы страстью одолеть в бою дракона. "Многовато для курортного романа", - подумалось ей. Поцелуи поцелуями, сказала бы Иокаста, но считайте, что вам повезло если вы не подцепили никакой заразы, ангины или чего похуже.
Ренни ловит каждое слово. Она - заложница, но ее почему-то не сильно заботит собственная участь. За нее все решают другие, она больше не распоряжается собой. А что ужасного, если она останется на острове? Она вполне может отсидеться в "Лайме", назваться иностранным корреспондентом, строчить и отсылать отчеты, если будет о чем писать. Но, может быть, сам Поль хочет выбраться отсюда? В таком случае она его козырная карта.
- По-моему, вы считаете меня важной персоной, но вы преувеличиваете мою ценность.
- Не заводи его, - тихим голосом предупреждает Лора.
Марсон смотрит на Ренни, словно впервые увидел ее. У него замедленные, преувеличенно спокойные движения, хотя он явно возбужден, глаза поблескивают в лунном свете. Он бесцеремонно разглядывает ее, затем не обратив внимания на ее слова, возвращается к прерванному разговору.
- Ты приносишь оружие, и можешь забирать ее.
- Так не пойдет, - не соглашается Поль.
Вокруг них собираются люди, пришедшие из города, в руках у некоторых зажженные факелы. Один из них подходит к столу, кладет Марсону руку на плечо.
- Я готов выступить по радио, - говорит он, и Ренни узнает в говорящем Принца. Она никогда раньше не видела его. Лицо Принца скрыто в тени, но голос выдает молодого человека, гораздо моложе, чем она себе представляла, по голосу ему не дашь больше девятнадцати лет.
- Будь я на вашем месте, я бы не стал с этим торопиться, - вступает Поль.
Принц поворачивает голову в сторону Поля:
- Почему?
- Вы представляете, что за этим последует?
- Мы победили в революции, - с безмятежной самоуверенностью ребенка, отвечающего урок, заявляет Принц. - Нас признала Гренада. Утром они пришлют сюда своих людей и оружие.
- Откуда вы знаете? - интересуется Поль.
Взгляд Принца обращен к Марсону.
- По радио передавали, - говорит тот.
- Вы сами лично это слышали? - Поль говорит с Принцем.
Марсон отшвыривает в сторону свой стул:
- Ты назвал меня лжецом!
Их плотным кольцом обступают присутствующие, напряжение достигло крайнего предела, в воздухе повисла угроза.
- Возьмите судно до Гренады, - советует Поль Принцу. - Любое, какое удастся достать. Не дожидайтесь утра. Если вам повезет, они позволят вам там остаться.
- Ты враг революции, - рычит Марсон.
- Заткнись, кусок дерьма! Ты рад любому поводу продырявить мне мозги, как с Миногой.
- Что вы такое говорите? - удивляется ничего не понимающий Принц.
- Раскройте глаза. Перед вами шпион, а вы с самого начала просто пешка в их игре.
Воцаряется молчание. Ренни закрывает глаза. Невероятной силы тяжесть наваливается на них, становится невозможно дышать. Вокруг все замирает. Ренни различает ночные звуки, мелодичное журчание воды, шепот волн, - жизнь продолжается как ни в чем ни бывало. Затем все приходит в движение.
Боже, проносится у Ренни в голове, сколько можно!..
Ренни идет по пристани Сан-Антонио. Она вырвалась, она спасена. Брезжит рассвет. Электростанция в порядке, над головой тянется гирлянда тускло мерцающих лампочек. Ренни чувствует, как к горлу подступает тошнота - немудрено, она полтора часа просидела на катере, волны вдребезги разбивались о борт, заливая палубу солеными брызгами, их мотало из стороны в сторону, то вверх, то вниз, внутри все обрывалось, как бывает, когда летишь с американских горок. Ренни казалось, что она попала в гигантскую мясорубку, где ее кости и внутренности перетираются с треском и хрустом в сплошное месиво. Желудок колотился изнутри, повинуясь ему одному понятному ритму. Она крепко вцепилась в сиденье обеими руками, стараясь сосредоточиться на чем-нибудь безоблачном и безмятежном; задрав голову, Ренни уставилась на луну, потом на надвигающуюся волну; волна закипала пеной, грозя поглотить их, она светилась, тело Ренни было покрыто холодной испариной, несмотря на ветер. К горлу все время подкатывала тошнота, и Ренни с трудом сдерживалась, чтобы ее не вывернуло наизнанку. Главное, что ей удалось вырваться.
- Нельзя ли помедленнее? - спросила она Поля.
- Будет только хуже, - насмешливо бросил он. Даже сейчас он забавлялся, глядя на нее.
Подойдя к пристани, он выключил мотор и буквально выбросил на берег Ренни вместе с ее поклажей. Потом дал задний ход, и развернулся в сторону моря. Никаких прощальных фраз, прощальных поцелуев, да это и к лучшему: в таком состоянии только целоваться! На миг их руки соприкоснулись, вот собственно и все. Ренни несколько удручило, что она забыла даже поблагодарить Поля.
Он не собирался возвращаться на Святую Агату, он взял курс на юг. Там он встретит какое-нибудь свое судно. А гаваней здесь полным-полно.
- А как же Лора? - спросила Ренни.
- Она не пропадет, - сказал Поль. - Она захотела остаться с Принцем. А я не в состоянии противостоять всей полиции Сан-Антонио ради Лоры. Она вполне может сама о себе позаботиться.
Ренни ничего не понимает. Одно она знает наверняка: она выбралась с этого проклятого острова, в шесть вылетает самолет, она хочет на него попасть, и еще она едва держится на ногах. Ренни садится прямо на пристань, уронив голову на колени, надеясь, что земля наконец перестанет уходить из-под ног.
Некоторое время она еще различала гудение удаляющейся моторки Поля, но и оно быстро затихало, став похожим на стрекот цикад. Внезапно из гостиницы донесся рев телевизоров, видимо передавали полицейскую хронику или детектив. Ренни зажала уши. Вот сейчас она соберется с духом, пойдет в гостиницу, заберет свой паспорт, а если повезет, выпьет чашечку кофе, хотя это и маловероятно. Потом поймает такси и навсегда покинет это место.
Почувствовав, что может нормально передвигаться, Ренни продолжает свой путь. По дороге ей встречается несколько человек, один даже недвусмысленно пытается снять ее, но он не навязчив, и получив отказ, не возобновляет попыток.
Здесь спокойно, жизнь идет своей чередой, похоже, сюда еще не дошли слухи о событиях на Святой Агате, мимо Ренни бегут на пристань люди.
На улице светло, горланят петухи. Кажется, целая вечность проходит, пока Ренни добирается до гостиницы и входит в арку. Она поднимается по лестнице; сейчас ей предстоит расписаться за все то время, что она отсутствовала, за всю еду, которую она не съела. Она не возражает, ставит свое имя в регистрационной карточке - за удовольствия приходится платить.
Англичанка-администраторша на своем посту, будто и не уходила никуда. На ней отрезное платье цвета авокадо, можно подумать, что она и не спит никогда.
- Я собираюсь уезжать, - сообщает Ренни. - Мне хотелось бы получить свой паспорт, он у вас в сейфе. И, если можно, вызовите такси.
Администраторша взирает на нее оценивающим взглядом, в котором светится неприкрытое злорадство. Она из тех, кому доставляет наслаждение приносить дурные известия.
- Хотите улететь утром?
- Да.
- Утренний рейс отменен. Все рейсы отменены. Аэропорт обстреляли.
- Что вы говорите? - Ренни холодеет от нехорошего предчувствия.
- Введено чрезвычайное положение, - гордо сообщает англичанка, - на Святой Агате восстание. Но вы ведь и сами знаете. Вы же прибыли только что оттуда?
Ренни лежит на постели. Хорошо хоть, что можно ноги вытянуть. Она без сил рухнула на кровать, едва добравшись, даже раздеться не смогла, но она настолько измучена, что сон не идет. Теперь она обречена торчать тут, в этой обшарпанной ночлежке с нежным названием "Сансет Инн", до тех пор пока не возобновятся полеты. Ренни чувствует себя выброшенной на необитаемый остров, с которого нет возврата.
За окном яркое солнце, дверь, которую Ренни перед сном запирала, открыта. В дверях стоят два полицейских. На лицах - усмешка, за спиной ружья. Позади маячит англичанка, скрестив на груди руки. Ренни садится на постели.
- В чем дело?
- Вы арестованы, - сообщает ей розовощекий коп.
- То есть как? - не понимает Ренни.
- Вы подозреваетесь…
- Подозреваюсь в чем??? - Ренни еще не совсем проснулась. - Я ничего не совершила. - Не может быть, что они пришли из-за коробки с оружием, они ее даже не заметили. - Я пишу путевой очерк. Я журналистка. Можете позвонить в журнал и убедиться, - добавляет она. - Редакция журнала находится в Торонто. Называется "Визор". - Собственные слова кажутся ей неубедительными и неправдоподобными. Может быть, Торонто уже не существует? Если ее визитеры усомнятся в достоверности ее слов, то они будут не первыми. Она сама уже ни в чем не уверена. Она вспоминает о блокноте, в котором не написано ни строчки. Ей нечем подтвердить правдивость своих слов.
Полицейские подходят ближе. Англичанка победно взирает на Ренни, ее взгляд странно знаком ей, он - из давно забытого прошлого, из страшных сновидений. Англичанка злобно поблескивает глазками. Ее прямо распирает от мстительного наслаждения.
"Я всегда говорила, что это непроходимый идиотизм. Всегда! А храбрецы, умирающие за свою страну, вдвойне идиоты. Я имею в виду любую страну, а уж те, кто приносит себя в жертву этой помойке, про них и говорить нечего, круглые идиоты и безумцы. Подумать только, говна пирога, весь остров тянется на три мили, а туда же. Патриоты дубиноголовые, но разве им это объяснишь!
Сколько раз я говорила Принцу, ты можешь считать Эллиса старым пьяницей, безобидным старикашкой, которого никто не видел уже лет двадцать, потому что он никуда не выходит, но если ты думаешь, что можешь чихнуть без его ведома, то глубоко ошибаешься. Отсюда нельзя сбежать - не успеешь с места сойти, ему уже настучат, донесут твои же ненаглядные соотечественники. Но Марсон все уши прожужжал ему о жертве во имя всеобщего блага, он упорно вдалбливал весь этот вздор Принцу в голову. А Принц, он такой милый, мягкосердечный, отзывчивый, его вся эта политика привлекала, манила, и хотя я не хотела бы быть подданной страны, которой правит Марсон, он отнюдь не марионетка, его не назовешь дураком, он знает, что по его милости меня все считают эгоистичной белой сукой, которой на все наплевать, а на уме только одна мысль, как бы его окрутить и затащить в постель.