"Интересно, существует ли на самом деле мой возлюбленный или то видении было обычным сном?" - неожиданно подумалось мне. Отчего-то в сердце внезапно вспыхнула надежда, а по венам словно растеклось жидкое золото. Будто огненный ураган пронесся в моей душе, уничтожая всю ту серую муть, которая накопилась за триста двенадцать лет моего существования в качестве Хранительницы равновесия и рабыни Судьбы.
Я вдруг поверила в несбыточное.
Пусть это и длилось всего пару минут.
* * *
- Привет, - Аза зашла в мой кабинет. - Ты не слишком занята?
У неё был такой таинственный вид, что это возбудило во мне любопытство. Тем более что я была только рада оторваться от довольно-таки нудной аналитической работы.
- Не очень, - я отложила очередной документ и вопросительно глянула на блондинку в обычном белом халате. - А что?
Аза непонятно почему сияла от счастья, что всегда вызывало во мне раздражение - так как я сама по себе существо довольно мрачное, чужая радость меня нервирует. Не потому что я завидую, а потому что не понимаю, отчего вообще можно радоваться. Редкие вспышки счастья воспринимались мною скорее как исключение из правил и как редкие аномалии, вроде двухголовых детей.
- О, я кое-что придумала! Тебе понравится, - леди-учёная была полна энтузиазма.
- Ну? - я выгнула бровь. - И на что мне смотреть?
- Здесь не на что смотреть, - Аза обвела взглядом мой кабинет. - Нам нужно переместиться на Землю, в Англию.
Я буквально окаменела, уставившись на подругу. Нет, мне кажется, она ещё не сошла с ума, чтобы забыть, насколько сильно я не люблю свою бывшую родину.
- Точнее, в Шотландию, - мило похлопала ресничками Аза. - Это ведь не так страшно, правда?
- М-м-м, возможно, - осторожно предположила я. - Если дело того стоит.
- О, поверь мне, стоит! - Аза подошла и буквально выдернула меня за руку из-за стола. Прижав меня к себе, так что я ощутила слабый аромат каких-то лекарств и почему-то мяты, она куда-то телепортировала меня, так что я даже не успела ничего ответить, а тем более выразить протест.
Мы очутились перед каким-то замком, очень напоминающим наш. Не дав мне даже раскрыть рот, чтобы на неё наорать, подруга потащила меня к открытым железным воротам.
Мы прошли через небольшой двор и, минув ещё один дверной проём с распахнутой настежь тяжёлой дверью, которую Аза аккуратно заперла за нами, вошли в большой зал.
Громадная хрустальная люстра буквально ослепила меня ярким электрическим светом, а ведущая наверх мраморная лестница, покрытая синим ковром, закреплённым металлическими прутьями вызывала что-то вроде шока. Слишком торжественно. Этот замок изнутри больше походил на дворец, а наш - скорее на унылую темницу, на которой, к тому же, ещё и регулярно экономят.
- Это новое задание? - мои мозги наконец-то начали подавать признаки жизни. - А почему ты вместе Тигриса? Я не то, чтобы против, просто он мой напарник.
- Я тоже была бы рада, если б мы работали в паре, - улыбнулась Аза. - Но мне, к сожалению, пары не хватило. Но я и сама научилась неплохо справляться. Но нет, мы сейчас не на задании. Я просто хочу познакомить тебя кое с кем. И заодно решить твою небольшую денежную проблему с Повелителем теней.
Я едва не свалилась со ступенек, споткнувшись об ковёр.
- Что?! И каким это образом? Хочешь сказать, что мы ограбим этот прекрасный замок?
- Нет, что ты! Деньги нам дадут добровольно, я уже договорилась. Моя хорошая знакомая, графиня Астория Лейстринг, хозяйка этого замка и владелица очень крупного состояния иногда подбрасывает мне деньги на исследования. Видишь ли, наш департамент сильно на нас экономит, хотя я и не вижу в этой особого смысла - ведь деньги мы всё равно наколдовываем, а значит, они фальшивые, пусть и выглядят убедительнее настоящих. Наверное, экономия - это то ли издевательство, то ли мера воспитания, не знаю. И я нашла себе спонсора на Земле. Отлично придумано, правда?
Я второй раз едва не свалилась с лестницы, уставившись на улыбающуюся подругу.
- Ты… ты с ума сошла! Людям нельзя рассказывать о нас! Элементарный статус секретности, правило 1 пункт первый!
Я едва не задыхалась, сжимая кулаки.
- Ты понимаешь, что тебя могут ликвидировать?! Если твоя знакомая проговорится… а женщины вообще сплетницы все до единой!
- Неужели ты думаешь, что я не обезопасила себя? - Аза покачала головой. - Я думала, ты лучшего обо мне мнения. Конечно же, я наложила на неё специфические чары: если она проговорится, то тот час же умрёт. И смерть её будет ужасной, - мило улыбнулась моя подруга. - Но тебе не стоит беспокоиться, Астория весьма специфическая личность.
Я только головой покачала, но покорно последовала за Азой. Как говорится, двумя смертям не бывать, а одной не миновать… Хотя, я-то как раз одну смерть уже пережила.
… Уже немолодая, но всё ещё привлекательная женщина с совершенно седыми волосами ожидала нас в библиотеке, где нам уже приготовили чай с пирожными разных сортов и видов. Я так загляделась на пирожные, что едва не забыла, что мы здесь делаем.
- Аза рассказывала, что вы любите пирожные, - улыбнулась мне женщина в скромном, но изысканном сером платье. - Садитесь, пожалуйста. Для меня честь с вами познакомиться, - женщина слегка склонила голову - и нам ничего не оставалось, как усесться на предложенные стулья за изящный столик.
Я накинулась на пирожные и вкуснейший чай, когда краем глаза заметила, что женщина с благородным лицом уставилась на меня почти с той же жадностью, как и Аза на что-то интересующее её как учёную.
- Извините мою нескромность, - хозяйка явно оценила моё смущение и неловкость, когда я уронила на пол одно из пирожных.
Появившаяся словно из ниоткуда хрупкая девушка-служанка тут же убрала пирожное - и тот час же незаметно ускользнула. - Мне просто так интересно… Аза рассказывала, что вы, Элизабет, одна из самых сильных среди существ потустороннего мира теней. К тому же, вы раньше, при жизни, были англичанкой, хоть и жили в семнадцатом веке.
Глаза женщины пылали фанатичным блеском. Она смотрела на меня с настоящим восхищением, что вызывало лишь смущение и неловкость.
- А я знаете, никогда раньше так близко не видела аристократов, - отпарировала я, улыбаясь. - Видите ли, я из самого низшего сословия… Ниже уже некуда, если подумать: моя мать - крестьянка, а отец - демон.
Наверное, в моих словах прозвучал вызов, но графиня только беззаботно махнула рукой, продолжая глазеть на меня, как фанат на своего кумира.
- Ах, это такие мелочи! Наверное, жизнь Хранителей равновесия очень увлекательная? Я бы с удовольствием променяла свой титул и деньги на вашу жизнь! - вздохнула женщина. - Но, в любом случае, я понимаю, что для боевых действий я не гожусь. Я могу лишь немного помочь таким талантливым существам, как вы. И это делает меня счастливой.
- И вы нас… не боитесь? - недоверчиво уточнила я, берясь за ещё одно пирожное. Кажется, каждая из сладостей в фарфоровых тарелочках стоила половину моей месячной зарплаты, так зачем стесняться и упускать своё пусть мимолётно-гастрономическое, но счастье? Да и чай был очень дорогим.
Женщина всплеснула руками.
- Знаете, истинная причина, почему в средние века начались эти массовые истерии по поводу ведьм - это боязнь той силы, которую обычные люди не могли осознать.
Я едва не поперхнулась.
- Ой, простите! - покаянно воскликнула Астория, с искренним огорчением вглядываясь в моё лицо. - Я не знала, но мне стоило догадаться, что вы тоже… Что вас также.
- Это было в прошлом, - я потянулась за заварничком, решив ради такой шикарной еды быть великодушной. К тому же, тут ко мне, по крайней мере, не приставали. И с глупыми беседами тоже. - Так что ничего страшного.
- Лично я не боюсь неизведанного, - продолжила она с тем же увлечением, с каким Аза бралась за новый эксперимент. Да уж, теперь понятно, на какой почве они сошлись. Небось в музее познакомились. Или на кружке юных техников. - Это ведь на самом деле… доказательство существование сверхъестественного!
- Неужели вы считаете, что сверхъестественное - это обязательно добро и справедливость? - язвительно заметила я и тут же заметила укоряющий взгляд Азы, на который только ответила лёгкой гримасой.
- Нет, я так не думаю, - женщина покачала головой. - Везде должна быть борьба. И равновесие - это лишь две крайности, две противоположности, каждая из которых пытается перетянуть канат на себя. Но суть в том, что перетягивание каната - это сама жизнь. Однако я попробую вам объяснить, почему я до безумия обрадовалась, познакомившись с Азой и убедившись, что она - не мошенница, а на самом деле существо из другого мира, созданного, наверное, в некотором степени по трафарету нашего. Почти копия. Даже взять тоже, что большинство его обитателей, как я поняла, были взяты с Земли в разные эпохи, но изменены после смерти. Ведь, как вы правильно заметили, Элизабет, магия - это не значит добро и справедливость, - Астория смотрела на нас большими голубыми глазами, которые пылали настоящим фанатизмом. А ещё мудростью и печалью. - Но любая магия - это гораздо лучше, чем серое, безликое существование, где этого волшебства нет. Пусть лучше будет, право слово! Я голосую за ведьм, так веселее!
Я только хмыкнула - как говорится, у каждого в голове своя порода тараканов.
- Так интересно, что у вас, в мире мёртвых, в ходу наши обычные деньги, - улыбнулась женщина. - И Аза рассказала, что вы задолжали одному монстру крупную сумму… Вот кредитная карточка с необходимой вас суммой, а тут код.
Мне в руку почти насильно всунули пластиковую карточку и листик из записной книжки, где был указан логин и пароль.
- Вы доставите мне удовольствие, если примете мой подарок. Подумать только, моими деньгами будут расплачиваться в Мире теней! - женщина мечтательно заулыбалась, всплеснув руками. - Я и мечтать о таком не смела.
Я просто потеряла дар речи. Но в карточку вцепилась намертво.
Часть 2. Чёрный принц для серой принцессы
Дом большой и кажется практически пустынным. Кажется, в нём живут лишь шорохи, тени, куклы и дурные воспоминания. Длинноногие Барби, у которых никогда не было и не будет Кенов, смотрят на меня равнодушно-пустыми глазами, направляя взгляд красивых, нарисованных глаз сквозь меня, словно я не существую.
Такие же безжалостные, тупые сучки, как и моя мамочка. Как же мне хочется оторвать им сначала ноги, потом руки, а затем и их дурные головы! Но я только смотрю на них, подавляя свои желания. Я не идиот, и прекрасно понимаю, что они всё равно ничего не почувствуют.
Моё бессилие угнетает меня, мне больно оттого, что я не могу причинить им боль, а они заставляют меня страдать, полнее осознавать собственную неполноценность.
Зеркала истязают меня, так как позволяют заглянуть в свои собственные глаза, и от этого страшно. Погружение в серо-голубой лёд моих глаз кажется бездонным и пугающим, как падение в прорубь. Ты словно погружаешься в воду, которая кажется прозрачной и чистой, но затягивает тебя в смерть, как в чёрную трубу бесконечного колодца, и холод ледяной воды постепенно убивает тебя.
Поэтому я тщательно отвожу взгляд, когда смотрю на себя в зеркало. Я почти вижу себя со стороны: маленький мальчик в слишком коротеньких шортиках, который стоит, и почти не мигая, смотрит в пространство.
Я знаю, что кажусь сумасшедшим, но мне это безразлично, даже если это так и есть. Всё равно я ничего изменить не могу, я ещё слишком слаб.
Когда я смотрю в глаза маминых кукол, которыми заполнена вся её комната и даже часть гостиной, мне кажется, что я смотрю в свои собственные глаза в зеркальном отражении. Там я чужой и неправильной, какой-то искажённый, и дело даже не в том, что меняется право и лево. Мне кажется, что отражение наших глаз показывает нам мрак наших душ, где царит беззвёздная ночь, первобытная жестокость первой клетки, пытающейся выжить в неблагоприятной среде. Отчаянная борьба за жизнь, безжалостное уничтожение всего, что может ей угрожать. Клетке не до сантиментов, не до религий, не до размышлений о доброте и справедливости, не до ложных ценностей - она просто отчаянно пытается выжить.
Сожри ты - или пожрут тебя.
Дедушка очень интересно рассказывает про клетки, про жизнь и смерть. Мой дедушка врач, хирург Мияги Мураками. Папа тоже врач, но обычный терапевт, дедушка говорит о нём с лёгким презрением, говоря, что природа на нём отдохнула и вся надежда на меня, что именно я должен унаследовать его таланты и лабораторию. А также библиотеку.
Дедушкина библиотека - это множество книг в тёмных переплётах, мне чудится в них нечто угрожающее, словно они хотят поглотить тебя, заманить в свои сети, нашептать лживые сказки, а в итоге - просто посмеяться над глупым человеком, который хочет проникнуть в тайны бытия.
Я боюсь его книг, мне не нравится его лаборатория, и я ненавижу потрошить живых лягушек - но дедушке я демонстрирую обратное.
Я слишком его уважаю, чтобы не слушаться, чтобы не улыбаться ему, чтобы не играть в его игры.
Пробирки со странными жидкостями, змеевики, тянущиеся через всю огромную захламленную комнату, странные звуки непонятных процессов, происходящих между различными жидкостями - они сливаются в одно целое, взаимодействуют, подогреваются, испаряются и снова оседают на стенки сосудов разноцветными каплями, превращаясь в итоге в нечто иное. Это завораживает, я могу вечно смотреть на бесконечные процессы изменений, почти не шевелясь, едва дыша, глядя, какими ловкими становятся старческими руки, похожие на живых пауков. Они словно действуют отдельно от всего тела, иногда эта мысль меня пугает. В кошмарных снах я вижу, как эти руки плетут свои нити, словно паук паутину, и запутывают меня.
А ещё во сне я вижу пентаграммы, которые дедушка чертит мелом на холодном каменном полу подвала. И они зажигаются, словно ёлочные гирлянды, светятся потусторонним светом…
Но это не самое страшное.
Я знаю, что пентаграммы - это ключи к другим мирам и иным существам.
Дедушка называет их отмычками, так как такое проникновение незаконно.
Первый раз, когда я увидел настоящего демона, я едва не закричал и прокусил губу до крови. Мне было очень страшно, но я знал, что нельзя издавать ни звука, иначе демон тебя найдёт и съест. Так сказал дедушка перед началом вызова.
"После моей смерти я отдам тебе всю коллекцию отмычек", - говорил он.
Моя мать - сумасшедшая. Я знал это очень давно, и не помню, кто первым сказал мне об этом, или где я это подслушал. Взрослые часто говорят рядом с детьми то, что думают, полагая, что мы ничего не понимаем.
Мне только тринадцать, но я понимаю многое.
Я знаю, что мне нельзя оставаться с мамой наедине, и, когда я брожу по бесконечным коридорам нашего дома, меня охватывает ужас - вдруг я столкнусь с большим зеркалом во весь рост и не успею вовремя отвернуться, и утону в ледяной серости собственного взгляда, или вдруг меня будет поджидать моя мать, которая улыбнётся ледяной улыбочкой и скажет: "Маюри, моя любимая куколка!"
И схватит меня, а потом задушит, чтобы я стал по-настоящему неподвижным.
Будет душить медленно-медленно, бездумно-долго, улыбаясь такой очаровательной улыбкой на белом лице, осыпая меня снегом белоснежно-серебристых волос - мне говорят, что у меня такая же милая улыбка, как у матушки, а волосы такие же прекрасные, словно снег или покрытая платиной седина.
… В доме я боюсь не только зеркал и фарфоровых кукол.
Я не люблю, когда к нам приходит помощница отца в клинике - Харука Ёдзи со своим сыном.
Я всегда инстинктивно недолюбливал эту странную женщину с глубокими чёрными глазами, в которых сложно отличить зрачок от радужки. Она наполовину японка, и от матери, испанки, ей достались слишком густые брови и жгуче-чёрные глаза и волосы.
Да, она очень красивая, яркая, экзотичная. У неё хрупкие черты лица и точёная фигура, но я испытываю к ней только лишь отвращение.
А особенно ненавижу её сына, Йоширо.
У него такие же чёрные волосы, как и у неё, но глаза зелёные, что делает его в остальном вполне японские черты лица особенно странными.
Совсем недавно отец заявил, что его помощница теперь будет жить с нами, так как за моей мамой нужен постоянный уход. И ещё я узнал, что Йоширо… мой сводный брат.
Значит, мой отец долгое время обманывал маму… и меня.
Кажется, моей матери было всё равно - она безучастно приняла эту новость и совсем не впала в безумие, как многие ожидали. Возможно, она инстинктивно боялась Харуки. Та уже несколько раз укрощала её и с неженской силой сражалась с ней, швыряла на пол и заламывала руки - до боли. Я знаю, что ей всегда нравится, когда моя мама кричит!
А затем она вкалывала ей лекарство, глядя на меня с усмешкой превосходства.
Я боюсь и ненавижу своего сводного брата - у него странный оттенок волос, он иногда кажется мне каким-то зеленоватым, словно мой брат - утопленник, натянувший чужую кожу, которая тоже отливает трупной зеленью. А его глаза по-настоящему зелёные, словно у демона.
Я боюсь спать, потому что во сне вижу демонов, которые выбираются за пределы пентаграммы и разрывают меня на части, или мне кажется, что брат спрятался под кроватью с острым ножом, или мать скрывается в шкафу, прижимая к себе одну из своих фарфоровых кукол, которая подначивает её убить меня.
… Мне хорошо только с моими друзьями. Я очень люблю Агояши Тензо - она так потешно машет своей катаной! Оружие по-настоящему острое - я проверял - и сильно порезал руку. У меня до сих пор остался тонкий шрам. А ещё я люблю Сае, она такая маленькая и хрупкая, словно мамина кукла, но её невозможно принять за куклу из маминой коллекции, она слишком некрасивая, не настолько совершенная, её черты не пленяют изяществом, а глаза не кажутся огромными. У неё узкие чёрные глаза, как у обычной японки, заострённое треугольное личико, очень маленькое и худенькое тело. Она рассказала нам с Тензо, что никогда-никогда не вырастет, что она чем-то больна. Я пообещал, что вырасту, обязательно стану врачом и вылечу её. И просил не умирать до этого момента, чтобы я успел выполнить клятву. Она серьёзно кивнула и пообещала, а Агояши накричала на меня, даже едва не побила, сказав, что бы я не смел говорить о том, что Сае когда-нибудь умрёт.
"Мы все будем бессмертными! Мы никогда не умрём!" - уверенно заявила она, обнимая нас обоих.
… Я знаю, что мне нельзя рассказывать никому-никому, даже дедушке. Йоширо сказал, что вырвет мой язык, если я кому-нибудь расскажу. Для того чтобы я ему поверил, он воткнул нож в мой глаз.
Дедушка едва не задушил его, а Йоширо смеялся и смеялся, пока он что-то в него не вколол - дедушка всегда носит с собой свой врачебный чемоданчик, как Харука.
Когда отец пришёл с работы, дедушка долго с ним говорил, просил, чтобы он отдал ему меня. Но папа не согласился, сказав, что моя мать не переживёт этого. И что за мной прекрасно присмотрит Харука, его неофициальная… вторая жена.
На просьбу избавиться от Харуки и Йоширо отец тоже не прореагировал. Он сказал, что то, что произошло с моим глазом - трагическая случайность.
А я почти и не плакал, так как теперь уже меньше боялся зеркал - всё-таки заглянуть в один глаз не так страшно, как в оба сразу. И всё же эта полутемнота пугает меня. Кажется, я даже стал хуже видеть оставшимся глазом.