Виконтесса Лайонс заехала к Джоселин с визитом спустя какие-то полчаса после ухода Девона. По тому, как она уселась, напряженно расправив узкие плечи и надменно вскинув голову, Джоселин мгновенно догадалась, что ее золовка уже успела прочесть утренние газеты, и то, что она из них узнала, ее нисколько не порадовало.
К сожалению, газета со злополучной статьей так и валялась неубранная на столе, куда ее швырнула Джоселин. Несмотря на железную выдержку и суровое воспитание, Эмма не смогла удержаться от вздоха.
- Эту штуку, - объявила она, брезгливо взяв ее двумя пальцами, словно это была не газета, а невесть как оказавшийся на столе таракан, - лучше всего отправить в камин!
Криво улыбнувшись, Джоселин смотрела, как золовка привела свою угрозу в действие. В глубине души она была страшно благодарна Эмме за поддержку.
- Их еще сотни - все не сожжешь, - с горечью пробормотала она, сама толком не зная, что именно она имеет в виду - утренние газеты или омерзительные слухи, о которых говорилось в статье.
Эмма возмущенно тряхнула головой:
- Да, согласна, все это неприятно. Но я знаю Девона. Все это чушь - он ни в чем не виноват! Я абсолютно убеждена, что он тебе не изменял.
- Девон клянется, что это именно так. Собственно говоря, больше обсуждать было нечего. Тем не менее, Эмма смотрела на нее так, словно ожидала, что Джоселин возразит, сказав, что им есть, о чем поговорить. Может, так оно и было. В глубине души Джоселин и сама знала, что была несправедлива, когда пыталась обвинить Девона в том, что когда-то вытворял ее отец.
Эмма нахмурилась. Даже если она и догадалась о терзаниях Джоселин, то была слишком мягкосердечна для того, чтобы пытаться вызвать ее на откровенность.
- Дорогая, может, Девон и виновен во многих грехах, однако он не умеет лгать. И если он утверждает, что не делал ничего предосудительного, значит, так и есть. И как ни больно мне это признавать, миссис Уотсон действительно является другом нашей семьи. Не моим, конечно, - поспешно добавила виконтесса. - Слава Богу, у меня никогда не возникало необходимости искать ее общества!
Джоселин, отвернувшись, невидящим взглядом смотрела в окно на струившийся мимо дома поток карет с гербами, колясок и кебов. Лондон был городом, где всегда кипела жизнь. Городом, производившим ошеломляющее впечатление на любого неискушенного человека, не догадывающегося о том, какие темные страсти тут порой бурлят.
- Возможно, твоему брату просто нужно время, чтобы привыкнуть к мысли, что он теперь женатый человек, - покосившись на Эмму, вздохнула она.
Эмма замялась:
- Да, может, ты и права. Впрочем, я приехала не за этим. Хотела тебе кое-что предложить. Дело в том, что в академии, которой я руковожу, сейчас удручающее положение с преподавателями. А наши девочки, желая доставить удовольствие благотворительному комитету, решили поставить любительский спектакль. Мне уже удалось заручиться согласием Элоизы, жены Дрейка, поучаствовать в нем - кстати, ты знаешь, я ведь когда-то даже собиралась взять ее на работу? Увы, мой несносный братец увел ее прямо у меня из-под носа! Могу я рассчитывать на твою помощь?
Джоселин была бы рада отказаться, только не знала, как это сделать, чтобы не обидеть Эмму. Она понимала, сколько в этом предложении искренней доброты. Эмма, как и ее младшая сестра Хлоя, пыталась взять ее под свое крылышко. Таким образом, у нее появился шанс не только стать членом их семьи, но и приобрести еще одного надежного союзника.
Одним из первых уроков, которые успела уже преподнести ей эта удивительная семейка, было то, что отнекиваться, когда они о чем-то просят, бесполезно. Отказать Боскаслам не было решительно никакой, возможности. Взять хотя бы ее - разве она может в чем-то отказать Девону?
К тому же она теперь тоже одна из Боскаслов - пусть и формально. Их с Девоном дети, скорее всего, унаследуют не только его имя, но и фамильные черты этой семьи. Ей тоже нельзя оставаться в стороне, подумала Джоселин, другого выхода у нее нет.
Девон был твердо намерен выяснить, кто является автором злополучной статьи, даже если для этого придется искать его на самом краю света - иными словами, в грязных доках верфи Сент-Джайлз. Если потребуется, он сделает это, поклялся Девон. Он до сих пор не мог забыть выражения лица Джоселин. И теперь ему никак нельзя вернуться домой, пока не докажет, что каждое слово в этой статье - подлая ложь. Он и думать забыл о других женщинах после того, как женился на ней.
Он вспомнил муку в ее глазах. Эта чертова статья испортила самое лучшее утро в его жизни.
Девон нетерпеливо понукал коня, пробираясь по запруженным улицам. Внезапно дорогу преградила повозка. Девон негромко выругался сквозь зубы. Интересно, с каких это пор он стал ревнителем домашнего очага? Казалось бы, еще совсем недавно его обиталище закоренелого холостяка было всего лишь местом, где устраивались шумные пирушки, куда можно было вернуться, чтобы перевести дух в перерывах между войной и очередным приключением, иногда даже приютом для воспитанниц академии его сестры.
Почему-то раньше ему и в голову никогда не приходило называть его домом.
- Тысяча чертей! - прогремел у него за спиной знакомый голос. - Что это ты затеял? Решил передавить конем всех нищих на лондонских улицах?
Девон покосился на смуглого широкоплечего джентльмена, управлявшего гнедым мерином с изяществом и ловкостью.
- Ты не вовремя, Дрейк. Я сейчас не расположен, общаться даже с родными.
Старший брат насмешливо покачал головой:
- Неужели? Давно хотел тебя спросить, каково это - стать объектом внимания сразу всех Боскаслов?
- Ну, право, Дрейк, и чего тебе неймется? Или Элоиза с утра пораньше выставила тебя из дому?
- Нет, конечно, а что? Джоселин тебя уже выставила? - с ехидной ухмылкой подмигнул Дрейк. - Помнится, еще совсем недавно я не знал, как от тебя избавиться. Неужели забыл?
- Отстань!
Широкие плечи Дрейка затряслись от смеха.
- Ну, старина, коль скоро ты в таком паршивом настроении, мне сам Бог велел играть при тебе роль няньки! Кстати, тебе нравится, когда тебя опекает старший брат?
Девон резко натянул поводья.
- Послушай, Дрейк, это мое личное дело! Догадываюсь, что это Грейсон послал тебя следить за мной. Уверяю тебя, мне не угрожает никакая опасность. Но даже если бы и угрожала, я справлюсь без вашей с ним помощи, честное слово!
- Так я тебе и поверил! Ты еще мальчишкой вечно водил меня за нос…
- Я справлюсь сам. Дрейк неохотно кивнул.
- Как угодно, - пробурчал он. - Но я всегда готов тебе помочь - помни об этом, Девон.
Почти три столетия подряд Флит-стрит была обиталищем издателей, книготорговцев и журналистов. К моменту появления на ней Девона Боскасла там как раз вовсю разгорался безобразный скандал, связанный с появлением сомнительных репринтных изданий Шекспира, - во всех тавернах и кофейнях только и разговору было, что об этом.
Благодаря этому Девону не составило никакого труда догадаться, что издатели, копаясь в его грязном белье, просто искали жареные факты, дабы увеличить тираж газеты. Оставалось только удивляться, неужели его частная жизнь настолько кому-то интересна, что совершенно незнакомый человек выложит несколько пенсов, чтобы почитать о них с Джоселин?
Он битых пять часов запугивал, угрожал и улещивал репортеров с Флит-стрит, прежде чем ему удалось-таки, наконец, напасть на след человека, написавшего ту проклятую статью. Последний из издателей, с которыми в этот день пришлось встретиться Девону, так и не признал свою вину - больше того, мерзавец упорно твердил, что его "источник" имеет полное право на анонимность.
Вместо ответа Девон сгреб его за воротник - сейчас он уже горько жалел, что не взял с собой Дрейка. У Девона руки чесались придушить этого ублюдка.
- Все, чего я хочу, - это узнать имя человека, сообщившего вам эту грязную ложь! - прогремел он.
- Д-даже е-если бы х-хотел, все равно бы н-не мог вам с-сказать, м-милорд, - заикаясь, проблеял бедняга издатель, пока разъяренный Девон тряс его, как терьер крысу. - По большей части мы узнаем такие вещи из записок, которые ночью подсовывают нам под дверь.
Девон, наблюдая за тем, как лицо бедняги переливается всеми оттенками пурпурного и фиолетового, какое-то время обдумывал его слова.
- Стало быть, анонимность "источника" вас заботит, а вот достоверность его информации - нет, правильно я понимаю?
- Ну, достоверность в нашем деле не главное, милорд, - осклабился тот.
Девон смерил его уничтожающим взглядом:
- Тогда что же главное?
- Развлечь читателя. Чтобы он раскошеливался и покупал только наше издание.
- Вот как? Очень хорошо, потому что мне как раз известен, очень-очень необычный способ это сделать, - угрожающе прорычал он, посильнее сдавив издателю горло, дабы подкрепить свои слова.
Появление подмастерья в фартуке помешало ему довести это увлекательное занятие до конца. Увидев, как Девон невозмутимо душит его хозяина, мальчишка в растерянности выронил кипу газет.
- Дайте слово, что в вашем паршивом листке никогда больше не появится мое имя! - рявкнул Девон. - Иначе… - Он еще раз хорошенько встряхнул беднягу.
- Никогда! Всем на свете клянусь, милорд! И я не знаю, кто мне дал эти сведения, клянусь, не знаю! А если выясню, тут же дам вам знать, милорд, гореть мне в аду, если я вру!
Девон брезгливо швырнул его в угол. Мальчишка-подмастерье испуганно прижался к стене.
- Я сам поджарю тебя, если выяснится, что ты солгал!
- Нет-нет, милорд!
Девон, облокотившись о конторку, брезгливо разглядывал распростертого в куче смятых газет издателя.
- Ладно. Счастливо оставаться.
Бедняга издатель благоразумно решил не вставать, пока не убедится, что этот грозный посетитель покинул помещение.
- А ты чего стоишь тут, идиот?! - рявкнул он, впервые обратив внимание на испуганно жавшегося в углу подмастерья. - Живо беги в типографию! И если в гранках есть хоть одно упоминание об этом высокомерном дьяволе Боскасле, пусть немедленно вымарают его, слышишь?!
Как ни глупо это звучит, но Девон, наверное, высмеял бы любого, кто бы осмелился предположить, что его сегодняшние подвиги на Флит-стрит являются прямым доказательством любви, которую он начинает испытывать к собственной жене, с которой его свел удивительный случай. Вероятнее всего, он бы заметил, что много лет назад уже делал то же самое, когда речь шла о его сестрах.
Он бы с пеной у рта отрицал, что для его нынешнего поведения имеется серьезная причина. И правда, он ведь поступал так и раньше, и в будущем будет делать то, что велит ему долг. Защищать своих женщин, мужчины их семьи всегда считали делом чести.
Ведь Джоселин теперь принадлежит ему, разве нет? Как-никак она его законная супруга. Но разве это означает, что она непременно должна любить его? Он вдруг вспомнил, как, стоя у алтаря, недвусмысленно дал ей понять, что их брак будет оставаться чисто номинальным. Он даже не дал ей возможности сказать, чего хочет она сама.
Ах да, кажется, она все-таки успела предупредить, что не намерена мириться с его изменами. Как будто у него есть время или желание смотреть на других женщин! Если вспомнить, как они с Джоселин проводят ночи, опасность умереть неудовлетворенным ему явно не грозит.
Так чего же он хочет?
Ее.
Он хочет ее.
Оба избегали упоминать об утренней ссоре. И к радости Девона, в постели его ждала та же пылкая, страстная Джоселин, к которой он уже успел привыкнуть. Он поклялся, что сделает все, чтобы заставить ее забыть обо всей боли и обидах, которые она вытерпела от отца, даже если на это потребуется вечность. Позже, тем же утром, он повез ее за город завтракать. Конечно, Девон отлично знал, что встретит парочку старых приятелей, которые примутся допытываться, как это его угораздило жениться, да еще так неожиданно. Так и вышло. Однако, проведя в их обществе, несколько минут, Девон вдруг с удивлением почувствовал, что начинает скучать. К тому же Джоселин куда-то исчезла - одно это уже выводило его из себя, потому что по какой-то ему самому непонятной причине Девон предпочитал, чтобы она постоянно была у него на глазах.
Он твердо решил не дать ей ни малейшего повода жаловаться на его невнимание - особенно после того, что произошло в парке. И тем более после того, как его личную жизнь принялись обсуждать в газетах.
Девон быстрыми шагами пересек лужайку и обнаружил жену, сидящей под голубым шелковым зонтиком в обществе еще нескольких молодых дам и довольно заносчивого француза, графа де Вобана, аристократа и эмигранта, и его очаровательной и невероятно распутной сестры Соланж. Девон нахмурился - не самая лучшая компания для его жены, угрюмо подумал он. Он вдруг поймал себя на том, что, на фоне его распутных приятелей чистота и порядочность его жены действуют на него как-то удивительно благотворно.
Он не спеша, направился к их маленькой компании. И тут же, к вящему своему неудовольствию, заметил, в какую соблазнительницу мало-помалу превратилась его жена. Он не мог оторвать от нее глаз. Вот она в ответ на какое-то замечание Соланж изящно пожала узкими плечами, и сердце Девона гулко забилось. Потом он услышал ее серебристый смех, заметил кокетливую улыбку, которую она послала французскому графу, о котором ходили темные слухи, - поговаривали, что он предпочитает мальчиков, во всяком случае, он имел наглость во всеуслышание объявить, что среди английских леди нет ни одной по-настоящему красивой женщины, - и машинально ускорил шаги.
Однако первое, что Девон услышал, подойдя к ним, - это то, как господин граф, поцеловав кончики пальцев, назвал его жену прелестной.
- Мы с Соланж хотим пригласить вас обоих летом приехать в наш замок, - вопросительно оглянувшись на Девона, объявил Вобан.
Лорд Боскасл, не удостоив седовласого аристократа взглядом, покосился на внезапно смутившуюся жену. В чем дело? Неужели она боится его? Думает, что он рассердится, если она ненадолго выберется из своей раковины?
- И что вам ответила моя жена? - с интересом спросил он.
Француз недовольно фыркнул:
- Что ей нужно спросить вашего согласия. Но я уверен, вы не сможете ей отказать. Тем более что благодаря окончанию войны дороги стали намного безопаснее.
- Правда, сам замок изрядно разрушили победители Бонапарта, - с извиняющимся видом вмешалась Соланж.
Граф слегка нахмурился.
- Верно… хорошо хоть яблони остались.
- Вы предлагаете отправиться в такую даль ради того, чтобы полюбоваться яблонями? - пробормотала Джоселин, бросив на мужа долгий взгляд.
От этого ее взгляда в голове у Девона внезапно, будто что-то взорвалось. Неужели… она кокетничает с ним? Он с трудом подавил желание схватить ее за руку и немедленно отвезти домой, где она будет принадлежать ему - ему одному. Может быть, Джоселин тоже не может забыть прошлую ночь? Дьявольщина, и чего ему только взбрело в голову привезти ее сюда? В конце концов, проявлять внимание к собственной жене вполне можно и дома.
Граф де Вобан уронил монокль.
- В наших фамильных оранжереях растет запретный плод, - тонко усмехнулся он. - Поверьте, ничего слаще я в жизни своей не пробовал!
Девон перевел взгляд на жену, ожидая, что она скажет. К его облегчению, она лишь рассмеялась. Джоселин - самое очаровательное существо на свете, подумал про себя Девон, и ему совершенно не обязательно видеть, какими глазами смотрят на нее другие мужчины, чтобы это понять. Может, до сих пор он и пренебрегал обязанностями мужа, но больше этого себе не позволит.
По дороге домой они с Джоселин не обсуждали полученное ими приглашение. Однако эта сцена навела Девона на неожиданную мысль. Может, Джоселин всегда обладала особой женской притягательностью - просто ему не хотелось этого признавать?
Он уже понял, что она готова была полюбить его… возможно, даже это произошло в их первую брачную ночь. А он, сколько было сил, старался закрывать на этого глаза.
Будучи одним из Боскаслов, он привык, что женщины сами вешаются ему на шею, и не слишком дорожил своими любовными победами. Да и может ли мужчина гордиться тем, что завоевал сердце собственной жены? Может - потому что именно этого он и хотел. Девон мечтал покорить не только ее тело, но и душу, добиться ее полного доверия - иначе говоря, стать повелителем ее души и тела.
- Я сегодня почти тебя не видела, - заметила Джоселин, когда они вошли в дом. - Надеюсь, ты приятно провел время со своими друзьями? - отдав дворецкому перчатки, поинтересовалась она.
Девон молча проводил глазами поднимавшуюся по лестнице жену. Он даже не сразу сообразил, что она не стала ждать, пока он ответит. Обычный вежливый вопрос, не более того, с горечью подумал он. Можно подумать, перед ней просто знакомый, а не муж. Сердце у него защемило. Она держалась с поразительным достоинством - отчужденно, холодно и замкнуто.
- Замечательно, - проворчал он. - Лучше не бывает.
- О, это чудесно, - беззаботно бросила она. - Я тоже повеселилась. Поразительно, как эти французы умеют наслаждаться жизнью!
Девон вдруг поймал себя на том, что злополучный граф де Вобан сейчас интересует его меньше всего.
- Ты же знаешь, он не любит женщин.
Джоселин обернулась. На губах у нее играла загадочная улыбка.
- Говорят…
- Уверяю тебя, так оно и есть.
- Мне это безразлично, Девон, - тем же беззаботным тоном бросила она.
Опешив, он молча смотрел, как она скрылась за дверью своей комнаты. Похоже, Джоселин дразнит его. Но он не такой дурак, чтобы попасться на этот крючок. А может быть, она сознательно хочет вызвать его ревность?
Тем же вечером он повез жену на тихий званый ужин, который давал у себя дома герцог Данхилл, один из старинных друзей его семьи. Его светлость уже одиннадцать лет как овдовел. Он был очень привязан в своей простоватой, но очень милой жене и, судя по всему, не стремился обзавестись ни новой супругой, ни любовницей. Оставшись вдовцом, он всецело посвятил себя политике и общественной жизни. Теперь его занимали только два вопроса - борьба с рабством и тюремная реформа.
Герцогу уже стукнуло шестьдесят два года - это был грубоватый на вид старый аристократ, становившийся все нетерпимее с каждым разом, когда Девон приезжал его навестить, - к счастью, такое бывало нечасто. Девон, уважая старого герцога, старался при этом, насколько возможно, избегать его общества.
Данхилл задирал каждого, кто имел неосторожность заехать к нему в гости. Девон боялся, что Джоселин, не привыкшая к его ершистым манерам, растеряется или вообще обидится.
- Герцог на редкость сварливый старикашка, - шепотом предупредил он, пока они ждали под дверью. - Он презирает общество.
- А что же он любит? - удивилась она.
- Браниться по любому поводу.
- Тогда для чего он пригласил нас?
- Чтобы поворчать.
- Ага, попался, наконец, негодник! - со злорадной ухмылкой бросил Данхилл в виде приветствия, встретив Девона с женой на пороге мрачноватой гостиной. Судя по стоявшему там лютому холоду, герцог был типичным скрягой, считавшим каждый кусок угля. Схватив слегка опешившую от такого приема Джоселин за руку, он отвел ее в сторонку, пока остальные гости проследовали в столовую.
- Что вы знаете о собаках, мадам? - рыкнул он, свирепо топнув ногой на мопса, который с угрожающим видом устремился к Джоселин, вознамерившись обнюхать ее туфли.