- Потому что вы хороши собой, соблазнительны и созрели для обольщения.
- Но вы не обольстили меня, - возразила она, - и всегда вели себя как джентльмен.
- Обольщение по всем правилам требует времени, Элизабет. Сначала волк должен заслужить доверие ягненочка. А когда доверчивое создание совершенно потеряет голову, он и нападает! - пояснил Флинн, хватая ее в объятия. - Хотите, чтобы я погубил вас? Думаете, если я так поступлю и вы пожалуетесь мистрис Анне, меня заставят жениться? Нет, ягненочек. Меня бросят в Тауэр, а мой брат, король, если будет подходящее настроение, заступится за меня. И меня с позором вышлют в Шотландию. Если же мой брат умоет руки, я буду вечно гнить в тюрьме. Вас же, ягненочек, вместе с дядюшкой отошлют домой, сопроводив длинным списком подходящих женихов, из которого вашей семье придется выбрать для вас мужа, при условии, конечно, что мое семя не укоренится в вас. Сами знаете, как плодовиты Стюарты. И тогда вы родили бы бастарда.
- Которого бы я вырастила и воспитала добрым англичанином. И у меня был бы наследник. Это гораздо лучше, чем идти к алтарю с нелюбимым человеком, которого, вероятно, придется убить, когда он попытается отнять у меня власть! - вызывающе воскликнула Элизабет.
Флинн снова рассмеялся, весело блестя глазами.
- Я не стану выступать в роли племенного барана, ягненочек. Нет, не стану. И пока вы остаетесь при дворе, не позволю вам наделать глупостей. Здесь вы никого не найдете. Но возможно, когда вернетесь во Фрайарсгейт, более снисходительно взглянете на кого-нибудь из соседей.
Он погладил ее по щеке.
- К тому же, ягненочек, я никогда не стану покорным мужем и постоянно буду держать вас в постели, чтобы у вас не осталось времени ни для кого и ни для чего, кроме меня.
И он поцеловал Элизабет сладостным поцелуем, лишившим ее разума.
Наконец она отстранилась и, отворив маленькую калитку, вошла в сад.
- Вы глупец, Флинн Стюарт, - бросила Элизабет, прежде чем захлопнуть калитку у него перед носом.
К своей великой ярости, она услышала громоподобный смех и, злобно фыркнув, поспешила к дому. Он невозможен, а она вела себя как круглая дура. Но как восхитительны его поцелуи!
Ей требовалось подумать. Поэтому Элизабет ушла к себе и легла в постель. Филиппа хлопотала над ней, уверенная, что сестра заболела. А ведь праздник уже через два дня!
- Я думала, что тебе не нравится мистрис Болейн, - лукаво заметила Элизабет.
- Так оно и есть, но зато она нравится королю. Анна задумала праздник ради тебя. А это считается большой честью. Если ты не сможешь присутствовать на нем, это будет нарушением всех приличий.
- Пожалуй, я смогла бы пойти, будь ты рядом, сестричка, - чуть слышно вымолвила Элизабет. - Остается надеяться только на тебя и твое знание придворных обычаев.
- Ты маленькая лгунья, - проговорила Филиппа обличительным тоном, - и я подозреваю, что с тобой все в порядке.
Но все же она улыбнулась и погладила сестру по голове.
- Что случилось, Бесси? Только не говори, что ничего. Я старше и мудрее и все вижу.
- Я бросилась на шею мужчине, который решительно меня отверг, - призналась Элизабет. - И не зови меня Бесси!
Она сама не знала, почему откровенничает с Филиппой, - просто не могла держать это в себе.
- Вот как! Значит, и ты способна поддаться искушению. Я боялась, что ты отдала сердце своим овцам, сестрица. Кто этот джентльмен? Может, он станет тебе хорошим мужем? В том случае, разумеется, если его сердце не занято и ты не так глупа, чтобы броситься к ногам мужчины, влюбленного в другую женщину.
- Он не влюблен. Даже любовницы у него нет. Я спрашивала, - отозвалась Элизабет.
Филиппа закрыла глаза и проглотила просившийся на язык упрек. Ее сестра совсем неопытна и не разбирается в обычаях двора.
- Ты назовешь его имя, Элизабет?
- Он говорит, что не подходит мне и нам не разрешат пожениться, - ответила та.
- Правда? - заинтригованно спросила Филиппа.
Джентльмены обычно бывают не столь правдивы, и теперь ее разбирало любопытство.
- Это шотландец. Флинн Стюарт, - пробормотала Элизабет и приготовилась к неминуемому взрыву.
- Должна признать, что он красив, - спокойно ответила Филиппа, чем сильно удивила Элизабет. - Но разумеется, он абсолютно прав. Однако нужно отдать должное его благородству. Не ожидала, что он будет настолько чистосердечен.
- Мы целовались, - сообщила Элизабет.
- Но ничего больше? - насторожилась Филиппа.
- Ничего, - ответила Элизабет так грустно, что Филиппа едва не обняла ее.
- Повезло, что объект твоей неразделенной любви был честен с тобой, - вздохнула графиня Уиттон. - Здесь найдется немало таких, которые не задумались бы воспользоваться твоей наивностью.
- Наверное, потому, что он тоже с севера. Потому что тоже чужак. Потому что он не заставляет меня чувствовать себя такой чертовски неотесанной. Он показал мне дворцовый сад и познакомил с Анной, ставшей единственной моей подругой. Он был добр, Филиппа. Даже ты должна признать, что здесь для меня жениха не найдется. Как в свое время не нашлось и для тебя. Ты же понимаешь, не приобрети дядюшка земли, граничащие с Брайарвудом, ты не нашла бы своей истинной любви. Я в отличие от тебя люблю Фрайарсгейт. Там осталось мое сердце. Я надеялась, что Флинн разделит со мной судьбу, но его верность принадлежит брату.
- Ты любишь его?
- Не думаю. Но он мне нравится, и я смогла бы прожить с ним жизнь. Страсть может умереть, сестрица, а вот дружба живет вечно.
- Да, дружба - крепкая основа для долгой любви, - тихо заметила Филиппа. - Но если Стюарт таков, как ты говоришь, значит, он не для тебя. И не для Фрайарсгейта.
- На границе бывает много смешанных браков, - напомнила Элизабет. - Возьми хотя бы нашу мать.
- Но ни у кого нет таких больших поместий, как у нее. Мать отдала Фрайарсгейт тебе, потому что видела, как искренне ты его любишь. И кроме того, это позволило ей уехать в Клевенз-Карн вместе с Логаном и растить своих детей. Наши братья женятся на шотландках. А ты должна выйти за англичанина, потому что сама англичанка.
- Я старая дева, - кисло пробормотала Элизабет. Филиппа невольно рассмеялась:
- А я думала, что ты не желаешь выходить замуж, потому что хочешь единолично управлять Фрайарсгейтом.
- Так и было, но сейчас я поняла, как важно иметь наследника. А для этого необходим муж. Я хочу домой! Там мне легче. Там все, что я люблю.
Филиппа обняла сестру.
- Прежде всего отдохни, затем отправляйся на праздник, а уж потом можешь собирать вещи и ехать домой. Ложись спать. У тебя круги под глазами, а ты в свой день рождения должна выглядеть ослепительно. Я пойду с тобой и надену тот великолепный костюм павлина, который заказал дядюшка. Он знал, что я не устою перед такой роскошью. А после маскарада я тоже вернусь домой, в Брайарвуд, потому что нынешний двор мне не по вкусу. Но я не хочу потерять милость короля, поскольку это отразится на моих сыновьях и их карьере.
- Во Фрайарсгейте жизнь проще, - заметила Элизабет.
- Жизнь простой не бывает, - улыбнулась Филиппа.
- Когда ты сельская жительница… - пояснила Элизабет.
- Но не когда ты придворная дама.
Они дружно рассмеялись, после чего Филиппа ушла, а Элизабет попыталась заснуть. Боже, как глупо она вела себя с Флинном Стюартом. Повезет, если она не погубила их дружбу.
Элизабет по-прежнему считала, что из него может выйти прекрасный муж.
Под конец она все-таки решила, что не любит Флинна и что ее сердце не разбито.
Пока девушка размышляла о случившемся, Флинн начал сомневаться в правильности выбранного им пути. Слова Элизабет не давали ему покоя. В самом деле: почему брат не вознаградил его чем-то еще, кроме назначения в Англию. Неужели он не достоин иметь свой дом? Небольшой домик в Эдинбурге? Или шотландскую невесту, которая поймет его предназначение и согласится с ним? Все же преданность должна хоть как-то вознаграждаться.
Но король Шотландии был человеком холодным и бессердечным, хотя при случае умел показать себя просто очаровательным. Свою силу духа он приобрел в те годы, когда находился под опекой графа Ангуса, второго мужа матери. Когда герцог Леннокс, ближайший родственник покойного Якова IV, вернулся во Францию, Ангус стал опекуном мальчика-короля и объявил о его вступлении во власть, когда юному королю исполнилось четырнадцать. Это был предлог, чтобы править от имени пасынка. Королю в отличие от его предшественников почти не дали образования, зато позволяли распутничать в надежде, что многочисленные любовницы отвлекут его от государственных дел. Флинну оставалось бессильно наблюдать, как граф пытается погубить пасынка.
Втайне он заставил Якова практиковаться в письме, чтобы его подпись на государственных бумагах была разборчивой. В отсутствие Ангуса Флинн заставлял короля читать документы, лежащие на письменном столе.
- Ты король, - твердил он брату, - и всегда должен читать то, что будешь подписывать.
- Зачем? - допытывался Яков.
- Ну, скажем так: я не хотел бы, чтобы ты по неведению подписал приказ о собственной казни, - ухмыльнулся Флинн. - Потом ты будешь ужасно об этом жалеть.
Но было две области, где молодой король преуспевал: музыка и военное искусство. Странно, что и Яков V, и его дядя Генрих VIII были прекрасными музыкантами. Будь они друзьями, наверняка делили бы общие интересы. Но друзьями они небыли. Не знали друг друга. Не доверяли друг другу. Ибо в отличие от простых смертных представляли Англию и Шотландию.
В шестнадцать лет Якову V удалось вырваться из клещей графа Ангуса и отомстить бывшему опекуну и его родичам. Он стал править самостоятельно. И едва ли не первое, что он сделал, - отослал Флинна к своему дяде, назначив личным курьером короля. Флинн не хотел ехать.
- Вы нуждаетесь во мне. Я ваши глаза и уши, милорд, - твердил он брату.
- Поэтому я и отсылаю тебя, Флинн. Ты единственный во всем мире, кому я могу довериться. Я знаю, тебя нельзя подкупить. Нельзя склонить на предательство. Мои послы выражаются языком дипломатов. Похоже, они не в состоянии говорить прямо и откровенно. Они ищут милости у моего дяди. Но ты, брат, будешь говорить правду о том, что творится при английском дворе. Будь осторожен, и никто не подумает, что тебя следует опасаться.
- Мне это не по душе, милорд. Я всегда был рядом с вами и отдал бы за вас жизнь.
- Знаю, - кивнул король. - Я отсылаю тебя не навсегда, Флинн, но ты должен сделать это для меня. Я еще молод, а мой дядюшка готов украсть у меня королевство, представься ему такая возможность. И он попытается сам выбрать мне жену. А я уже решил жениться на Мадлен, дочери короля Франциска, но она еще слишком мала. Так что придется пока отвергать все предложения дядюшки Генриха.
- Я поеду, милорд, - в конце концов согласился Флинн.
Его жизнь посвящена брату. Однако Элизабет в чем-то права. Король принимал его преданность как должное. И теперь забыл о нем. С глаз долой - из сердца вон! И все же попроси он Якова о богатой невесте или клочке земли, тот рано или поздно пожаловал бы ему все это. Брат никогда не был скупым и мелочным.
Флинн вздохнул. Какая жалость, что Фрайарсгейт не находится по другую сторону границы! Элизабет не скрывала, что интересуется им, и боль в ее глазах, блеснувшая, когда он отверг ее, печалила его. Но английский ягненок не для него. Раньше или позже Англия начнет войну с Шотландией, и Элизабет, конечно, станет защищать свой любимый Фрайарсгейт, как сделала бы это ее мать. Он никогда не предполагал, что будет думать о женщине с такой нежностью, но Элизабет Мередит трудно не полюбить!
Ах, к чему все это?! Через неделю она уедет, и он вряд ли снова увидит ее!
Весь следующий день Элизабет пролежала в постели, заверив расстроенных родственников, что хочет отдохнуть.
- Придворная жизнь куда утомительнее, чем повседневная, - заявила она. - Дядюшка, передай Анне, что я польщена столь великой честью и завтра обязательно буду на празднике.
- Но Анна Болейн тем не менее забеспокоилась и в сопровождении лорда Кембриджа явилась навестить подругу.
- Вы так бледны, - заметила она.
- Я не привыкла допоздна оставаться на ногах, танцевать и играть в карты, - улыбнулась Элизабет. - Не могу спать два-три часа, а потом идти к мессе, парадно одетая и причесанная. Я сельская девушка и привыкла мирно спать всю ночь.
- Но разве вы не встаете с солнцем? - удивилась Анна. - А солнце летом поднимается рано.
- Да, но я и спать ложусь рано! Ваша жизнь меня утомляет. Я предпочитаю проводить целый день в седле, переезжая от одной отары к другой, чем тратить жизнь на пустое веселье. Прошу прощения, дорогая подруга, но я не привыкла к такому существованию.
- Но разве вы не веселились вместе с нами? - спросила Анна.
- Разумеется, веселилась, но-зато сегодня я лежу в постели, пытаюсь оправиться от чрезмерного напряжения.
Тем более завтра буду занята от рассвета до заката.
- Да-да! - воскликнула Анна. - Устроим гонки барок на реке и состязания лучников, для дам и джентльменов, а потом танцы! И пир! Я сама выбрала меню. У нас будет павлин, лебеди, пироги с дичью, говядина, утки и гуси! А еще марципан и миндаль в сахаре.
- Господи Боже! - воскликнула Элизабет. - Вряд ли я стою столь гигантских усилий, дорогая Анна. Многие позавидуют тому, что простой сельской девушке оказана такая честь.
- Знаю, - фыркнула Анна. - Забавно, не так ли?
Элизабет рассмеялась:
- С вашей стороны, Анна, нехорошо так поступать, но, думаю, ваши придворные это заслужили. Жаль, что они не знают вас так хорошо, как я. У вас доброе сердце, но с вами ужасно обращаются, и мне хотелось бы, чтобы это было не так.
- О, я переживу. Женщина в моем положении быстро учится или погибает. Я не позволю себя победить. Сделаю все, что должна сделать, и когда-нибудь стану королевой. Рожу сына своему повелителю, и он выживет в отличие от детей бедняжки Испанки Кейт . Я сильная!
С этими словами мистрис Болейн вскочила на ноги.
- Нужно идти. Я только хотела убедиться, что с вами все в порядке. Лорд Кембридж, правда, убеждал, что так оно и есть, но мне нужно было убедиться самой. У вас интересный костюм для завтрашнего маскарада?
- Вы будете очень удивлены, когда меня увидите! - фыркнула Элизабет.
- Но узнаю ли я вас? - не унималась Анна.
- Легко, - заверила Элизабет. - Увидите завтра.
- В таком случае - до свидания, - сказала Анна и поспешила к выходу.
Двадцать второй день рождения Элизабет выдался ясным и теплым. Ее разбудили Филиппам Томас - они принесли цветы.
- Как мило! - воскликнула она улыбаясь.
- Готова встретить день, дорогая? - спросил сияющий Томас.
- Готова, и Филиппа тоже обещала прийти, верно, сестра?
- Я уже примерила костюм, - объявила графиня Уиттон. - Дядюшка, как так получилось, что костюм пришелся мне впору? Ты же не видел меня больше трех лет! Поразительно!
- Ты не изменилась, дорогая.
- Но могла бы.
- Вздор! - отмахнулся Томас. - Это просто не в твоей природе, дорогая.
- Филиппа, ты видела мой костюм? - спросила Элизабет.
- Да. Чересчур откровенный, но очень оригинальный. И должен тебе пойти. Наконец-то ты посмеешься над придворными, которые смеются над тобой. Королю наверняка понравится шутка. И матушке тоже, когда ты ей все расскажешь.
- Я никогда не стыдилась своего происхождения, - тихо ответила Элизабет.
- И не должна была, дорогая, - заверил лорд Кембридж.
После их ухода Нэнси принесла завтрак: небольшую миску земляники со взбитыми девонскими сливками, пышные лепешки, масло, мед и вино с водой. Элизабет предпочла бы яйца и мясо, но сообразила, что повар помнит о ее облегающем костюме. Она ела медленно, стараясь оттянуть минуту, когда придется одеваться и идти во дворец. Тем временем Нэнси уже приготовила маленькую лохань с горячей водой.
- Какая должна быть прическа с подобным костюмом? - спросила Элизабет. - Сюда вряд ли подойдут распущенные полосы.
- Я заберу их в золотую головную сетку, - решила Нэнси, - чтобы не отвлекали от костюма.
Элизабет наскоро вымылась, вытерлась и начала одеваться. Натянула кремово-белые чулки, короткую шелковую мужскую сорочку, белые штаны с разрезами, из которых выглядывала овечья шерсть, безрукавку из овечьего руна и белый шелковый камзол с открытым передом и широкими рукавами, тоже с разрезами, сквозь которые проглядывала овечья шерсть. Сам камзол был расшит хрустальными бусами.
Потом она села, и Нэнси прикрыла ее волосы золотой сеткой, завязав надо лбом несколько бантиков в розово-белую полоску, после чего встала на колени и надела на ноги Элизабет черные туфельки в форме овечьих копыт.
- О, мистрис! - воскликнула она. - Костюм просто удивительный!
- А маска? - напомнила ей Элизабет.
Нэнси подала ей маску в виде овечьей головы на длинной позолоченной ручке.
- Ну как? - нетерпеливо спросила Элизабет.
- Думаю, вы вспугнете овец, если появитесь на лугу в таком виде, - хихикнула Нэнси. - Зато король и весь двор будут в восхищении! Пойти взглянуть, готов ли лорд Кембридж?
- Да, и загляни к графине, - попросила Элизабет, рассматривая себя в зеркале. Костюм сидел идеально, и она улыбнулась. Сегодня во дворце праздник в ее честь. В честь сельской простушки. Не в честь аристократки с внушительной родословной. А ведь она всего лишь дочь одного из верных рыцарей Генриха VII.
Вернувшаяся Нэнси сообщила, что ее светлость и лорд Кембридж ждут в передней, и Элизабет спустилась вниз.
- Дорогая! Все даже лучше, чем я предполагал, - проворковал Томас Болтон.
Он и сам был великолепен в таком же костюме, только из черного шелка. Маска была серебряной, а надо лбом вились рога.
- Филиппа! - ахнула Элизабет при виде сестры в костюме павлина из сине-зеленого переливающегося шелка, расшитого бусинами.
Нижняя юбка из шелковой парчи была собрана сзади в виде хвоста. Маска была украшена павлиньими перьями, роскошные волосы распущены.
- Очень уж смело, - встревожено пробормотала Филиппа, разглядывая сестру. - Ноги открыты. Можно ли показывать их таким образом? Впрочем… - Она рассмеялась. - Не важно. Все равно здесь нет подходящего для тебя жениха. А хозяйку Фрайарсгейта запомнят по ее способности сыграть остроумную шутку над придворными. Большинство явятся без костюмов. Захватят только маски.
- Тогда идем! - воскликнул лорд Кембридж.
Они прошли через сад, рощу и газоны и приблизились к тому месту, где сидели король и Анна Болейн. Она была одета в шелк его любимого цвета зелени Тюдоров и держала в руке маленькую маску лягушки. Филиппа, но задуманному плану, шла впереди. Остановилась перед королем, низко присела и растянула губы в улыбке.
- Милорд, - вежливо приветствовала она Генриха, отводя от лица маску.
- Прелестно! - воскликнул король. - Вы идеальный павлин, графиня.
Филиппа снова сделала реверанс и уступила место дядюшке и сестре. Оба поклонились и, как было договорено раньше, начали короткий веселый танец, постепенно приближаясь к королевскому столу, где снова поклонились и отвели маски.