Стоявший рядом Уилл наклонил голову.
- Как прошел осмотр овец? И теперь у вас свой пес?
- Да, прекрасный молодой парень, которого я назвал Фрайаром. Элизабет пообещала, что Тэм всему его обучит, а потом мы станем работать вместе, я и Фрайар. А как прошел ваш день, милорд?
- Мой день был долгим и скучным, - пожаловался Томас. - Гардероб Элизабет готов. Туфли и драгоценности у нее есть. Будем ждать апреля, чтобы отправиться в путь.
- Вы не заедете в свое поместье? - спросил Бэн.
- Нет. Я велел пристроить к Оттерли еще одно крыло, и работы будут закончены лишь к концу лета. Потомство у моей племянницы не только большое, но и очень шумное. Пусть во Фрайарсгейте нет таких удобств, зато здесь царит благословенный покой. А вот дорогому Уильяму перед нашим возвращением придется поехать вперед, чтобы проследить за переносом мебели и моих вещей в новое крыло, из которого нет прямого доступа в основную часть дома.
Томас лукаво улыбнулся:
- Больше никто меня не побеспокоит, дорогой мальчик. Остаток своей жизни я проведу в новом крыле.
- Понимаю, - хмыкнул Бэн. - Дом моего отца не слишком велик, а когда внезапно появился я, мачеха заявила, что он, кажется, еще больше уменьшился в размерах. Мыс братьями - мужчины громоздкие. Хорошо еще, что пока никто не женат.
Вошла Нэнси и сообщила: у леди болит голова, и к ужину она не спустится.
- И неудивительно! Провести целый день в такой сырости! - проворчал лорд Кембридж. - И к тому же Элизабет всегда отказывается носить платок. Когда-нибудь она подхватит простуду, которая погубит ее! Но она не слушает голоса разума! Упрямица! - Лицо его вдруг просветлело. - Сегодня мы прекрасно поужинаем в мужской компании, а потом я снова выиграю у вас в шахматы, дорогой мальчик. По-моему, вы с каждой партией играете все хуже.
- Сегодня постараюсь исправиться, - усмехнулся Бэн Маккол и, заметив легкую улыбку Уильяма, понял, что секретарь знает о его невинном обмане.
Что же, Томас Болтон уже немолод, но весел и доброжелателен, и у него доброе сердце. Проигрыш его расстроит. Бэн незаметно подмигнул Уильяму и тоже улыбнулся.
Март быстро подходил к концу. Было решено, что Бэн вернется в Шотландию в середине апреля, поскольку к тому времени снег окончательно сойдет, а вот Элизабет и Томас отправятся ко двору первого апреля.
За несколько дней до их отъезда прибыл Хепберн из Клевенз-Карна вместе с женой и четырьмя сыновьями.
- Не думаешь же ты, что я позволю тебе ехать ко двору и даже не приеду попрощаться? - заявила Розамунда, обнимая дочь. Она все еще была красива, хотя скоро ей предстояло отпраздновать сорок первый день рождения. - Я так рада, что ты едешь ко двору! И хочу видеть все красивые платья, которые дядюшка велел для тебя сшить. Сегодня вечером ты должна нарядиться, чтобы Логан и твои братья увидели, какой красивой леди стала маленькая Элизабет!
Элизабет обняла мать.
- А где Джонни?
- В Клевенз-Карне. Учится управлять поместьем, которое в один прекрасный день будет принадлежать ему, - ответил падчерице Логан и, повернувшись, окинул Бэна суровым взглядом: - Кто вы такой? Судя по виду, горец?
- Это Бэн Маккол, - поспешно вмешалась Элизабет. - Он живет здесь уже несколько недель, дожидается хорошей погоды, чтобы вернуться домой. Его отец, владелец Грейхейвена, покупает у меня небольшую отару. Хочет улучшить породу. Бэна послали к нам Лесли изТленкерка, его соседи.
Логан протянул руку, и Бэн крепко пожал ее, пристально глядя на мужчину.
- Милорд, - кивнул он.
- Достаточно и "Логана", - улыбнулся Хепберн, которому понравилось лицо горца. - Твой клан?
- Мой отец - Колин Хей, - ответил Бэн.
- Что же, он умеет делать здоровых парней, - заметил Логан. - Дома есть еще такие, как ты?
Фамилия гостя не такая, как у отца. Значит, он бастард. И все же родитель явно его любит.
- Двое. Мои единокровные братья: Джейми и Гилберт Хей, - ответил Бэн, понимая, что Хепберн уже догадался о его происхождении. Что ж, он этого не стыдится.
- Элизабет уже угощала вас виски? - осведомился Логан. - Девочка, немедленно вели принести рюмки. У тебя в доме оказалось полдюжины шотландцев!
- Тэвису и Эдмунду никакого виски, - твердо заявила Розамунда. - Они слишком молоды. Это гнусное пойло остановит их рост!
- Ну-у, ма! - дружно запротестовали близнецы.
Четырнадцатилетний Джеймс Хепберн благоразумно молчал, наблюдая, как Логан разливает виски в четыре рюмки. Первую вручили гостю, вторую взял отец, третью - его брат, семнадцатилетний Александр. Слуга поднес Джеймсу четвертую рюмку, тот, по примеру отца, поднял ее, приветствуя собравшихся, и выпил одним глотком, правда, поперхнувшись, когда виски пролилось в его желудок жидким огнем. Глаза мальчика слезились, но он не подал виду, что ему не по себе.
Хепберн довольно ухмыльнулся. Ничего не скажешь, Розамунда родила ему крепких парней! Сильны и исполнены радости жизни - в отличие от старшего, который отчаянно стремился покинуть отчий дом и стать монахом. Перед отъездом во Фрайарсгейт они с Джоном сильно поссорились. Отец хотел, чтобы наследник остался и управлял поместьем, а наследник мечтал удалиться в ближайшее аббатство. Хорошо, что его первая жена, Дженни, не видит, в кого превратился Джон. Она так гордилась, что родила мужу сына-наследника!
А вот Розамунда укоряла Логана за непримиримость. Хозяину очень важно любить свои земли. Но Джон Хепберн больше всего любил Бога. Точно так же, как старшая дочь Розамунды больше всего любила придворную жизнь. Розамунда понимала как мужа, так и пасынка и постоянно напоминала Логану, что у него есть еще четыре сына. Александр очень походил на отца во всем, вплоть до чувства ответственности по отношению к Клевенз-Карну.
- Отвратительный вкус, верно? - спросила Элизабет у Джейми.
- Нет, - стойко ответил подросток, - замечательный.
- Лгун! - засмеялась она.
Остальные громко вторили ей.
- У тебя лицо красное, - дразнился Эдмунд.
- И глаза мокрые, - вторил Тэвис.
- По крайней мере я уже настолько взрослый, что могу пить виски, - отбивался Джеймс, - А вам, малыши, до этого далеко!
- У нас по крайней мере нет прыщей, как у тебя! - фыркнул Тэвис, более смелый из близнецов, и тут же выпятил грудь. - Ну, Джейми, давай, попробуй ударь! Если посмеешь, конечно!
- Довольно! - одернула Розамунда и, обратившись к дочери, добавила: - Сыновей труднее воспитывать, чем дочерей. Запомни это.
- Дядя Томас не слишком высокого мнения о маленьких девочках, - лукаво улыбнулась Элизабет. - Он всю зиму терпел отсутствие удобств в моем доме, вместо того чтобы оставаться в своих уютных комнатах, а сейчас терпит присутствие милашек Бэнон… вернее, демонов, как выражается сей достойный джентльмен.
- Бедняжка Том, - посочувствовала Розамунда. - Они действительно так ужасны?
- Возможно, их просто слишком много, - вздохнул лорд Кембридж.
- У меня было трое. И ты не слишком страдал, - усмехнулась Розамунда. - Мало того, бессовестно баловал их, дорогой кузен.
- Девочки Бэнон непрерывно бегают по всему дому, визжат и ссорятся друг с другом. Если Кэтрин Роуз получает голубую ленту, а Томазина Мэри розовую, Кэтрин Роуз непременно желает розовую. Но Томазина Мэри тоже ее хочет. Далее Джемайма Анна, Элизабет Сюзанна и Маргарет Мэри, самая младшая, начинают реветь, потому что вообще не получили лент, поскольку их очаровательный олух папаша забыл приобрести на ярмарке ленты одного цвета и помнил только о первых двух дочерях, которые дерутся из-за розовой ленты, пока остальные рыдают. Дети Бэнон никогда не молчат, а она, похоже, совсем этого не замечает. Когда Оттерли перестраивали, я выделил для себя отдельное крыло, но подрядчик по ошибке велел врезать дверь между ним и основным домом. Ни Бэнон, ни ее семейство совершенно не уважают моего желания побыть в покое, - пожаловался Томас.
- Поэтому дядюшка строит новое крыло исключительно для себя и без доступа в остальную часть дома, - со смехом добавила Элизабет. - Он угрожал подрядчику пытками и убийством, если вернется и найдет еще одну дверь между крыльями домов.
- Хорошо тебе смеяться! - вскинулся Томас. - Здесь тихо и спокойно… в отличие от Оттерли. Я обожаю Бэнон и даже обожаю ее выводок… но на расстоянии. А Роберт Невилл - приятный, мягкий в обхождении джентльмен. Мы вместе катаемся верхом и играем в шахматы. Весьма дружелюбный парень.
- Заедешь в Оттерли по пути на юг? - спросила Розамунда кузена.
- Нет, нет. Нужно торопиться, иначе портной не успеет довести до ума новый гардероб, который он сшил для меня. И возможно, придется перешивать платья Элизабет. Но мы остановимся в Брайарвуде, это нам по пути.
- Отвезешь мои письма Филиппе? - спросила Розамунда.
Хотя отказ дочери от Фрайарсгейта больно ее ранил, она по-прежнему любила старшую дочь. И не важно, что Элизабет была идеальной хозяйкой поместья. Розамунда всегда хотела, чтобы оно перешло старшей дочери Оуэна. Особенно после того, как потеряла их сына.
- Разумеется, - кивнул Томас, - и привезу тебе все последние сплетни, не только придворные, но и из Брайарвуда.
К ужину явился местный священник, отец Мата, и, когда все сели за стол, он произнес молитву.
После трапезы Розамунда попросила Элизабет надеть одно из ее красивых придворных платьев. Девушка выбрала платье с розовым шелковым корсажем, расшитым сверкающими стеклянными бусинами, и юбку чуть потемнее оттенком. Квадратный вырез корсажа тоже был отделан бусинами. А на отвернутых манжетах широких рукавов виднелся вышитый бусинами узор.
- О Боже! - воскликнула Розамунда, впервые увидевшая дочь в таком роскошном наряде. - Покажи свои туфли, девочка.
Элизабет высунула ножку в туфельке с квадратным мыском, обтянутой розовым шелком и тоже украшенной бусинками.
- Какая прелесть! - выдохнула мать. - Томас, помнишь, когда мы отправлялись ко двору, ты настоял, чтобы мне сшили великолепный новый гардероб. Потом были Филиппа и Бэнон. Теперь Элизабет. Как ты добр ко всем нам, кузен!
Ее глаза повлажнели.
- Туфли ужасно жмут, - прозаически пожаловалась Элизабет. - Но дядюшка Томас запрещает мне носить башмаки, хотя они почти не выглядывают из-под всех этих юбок. Он твердит, что все увидят мои ноги во время танцев. Но я не танцую.
Томас побледнел:
- Ад и проклятие! - Он трагически схватился за сердце. - Так и знал, что-нибудь да забуду. Я не научил ее танцевать, а это просто необходимо! Король считает, что все придворные дамы должны танцевать! Да ведь он сам танцевал с тобой, дорогая Розамунда. И с Филиппой тоже. Как я мог забыть столь важный элемент образования!
- О, дядя! - попыталась утешить его Элизабет. - Король меня даже не заметит. И не важно, танцую я или нет.
- Дорогая девочка, король обязательно тебя заметит. Ты молода, красива и стройна, а эти качества он больше всего ценит в женщине. Кроме того, ты дочь Розамунды Болтон. Помни, дружба с королем началась еще в их общей юности, при дворе его отца. Мне придется представить тебя его величеству, иначе это будет грубым нарушением этикета, и, хотя обо мне говорят много всякой чуши, еще никто не посмел сказать, будто я страдаю отсутствием манер. Ты должна научиться танцевать. И поскольку твоя мать здесь, самое время, чтобы начать уроки! Мы попробуем вместе, тем более, дорогая, что я идеальный танцор.
- Но нам нужна музыка, - вздохнула Розамунда.
- Сейчас приведу кого-нибудь из парней, поднаторевших в этом искусстве, - пообещала Мейбл, медленно поднимаясь. - Конечно, они играют не так хорошо, как при дворе. Но и это сойдет.
- Значит, ты учишься танцевать, Элизабет? - фыркнул Александр Хепберн. - Без сомнения, это станет самым большим нашим развлечением.
Элизабет мило улыбнулась и обратилась к матери:
- Не считаешь, что Алексу тоже пора учиться танцевать? Дядюшка Томас будет моим партнером, а Алекс - твоим. Ты же не хочешь, чтобы его считали неуклюжим деревенским олухом, ведь когда-нибудь он тоже может поехать ко двору, как ты и Логан когда-то.
- Прекрасная идея, Элизабет, - откликнулась Розамунда, прекрасно понимая, что затеяла дочь, и радуясь, что она способна так умело себя защитить.
Если она хочет добиться успеха при дворе, ей это понадобится.
Джейми, Тэвис и Эдмунд Хепберны переглянулись и дружно захихикали. Бэн расплылся в улыбке при виде сконфуженной физиономии Александра. Парню придется научиться вступать в подобные поединки и вовремя придерживать язык. Он сделал глупость, решив, что сестра не ответит на издевку. Ничего не скажешь, храбрая девчонка эта Элизабет Мередит!
- Когда это я поеду ко двору короля Якова? - запротестовал Александр. - Па! Скажи маме, мне ни к чему танцевать все эти модные танцы! Я вам не придворный щеголь, чтобы приседать и кланяться!
- Нет, парень, - покачал головой отец, - тебе это понадобится. Неизвестно, куда тебя однажды занесет судьба. А когда выучишься сам, научишь братьев, ибо одному из вас непременно придется поехать ко двору, чтобы искать там счастья.
Говоря это, лэрд Клевенз Карна одобрительно подмигнул падчерице, чей ум весьма ценил.
Музыканты в сопровождении Мейбл вошли в зал. Она усадила их у огня и велела играть. У двоих были тростниковые свирели, а у двух других - барабан и цимбалы. Ничего не, поделаешь - деревенские музыканты, да и где в такой глуши найти кого-то получше?
Квартет недружно заиграл, и лорд Кембридж повел танцевать свою кузину. Оба двигались слаженно, красиво. И Розамунда, к собственному удивлению, обнаружила, что не забыла па самых сложных танцев. Вскоре ее лицо раскраснелось. Она со смехом кружилась посреди зала, но наконец лорд Кембридж знаком велел музыкантам остановиться.
- Теперь твоя очередь, Элизабет. Александр, иди к матери!
Брат и сестра неохотно подошли к ним, и лорд Кембридж приказал музыкантам снова играть. Оказалось, что Элизабет легко подражает движениям матери, и вскоре она уже танцевала так, словно делала это с рождения. А вот ее единокровный брат постоянно спотыкался, едва не сбил с ног мать и наконец вернулся на место, ворча, что подобное занятие - абсолютно пустая и дурацкая трата времени. Делу не помогло и то, что младшие братья выскочили в центр зала " и тоже стали танцевать, издеваясь над старшим. Вскоре все громко смеялись над их проделками.
- С вашего разрешения, милорд, - обратился к Хепберну Бэн, приглашая Розамунду танцевать.
- Разумеется, - улыбнулся лэрд, и горец повел его жену в центр зала.
- Вы танцуете? - поинтересовалась Розамунда.
- Мачеха научила меня основным па, - ответил он. - Я немного неуклюж, но, если проявите терпение, я готов попытаться.
Розамунда кивнула.
- Восхищаюсь вашей любовью к приключениям, - усмехнулась она, ведя его в танце.
- Меняемся партнерами, дорогие! - воскликнул лорд Кембридж немного погодя. - И посмотрим, сумеет ли Элизабет танцевать с менее опытным партнером!
Он подвел девушку к Бэну и снова взял Розамунду за руку.
- Ты всегда божественно танцевала, дорогая, - прошептал он. - Помнишь наши дни при дворе много лет назад?
- Ну… не настолько уж много, - хихикнула она.
- Боюсь, что очень, - улыбнулся Томас. - Я старею, дорогая, хотя, признаю, переживаю самые счастливые дни в моей жизни. Но думаю, это мой последний визит ко двору короля Генриха. Как только мы найдем для Элизабет подходящего жениха, я с радостью вернусь домой и буду доживать там свои дни.
- Ни за что не поверю, - решительно заявила. Розамунда. - Ты не устоишь перед желанием получить новый гардероб!
- Увы, дорогая, придется. Годы сказываются на мне, да и животик растет, так что моя фигура не так изящна, как в прежние времена, - вздохнул он.
Бзн улыбнулся, прислушиваясь к их шутливой перепалке. Тепло любви друг к другу в этой семье явно было неподдельным. Он почти завидовал этим людям.
- Вы не следите за танцем, - упрекнула его Элизабет. - О чем вы только думаете?
- О том, как сильно вы любите друг друга, - честно ответил он.
- Это верно, - согласилась Элизабет.
- Поэтому вы склоняетесь перед желаниями матери и дяди, - тихо заметил он.
Она кивнула.
- Возможно, вы найдете при дворе мужа, - вырвалось у него.
Странно, почему он ощущает гнев и сожаление?
- Сомневаюсь. Но они не успокоятся, пока я не попытаюсь, - так же тихо ответила Элизабет. - Беда в том, что ни один из отпрысков моих сестер не годится мне в наследники. А отдавать Фрайарсгейт одному из сыновей от шотландца мама не хочет. Она считает, что Фрайарсгейт должен оставаться английским владением, хотя, как вам известно, здешний отрезок границы между Англией и Шотландией весьма непостоянен и способен изменяться.
- Но вы ведь хотите любви? И собственных детей?
- Я никогда об этом не думала. Родилась я во Фрайарсгейте и росла почти без присмотра. Когда умер наш отец, Оуэн Мередит, маму призвали ко двору. Потом она поехала в Шотландию, ко двору своей подруги, королевы Маргарет. Там она влюбилась и на несколько месяцев исчезла вместе со своим любовником. Они должны были повенчаться. Но он заболел и умер. Тогда она снова вернулась ко двору короля Генриха, вместе с Филиппой, которая была вне себя от счастья, когда королева сделала ее младшей фрейлиной. Тогда мама вышла за Логана, который давно за ней ухаживал. А я присматривала за Фрайарсгейтом. И даже притворялась, будто он принадлежит мне, - рассмеялась Элизабет. - И наконец мои мечты сбылись. Филиппа, наследница мамы, отказалась от Фрайарсгейта. А я всегда хотела получить поместье. И так и сказала. Так что если я выйду замуж, муж не должен претендовать на управление Фрайарсгейтом. Я не собираюсь его отдавать. Разве чужой человек способен понять нужды поместья? Как он может знать то, что знаю я? И дело не только в овцах, но и в торговле сукном. Муж потребует, чтобы я рожала детей, вела дом и не совалась в дела. Сейчас хозяйством занимается Мейбл. Меня оно не интересует. Другое дело - управление поместьем. Я уверена: если оно попадет в чужие руки, Фрайарсгейт разорится. Лучше уж останусь незамужней, чем видеть, как гибнет все, что я люблю.
- А вдруг вы найдете кого-то, кто полюбит Фрайарсгейт так же, как вы, и согласится учиться у вас? Разве ваш отец не был придворным? А я слышал, что он горячо любил Фрайарсгейт.
- Мой отец был необыкновенным человеком. Он влюбился в мать задолго до того, как стал ее женихом, и пообещал защищать ее земли. Когда мой отец приехал во Фрайарсгейт, были другие времена. Он был рыцарь, с детства начал службу при дворе дяди покойного короля и славился своей верностью господину. Дядя Томас говорит, что сейчас при дворе не только много молодых дворян, которые ищут возможность получить хорошую должность, но и немало сыновей богатых торговцев. Девушка с поместьем на севере не заинтересует их. Они не захотят жить в глуши. А я не желаю жить нигде, кроме Фрайарсгейта. Ни моя мать, ни я не согласимся на другие условия.
- Но такой человек может стать для вас идеальным супругом, - заметил Бэн, подводя Элизабет в столу. - Вы останетесь здесь, чтобы заботиться о Фрайарсгейте, а он будет искать милости короля при дворе.
- Он вернется ко двору, считая себя богатым человеком, начнет делать долги и в конце концов проиграет мое поместье, - возразила Элизабет. - Нет. Какова бы ни была моя судьба, ее не найти при дворе короля Генриха.
- Но вы все равно едете.
- Еду, - тяжко вздохнула Элизабет.