- Если он мой папашка, она тоже мне родня.
- Да, конечно. - Дули положил свои крупные, покрытые синими венами руки, на книгу. - Но мне больше нечего сказать.
- Вы же сказали, что он собирался приехать, чтобы навестить ее и сделать знатной дамой, - напомнил Вир.
- Он таки не приехал. Приезжал его секретарь, но не он.
Вир с большим трудом сдерживал нетерпение.
- Что еще за секретарь? - лениво протянул он.
- Не знаю. Фанни Нобб рассказала; что за несколько дней до смерти Мэгги к ней приходил настоящий джентльмен. Твой папаша остался в Кимберли со своими алмазами и отправил секретаря, чтобы тот занимался делами в Лондоне. Секретарь должен был присмотреть дом для Мэг и отвезти ее за покупками. Может быть, поэтому ей понадобился хлорал - слишком переволновалась и не смогла заснуть.
Итак, вместо Эдмунда Дугласа приехал "настоящий джентльмен". И вскоре после этого Мэгги умерла от передозировки вещества, которое, согласно клятвенному заверению ее любовника, никогда не употребляла.
Если его подозрения верны и если Дугласу не повезло с алмазами, тогда его жажда успеха в других областях имеет смысл. Он всячески пытался доказать, что действительно имеет все необходимое для благоденствия без помощи криминала - не получилось.
- А мой папашка приезжал на похороны Мэгги?
- Не было времени. Она умерла в июле, нельзя было тянуть с похоронами. Но он прислал деньги на расходы. Фанни говорила.
- Секретарь тоже не был на похоронах?
- Не могу сказать. Я был в Сан-Франциско. Не стану скрывать, напился, как свинья.- Старик вздохнул. - Иногда я думал найти твоего папашу и рассказать ему о Мэг, но так и не сделал этого. Не хотелось, чтобы он счел меня попрошайкой, явившимся за деньгами.
Вир кивнул и встал:
- Спасибо, мистер Дули.
- Извини, парень, я ничем тебе не помог.
- Вы мне сказали много полезного, сэр.
Дули протянул руку гостю:
- Удачи тебе, парень.
Вир пожал руку Дули, уверенный, что его маскировка полетела ко всем чертям. Его руки невозможно было назвать руками рабочего человека. Однако старик, все еще пребывавший во власти прошлого, ничего не заметил.
Правосудие ничего не даст этому человеку. Он уже потерял женщину, которую любил всю жизнь. Но Вир был полон стремления выяснить, что же произошло с миссис Уоттс.
И он непременно сделает это.
Глава 10
Внутри церковь была каменной. Английский вариант романского архитектурного стиля. Серый тусклый свет проникал через окна верхнего ряда. То здесь, то там прохладный полумрак святилища разгонялся золотистым светом толстых белых свечей, установленных на высоких канделябрах.
Фредди, ожидавший снаружи, вошел вместе с миссис Дуглас и помог ей сесть на церковную скамью. Леди Кингсли подошла к алтарю и коротко кивнула Виру. Ей предстояло исполнить роль посаженой матери невесты.
Церковные двери открылись и снова закрылись, впустив в помещение порцию влажного прохладного воздуха и девушку, которой в ближайшем будущем предстояло стать леди Вир. Маркиз сглотнул, вне себя от злости и праведного негодования.
Она прошла уже полпути по проходу, когда Вир наконец соизволил взглянуть на нее.
На мисс Эджертон было самое простое свадебное платье, которое ему когда-либо доводилось видеть, не отделанное ничем кружевным, блестящим или перистым. Из украшений у нее имелся только маленький букетик фиалок, закрывающая волосы вуаль и улыбка.
Маркиз не любил ее, но не мог ею не восхищаться. Это была чарующая, изумительная, совершенная улыбка. Ничего торжествующего или кичливого, только простая, скромная, искренняя радость - словно она выходила замуж за мужчину своей мечты и не могла поверить своему счастью.
Вир отвернулся.
Церемония затянулась. Священник оказался весьма многословным и не видел никаких причин сокращать свои наставления молодым. Дождь, начавшийся одновременно с церемонией, постепенно усилился и перешел в ливень к тому моменту, как счастливые новобрачные рука об руку вышли из церкви.
Маркиз помог новоявленной жене сесть в экипаж, потом забрался в него сам. Она была явно удивлена, когда дверца экипажа за ним захлопнулась. Взгляд бывшей мисс Эджертон метнулся к нему. Она напряглась, и Вир понял: она только сейчас осознала, что значит быть замужем. Теперь она будет с ним наедине, и никто не станет за ней присматривать.
Никто не помешает ему сделать все, что он захочет.
Элиссанда улыбнулась. Это была лучезарная улыбка счастливой новобрачной. Очевидно, таковым был ее метод контроля над любой жизненной ситуацией. И маркиз, который знал куда больше, чем, по ее мнению, должен был знать, к собственному удивлению, ощутил радость.
Он попытался вспомнить свою былую постоянную спутницу, но разум отказывался воссоздать ее чистый образ. Ее простота была испорчена сложностью леди Вир, ее беззаботная естественность разрушена холодным расчетом его супруги.
Вир не улыбнулся девушке, на которой только что женился. Ему пришло в голову, что по пути в отель он вполне успеет взять ее - ехать было недалеко, всего две мили, но дождь наверняка вызовет задержки.
Это сотрет улыбку с ее лица.
Элиссанда стряхнула капли дождя, упавшие на шелк юбки. Ткань была тяжелой и целомудренно непрозрачной. Она была завернута в одежду до самого подбородка. Даже волосы не были видны под вуалью. Но ведь маркиз все равно знал, как его сладкоречивая лгунья выглядит без одежды, разве нет?
Задернув шторы на окнах, он мог бы в момент обнажить ее сверху или снизу - как захочется. За все надо платить. Любые действия имеют последствия. Для нее последствиями станут страх, отвращение, а потом и возбуждение, нагота, отделенная от всего света лишь стенами экипажа, звуки, которые она будет издавать под ним, заглушаемые стуком дождя по крыше, грохотом вереницы экипажей и обычным городским шумом.
Элиссанда обернулась и посмотрела в заднее окно.
- Ах, они едут прямо за нами.
Как будто это имело значение.
Маркиз не ответил и лишь повернулся к окну, уставившись на насквозь промокший мир снаружи, а его новоявленная супруга сидела прямо и очень тихо, кажется, стараясь не дышать.
Элиссанда стояла на балконе своих апартаментов на верхнем этаже отеля "Савой". Отсюда Лондон был лишь далеким приглушенным шепотом. Огни с набережной Виктории освещали темные воды Темзы. Городские шпили казались черными и очень высокими на фоне ночного неба.
Она замужем уже четыре часа.
Пока все было тихо и спокойно.
И непонятно.
Молчание лорда Вира по пути в отель сильно нервировало. К тому же выяснилось, что ни леди Кингсли, ни лорд Фредерик не будут ужинать с ними. Леди Кингсли торопилась вернуться к своим гостям, и у лорда Фредерика, недавно получившего заказ, оказались срочные дела. После того как Элиссанда накормила тетю Рейчел ужином и уложила ее спать, она поужинала вместе с лордом Виром в отдельном кабинете. Муж за все время не сказал ни слова - ни единого слова, кроме едва слышного "аминь" после окончания молитвы. А теперь это бесконечное невыносимое ожидание в их общих апартаментах, от которого у нее ужасно разболелась голова.
Или это от трех бокалов шампанского, которые она выпила залпом один за другим?
Если бы Элиссанда не прочитала книгу по брачно-семейному праву, которая когда-то была в библиотеке дяди, она бы сейчас тихо радовалась тому, что вышла замуж и супруг ее не беспокоит. Но, как говорится, от многих знаний многие печали. Не скрепленный физической близостью брак чреват серьезными рисками.
Интересно, вернулся ли ее дядя в Хайгейт-Корт? Знает ли, что произошло? Устремился ли в погоню? Возможно, он сейчас рыщет в поисках беглянок по Лондону?
И куда, скажите на милость, запропастился лорд Вир? Что он делает? Курит? Пьет? Ушел куда-то, забыв о том, что его небольшой чемоданчик остался в номере.
Что, если дядя найдет ее супруга и укажет на все очевидные причины, по которым он не должен на ней жениться? Если он сумеет убедить лорда Вира, последнему останется сделать лишь небольшой шаг к аннулированию брака, и она останется без мужа, без защиты и даже без права упоминать о своем коротком замужестве.
Еще раз взглянув вниз, Элиссанда неожиданно почувствовала дурноту и вернулась в относительную безопасность комнаты. На столе стоял красиво украшенный торт с красными марципановыми розами, цветущими на темно-зеленых марципановых стеблях. Еще здесь был нож, салфетки, тарелки, бутылка шампанского и бутылка сотерна.
И все это не с кем разделить.
Элиссанда была уверена, что во время свадебной церемонии обязательно случится какая-нибудь неприятность. Лорд Вир перепутает клятвы. Он назовет имя другой женщины. Или, не дай Бог, в последний момент решит, что не желает жениться, и плевать ему на свою репутацию и ее бесчестье.
Но он вел себя безупречно. И вовсе не он, а она неправильно произнесла его имя, которое оказалось для нее в ее тогдашнем состоянии слишком длинным - Спенсер Рассел Блэндфорд Черчилль Стюарт. К тому же она ошиблась во время произнесения клятвы даже не один раз, а два.
Замужем.
Она пока не смела понять, что это значит.
Задребезжала дверная ручка. Элиссанда вскочила. Она заперла дверь, опасаясь внезапного появления дяди.
- Кто там? - дрожащим голосом спросила она, боясь даже дышать.
- Это комната леди Вир?
Голос принадлежал ее мужу.
Она на мгновение зажмурилась и пошла к двери.
"Улыбайся".
Когда она открыла дверь, совершенная улыбка уже была на месте.
- Добрый вечер, лорд Вир.
- Добрый вечер, леди Вир.
Маркиз был в том же костюме, в котором венчался в церкви. Странно, но на нем не было ни пятнышка.
- Могу я войти? - вежливо спросил он, держа шляпу в руке.
Элиссанда поняла, что тупо пялится на супруга, не позволяя ему пройти.
- Да, конечно, извините.
Заметил ли он, как она покраснела? Непременно заметил бы, если бы потрудился взглянуть на нее. Но он только прошел мимо нее и, остановившись в центре гостиной, огляделся по сторонам.
Номер был обставлен в манере квартиры джентльмена: бледно-голубые обои, мебель прочная и не бросающаяся в глаза... В комнате тети Рейчел стояли китайские вазы, разрисованные красной охрой. Здесь в шифоньере из красного дерева были полукругом расставлены тарелки из дельфтского фаянса.
- Торт здесь, - сказала она только для того, чтобы не молчать, и заперла входную дверь.
Маркиз обернулся - не так из-за ее слов, как на звук поворачивающегося в замке ключа, потому что именно туда скользнул его взгляд, прежде чем остановиться на ее лице.
Он не понял, по какой причине она заперла дверь, и подумал, что Элиссанда тем самым сообщает о своей готовности к физической близости. В ее лице чувствовалось напряжение, даже вызов.
- Торт здесь, - повторила она. - Вы хотите, чтобы я его нарезала?
- Его жалко есть. Очень уж красивый.
Элиссанда поспешила к столу и взяла в руки нож.
- Даже то, что слишком прекрасно, испортится, если его вовремя не съесть.
- Какая глубокая мысль, - пробормотал маркиз.
Неужели в его голосе прозвучала ирония?
Элиссанда подняла глаза и с большим опозданием заметила, что у него в руке бутылка виски.
Она вздохнула. Конечно, он несчастен. Его грязно оскорбили. И он отлично знал, что его заманили в ловушку.
Это способен понять любой идиот.
Новоявленная миссис Вир поморщилась. Раньше ее словарь, даже мысленный, не содержал бранных выражений. Она опустила голову и решительно вонзила нож в торт, после чего плюхнула на тарелку такой большой кусок, что он свесился со всех сторон. Маркиз поставил бутылку, взял у нее тарелку и вышел на балкон.
Неожиданно ей захотелось, чтобы он вернулся к глупой болтовне. Она и представить себе не могла, что его молчание будет так трудно игнорировать - или заполнить.
- Вы хотите чего-нибудь выпить с тортом? Возможно, немного виски?
- Виски вряд ли сочетается с тортом. - Теперь в его голосе слышалось нетерпение.
- Тогда сотерн?
Маркиз пожал плечами.
Элиссанда посмотрела на бутылку сотерна. Она была закрыта пробкой и запечатана воском. Вероятно, открыть ее можно было штопором. И действительно, рядом с бутылкой лежал штопор. Элиссанда взяла его и осмотрела со всех сторон. Интересно, как им пользоваться? Дома бутылки всегда открывали слуги.
- Позвать кого-нибудь, чтобы открыли бутылку? - спросила она.
Маркиз вернулся в комнату, поставил тарелку с нетронутым тортом, воткнул штопор в пробку и одним резким движением открыл бутылку. Потом он молча налил полный бокал вина, который поставил перед ней, налил такой же полный бокал виски себе и, не говоря ни слова, вернулся с бокалом на балкон.
Когда Элиссанда вошла после ужина в номер, ливень прекратился, и на улице было что-то непонятное, то ли мелкая морось, то ли густой туман. Но сейчас подул холодный ветер, и темные облака, похоже, опять готовились обрушить на землю потоки воды. Маркиз медленно потягивал виски из бокала. В свете, лившемся на балкон из гостиной, его точеный профиль отчетливо вырисовывался на фоне темного неба.
Он обязан был суетиться, барабанить пальцами по перилам или на худой конец нервно метаться по комнате. Но не сидеть, словно памятник.
Элиссанда не могла отвести от него глаз.
Чтобы отвлечься, она поднесла к губам свой бокал. Она не слишком любило вино, равно как и все прочие спиртные напитки, но это оказалось вкусным и сладким, и бокал очень быстро опустел.
- День был долгим, - сказал Вир, стоя на пороге балкона. - Полагаю, я сегодня лягу пораньше.
Эго надо расценивать как приглашение в постель? Элиссанда почувствовала, что в животе все сжалось, хотя и не так сильно, как она ожидала. Вероятно, шампанское и сотерн сделали свое дело. Она, конечно, была испугана, но не паниковала.
- Вы не желаете попробовать торт? - спросила она, не зная, что еще сказать: "Спокойной ночи? Я скоро к вам присоединюсь?"
- Нет, спасибо. - Маркиз поставил пустой бокал и взъерошил волосы. Элиссанда считала, что у него каштановые волосы со светло-русыми прядями. Она ошиблась. Все было наоборот. У него были светлые волосы с несколькими каштановыми прядями. - Спокойной ночи, леди Вир.
И супруг исчез в ванной. Элиссанда налила себе еще бокал вина. Через несколько минут, когда она снова обнаружила, что бокал пуст, маркиз вышел из ванной, прямиком направился в одну из двух спален и закрыл за собой дверь.
Не прошло и минуты, как он вышел оттуда, схватил со стола бутылку виски и снова ретировался, не удостоив ее даже кивком.
Элиссанда оказалась в затруднительном положении. Нельзя сказать, что ей очень хотелось переспать с ним. Но, принимая во внимание то, как он смотрел на нее в Хайгейт-Корте и потом в экипаже, она даже не рассматривала возможность, что он совершенно проигнорирует ее в первую брачную ночь.
Нет, так не пойдет. Она не даст дяде такую отличную возможность объявить ее брак фиктивным и аннулировать его. Ему не удастся пойти в суд с заявлением о недействительности брачной церемонии и неосуществленном браке. Если захочет, пусть доказывает ее недееспособность.
А этот брак будет консуммирован. Немедленно.
Легче сказать, чем сделать.
Прошло полчаса, сотерна в бутылке больше не было, а Элиссанда так и сидела за столом одна.
Итак, чего она ждет? Брак не может быть консуммирован сам собой. Если муж не идет к ней, тогда она пойдет к нему.
Приняв твердое решение, Элиссанда не двинулась с места. Она была совершенно невежественна в вопросах взаимоотношения полов. И, откровенно говоря, перспектива нового телесного контакта с лордом Виром намертво приклеивала ее к стулу.
Придется огреть себя кувалдой - вызвать в памяти образ дяди: холодные глаза, орлиный нос, тонкие губы - таким он всегда являлся ей в ночных кошмарах.
Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, Элиссанда встала и качнулась так сильно, что была вынуждена снова сесть. Дядя с неодобрением относился к употреблению женщинами крепких напитков, и до того, как леди Кингсли прибыла с гостями и собственными запасами спиртного, вино в Хайгейт-Корте к столу не подавали.
Она недооценила воздействие на собственный организм такой внушительной порции спиртного - три бокала шампанского и целая бутылка сотерна.
Ухватившись за край стола, Элиссанда снова встала, на этот раз соблюдая осторожность. Выпрямившись, она потихоньку двинулась вдоль стола, чувствуя себя неопытным альпинистом на склоне Монблана.
Противоположная сторона стола была ближе к спальне лорда Вира. Элиссанда встала так, чтобы быть спиной к столу, и постаралась убедить себя, что обязательно преодолеет десяти футовое, расстояние до двери.
Ей казалось, что она идет по воде. Неудивительно, что мужчины могут спотыкаться, когда выпьют лишнего. Как же можно не споткнуться, если пол то поднимается, то опускается, и все это без предупреждения!
Достигнув своей цели, Элиссанда радостно ухватилась за дверную ручку и привалилась к косяку. Что же это делается! Комната качается! Лучше войти, пока ей не стало еще хуже. И она повернула ручку.
Маркиз уже был в постели, голый выше пояса. Элиссанда заморгала, чтобы он перестал раскачиваться и расплываться. Кто же знал, что жидкость, вкусная и сладкая, как сироп, может подложить ей такую свинью!
В конце концов, супруг оказался в фокусе. По краям он еще расплывался, зато его грудь уже была видна довольно-таки четко. Боже, он, наверное, был "мускулистым христианином", поскольку, безусловно, был мускулист, а его телосложение одобрил бы сам Микеланджело, ведь великий маэстро никогда не писал мужчин, не обладавших совершенной фигурой.
В руках он держал книгу. Книгу? Элиссанда смутно припомнила, что он назвал книгу отличным снотворным. Нет, не снотворным. Опием. Он использовал книги как опий.
Но сейчас это не имело значения. С книгой на коленях он выглядел почти интеллигентом.
И ей это понравилось.
- Милорд, - начала она.
Его глаза сузились. Или это снова оптический обман?
- Миледи.
- Сегодня наша первая брачная ночь. - Этот факт следовало ему напомнить. А вдруг забыл?
- Совершенно верно.
- Поэтому я пришла, чтобы угодить вам, - сообщила Элиссанда, сразу почувствовав себя храброй, послушной долгу и изобретательной.
- Спасибо, но в этом нет необходимости.
Что за глупости!
- Позволю себе заметить, что это совершенно необходимо.
- Почему?
Похоже, ей удалось его удивить.
- Конечно, для процветания нашего брака, сэр, для чего же еще?
Маркиз закрыл книгу и встал. Хм. А разве он не должен был встать, когда она вошла? Решить было трудно.
- Наш брак был поспешным и оказался шоком для нас обоих. Мне не хочется навязываться вам, когда все произошло так быстро... и странно. Вам не кажется, что мы должны двигаться вперед медленнее?
- Нет. - Элиссанда так энергично затрясла головой, что едва не потеряла равновесие. - У нас нет времени.
Вир окинул супругу сардоническим взглядом.