Средневековая история. Домашняя работа - Гончарова Галина Дмитриевна 11 стр.


Можно. Если не забыть о том, что ров долго не чистили. Выкинуть можно, найти будет сложно. Да и зачем? Проще оставить все где-то в замке. Припрятать, а потом попросить кого-нибудь вынести. По дружбе или за монетку. Почему нет? Но где?

Вообще, обыскивать эту кучу камней можно долго и упорно. При отмывании всего и вся тайников не нашли. Но это и понятно. А вот…

Лиля срочно вызвала к себе Эмму. А затем Мэри, Илону и Сару. И принялась расспрашивать их вдвоем с Эммой. Увы.

Где должен быть тайник?

Допрошенные с пристрастием девушки подтвердили, что большую часть времени Эдор проводил или в кабинете, или на кухне. Но на кухню Лиля много бы не поставила. Да, Тара и Эдор были супругами. И она была кухаркой. Но уж больно место неудобное. Кто-то постоянно толчется, входит, заходит… нелогично.

А вот кабинет или пара комнат рядом с кабинетом…

Лиля выставила служанок и принялась расспрашивать Эмму. Та задумалась и сообщила, что пара ниш в кабинете ей известна. Все-таки ее муж был управляющим. И если госпожа графиня доверит…

Лиля доверила. Правда, вызвала одного из вирман – Олафа – и попросила его помочь Эмме открывать и перетаскивать. А сама продолжила.

В сундуках не было ничего интересного. Договор на покупку, договор на продажу, один, второй, третий, двадцать третий… По закону подлости, интересное нашлось на дне последнего сундука. Связка старых пергаментов. Писем.

Лиля вздохнула – и начала читать их, с самого верхнего.

"Любезная матушка.

У нас все благополучно. Алисия сейчас пребывает при дворе. Джерисон и Аманда растут, они бодры и веселы. Джесси просит вам кланяться и спрашивает, не перестали ли вы гневаться. Она ведь не вольна в своем сердце. У них с Эдоардом также все замечательно. Они искренне любят друг друга. Я также прошу вас смирить свое негодование. Если на то была воля Альдоная, что они встретились и полюбили друг друга, не нам роптать. Даже отец простил их и благословил перед смертью. Как дела в Иртоне? Не нуждаетесь ли вы в чем-либо? Если так – отпишите мне, я тотчас же пришлю. Налоги мной уплачены и все благополучно.

Любящий вас сын Джайс, граф Иртон".

Лиля почесала кончик носа.

Джерисон. Супруг. Джайс – его отец. И пишет он своей матери. Которая, судя по всему, жила в Иртоне. И сильно не одобряла некую Джесси. Причем это была не жена и не любовница сына, если с Эдоардом…

Эдоард?

Это, часом, не Восьмой? Который еще тут немножко правит?

Вообще, может быть и так. Эх, у кого бы сплетен поднабраться? Лиля подумала и приказала позвать девочек-швей.

Ровно через полчаса она уже знала всю подноготную письма. Ну не всю. Но про короля – точно.

Женился. Влюбился. Пикантность в том, что это были две разные женщины. И любимую, как легко догадаться, звали Джессимин Иртон. То есть сокращаем до Джесси.

А матушка, видимо, сильно эту любовь не одобряла. И почему бы это? Неужели сейчас не почетно быть фавориткой принца?

Или это касается только короля?

Лиля смутно помнила из "Анжелики и короля", что это было большой честью. И народ пресмыкался перед очередной королевской любовью. Ага… мечта поэта. Людовик Четырнадцатый, любитель… Выстроил Версаль, привел в порядок страну, прикрутил халяву феодалам, развлекался тем, что прилюдно громко портил воздух… Кто-то еще исторический анекдот про него рассказывал…

Или здесь не почетно? Может быть.

Тогда ясно, что маман была немного недовольна решением дочки лечь под принца. А может быть еще и так. Женщина – товар для заключения союзов. Типа подписал договор? Женись! И неизвестная ей Джесси могла быть кому-то обещана.

А у нее любоф-ф-ф! И все союзы побоку.

Или маман на всю голову ушиблена местной Библией, то есть Книгой Света, где ативернским по белому отписано, что блуд без брака есть происки Мальдонаи. Могло быть и так.

В своем мире Лиля знала девчонку из семьи баптистов. Та жила на стипендию и подработки. Папаша, видите ли, когда дочка поступила в медицинский, взбеленился и выгнал. Ибо нечего на голых мужиков смотреть! Даже на мужа. Ляг на спину и молись.

Лиля не знала, какой именно вариант тут осуществился. Да это и не важно.

Даже то, что вторую королеву, как легко догадаться, звали Джессимин Иртон, положения не поправило. Лиля читала письма и убеждалась в этом с каждой строчкой.

Неизвестный ей Джайс уговаривал мать простить, понять, не держать зла. Рассказывал о внуках. О Джесси… Нашлось и несколько ее писем. Там было то же самое. Мол, дорогая мама, прости, но мне без него легче сразу сдохнуть. Воля Альдоная и прочее…

Судя по тому, что тема повторялась из раза в раз, на письма либо не отвечали, либо посылали дочку куда подальше. И жила эта маман в Иртоне. В родовом замке.

Граф писал в среднем раз в месяц. Джесси тоже не сильно отставала. То есть что мы имеем?

Мамашу, которая сидит, как жаба на болоте. Папа помре. Граф пребывает в столице. И в родовое гнездо не приедет, потому как сын почтительный. А здесь ему мозг вынесут и печень, причем одними нотациями.

И даже то, что Джесси стала королевой, не слишком поменяло ситуацию. Джайс уговаривал мать, но куда там. Ответов и их черновиков не было, судя по всему, старушка уперлась рогом. Отказалась выезжать и решительно не желала видеть дочь. И скрипела, скрипела, скрипела…

Письма сохранились. Лиля поняла, что Эдор так и не осмелился утащить ценные пергаменты для своих нужд. Потому что было письмо о рождении дочерей у королевы, ныне королевы, и о ее смерти…

Надо сказать, что Лиля читала с интересом, продираясь сквозь невнятный почерк с завитушками и витиеватые обороты. С другой стороны, медики и путанее пишут. Вы историю болезни видели? Или рецепты?

Вот-вот…

Прочитать было несложно. Разложить по годам и проанализировать – сложнее. Но по всему получалось, что бабуся померла не так давно. Даже своего сына пережила. И последние письма писал ей уже внук.

Их Лиля прочла с особым интересом. Но – увы. Складывалось полное впечатление, что бабушка не любила внуков. Причем со стороны сына. Ну дочь – там понятно. А сына-то за что? Вроде бы любит, заботится, свет в окошке… По идее его дети должны быть обласканы бабушкой. Но в некоторых письмах Джайса отчетливо прослеживалась горечь. Да и не привозили их сюда ни разу.

Каково?

Граф Иртон, тогда виконт Иртон, лет до двадцати с хвостиком в своем родовом поместье не был. С жирным хвостиком. Пока бабуся не преставилась.

Это – норма?!

Это чушь.

Судя по количеству книг в библиотеке и их направленности, бабка и правда была религиозной. Легко ли при такой воровать?

Ну смотря кто и как…

Но этой, видимо, был бы пастор, а там трава не расти. Вот и перли все, что гвоздями не приколочено. А что приколочено – перли вместе с гвоздями.

Лиля покусала губы.

Конечно, при такой постановке вопроса вряд ли Иртон был нужен его владельцу. Вырос в столице, к королевской семье приближен, остальное по принципу: заплатил налоги и живи спокойно.

Олаф постучался в дверь спальни и сгрузил женщине на постель еще несколько сшитых тетрадей и свитков пергамента.

– А Эмма?

– Она на кухне. Там буза какая-то случилась.

– На день заболеть нельзя. Как освободится – позвать ко мне, – буркнула Лиля и опять зарылась в письма.

Интересно, что там за буза?

Его величество Эдоард Восьмой прочитал письмо.

Потом еще раз.

А потом принялся вовсе не по-королевски чесать в затылке. Благо никто не видел.

Письмо было доставлено голубиной почтой и недавно переписано придворным писцом.

И повергло короля в тихое изумление.

Ибо – непонятно.

Писал ему градоправитель Торий Авермаль. Барон. Направленный королем в Альтвер и не дающий поводов для недовольства.

"Ваше величество!

Заверяю Вас в своем почтении и уважении…"

Ну тут славословия… Эдоард привычно пропустил их, а что поделать? Если каждый подданный уверял его величество в своей верности и преданности страницах так на двух, а потом только переходил к делу? Это еще хорошо, что голубиная почта сильно снижает подобные возможности. Не трех же голубей отправлять?

"Спешу сообщить Вам, что ее сиятельство графиня Лилиан Иртон побывала у нас в Альтвере и отбыла назад в Иртон. Графиня поистине украсила наши скучные серые будни своим присутствием. Она, как истинное солнышко озаряет…"

И еще пять строчек славословий графине.

Можно подумать, что они – в Ханганате.

И умница. И красавица. И замечательная мудрая женщина, пребывание которой в городе стало для него истинным счастьем.

Каково?

И это про вздорную толстуху, от которой его величество скривился еще при первой встрече. И кто из них двоих бредит? Он или барон?

Эдоард общался с Лилиан один раз. Но мнение о ней составил. Или зря? Все-таки день свадьбы, тут любая женщина ведет себя неадекватно. Но Джес потом…

С другой стороны, женился мальчик по расчету, ради верфей, так что ожидать от него любви к истеричной толстухе не приходится.

А если не истеричной? Умной… и даже красивой?

Эдоард только головой покачал.

Концы определенно не сходились.

Еще после визита дочери он отписал барону Авермалю с голубиной почтой, приказывая разузнать все о графине Иртон. Все-таки мало ли что… Если графиня чудит… Там же Миранда. Нельзя сказать, что Эдоард безумно любил внучку. Но чем-то она напоминала ему Джесси. Те же волосы, глаза, губы. Только была капризной и нервной.

Да и часто общаться не удавалось. Как приказать приводить малышку во дворец? Втайне? Можно и так. Но долго секрет не сохранить. Люди начнут сплетничать. Да и не умел его величество находить общий язык с маленькими детьми. Разве что в присутствии нянек и гувернанток.

Но Эдоард все равно иногда думал о малышке.

С одной стороны, она в Иртоне. Вроде бы в поместье все в порядке. Отчеты Джес получал регулярно. Мачеха тоже не должна ей интересоваться. С чего бы?

Но вот если она рехнулась, выгнала докторуса, к которому раньше прислушивалась, и чудит? Не опасно ли с ней малышке?

До письма он надеялся на лучшее. Теперь же…

Непонятно.

А что непонятно, то опасно.

Эдоард потер лоб для душевного равновесия и взялся за перо. Надо написать Авермалю, пусть разъяснит, что там с Лилиан Иртон. Уточнить ее описание – светловолосая толстуха? С кем она была, что делала, почему барон назвал ее умной женщиной?

В первом письме Эдоард не требовал подробностей. Но сейчас…

Пусть Торий направит в Иртон гонца, доверенного, да кого угодно! И подробно отпишется о состоянии дел в поместье и о Миранде Кэтрин Иртон. Как девочка, доехала ли до поместья, поладила ли с мачехой.

А Эдоард подождет второго письма. А потом и отчета гонца.

Неладно что-то в Иртоне. Но не рубить же сплеча?

За годы своего правления Эдоард отлично усвоил простую истину: "Решения, принятые на основе недостаточной информации, чаще всего оказываются неверными".

Да, иногда нет времени ждать. Но разве сейчас тот случай? Как бы ни рехнулась Лилиан Иртон – с ребенком стража, учителя, гувернантки плюс доверенный Джеса. Да и управляющий, и пастор… В обиду ребенка не дадут.

А рубить сплеча…

Зачем?

Подождем, посмотрим, что напишет Торий.

Буза во многом произошла по вине Лили. Была запланирована и продумана. Только девушка не рассчитывала, что это произойдет так скоро.

На кухне сцепились няньки леди Миранды.

Причиной действительно послужила Кальма. Которая, будучи дико недовольной, отправилась на кухню и за обедом высказала слугам все, что думает о мерзавке-графине.

К чести служанок и даже крестьянских девушек, те махнули на Кальму рукой. Мол, чего ты петушишься?! Графиня не зверь, никого, кроме одного конюха, не выпорола, за работу даже доплачивает, хотя мы и так должны на нее пахать, от барщины освободила, мельницей крестьяне попользовались, да и сейчас трое лучших уборщиц от нее красивую крашеную ткань получат, какую здесь не сделаешь… Одним словом, не самый худший вариант. Так чего возмущаться?

Поддерживала и Мэри. Она отлично знала, что нравственность – больной вопрос. А здесь ее спокойно терпят. Хотя она ожидала, что выгонят сразу же за управляющим. А графиня иногда и мелочью жалует, то платочек, то еще чего…

Эммы в тот момент не было на кухне. А Кальма расходилась все больше и больше. И ломилась вперед.

– Да ваша графиня! Она, может, вообще шильда! Нормальная женщина себя так вести никогда не будет! А эта! Безбожников в дом привела! Они по ночам ее спальню охраняют и Альдонай знает еще чем там занимаются!

Вот на этих словах, не дав развить тему, в кухню вошла верная Марта и вскипела:

– Ах же ты дрянь бесстыжая! Да как твой поганый язык только поворачивается Лилюшку поносить?!

Кальма даже напора не потеряла.

– А то вы сами не видите, что ваша Лилюшка творит?! Весь замок вверх ногами!

Вообще-то Марта тоже иногда так думала. Но… мало ли что откроется у человека, который побывал на грани смерти?

И это же ее Лилечка, это она ее такой воспитала, вырастила, с ложечки кормила, ночей не спала… Нянька искренне считала, что все с ее девочкой нормально. А что странности… А кто бы тут остался прежним? Чуть ли не с того света ее вытащили, убийцы, опять же, бегают…

– Твое какое дело, гадюка подколодная?! – отбрила Марта. – Ты и за своей-то госпожой уследить не можешь, а на графиню киваешь! Скажи, что она тебя изругала по-всякому за недосмотр, так это правдой будет!

– Да у меня ребенок всегда присмотрен! И ухожен!

– Чуть под ножом убийцы не оказался! Так-то ты за девочкой смотришь!

Кальма немного сдулась. Но ненадолго.

– Это случайность! А убивать вашу графиню приходили! К хорошему человеку убийцы не придут!

Ну тут Марте было что сказать:

– Да ее чуть из-за мужа не убили! Он там завел шашни с какой-то вертихвосткой, а та убивца наняла! А госпожа моя страдает…

– Ага, весь замок вверх тормашками стоит!

– А твое какое дело? Ты приказы исполняй да помалкивай! Чай не свиньи – в грязи-то жить!

По правде говоря, большинству было безразлично, в чем там жить. Но… они ж не свиньи, правда? Этот аргумент прошел на ура.

– Да ненормально это! И моется каждый день! Потом начнет еще за мужиками бегать! Попомните мои слова! Шильда она! Точно!

Этого Марта уже стерпеть не смогла и вцепилась Кальме в волосы.

Их бросились разнимать, и тут на кухне появилась Эмма.

– Что здесь происходит?!

Выслушав обе стороны, женщина нахмурилась. И отправила Кальму мыть нужники. А вот нечего гадости про госпожу говорить. А Марту – к лекарю. Потому как Кальма, будучи моложе противницы, выдрала у старушки клок волос и успела поставить пару синяков.

А заодно Эмма отметила, что надо бы поговорить об этом с госпожой графиней. Она поймет.

Лиля была рада видеть Эмму. У нее как раз накопилась кучка вопросов. Но с ними пришлось повременить. Выслушать про драку, одобрить решение Эммы и продлить наказание на десять дней. А вот нечего языком молоть.

На востоке провинившийся язык вообще отрубали. Вместе с головой. Лиля так не смогла бы. А впрочем… Когда на одной чашке весов твоя жизнь, на другую еще и не то бросишь. Так что Лиля чертыхнулась. Про себя. И решила запустить еще одну сплетню. Ибо чем же еще с ними бороться? Сделала скорбное лицо.

– Что я могу сказать… Альдонай заповедовал нам терпеть и прощать врагов своих. Я понимаю, Кальме не нравится, что она должна подчиняться Марте. Но нянюшка меня вырастила, и Миранду она сумеет вырастить не хуже. А от Кальмы толку нет. То ребенок весь чумазый ходит, то истерики устраивает, то вообще едва убийце не попался. Какая ж из нее нянька? Подопечная уходит, а она спит и не слышит.

– Такое терпеть нельзя, госпожа графиня.

Эмма сделала нарочито постное лицо, уже прикидывая, что расскажет слугам на кухне. Лиля ответила ей такой же гримаской.

– Ах, Эмма, я все понимаю. Но ведь она тоже человек, а все мы слабы и подвержены искушениям. Таким, как грех сплетен, злословия, лени.

– От греха лени я ее живо вылечу, – пообещала Эмма.

Они переглянулись с Лилей, отлично понимая друг друга.

Если Лиля – шильда, то все вокруг – дело лап Мальдонаи. А это не есть хорошо. А слухи вещь устойчивая.

Этого допускать нельзя.

Инерция мышления – вещь страшная. Если народ привык везде видеть происки сатаны, он их увидит. И плевать, что сатана здесь женского рода. От этого не легче.

Так что пастора от себя отпускать далеко и надолго нельзя. Вирман тоже. Солдат делаем своими людьми. А вот с деревнями…

Надо бы запустить сплетню на тему: "Графиня хорошая, только после потери ребеночка слегка умом тронулась, не хочет, чтобы дети голодали". Это первый вариант. И второй: "Кто работает – тот получает от графини вкусные плюшки".

Вопрос – как?

Ну да ладно. Вспомним СМИ ХХ века. Чтобы после такого и не научиться запускать слухи? И уж молчим про гарнизонные городки. Вот где чихнуть не успеешь – тебе платки со всех сторон притащат. А какие там ходят сплетни! Просто шикарные! Вот и вперед.

Плохо, что она графиня. И сплетничать сама о себе она не может.

Ничего, используем подручные средства. Эмму, например. И Лиля промокнула глазки уголком одеяла.

– Ах, Эмма, разве шильда стала бы строить храм? Ты же понимаешь, что это глупости. И зрачки у меня нормальные, а мужчины мне и не нужны. Мой дорогой супруг далеко, а достойнее него мужчины просто нет. Надо бы попросить пастора прийти сюда, помолиться вместе со мной за его здоровье и благополучие.

Эмма закивала. И Лиля добавила сахарку:

– Да и вирмане… Ты же знаешь, что староста продавал девушек работорговцам?

– Все знали, ваше сиятельство. – Эмма ловко вклинилась в трагическую паузу. Умница-тетка.

– Вот! Ворье, разбойники… Они ведь опять пожалуют. Сколько наших ребят поляжет в схватке с ними? А вирмане справятся, это их дело – воевать. Чтобы мои люди были защищены, я бы и больше вирман наняла. Я же не знала, что господин граф людей пришлет.

Эмма опять закивала. Явно сплетня будет запущена в народ.

– Кальма даже и не думает, что эти вирмане будут и ее защищать. Или ей так хочется в рабство? Или она предлагает, как придут работорговцы, ее перед воротами выставить? Пусть взглянут, ужаснутся и уплывут? Ой, что-то я сомневаюсь.

Эмма тоже сомневалась.

– Кстати, я ведь так и не сказала, сколько буду тебе платить. Сколько получал твой супруг?

– Две серебрушки в месяц, госпожа.

– Ты будешь получать четыре. Я умею награждать верных людей и за хорошую работу.

Эмма кивнула. Ох, непроста была женщина. Явно непроста. На миг у Лили даже мелькнула мысль – не она ли сообщница Эдора?

С другой стороны, зачем тогда ее выгонять из замка? Чтобы жила в деревне и осведомляла? А какая от нее польза? У Эммы до сих пор авторитет невысок. Да, баба она умная. Но в Средние века одного ума мало. Да и не рассматривал бы Эдор женщину как сообщника. Инерция мышления. Все та же инерция.

Но проверить не помешает.

Назад Дальше