- Разве ты не чувствуешь этого? - Сатира глубоко вдохнула воздух с таким наслаждением, что я невольно сделала то же самое: - В воздухе лишь пыльца с крыльев бабочек и свежесть проснувшейся утром травы…
- Бабочки - вестники смерти, - оборвал ее мелодичные слова Серый Кардинал: - А твое платье пахнет нафталином и пылью.
Зеленый свет от заклеенного окна, отражаясь на лице Сатиры, скрыл ото всех присутствующих её эмоции. Маленький сквозняк пролетел по комнате в воцарившемся молчании, и моток скотча выпал из рук девушки. Однако, когда она присела, чтобы подобрать его, тепло и одурманивающее спокойствие снова окружили нас.
- Давайте заклеим ещё одно окно? - Блондинка по-детски требующим жестом указала на старые рамы. - Любимый, я хочу в эту комнату шторы нежно-желтого цвета.
- Давайте пойдем наружу, - Юлий поднялся, поправляя воротник рубашки. - Мой друг собирался придти, мне бы не хотелось, чтобы он видел вашу клоунаду.
- Ты не говорил, что кто-то должен придти, - осудила его Сатира придирчивым тоном: - Чем плох зелёный цвет?
- Мы идем наружу, Сатира, - он отчетливо проговаривал каждое слово. - Мы все.
Послушные сумасшедшие положили на пол ножницы, скрепки, клей, рваные листы зеленой бумаги и прошли мимо меня по направлению к входной двери. Черно-белая парочка также поднялась с пола - вальсирующими шагами они прокружились по комнате и выскользнули в дверной проем.
Серый Кардинал, наблюдая за этим зрелищем, лишь покачал головой:
- Дурдом. - И покинул Песочную Комнату вслед за остальными.
Я смотрела в глаза Сатиры. Уставшие, больные, но такие тёплые. Она взволнованно дышала, с улыбкой глядя на меня. Словно ждала какого-то великолепного сюрприза, необыкновенного чуда. И она точно знала, что ощущение ожидания может быть намного приятнее, чем само ожидаемое.
Последовав за Юлием, я не стала оборачиваться. Мне совсем не хотелось знать, изменился ли её взгляд, увидевший мою спину.
Едва я открыла входную дверь, как на меня обрушилась лавина снега: все вышедшие вперед посчитали своим долгом поздравить меня с наступающей зимой. Все, за исключением танцующей пары. Они кружились, глядя только друг на друга.
В ответ на запущенные в меня снежки, я сгребла с земли рыхлый снег и запустила им в Юлия:
- Ах, так?!..
Он ловко увернулся, приседая за новой порцией искрящихся холодом и свежестью кристаллов. В моих волосах застряли комочки снега, прилетевшего откуда-то справа. С удивительно искренней улыбкой Юлий запустил снежком в том направлении. Послышались возмущенные радостные вопли, и на нас снова обрушилась лавина белых пушистых комков.
Я едва не свалилась с ног, когда чей-то снежок попал мне в грудь, но кто-то подхватил меня сзади за плечи, удержав в равновесии. Юлий смеялся, когда предназначенные для меня комки снега разбивались об его спину:
- Держись на ногах крепче, это злая игра. Побежали, - шепнул он мне на ухо и потянул за собой.
С индейскими криками четверо раззадоренных нашим бегством смеющихся сумасшедших помчались следом. Мы с Юлием встретили их шквальной атакой снежков из-за угла дома. Но их было явно больше, противостояние было бесполезным.
Мой спутник, с добродушным хохотом, который, в принципе, от Серого Кардинала было слышать очень странно, вытрясал снег, попавший ему под воротник черного френча. Он потянул меня за плечо и сквозь громкие вопли атакующих нас противников прокричал:
- Беги до следующей стороны дома, я попробую прорваться через них, встретимся у противоположной стены!
Я не успела ответить, Юлий с воинственным кличем помчался к четырем нашим преследователям.
"Ну точно как дети" - подумала я, наблюдая, как они валяются в снегу, закапывая друг друга.
Зато, когда я бросилась в общую веселящуюся склоку, самого Серого Кардинала там уже не оказалось. Меня бы буквально похоронили под снежным покровом, если бы я, изловчившись, не выскользнула бы из четырех пар варежек и не помчалась бы к противоположному углу дома, где Юлий должен был ждать меня.
Но за углом был только снег, едва ощутимый ветер и запах талой воды.
Я задумчиво взглянула на белую землю: на нетронутой снежной глади виднелись отпечатки всего одной пары ног, и вели они вовсе не от угла, где стояла я, а откуда-то справа, со стороны узкой улочки, ведущей к городскому парку.
Кто-то ещё решил посетить нас этим внезапно заснеженным днем. Кто-то, чьи подошвы были не похожи на огромные отпечатки кроссовок Наркомана. Да и на аккуратные плоские следы Серого Кардинала они мало походили. Это были чужие подошвы пары обыкновенных осенних ботинок, надетых как раз по сезону, пришедших откуда-то извне, не из мира, которым окружил себя Юлий.
Дорожки вдоль дома не было, обычно никто здесь не ходил. Делая осторожные глубокие шаги в снегу, я пробиралась к следующей стороне, туда, где окна дома выходили на ограду городского парка.
- По выражению твоего лица можно догадаться: ты вряд ли желаешь, чтобы я пригласил тебя в дом, - голос Юлия, чуть надрывистый, доносился из-за угла дома. Как я и думала, он был там вовсе не один.
- Из тебя получился такой же отвратительный чтец по лицам, как и режиссер, - холодные интонации этого человека я никогда не слышала раньше. - Ты можешь не приглашать меня к себе, это твое право. Я - не Наркоман, я не стану вламываться без твоего позволения.
Осторожно заглянув за угол, я увидела две тёмные фигуры, с нескрываемой ненавистью смотревшие друг на друга.
Юлий, который был выше ростом своего собеседника, зло глядел сверху вниз на неприметного парня с растрепанными короткими темными волосами:
- Лжешь. Ты заходишь сюда, когда тебе это зачем-то нужно, и вовсе не утруждаешь себя ожиданием приглашения.
- Хочешь оскорбить меня, друг мой? - Если бы ослепляющий снег не превращал бы их силуэты в бездушные черные пятна, я, быть может, смогла бы разглядеть лицо незнакомца и то, с какими эмоциями он произносит свои небрежные, но острые слова. - Ты не замечаешь, мне кажется, что твоя подружка скатывается всё ниже, к безумию. И, как неловко, всему виной ты. Что же ты будешь делать дальше, поделись со мной своими размышлениями?
Серый Кардинал словно выдохнул облако ненависти, наполнявшее его до настоящего момента. Изменившимся, скорее просящим, чем утвердительным голосом, он произнес:
- Я не отпущу ее. Ты и Наркоман приняли меня когда-то к себе, она тоже может…
- Но Сатира не входит в наши планы, - пальцами левой руки незнакомец несколько раз пощелкал перед лицом Юлия, словно желая, чтобы тот очнулся. - Ты слышишь меня или нет? Сатира - совсем не то, что нам нужно, в ней есть безумие.
- Разве безумие - не порок?
Собеседник Юлия снизил голос:
- Я сказал, нет. Это лишь твоя прихоть.
Произнесенные им слова взбесили Серого Кардинала. Он резко схватил незнакомца за горло и, развернув, прижал его к облезлой стене дома:
- Фред, чувства у тебя есть? Ты был человеком когда-нибудь?! Не родился же на свет жестоким, холодным? Ты неужели не можешь понять: я не могу отпустить ее! Она - часть меня, лучшая часть!
Фред даже не сопротивлялся явному желанию Юлия задушить его. Чуть хрипловатым голосом он процедил:
- Твоя лучшая часть… Она осталась очень далеко. В твоей прошлой жизни, и звали её вовсе не Сатирой.
Порывисто дышащий Серый Кардинал ударил Фреда головой о стену, но тот лишь рассмеялся:
- Попробуй, давай, скажи, что это не так. Солги мне.
Я заметила, что хватка Юлия ослабла, его подбородок дрожал. Фред отодвинул от себя удушающие ладони без всяких усилий, поправил воротник рубашки, вылезший из-под куртки.
Поникший Юлий сделал шаг назад.
- А на счет того, каким я родился, - Фред заговорил устало, словно короткая склока отняла у него много сил. - Не тебе судить об этом. Ты близко не знал даже тех людей, которых бросил. Не будь высокомерен.
- Убирайся. - Серый Кардинал грубо и неловко толкнул его в плечо.
- Вижу, у тебя сегодня необузданное желание подраться, - незнакомец ухмыльнулся: - Я уйду, только это мало что изменит. И ещё, кстати, - Фред вдруг повернулся лицом в мою сторону: - Ты, быть может, всё же познакомишь меня с этой мышью, что подслушивает за углом?
Я поняла - пытаться скрыться бесполезно. Сделав несколько показательно-уверенных шагов, я оказалась рядом с двумя темными силуэтами.
- Это Кнопка, - без всякого выражения произнес Юлий.
- Здравствуйте, милая девушка.
Лишь теперь я могла рассмотреть лицо Фреда. Он не был привлекательным. Красивым - да, но - отталкивающим. Правильные острые черты лица, белая кожа с бежевым, а не розовым оттенком. Карие, очень насыщенного цвета глаза, окруженные такого же цвета ресницами. Тонкие губы, изогнутые в вечной усмешке.
Когда он наблюдал за тем, какое впечатление производит на меня его внешний облик, усмешка на его лице начала расплываться, уголки рта приподнялись. Усмешка превратилась в оскал. Пугающую гримасу дополняли глаза - холодные, несмотря на теплый древесный цвет.
- Что же, вижу, вы не лишены здравого смысла, - Фред предупреждающе поднял вверх указательный палец, когда я собиралась его перебить: - Не стоит, прошу вас, не отвечайте мне. Я всё равно уже ухожу, мне здесь не рады. Я хочу лишь дать вам хороший совет, - он уже без всякого смеха взглянул мне в глаза: - Знаешь, мышь, ты бы бежала отсюда как можно дальше. А то, в один прекрасный день, когда пружинка с сыром соскочит с петельки, тебя прищемит так, что мало не покажется. Всего доброго. - Прощаясь, он склонил голову и, развернувшись, побрел в направлении городского парка, не оборачиваясь.
У меня мурашки пробежали по коже. Он напоминал дикаря. Но не тупого и грязного, а ловкого, кровожадного. Классический образ маньяка в моем представлении. Вовсе не тихоня-ботаник, а твердый, дерзкий убийца, готовый в секунду незаметно для окружающих полоснуть хирургическим лезвием, прерывая жизнь очередной жертвы.
Юлия тоже трясло, но совсем не от страха. В его глазах желание придушить этого уходящего маньяка мерцало холодными, мёртвыми звёздами. Я потянула его за рукав френча:
- А кто он?
- Он - самый невыносимый подонок из всех, кого я когда-либо знал, - Юлий опустил взгляд. - Это Фред.
Мне вспомнилось о том, что он говорил Сатире сегодня утром. Что ждет друга, который должен к нему придти. Что он не хочет, чтобы пришедший друг видел, как Сатира сходит с ума.
- Это его прихода ты ждал? - Я продолжала тянуть к себе его руку, пока Юлий не обнял меня небрежно за плечи. - Это о нём ты говорил, да?
- Ты слышишь вокруг себя слишком многое, - Серый Кардинал тихонько повел меня к ограде городского парка, возле которого росла раскидистая старая обветренная ель. - Тебе иногда всё же стоит пользоваться советами, которые тебе дают.
- Ты хочешь, чтобы я ушла? - Мне уже стало совсем неинтересно: - Или этого хочет Сатира?
Горький смех Юлия заставил меня пожалеть о своём вопросе:
- Сатира… Бедная девочка, она совсем не понимает, что делает лишь хуже. Она имитирует крайнюю степень сумасшествия. И делает это мастерски, посмотри, - он махнул рукой куда-то в сторону, но я и не подумала следить взглядом за его жестом: - Посмотри на них, Кнопка, все они верят ей. И я поверил бы, если бы всё это не начало меня удушать. Они подыгрывают, смеются, считают себя такими же остроумными и неординарными, как и она. Хотя, по сути своей, они всего лишь жалкие малодушные марионетки, таких тысячи, миллионы.
Его рассуждения плыли мимо меня, я с трудом пыталась вникнуть в суть сказанного Юлием. Но так было с ним всегда. Он начинал говорить, и всё переплеталось в его словах, всё было запутанно, мутно, обволакивающе.
- Как я могу помочь тебе? - К горлу подступило чувство самодовольства, высокой снисходительной жалости.
- Ты не можешь, Кнопка, - он снова рассмеялся, но уже более тепло и просто. - В этом вся ирония твоего положения. Ты хочешь мне помочь, но ты не знаешь, от кого и зачем нужно меня спасать. И нужно ли…
Его рука скользнула по моей шее, Юлий нежно приподнял мою голову:
- Или тебе спасать стоит себя, а не кого-то другого?
Ласкающий, непошлый поцелуй одними только губами растворил его вопрос в воздухе. Словно и не было никакого предостережения, ничего тёмного, ещё неизвестного мне.
Юлий легко качнулся и упал на спину, потянув меня за собой. В одно мгновение я оказалась в мерцающем, несмятом ещё снегу.
Ловкие длинные пальцы одним движением расстегнули молнию моей куртки и невозмутимо заскользили под узкую юбку, задирая её как можно выше.
- А если они сюда придут? - Было странно видеть, что выражение лица Серого Кардинала ничуть не изменилось:
- Разве здесь кто-то ходит?
Он помог мне выбраться из рукавов куртки, и я залезла руками под его рубашку. Такая властная, сильная спина. Обняв его ногами, можно было почти расслабиться и только дышать. Он сам нашептывал мне что-то на ушко, двигаясь нежно и медленно:
- Так просто, не правда ли? Я бы даже сказал… безрассудно. Одни называют это любовью, кто-то ищет только наслаждения… А иные видят в этом счастье…
Юлий никуда не торопился. Это мне хотелось скорее довести неспешные движения до кульминации. То ли казалось, что он вдруг очнется от своего внезапного помешательства, то ли я действительно боялась, что кто-то из сумасшедших может случайно забрести сюда.
- Счастье в тебе, - я обняла его покрепче, уцепившись подбородком за его плечо. - Ты - моё счастье.
Ветер тихонько колыхал ветви ели. Они казались чёрными на фоне ослепительного неба. Неба без единого облачка. Казалось, на нас надето так много одежды, а Юлий всё равно настолько близок ко мне. В моей голове расцветало чувство радости от того, что я получила то, чего так хотела. Дышать стало чуть труднее, и я, чтобы не раздражать себя ярким светом, перевела взгляд на стены Дома, Где Никогда Не Запирается Дверь.
Она стояла прямо у окна. У последнего не заклеенного стекла. Она, кажется, держала что-то в руках, но моё внимание медленно растекалось, по коже начинала волнами пробегать приятная теплая дрожь. Лицо её было бесчувственно, покрыто зелеными отсветами искусственного лета.
Сатира не опускала взгляд. Возможно, она одна знала, каких сил ей стоило вот так просто и немо стоять, не отводя глаз.
Примета № 10. Если друг наступил вам на ногу - наступите в ответ, иначе поссоритесь
Ночь с 12 на 13 октября
Расправляя длинные волосы Юлия по его гладким плечам, я вспомнила выражение лица Наркомана, когда он, с призрением глядя на Серого Кардинала, бросил мне тяжелую связку ключей с деревянным брелком:
- Улица Свободы, двенадцатый дом. Желто-медный крестовый ключ от двери, выкрашенной зелёной краской на пятом этаже.
Юлий тогда ещё невесело ухмыльнулся, задав шутливый вопрос:
- И чем же я обязан тебе за такую неоценимую услугу?
- Кажется, люди называют это "медвежьей услугой", так что учитывай подтекст, - Наркоман недовольно поморщился. - Даже не знаю, что лучше попросить у тебя взамен: чтобы ты отпустил Сатиру, как того желает Фред, или чтобы ты не впутывал эту девушку.
- Я не собираюсь никого не во что впутывать, - Юлий насмешливо покачал головой. - Мне кажется, ты напрасно переживаешь.
- Тебе кажется.
Эти последние слова, произнесенные мрачным Наркоманом, несмотря ни на что, оставили неприятный осадок в моем сознании. Оставили зародыши маленьких, незримых сомнений, без которых я была бы уверена, что всё идет именно так, как и должно быть.
- Юлий, - я поцеловала его в плечо, слегка массируя белую кожу на спине. - Это его квартира? Наркомана?
- Для чего тебе обязательно нужно всё знать, скажи мне? - Умиротворенный, усталый любимый голос не позволял сомнениям развиваться, оставляя их на уровне одноклеточных беспозвоночных созданий.
- Ты знаешь, я читала, что если человек не хочет отвечать на вопрос, он именно так и должен переспросить: "зачем тебе нужно знать это?".
- Хорошо, - Юлий потянул за простыню, в которой запутались мои ноги, и усадил меня напротив себя. - Да, это квартира, где обычно живет Наркоман.
- Что значит "обычно живет"? Он где-то живет ещё и "необычно"?
- Послушай меня, - властные руки, трепавшие мои волосы, стали чуть более ласковыми. - Ему всё равно. Он же наркоман. Поваляется пару дней на пороге моего дома, ему не привыкать.
- Пару дней? Что будет потом, Юлий?.. - Меня немного беспокоила его беспечность и самоуверенность. Мы, почему-то, не остались в Доме, Где Никогда Не Запирается Дверь. Для того, чтобы провести ночь со мной, Юлий попросил у Наркомана его квартиру, Сатира не сказала ни слова, она вообще к нам не выходила после нашего возвращения в дом. Ни скандалов, ни криков, ни ссор, никаких склок. Всё гладко и шёлково, будто так и нужно.
- Невыносимая, - Юлий сжал мне бедра руками, усадив поверх себя. Проклятая простыня потянулась было за мной, обмотавшись вокруг лодыжки, но Серый Кардинал резким рывком, сорвал её и швырнул на пол. Нежностью то, что мы вытворяли на истёртом матрасе, назвать было никак нельзя.
- Сатира, она тоже любила?.. - запнувшись, я поняла, что не смогу подобрать точное определение всему, что между нами теперь происходило.
- Не надо, не говори о ней, - в секунду я оказалась на матрасе под горящим, липким от пота телом. Низ живота уже заразился его пожаром, казалось, по моим венам бежит кровь Юлия. А он дышал ровно и протяжно, лишь иногда прикрывая помутненные глаза веками, чтобы потом снова взглянуть на меня своим темным, влекущим взглядом. Он уже причинял мне боль, и это не удивляло меня.
Когда по ногам от усталости побежали судороги, Юлий сильнее прижал меня к себе. Мне ничего не оставалось делать, как переждать боль, уцепившись руками за его волосы. Минуту спустя он растирал мне ладонями ноги, пока я ещё вся дрожала.
- Прости, я позабыл о кое-каких мелочах, - Юлий чуть виновато улыбнулся. - Ты же обычно предпочитаешь девушек.
- Дело вовсе не в этом… - Я подтянула к себе одеяло, укрываясь, словно моя дрожь была от холода: - Я выбираю для себя не определенный пол, а определенного человека. Никки была мне очень близка, я думаю, что ты это понимаешь.
- Ну, а я? - Его глаза заинтересованно сузились, внимательно рассматривая моё лицо. - Неужели и я тебе так же близок, скажи мне?
- Не совсем… - Мне пришлось на мгновение задуматься, чтобы понять, как именно выразить то, что я хочу ему объяснить: - Мне бы хотелось знать кое-что, ты сможешь мне ответить?
- Я попробую.
- Расскажи мне, что ты чувствуешь? - Я ответила ему таким же заинтересованным взглядом. - Когда сжимаешь меня в объятиях, когда чувствуешь, как я прикасаюсь к тебе, что ты чувствуешь?
Некоторое время он просто молча смотрел на меня, кажется, пытался понять.
- Я имею в виду…
- Не надо, - Юлий перебил меня, кивая с расплывающейся улыбкой: - Я тебя понял. У тебя очень… любопытная… фобия, что ли… Ты предпочитаешь девушек, потому что ты сама девушка.
Мне его интерес к моей ориентации совсем не нравился:
- Я же пыталась тебе объяснить, не в этом дело…
- Послушай меня, - Юлий настойчиво сжал мои запястья. - Выбрось всё из головы. Ты там что-то себе напридумывала, и всё это совершенно лишнее.