Отчаянно пытаясь противостоять все усиливающейся страсти к Джессике Стэнтон, известной, как Черная Вдова, греческий миллиардер Николас Константинос влюбляется в нее, но опасается ее темного и бесславного прошлого…
Содержание:
Линда Ховард - Все, что блестит 1
Глава 1 1
Глава 2 4
Глава 3 7
Глава 4 11
Глава 5 14
Глава 6 17
Глава 7 22
Глава 8 25
Глава 9 28
Глава 10 32
Глава 11 35
Глава 12 39
Глава 13 43
Примечания 45
Линда Ховард
Все, что блестит
Он резко взмахнул рукой.
- Я никогда не упоминал о браке с тобой, Джессика. Не обманывай себя. Я не настолько глуп.
Джессика почувствовала, как кровь отхлынула от её лица, и обрадовалась темноте. Нет, он не был глуп, но она была. Когда она заговорила, её голос прозвучал ровно, почти холодно.
- Странно. Мне казалось, что брак является естественным следствием любви. Но, с другой стороны, ты ведь действительно никогда не говорил, что любишь меня, Николас, не так ли?
Его рот скривился, он поднялся с постели, и, подойдя к окну, выглянул на улицу, демонстрируя ей своё великолепное тело. Он не беспокоился по поводу отсутствия одежды и стоял так небрежно, словно на нем были костюм и галстук.
- Я никогда не лгал тебе, Джессика, - жестко сказал он. - Я хочу тебя, как никогда не хотел ни одну женщину, но ты - не тот тип женщины, которую я бы хотел видеть в качестве своей жены.
Глава 1
Чарльз сказал сразу, без обиняков:
- Сегодня утром Константинос прибыл в Лондон.
Джессика подняла глаза, ничего не соображая в этот момент, но потом поняла, о чём он говорил, и печально улыбнулась.
- Ну, что же, ты предупреждал меня, Чарльз. Кажется, ты был прав.
Вообще-то, она не сомневалась в нём, ведь деловые инстинкты Чарльза казались сверхъестественными. Он говорил ей, что, если она проголосует принадлежащими ей акциями "КонТеха" против предложения Константиноса, то навлечёт на свою голову гнев одного из самых крупных акционеров и председателя правления - Николаса Константиноса, и, как выяснилось, Чарльз в очередной раз оказался прав. Вчера состоялось голосование по поводу "Драйдена". Несмотря на предупреждение Чарльза, она проголосовала против поглощения, и большинство поддержало ее предложение. Меньше, чем через двадцать четыре часа, Константинос прибыл в Лондон.
Джессика никогда не встречала его, но была слишком хорошо наслышана о ходивших о нём ужасах, чтобы считать это обстоятельство удачным для себя. Молва утверждала, что он был совершенно безжалостен в своих деловых операциях; конечно, само собой разумеется, он не достиг бы своего нынешнего могущества, будучи кротким и мягким. Он был миллиардером и владел впечатляющим, даже по греческим меркам, состоянием, она же была лишь мелким акционером, и, с усмешкой подумала она, это было слишком с его стороны - пускать в ход свою тяжелую артиллерию против нее, но, похоже, не существовало проблемы, которая оказалась бы слишком незначительна для его личного внимания.
Чарльз отметил, что, проголосовав за поглощение, она, вероятно, оградила бы себя от больших неприятностей, но было одно, чему Роберт научил её за три года супружества, - это не давать себя в обиду, верить собственному чутью и никогда сразу не сдаваться. Джессика чувствовала, что выступление против "Драйдена" было хитрым ходом, и потому голосовала против. Если Константинос не способен принять, что она имеет право голосовать своими акциями, как хочет, то ему придётся этому научиться. Независимо от того, какой властью он обладал, она настроена не отступать от своего, и Чарльз находил, что она может быть очень упорной, стремясь к своей цели.
- Ты должна быть с ним очень осторожна во всех отношениях, - ворвался в её мысли со своими инструкциями Чарльз. - Джессика, дорогая моя, мне кажется, ты даже не понимаешь, какое давление может оказать на тебя этот человек. Он может причинить тебе вред таким образом, что ты и вообразить не в состоянии. Твои друзья потеряют работу, кредиты будут аннулированы, банки прекратят вести с тобой дела. Это может даже распространяться на такие мелочи, как задержка ремонта твоей машины или невозможность купить авиабилеты. Теперь ты понимаешь, что затеяла, дорогая моя?
Джессика недоверчиво уставилась на него.
- Право слово, Чарльз, ты это серьёзно? Это же просто смешно!
- К сожалению, я очень серьёзен. Константинос хочет получить то, что позволит ему осуществить свои цели, и у него есть деньги и власть, чтобы обеспечить всё это. Не стоит недооценивать его, Джессика.
- Но это варварство!
- Константинос и есть в какой-то степени варвар, - отрезал Чарльз. - Если он предоставит тебе возможность продать ему акции, Джессика, то я настоятельно рекомендую так и сделать. Это будет наиболее безопасным выходом для тебя.
- Но Роберт…
- Да, я знаю, - прервал он, хотя голос его при этом смягчился. - Ты чувствуешь, что Роберт доверил тебе эти акции, и что он тоже проголосовал бы против захвата "Драйдена". Роберт был прекрасным, особенным человеком, но теперь он мёртв и не сможет защитить тебя. Ты должна позаботиться о себе сама, у тебя нет оружия против Константиноса. Он может тебя уничтожить.
- Но я не хочу сражаться с ним, - запротестовала она. - Я только хочу продолжать делать то, что привыкла. Это же так глупо с его стороны - расстраиваться из-за моего голосования. Почему он принял это так близко к сердцу?
- Он не принимает это на свой счёт, - объяснил Чарльз. - У него нет для этого причин. Но ты пошла против него, и он заставит тебя подчиниться, независимо от того, что придется предпринять для этого. И не думай, будто сможешь апеллировать к лучшей стороне его натуры…
- Знаю, - прервала она его с мягкой улыбкой. - У него её нет!
- Точно, - сказал Чарльз. - И при этом он не может испытывать к тебе благожелательных чувств, ведь ты проголосовала против него.
- О, господи, - усмехнулась она, - а я-то не знала. Но, по крайней мере, я последовательна!
Чарльз невольно рассмеялся, в его холодных глазах отражалось восхищение. Казалось, Джессика всегда была собрана, способна расставить вещи по своим местам и превратить кризисную ситуацию всего лишь в досадное недоразумение, но он опасался, что на этот раз она действовала, руководствуясь отнюдь не разумом. Он не хотел причинять ей боль; он ни за что не хотел снова увидеть то выражение безутешного горя и отчаяния в ее глазах, которое можно было прочитать в них после смерти Роберта. Она справилась, она была сильной женщиной и бойцом, но Чарльз всегда старался и дальше защищать её от любых страданий. Она достаточно натерпелась за свою короткую жизнь.
Зазвонил телефон, и Джессика встала, чтобы ответить на звонок, двигаясь, как всегда, по-кошачьи гибко и грациозно. Она прижала трубку к плечу.
- Дом Стэнтонов.
- Миссис Стэнтон, будьте добры, - произнёс прохладный, безликий мужской голос, и её острый слух уловил еле заметный акцент. Константинос, уже?
- Я слушаю, - ответила она.
- Миссис Стэнтон, это секретарь мистера Константиноса. Он хотел бы видеть вас сегодня, скажем, в три тридцать?
- В три тридцать? - повторила она, взглянув на наручные часы. Сейчас было почти два часа.
- Благодарю вас, миссис Стэнтон, - удовлетворённо произнёс голос. - Я сообщу мистеру Константиносу, он будет Вас ждать. До свидания.
Щелчок телефона заставил её отнести трубку от уха и с недоверием уставиться на неё.
- Какая бесцеремонность, - пробормотала она себе под нос. Вполне вероятно, что он воспринял ее слова, как подтверждение согласия, но инстинктивно она была уверена в обратном. Нет, просто на том конце провода считали, что она и не подумает возражать, но даже если и так, это не имело значения.
- Кто звонил, дорогая? - рассеянно спросил Чарльз, собирая документы, которые принёс ей на подпись.
- Секретарь мистера Константиноса. Меня вызвали предстать перед его величеством сегодня днём в три тридцать.
Чарльз приподнял свои изящные тонкие брови.
- Тогда я предлагаю тебе поторопиться.
- В четыре пятнадцать у меня назначен приём у стоматолога, - раздраженно бросила она.
- Отмени его.
Она бросила на него холодный взгляд, и он рассмеялся.
- Я прошу прощения, моя дорогая, и снимаю это предложение. Но будь осторожна, и помни, что было бы лучше продать акции, чем пытаться бороться с Константиносом. Мне пора идти, я позвоню позже
- До встречи, - попрощалась она, провожая его до двери.
После того, как он ушел, Джессика бросилась наверх и приняла душ, но затем замешкалась, выбирая одежду. Она не была уверена, что ей надеть, и долгое время исследовала содержимое своего гардероба, затем, разозлившись на себя, достала трикотажное платье бежевого цвета и натянула его. Это было простое платье классического покроя, и она носила его с четырехдюймовыми каблуками, благодаря которым казалась выше и не походила на ребенка.
Она была не очень высокой и в силу хрупкого телосложения выглядела лет на шестнадцать, поэтому, чтобы придать своей внешности зрелый вид, прибегала к разнообразным трюкам и уловкам. Почти всегда, когда было возможно, она носила простую одежду строгого покроя и высокие каблуки. Свои длинные, густые, рыжие волосы она закручивала в тугой узел на затылке, и эта строгая прическа открывала безупречные, классические линии ее лица, делая ее молодость менее очевидной. Слишком большое количество косметики сделало бы Джессику похожей на пытающегося выглядеть взрослым подростка, поэтому она использовала лишь нежные, едва заметные тени для век, помаду для губ натуральных тонов и румяна персикового цвета. Она смотрелась в зеркало лишь для того, чтобы удостовериться, что волосы не выбились из прически, а на лице написаны сдержанность и невозмутимость. Но она никогда не замечала очарования своих миндалевидных зеленых глаз, обрамленных густыми ресницами, или провокационного изгиба нежных губ. Мир флирта и сексуальных похождений был настолько далек от ее сознания, что она никогда не считала себя женщиной, которая может вызвать желание. Она была совсем еще ребенком, когда Роберт взял ее под свою защиту - угрюмым, замкнутым, подозрительным ребенком. Он превратил ее во взрослого ответственного человека, но ни разу не сделал попытки познакомить с физической стороной брака, и в свои двадцать три года она была также невинна, как и в тот день, когда родилась.
Собравшись, она снова сверилась с часами и обнаружила, что у неё в запасе три четверти часа, чтобы успеть добраться до здания "КонТеха", но в условиях лондонского движения дорог? была каждая минута. Она схватила свою сумочку и сбежала вниз, чтобы проверить, как там ее крайне беременная собака Саманта. Последняя лежала в своей корзинке, мирно посапывая, несмотря на то, что ее бока невероятно раздались из-за щенков, которых она носила. Джессика убедилась, что в собачьей миске есть вода, и только после этого вышла из дома и зашагала к своей элегантной темно-зеленой машине спортивной модели. Она любила её спокойную силу и размеренное движение, и сейчас Джессика нуждалась в каждой капле этой силы и спокойствия.
Светофоры были с ней заодно, и она вышла из лифта на нужном этаже "КонТеха" точно в три двадцать девять. Секретарь в приёмной направил ее к "королевским" апартаментам, и в назначенное время она открыла тяжёлую дубовую дверь.
Перед ней простиралась большая комната с приглушающим звуки ковровым покрытием и креслами, выдержанными в золотисто-коричневых тонах. Сбоку от массивных двустворчатых дверей стоял большой письменный стол, за которым сидел стройный темноволосый мужчина, поднявшийся, едва она вошла в кабинет.
Холодные темные глаза изучающе оглядывали её, пока она шла к нему через комнату, и она почувствовала себя так, словно в чём-то провинилась.
- Добрый день, - сказала Джессика, стараясь говорить как можно спокойнее. - Я миссис Стэнтон.
Темные глаза снова окинули ее взглядом, в котором читалось легкое пренебрежение.
- Ах, да. Пожалуйста, присаживайтесь, миссис Стэнтон. К сожалению, мистер Константинос задерживается, но он освободится в ближайшее время, чтобы встретиться с вами.
Джессика кивнула и, выбрав одно из удобных кресел, опустилась в него, скрестив свои изящные ноги. Она постаралась, чтобы ее лицо оставалось бесстрастным, но мысленно желала выцарапать глаза этому молодому человеку. Его поведение заставило её сцепить зубы; снисходительная мина на его лице и его явная враждебность вызывали у неё страстное желание трясти его до тех пор, пока это чопорное выражение не исчезнет с его лица.
Десять минут спустя она задалась вопросом, уж не думают ли они, что она будет здесь ждать неизвестно сколько времени, пока Константинос соизволит встретиться с ней. Взглянув на часы, Джессика решила подождать еще 5 минут, после чего ей придется уйти, если она хочет успеть посетить стоматолога.
В тишине громко зазвонил телефон, и она увидела, как секретарь схватил трубку одного из трех аппаратов, стоявших на столе.
- Да, сэр, - отрывисто сказал он и повесил трубку. Он взял папку из одного из металлических шкафов, располагавшихся рядом с ним, и отнёс её в святые святых, почти сразу же вернувшись и закрыв за собой двустворчатые двери. Судя по всему, пройдет еще какое-то время, прежде чем Константинос освободится, а отведенные ею пять минут почти истекли. Джессика встала с кресла. Холодно приподнятые брови спросили об ее намерениях.
- У меня есть другие дела, - спокойно проговорила она, не собираясь извиняться за свой уход. - Возможно, мистер Константинос пригласит меня, когда у него будет больше свободного времени.
Возмущенное удивление ясно читалось на лице молодого человека, когда она взяла сумку и приготовилась уходить.
- Но вы не можете уйти… - начал он.
- Очень даже могу, - перебила она его. - Всего хорошего.
Гнев заставил её громко стучать каблуками по пути к своей машине, но, прежде чем завести двигатель, она сделала несколько глубоких вдохов. Она не допустит, чтобы поведение этого человека расстроило ее настолько, что это могло привести к аварии, сказала она себе. Она не станет обращать на это внимания, как научилась делать, когда подвергалась суровому осуждению из-за брака с Робертом. Она узнала, как терпеть и выживать, и не подведет Роберта и сейчас.
После приёма у стоматолога, бывшим на самом деле всего лишь ежегодным осмотром и потому занявшим мало времени, Джессика поехала в небольшой магазинчик женской одежды неподалёку от Пиккадилли, которым владела и управляла ее соседка Салли Риз, и помогла Салли закрыть его. Она также просмотрела стойки с одеждой и выбрала пару модных вечерних платьев, только что полученных Салли. Вероятно, от того, что у неё никогда не было ничего красивого в детстве и юности, Джессика любила красивую одежду и не отказывала себе в удовольствии приобретать её, хотя во всём остальном она не была расточительна. Она не носила драгоценности и уж, во всяком случае, не баловала себя, но одежда - ну, это другое дело. Роберта всегда забавляло то, как она радовалась, словно маленькая, при виде нового платья, пары джинсов или туфель; на самом деле, не имело значения, что это было, главное - это была обновка, и ей это нравилось.
Печально улыбнувшись воспоминаниям, она заплатила Салли за платья. Хотя она никогда не переставала скучать по Роберту, но была рада, что ей удалось принести немного смеха и радости в его жизнь, в последние её годы.
- Уф, это был трудный день, - вздохнула Салли, подсчитывая дневную выручку. - Но продажи оказались хорошими, совсем не тот случай, когда люди просто рассматривает витрины. Джоэл будет в восторге, я обещала ему, что он сможет купить тот навороченный стерео, по которому он сходит с ума, если у нас будет удачная неделя.
Джессика фыркнула. У Джоэла было особое пристрастие к стерео, и вот уже целых два месяца он беспрестанно говорил о новой, удивительной установке, которую увидел и непременно должен заполучить, иначе его жизнь навсегда потеряет смысл. Салли проигнорировала его нытье, но всё же это был лишь вопрос времени, когда она согласится купить новую стереоустановку. Джессика была рада, что теперь ее друзья могли позволить немного побаловать себя без особого вреда для их бюджета. Магазин женской одежды подвернулся им весьма удачно, потому что сейчас бухгалтерской зарплаты Джоэла не хватило бы, чтобы содержать молодую семью.
Когда Роберт умер, Джессика не смогла жить без него в роскошном пентхаусе и съехала оттуда, купив старый викторианский дом, преобразованный в жилье на две семьи, и заняла свободную половину дома. Джоэл, Салли и их близнецы - пятилетние сорванцы, которых звали Патриция и Пенелопа, - жили в другой половине старого дома, и со временем две молодые женщины подружились. Джессика узнала, что Салли вынуждена экономить и рассчитывать расходы, да ещё полностью шить себе одежду, и именно рукоделие Салли подало Джессике идею.
У Ризов не было средств, чтобы открыть магазин, но у Джессики они были, и, когда она нашла маленький, уютный магазинчик на Пикадилли, то сразу купила его. В течение месяца он был отремонтирован, укомплектован и готов к работе под вывеской, гласившей: "Женская одежда Салли". Пэтти и Пенни ходили в детский сад, и Салли благополучно занялась своим магазином. Часть одежды она шила сама, но постепенно магазин расширил ассортимент товаров, и сейчас, кроме Салли и еще одной женщины, которая помогала ей с пошивом одежды, в магазине работали две продавщицы, принятые на полный рабочий день. Не прошло и года, как Салли вернула Джессике долг, раскрасневшись от гордости за то, как хорошо смогла наладить бизнес.
Салли выглядела сейчас очень мило, округлившись благодаря тому, что ждала третьего ребенка Ризов, но ни она, ни Джоэл больше не беспокоились о расходах, и поэтому молодая женщина была в восторге от своей беременности. Она выглядела цветущей и здоровой и находилась в приподнятом настроении, и даже сейчас, хотя она и устала, на щеках ее играл румянец, а глаза блестели.