В конце концов, Дева пожелала быть с Солнцем, чтобы блистать в его свете, но, узнав об этом, Луна разгневался и покинул небосвод, рассорившись с братом. Братья долго спорили меж собой, пока не поделили небо на день, когда правил Солнце, и ночь, когда плел свои козни Луна.
Луна оказался столько коварен, что обманом и посулами убедил все Звезды, что им нельзя быть рядом с Солнцем, иначе однажды они сгорят и исчезнут. Даже Деву - Звезду убедил ночной владыка, и она покинула день, дабы сиять среди сестер ночью.
Тосковал по любимой Солнце, долгие дни застилали небо тучи, реками проливаясь на землю. - Перебинтовав ногу, я натянула теплые носки, примериваясь к ботинкам.
- А дальше что было? - нетерпеливо воскликнула девочка, глядя на меня широко распахнутыми глазенками.
- Вскоре Дева поняла, что Луна ее обманул, и попробовала сбежать из ночи, ставшей для нее вечной, но сестры удержали Звезду. Ночь за ночью пыталась она покинуть тьму, но у нее ничего не выходило. Но вот однажды Деве удалось вырваться и появится днем.
Она так ждала этого часа и не думала о том, что Солнце ее просто - напросто не увидит. За долгие годы среди сестер от горя и тьмы она поблекла, растеряла свой свет. Опечалившись, Дева разрыдалась, орошая землю горючими слезами. Каждый день она приходила, смотрела на Солнце, но не могла привлечь его внимание.
- Неужели он ее не заметил? - расстроилась малышка.
- Слушай дальше, - погрозила я ей пальцем и продолжила рассказывать, натягивая ботинок на здоровую ногу: - Проходили дни, пролетали ночи, и Звезда смирилась, вновь вернувшись под власть Луны. Солнце, хоть и стал черств к миру, все так же страдал об утрате, его небо часто становилось хмурым. В один из таких дней он заметил, что все реки далеко внизу сияют. Не поверив своим глазам, Солнце спустился ниже и смог увидеть, что вода сплошь усеяна серебристо - белыми цветами. Цветы на сотни тысяч голосов шептали о чем‑то, но Солнце не мог понять их языка, лишь одно слово удалось понять дневному владыке. Это было его имя, произносимое с той же любовью, что когда‑то дарила ему Дева - Звезда.
Не выдержал тогда Солнце, разгневался, забыл о договоре и перешел грань времени, вновь повстречавшись с братом. Луна, видя, как сильна любовь его брата и Звезды, смирился и отпустил Деву, взяв с нее обещание навещать сестер. Вспорхнув рядом с Солнцем на небо, Звезда ликовала. Днем ее не было видно, но возлюбленный всегда крепко держал Деву за руку.
Даже сейчас, когда посмотришь на небо, ты не увидишь возлюбленную Солнца, но ее блеск отражается в облаках, наполняя их сиянием. На рассвете и закате, когда Солнце отправляется за горизонт, можно увидеть цвет их счастья, меняющегося, но не угасающего день ото дня.
- Ух, ты! - радостно захлопала в ладоши Орика.
- Ну, а когда днем небо затянуто тучами - значит, Звезда отправилась навестить своих сестер, оставив Солнце в печали, - вздохнула я, радуясь, что история подошла к концу. - Люди, помня эту легенду, назвали цветы, подаренные Звездой нашим рекам, Память. Когда же среди нас появились легарды, то они дали цветам имя на своем языке. - Я на миг замолчала, вспоминая полное название, как оно было записано в справочнике из библиотеки Лесса. - Orika‑naa. Памятная трава. Уже люди переиначили это слово в Орикаю.
- Я не знала, - помотала головой девочка и заулыбалась.
- Теперь будешь знать. Так что у тебя с горлом? - заниматься такими мелкими делами не хотелось, но раз уж я кое‑как смогла зашнуровать ботинок на распухшей ноге, то притворяться больной не выйдет.
Девочка вскочила и в два шага оказалась возле меня, выжидательно заглядывая в глаза. Стараясь ни о чем не думать, я медленно потрогала Орику сначала за ушами, а потом под подбородком, вкладывая самый легкий импульс.
- Тепленько! - воскликнула малышка, не сдержалась и захлопала в ладоши.
- Тише, - я строго свела брови.
- Красиво, - по - детски серьезно произнесла девочка, постаравшись подавить радость. Я невольно отдернула руку, когда Орика погладила треугольник малахита в кольце.
- Это не просто кольцо, - пришлось признаться, чтобы не обидеть девочку.
- А браслетик? - Прикасаться Орикая не стала, с любопытством ткнула в серебряный дутый ободок на моей правой руке.
Я покачала головой, едва заметно улыбнулась и запустила руку в сумку, на ощупь выискивая что‑то подходящее. Знакомое покалывание скользнуло под пальцами, и я уверенно вытащила тонкий кожаный шнурок с болтающимся на нем кругляшом цитрина. В лучистом центре пластинки виднелась крохотная трещинка, у знатоков и торговцев признававшаяся изъяном.
- Ой! - воскликнула девочка, рассматривая камешек.
Пару секунд я задумчиво рассматривала амулетик, пытаясь понять, зачем Бурону понадобился Проводник.
- Этот камешек называется цитрин или еще Солнечный зайчик, Солнечный проводник. - Я без сожалений протянула амулетик девочке. - Этот камень, как говорят, способен показать верный путь и развести дурное с дороги. Недуги и болезни не отведет, конечно, но хотя бы не даст опасности вцепиться в тебя своими зубками.
Девочка с благодарностью улыбнулась и дрожащими пальчиками взяла подарок. Мне не казалось чем‑то страшным дарить чужую вещь ребенку. Уж цитрин точно не нес в себе наследия Бурона!
- А ты не видела, где тот мужчина… с глазами, как у коника? - уточнила я, вставая и пробуя собственную устойчивость. Нога в объятиях бинтов и ботинка почти не гнулась, но и не болела. Пару раз притопнув, чтобы поудобнее разместить конечность в носке, я направилась к выходу.
- Он с моим отцом на палубе болтал, когда я уходила, - сообщила девочка. - Я провожу, это там, на противоположной стороне!
Закрыв дверь на ключ и хорошенько подергав ручку, я медленно поковыляла вслед за Орикой, вздыхая на каждой ступеньке лестницы. Наверху, стоило вынырнуть из‑за плотной холстины занавески, в лицо одуряющее ударил теплый ветер с россыпью прохладных капель. Солнце ослепляющее вызолотило реку по обе стороны от той посудины, на которой мы плыли.
"Дримуя? - Попытка вспомнить название провалилась. - Эртая?"
- Как называется такой корабль, Орика? - спросила я у девочки.
- Митиная! - радостно подсказала девочка. - Самая большая на Верткой! Шестьдесят пять метров в длину.
- Угу, - хмыкнула я, едва успев увернуться от пробежавших мимо мальчишек.
- Мы с родителями плывем в Эдишь. Так долго… - Орикая вздохнула. - Папа, правда, сказал, что на повозке дольше. А на митинае хоть и дороже вдвое, зато лошадок покупать не нужно. Пойдемте, я вас с папой познакомлю!
Знакомиться с родителями этой вертлявой девчонки мне хотелось ровно также, как есть кашу, что подают в придорожных едальнях!
Парус на средней мачте негромко хлопнул, когда ветер изменил направление. Я вяло глянула вверх, следя за тем, как несколько мужчин спешат свернуть затрещавшее полотнище. Рулевой у нас за спиной громко выкрикнул непонятные приказы и приналег на громадный рычаг.
- Ой, опять только по течению плыть будем, - вздохнула Орика, подбегая к левому борту и опасно свешиваясь за перила. - Вода совсем спокойная. Папа говорил, что у Верткой течение везде непохожее, так что где‑то быстро пролетим, а где‑то, вот как теперь, долго ползти будем. Да еще без парусов…
Я никак не отреагировала. Главное, подальше от всех, навроде Эфрона, а остальное я переживу!
* * *
Гравий перед замком уже успели обновить по весне, не пожалев подсыпать на подъездную дорожку привозного белого щебня. Клант не любил появляться вот так, без приглашения, внезапно, но необходимость всегда нарушала его привычки. Волосы встрепало ветром во время переноса, но пригладить их легард уже не успевал.
Зажав под мышкой толстую стопку перехваченных по дороге сюда документов, киашьяр стремительно направился к Алору. Мальчишка - садовник, собиравший прошлогодние листья в корзины, при виде легарда замер, переступил с ноги на ногу, а после стремглав бросился к живой изгороди, чтобы предупредить слуг с черного хода.
В другой день Клант выбрал бы более заметный способ прибытия, долго бы кружил над владениями князя Виктора на легале, привлекая внимание. Но…
- Отложим это на день поспокойнее, - сам себе предложил киашьяр и взбежал по лестнице к дверям замка. Слуги с непроницаемыми лицами распахнули створки, склонившись в поклоне.
- Я хочу видеть князя Виктора, - сообщил легард замершему в холле слуге. Тот безмолвно простер руку в сторону и направился к кабинету хозяина.
Князь встретил блондина молчаливым кивком, как старого знакомого и родственника. Стоило двери закрыться, Клант упал на стул у стола Виктора, свалив на столешницу кипу бумаг и пергаментов.
- Это что?
- Посмотрите сами, - предложил Клант.
Князь взял несколько листов и пробежал по ним взглядом, почти тут же побелев лицом:
- Это правда?
- Ваша дочь выкрала эти бумаги в Торре.
- Эмма знает, что у меня с Тривсом не самые добрые отношения, - хмыкнул князь, проверяя другие бумаги. - Князь Торры ополоумел в конец, надо сказать!.. Кажется, Эмма также не питает к нему приязни…
- В самом деле? - небрежно уточнил Клант. О малышке, младшей дочери князя он знал, казалось бы, все.
- О да! Тривс как‑то пробовал со мной помириться, еще когда только овдовел. И предлагал скрепить дружбу через брак. Свой с Эммой, - довольно кивнул мужчина.
- В то время Эмме было… - Клант задумался. - Четырнадцать?
- Одиннадцать. Тривса это не смутило. За ним, видите ли, тянется дурная слава… - Князь непроизвольно дернул бровью. - В этом вопросе. Кажется, с его первой супругой вышел какой‑то скандал…
- Да, знаю, - отмахнулся Клант. - Эта история докатилась даже до Элессона. Отец той девушки очень оскорбился поведением Тривса и, будучи знатным родственником Баррскому князю, вынудил негодника жениться на опороченной бедняжке.
- Вот - вот, только девушка не вынесла всего случившегося…
- Или самого Тривса? - предположил киашьяр.
- Умерла в неполные двадцать лет от четвертых родов. Что ж, я рад, что у меня появилась возможность призвать Тривса к порядку! - довольно потер руки Виктор. - Мне нужно отправить весточки другим князьям.
Клант кивнул, мановением руки создавая на столе десять одинаковых искрящихся голубков.
- Они доставят ваши послания в считанные минуты, - объяснил киашьяр.
- Великолепно, это ускорит решение. Поездка в город к магу заняла бы слишком много ценного времени. Вы знаете, кто именно обвел Тривса вокруг его дурной головы? - на миг оторвавшись от написания посланий, спросил князь.
- Это, к моему прискорбию, легарды, Ваша Светлость князь Виктор.
- Как вы там их называете? Изгнанные?
- Да, князь, именно. Кто‑то направил их сюда в княжества, чтобы незаметно для нас захватить людские владения, - печально кивнул легард.
- Но это не тот, о ком мне рассказывала Эмма? - повел пером мужчина.
- Нет, теперь я точно уверен, что Джеймен погиб. Но, как выяснилось, его отец выжил много лет назад, - после секундного сомнения, рассказал киашьяр. - И именно он все последние тридцать лет управлял Изгнанными, часть времени через своего сына.
- Но зачем это было нужно?
- Видно перед советником встал вопрос, как продолжать разрушать наш род и не выдать при этом себя королю. И он придумал довольно хитрый план, который мог устранить и еще одну проблему - старшего из наследников Легардора. - Клант встал, прошелся по кабинету и вновь присел на стул.
Князь покачал головой и быстро начертал одинаковые послания всем князьям. Как только последний голубок выпорхнул сквозь окно, Виктор довольно усмехнулся, погладив седеющую бороду:
- Нужно не забыть напомнить Тривсу о пошлинах, сейчас самое время поднять цены на шерсть…
В коридоре произошло какое‑то движение, секретарь негромко что‑то забубнил, но женский визг вмиг все заглушил.
- Ох, опять этот дуралей спрячется от них под столом и не будет вылезать до самого ухода. Я бы тоже влез под стол, но сестра и дочь выволокут меня за уши, - хмыкнул князь.
Клант свел брови к переносице, отступил к стеллажам с книгами и произнес короткую формулу невидимости, замерев в углу. Князь завистливо вздохнул и приготовился к встрече.
- Отец! - В кабинет, придерживая юбки ввалилась Ольма, а следом за ней леди Севиль.
- Брат! - Сестра князя оттолкнула племянницу с дороги и плюхнулась на заскрипевший стул. - Как это понимать? Я вызываю к себе портного, а он присылает записку… Записку! Что ты велел нам отказывать в новых нарядах!
- Да! - взвизгнула Ольма. - Что это значит?
Второго свободного стула в кабинете не оказалось и княжна принялась вышагивать, зло постукивая каблучками.
- А что вы хотели? - с наигранной веселостью спросил князь, не вставая с места. - В прошлый раз из‑за вас обеих казна опустела вдвое. Сейчас весна, денег нет.
- Ты просто издеваешься над нами! - завопила леди Севиль.
- Мало того, что за Вирой ты дал приданое в два раза больше, чем за Эвилой, так еще…
- Твоя сестра, Ольма, вышла замуж за будущего короля нашего самого большого соседа. Вспомни о приличиях и перестань кружить здесь как ворона, - негромко велел Виктор.
- За мной ты вообще пожалел что‑то дать, - не унималась княжна.
- Твой сын, если ты помнишь, станет наследником Алории. Это достойная плата за мое терпение, тебе не кажется? - свистящим шепотом уточнил князь, нависая над столом.
- Нет, не кажется, - в тон отцу выдала Ольма.
- Мне же ты урезал содержание почти до нуля! - встряла Севиль, поправляя седые космы. - Чем я заслужила такое обращение?
- Сестра, ты забываешься! - гаркнул Виктор, теряя терпение и испытывая неудобство перед Клантом. - Ты тратишь достаточно.
- Вот отыщет Эмма себе кого‑нибудь… Еще на приданое ей разоримся! - простонала Ольма, заламывая руки.
- Да кто ж ее возьмет? - брезгливо искривила губы Севиль. - Маг. В штанах ходит. Если только этот пришлый лорд польститься, раз уж они все равно одну девчонку к себе утащили…
- Да, уговори лорда Кланта на ней женится, пап, только чтоб не мы им, а они нам денег дали! - воскликнула княжна.
- Вон! Обе! - рассвирепев окончательно, вскричал князь. - Большей глупости вам в голову не пришло? Вон!
Подхватив юбки, леди выбежали из кабинета, будто выпущенные из пращи камни.
- Мелят всякую чушь, - уже тише произнес князь. - Извините их, лорд Клант.
- Да нет, это было… познавательно, - успокоил Виктора киашьяр. - Интересные у ваших родственниц мысли.
- Да это ж глупости, сами понимаете.
- Да, да, конечно, - задумчиво постучав указательным пальцем по губам, Клант усмехнулся. - Что ж предоставляю вам возможность решить вопросы с князьями без меня. Голубки двусторонние, так что ждите ответов.
Проводив легарда до двери, князь вернулся в свое кресло и расстроено пробормотал:
- И что Эмма в нем нашла?
Глава 14
Ничто так не украшает леди, как душевная чистота.
"Краткий курс придворного флирта, том первый"
Не смотря на пессимистичный настрой Орики, корабль уверенно шел по течению Верткой, почти не раскачиваясь из стороны в сторону. В центре палубы громоздилась гора деревянных ящиков, закрепленных к бортам сетью из канатов. Придержавшись за один из крепежей, я заглянула за груз, только теперь увидев остальных пассажиров и команду. Нос судна, как и на любой митинае, приподнимался над уровнем бортов на добрых полметра, отсекая волну.
Капитан судна сидел на балке, укреплявшей нос в поперечнике, и деловито посматривал вперед. В руке мужчина сжимал трубку с маленьким чубуком и длинным изогнутым мундштуком. Его гладко выбритые щеки лоснились на солнце.
Лицом навстречу волнам, на скрученных в бухты веревках расположились несколько мужчин, лишь невнимательному зрителю представавшие расслабленными и сонными. От меня не укрылось, как внимательно они следят за каждым движением капитана, готовые молниеносно вскочить и столь же стремительно исполнить приказ.
Верткая никого не щадила. Самая извилистая река западной части княжеств, она змеей прорезала степи Торры, вгрызаясь в холмистую местность Эдиша на подступах к Маяяре, теряясь в непреступных оврагах, а потом разливалась широким озером на пологих склонах безраздельной госпожой, чтобы переплести свои холодные воды с более спокойной Веретенкой. Дальше реки следовали вместе до самого побережья, даруя жизнь многим километрам долин вдоль своего устья.
- Это мой папа, - девочка указала на невзрачного худого мужчину, безмолвно взиравшего на волны по правому борту митинаи. Он не обращал внимания ни на матросов, ни на покрикивания капитана, ни на болтовню нескольких женщин, усевшихся на раскладные стульчики так чтобы видеть воду и жаловаться на попадающие на вязанье брызги.