ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Однажды, сидя за завтраком и потягивая утренний кофе, Калеб вспомнил, что они с Викторией женаты уже три недели. Прошло три недели, а паника Виктории еще не улеглась.
Калеб удивлялся, что его жена не предъявляла на него никаких прав, кроме тех, что были связаны с ребенком. Что бы сказали жители Ринваля, если бы узнали, какая страсть скрыта за видимым спокойствием продавщицы книг.
- Чему ты улыбаешься? - спросила Виктория, откладывая в сторону газету.
- Интересно, как называлась вчерашняя книга дня?
Виктория пожала плечами.
- "Гарри Поттер". Теперь, когда я сделала реорганизацию в своих делах, у нас продается и художественная литература.
- Позор, - сказал Калеб. - И дело не в Гарри Поттере. Я рад, что у тебя хорошо идет дело. Просто мне стало не хватать тех томиков, которые ты продавала.
Виктория улыбнулась.
- Я до сих пор торгую ими. Если бы не "Гарри Поттер", то вчера книгой дня стала бы "Половая жизнь амфибий".
- Неужели кто-то пишет про это книги?
Виктория засмеялась.
- Не знаю, я просто выдумала.
- Миссис Фремонт врет?
Виктория сморщила носик.
- Наполовину. В книге действительно рассказывается про амфибий, но ничего личного.
- Надеюсь. Даже амфибии заслуживают уединенности. Кто же захочет, чтобы вокруг твоего пруда толпились исследователи, когда ты влюблен и хочешь развлечься со своей женушкой?
- Думаешь, у амфибий так бывает? - поддразнила его Виктория.
- Возможно.
Виктория засмеялась.
- Ты неисправим.
- Конечно, этот разговор о сексе разжег во мне желание полюбить собственную жену.
- Калеб, нам нужно на работу.
- Пойдем позже.
- Что подумают люди?
- Они подумают, что мы женаты всего лишь три недели и еще полны страсти. - Калеб поднялся, привлек Викторию и прижал к себе. Ее тело было теплым, приятным и мягким. Калеб поцеловал ее в губы, потом в шею.
Виктория глубоко вздохнула и прижалась к нему.
- Калеб, ты...
- Хм, что? - спросил он. - Если хочешь, чтобы я остановился, так и скажи. И я остановлюсь несмотря на то, что сильно хочу тебя.
Он коснулся губами ее груди.
- Нет, не надо, - сказала она. - Ты хорошо это делаешь.
Калеб поднял ее на руки и понес в спальню.
В дверь позвонили.
Виктория с Калебом переглянулись.
- Только восемь часов утра. Кто бы это мог быть?
Звонки продолжались. Калеб отпустил Викторию. Кто бы это был?
А была это Джина Грегори, девушка, которая подрабатывала у Виктории по субботам. Джина училась в десятом классе. Она смотрела на Калеба взволнованными, большими глазами.
- Могу я видеть мисс Холбрук, то есть миссис Фремонт? - спросила она. - Это важно.
Когда тебе семнадцать, важным кажется все. Калеб вспомнил себя в ее возрасте. Однако Джина действительно выглядела взволнованной, и Калеб проводил ее на кухню. Виктория уже успела поправить волосы и выглядела как невозмутимая деловая женщина.
- Входи, Джина, - сказала она. - Садись. - Она взглядом попросила Калеба выйти - девушке было неудобно говорить при нем.
Калеб извинился и направился к двери. Не успел он выйти, как Джина начала плакать.
- О, миссис Фремонт, я беременна и не знаю, что делать. Старики убьют меня, когда узнают. Мой отец никогда не любил Ларри и, может быть, он прав. Ларри говорит, что это не его ребенок. Но он его, миссис Фремонт. - Джина заплакала сильнее и уронила голову на руки.
Калеб посмотрел на жену. Она обошла стол и обняла Джину. Обнимала и гладила по волосам.
- Я знаю, сейчас тебе страшно, но мы найдем выход. Обещаю, я помогу тебе.
Услышав эти слова, Калеб нахмурился. Не стоит Виктории вмешиваться, можно попасть в неприятную историю. Но он уже знал, что если Виктория бралась за что-то, то доводила дело до конца. Теперь она считала своим долгом поддержать девушку.
После того, как Джина ушла, Калеб подошел к Виктории.
- Бедная девочка, - сказала она.
- Что ты собираешься делать?
Виктория глубоко вздохнула.
- Ну, сначала я должна убедиться в том, что у Джины есть адвокат и что на Ларри возложат ответственность за ребенка. Потом я навещу родителей Джины. Девочка хочет сохранить ребенка. Надеюсь, родители поддержат ее.
Калеб криво улыбнулся.
- И ты тоже хочешь помочь ей?
- Я должна попытаться, Калеб. И не проси меня поступить иначе.
Калеб покачал головой.
- Не собираюсь. Я только хотел спросить - не нужна ли тебе моя помощь.
Виктория благодарно улыбнулась.
- Пока нет. Отец Джины очень строгих правил. Ему потребуется время, чтобы осознать случившееся, и поэтому пока лучше скрыть это от всех.
Калеб кивнул. Было уже поздно. Ему действительно пора на работу Он повернулся к двери.
- Калеб?
Калеб оглянулся.
- Спасибо, - сказала она, - что хотел помочь. Ты...
- Я твой муж, - сказал он, зная, что она непременно скажет какую-нибудь чепуху про его благородство.
Себя он благородным не считал, но понял, что у него отзывчивая жена. Ведь Джина была уверена, что может обратиться за помощью именно к Виктории. Хотелось бы узнать, кому еще она ненавязчиво помогала. Его жена более интересный человек, чем он думал вначале.
- Вам посылка, миссис Фремонт, - сказал Уильям, посыльный цветочника, передавая ей вазу с красными и белыми розами.
Виктория моргнула. Она взяла цветы и достала карточку.
"Моей жене, благородной леди, которая становится тигрицей ночью".
Сердце Виктории заколотилось.
- Что там написано? - спросила Линдси Дафрей.
Виктория быстро убрала записку в карман.
- Муж поздравляет меня. Сегодня три недели как мы женаты, - соврала она.
- Хм, я думала, что такой мужчина, как Калеб, мог бы придумать что-нибудь пооригинальнее, - сказала Линдсти.
- Милый комплимент, но Калеб достаточно оригинален.
Женщины улыбнулись.
- Я не имела в виду постель, - сказала Виктория.
Филлипа Паркер подняла одну бровь.
- Он не оригинален в постели?
Разговор не клеился.
- Вы прекрасно знаете, что я имею в виду, - сказала она. - Калеб...
И тут Виктория поняла, что не знает, каков на самом деле Калеб. Она не узнала его за те три недели, что они жили вместе. Он был сексуален. Знал, как разжечь в ней страсть одним взглядом или легким прикосновением. Она желала его днем и ночью, но что еще она знала о своем муже?
- Он щедрый, - сказала она, вспомнив, что он предложил помочь ей сегодня утром.
- А никто и не спорит, милая. Что это там за открытка среди цветов? - спросила одна из покупательниц.
Виктория увидела еще одну открытку. Она вытащила ее и тоже убрала в карман.
Джанет Оллитсон засмеялась.
- Уверена, что в ней он пишет о том, что собирается делать с тобой сегодня в постели.
Виктории показалось, что она задыхается.
- Ты собираешься покупать книгу или будешь читать ее прямо в магазине? - с раздражением спросила она.
Женщина засмеялась.
- Я покупаю ее. И не злись. Я понимаю, никого не касается, что твой красавец-муж делает с тобой по ночам. Тебе повезло, Виктория. Ты даже выглядишь как-то мягче.
Виктория пожалела о своих словах.
- Просто я...
- Не любишь болтать, - сказал кто-то. - Оставь ее в покое, Джанет.
- Ладно, милая. Ни слова больше про способности твоего мужа. Мы же любим позубоскалить. Ты единственная, кто хорошо его знает.
Виктория сомневалась в этом. Калеб был добр к ней. Он - страстный любовник, прекрасный журналист и человек слова. Он сдержал свое обещание. На второй открытке были написаны фамилии, адреса и телефонные номера адвокатов в Дэлловее. Она просила его не разглашать тайны, и Калеб сдержал слово. Теперь Виктория могла помочь Джине.
Калеб - хороший человек. Многие ли жены могут сказать это о своих мужьях?
- Ты давно работаешь журналистом?
Калеб посмотрел на Викторию.
- Да, давно. А почему ты спрашиваешь?
- Я прочла практически все статьи, которые ты написал за последние годы. Но мне бы хотелось почитать, что ты писал в молодости.
Калеб улыбнулся.
- Ага, моя жена заинтересовалась седой историей.
- Не представляю, что ты мог писать неинтересно или сухо.
- Может, и не сухо. Сухо - неточное слово. Думаю, утомительная околесица будет точнее.
Виктория хитро улыбнулась.
- Ты боишься показать мне эти работы?
Калеб провел пальцем по носу Виктории. Потом поднялся и поцеловал ее в губы.
- Просто не советую, - сказал он. - Тебе не понравится.
Виктория удивилась.
- Но я обожаю умных женщин, - продолжил он. - Если ты заглянешь в сундук, который стоит в подвале, то найдешь там мою писанину. Я писал, начиная со школьной скамьи. Тогда я работал на "Дэлловейскую прессу". Извини, но я читать это вместе с тобой не буду. Есть вещи, которые лучше запрятать в сундук и забыть.
- Неужели так плохо?
Он посмотрел на нее с удивлением.
- Виктория, почему тебе вдруг захотелось читать эту чепуху?
Виктория уставилась на чашку кофе.
- Я сегодня подумала, что мы совсем не знаем друг друга.
- Это беспокоит тебя?
Виктория посмотрела ему в глаза.
- Вообще-то я редко думаю об этом, - призналась она.
Но он понял, что иногда эти мысли приходят ей в голову. А почему бы и нет? Он тоже думал об этом. Они делят постель и страсть, и оба хотят, чтобы она забеременела, а затем - на развод. Калебу стало грустно. Она не считала его мужем.
- Если ты не хочешь, чтобы я читала твои ранние работы - не буду, - сказала Виктория.
Он встал, подошел к ней сзади и обнял ее за плечи. Потом нагнулся и поцеловал ее в шею.
- Читай, что хочешь, делай, что хочешь. Только сейчас пойдем со мной, - прошептал он.
И она пошла. Все было так же чудесно, как было всегда между ними. Была страсть и огонь.
Она скоро забеременеет. И ему придется оставить ее.
- Не уходи, - сказал он, когда она встала и посмотрела на него.
- Не уйду, - пообещала Виктория улыбнувшись. - Уверена, что женщины сходят с ума, когда ты их касаешься. Дотронься до меня, - сказала она.
Калеб улыбнулся.
- Я люблю женщин...
- Я знаю. Умных, - прошептала она.
- Нет, я люблю женщин, таких как ты, - сказал он. - Сейчас я как раз плохо соображаю. Думаю, ты тоже.
- Я совершенно не соображаю. - Виктория поцеловала его грудь. - Я думаю только о том, что прикасаюсь к тебе.
Но она думала о ребенке, он знал это.
У них была эта цель - сделать ребенка.
И они сделают его.
Калеб был готов выполнить все, что она пожелает.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Калеб встретил на улице Джину Грегори и заметил, что она выглядит гораздо спокойнее. Она шла и разговаривала со своей матерью. Виктория явно изменила отношение родителей к беременности дочери.
Придя домой после работы, он спросил Викторию про Джину.
- Как все прошло?
- Неплохо. Ларри после разговора с адвокатом согласился выплачивать определенную сумму на содержание ребенка. Я рассказала родителям Джины, как она прекрасно работает и что помогу ей купить необходимые вещи для ребенка. Они сначала хотели уехать из города, но Джине нравится здесь жить и работать у меня. Я знаю, что люди поддержат ее. Она такая милая. И родители согласились остаться. Думаю, они будут хорошими бабушкой и дедушкой.
Калеб недоверчиво посмотрел на Викторию.
- Похоже, ты практически ничего не сделала?
- Не очень много.
- Милая женушка, я знаю Рэя Грегори, он тяжелый человек.
- Но, в конце концов, он согласился со мной. И это самое важное.
- Что ты обещала ему?
- Что Джина будет больше работать в моем магазине. Если ей понадобится сидеть с ребенком, я буду отпускать ее. Не разрешу покупателям сплетничать о ней. Куплю ей детскую коляску, высокий стульчик, детскую кроватку и стол для пеленания.
Калеб засмеялся и поднял ее со стула.
- Я уверен, что все это ты выложила ему своим спокойным, деловым тоном, я прав? И он не мог ничего тебе возразить.
- Я не сделала ничего особенного.
Это было не так. Виктория переживала за людей, а многие просто показывали пальцами и сплетничали. И если Калеб присмотрится повнимательнее, ему предстоит узнать еще много о своей женушке.
Но стоит ли это делать? К этой леди опасно привыкнуть, опасно полюбить ее - ведь она скоро уйдет от него.
- Почему ты так критиковал свои ранние статьи? Они чудесны, написаны с большим энтузиазмом, - вдруг спросила она.
Калеб нахмурился.
- В них слишком много идеализма.
- Ты был молод, а все молодые идеалисты.
- Но я не хотел им быть.
Виктория перестала листать газету и посмотрела на него.
- Почему?
Калеб молчал.
- Калеб? Я задаю лишние вопросы?
Он вспомнил о том, как она заботится о людях. Он не хотел, чтобы она беспокоилась о нем.
- Это старо как мир, Виктория. Моя мать боготворила отца, а он... Скажем так - он забывал о ее существовании, жил светской жизнью. Она была несчастна, но во всем винила себя. Ее сбила машина. Я до сих пор уверен, что в ту минуту она думала о нем. Я знаю, что такое бывает и в других семьях. Люди - эгоисты, Виктория. Волшебных сказок в жизни не бывает. Я удивляюсь, зачем писал про это. Давно нужно было выкинуть всю эту писанину. - Он посмотрел на исписанные листы бумаги.
Виктория сильнее сжала их в руке.
- И не думай это выбрасывать. Ты сделаешь медвежью услугу журналистике. Это очень хорошие статьи. Дело не в идеализме. Я владею книжным магазином и разбираюсь в литературе.
Калеб засунул руки в карманы.
- Калеб?
Он посмотрел на нее.
- Мне жалко твою мать.
- Не стоит. Она вышла за него замуж, хотя знала, что он из себя представляет.
Виктория тоже знала, какой он, но вышла за него замуж. Он не создан для женитьбы. И он явно не создан для Виктории. Но другого выхода не было.
Этой ночью Калеб не притронулся к ней. Он знал, что она делала тест на беременность. Результат был отрицательный, и грусть на лице Виктории разбила бы сердце любого мужчины.
Этой ночью он просто обнимал ее и надеялся, что неправ насчет идеализма. Виктория была идеалисткой, хотя и не признавала этого.
Виктория проснулась неожиданно, даже во сне она почувствовала непонятное беспокойство.
Калеб не любил ее прошлой ночью. Он просто прижался к ней, как тогда, в их первую брачную ночь. Она думала, может, он раскаивается, что женился на ней.
- Наверное, он жалеет с самого начала, - сказала она себе. - Он хотел позаботиться обо мне, а теперь я ему надоела. И сейчас удивляется, зачем он связался с женщиной, которая уговаривает незнакомых мужчин сделать ей ребенка.
- Чокнутая, - прокричал Боб. - Чокнутая женщина. Черт подери.
- Спасибо, что высказал свое мнение, - сказала она птице.
Не изменилось ли что-то в их отношениях? Наверное, Калеб устал любить ее. Раньше он часто менял партнерш.
- Хватит жалеть себя, - прошептала она. - Это недостойно.
И все-таки днем она пришла в редакцию ринвальской "Газеты". Она хотела прямо и честно поговорить со своим мужем. Она должна сказать, что он может в любое время отказаться от этого брака. У него не было никаких обязательств по отношению к ней.
Стол Дэниз был завален бумагами.
- Ищешь своего симпатичного мужа? - спросила Дэниз. - Я передам ему, что приходила. Сейчас его нет.
- О, это неважно, - сказала Виктория, чувствуя себя смущенной. - Надеюсь, я не помешала тебе.
- Дорогая, если дело касается мужа и жены - это всегда важно. И не беспокойся, что отрываешь меня от работы. Я часто делаю перерывы. Сейчас он в Дэлловее и произносит речь на благотворительном празднике. Ему часто приходится этим заниматься. Калеб - хороший оратор. Ему неплохо платят. Думаю, ты не знаешь об этом. Он не любит распространяться на эти темы. Он грозил уволить меня, если я проболтаюсь, но я подумала, что ты не в счет. Ты - его жена.
- Калебу платят за то, что он произносит речи на благотворительных собраниях?
Дэниз удивленно посмотрела на Викторию.
- Ты должна знать его лучше. Они выписывают ему деньги, а он их не берет. Он говорит, что это долг каждого журналиста - жертвовать на благотворительные цели. Он любит помогать людям и не хочет, чтобы об этом знали.
Виктория улыбнулась.
- Думаю, ты самая замечательная женщина из всех, кого я встречала, - сказала она Дэниз.
- Наконец-то кто-то признал это. Твой муж думает, что я зануда.
- Мой муж обожает тебя, - сказала ей Виктория.
Дэниз была польщена.
- Но мы не скажем ему об этом. Мы с Калебом лучше работаем, когда деремся.
- Твой секрет - мой секрет. - Виктория дотронулась до сердца. Из офиса она вышла, улыбаясь. Калеб тратит средства на благотворительность? Это известие ее не удивило, как и то, что Калеб никому об этом не рассказывал.
Он верит в обстоятельства и заботится о тех, кто нуждается. Неудивительно, что он нарасхват.
Кто обвинит такого человека, что он скрывает свою личную жизнь? Калеб знает о темной стороне жизни, знает о безвыходных положениях, поэтому решил помочь Виктории. Нужно только быстрее забеременеть, чтобы освободить его от всех обязательств, связанных с ней.
Виктория - поразительная женщина, подумал Калеб, возвращаясь однажды домой. Он только что понял это, потому что ему не хотелось никуда бежать от нее. Целый день он ждет момента, когда вернется домой и увидит ее. Каждую ночь он любит ее, и ему это нравится. Виктория приносила ему радость. Однажды он увидел ее, склонившуюся над маленьким несчастным котенком.
- Твой друг? - спросил Калеб.
- Похоже, у нее нет хозяев, - сказала Виктория. - Нет ошейника, никаких объявлений о потерявшемся котенке. Никто не приходил сегодня, чтобы опубликовать объявление?
- Нет. - Ему было жаль, что его жена так расстроилась.
- Кто-то захотел избавиться от него - выкинули на улицу, как какой-то мусор, - с негодованием сказала Виктория.
Калеб замер. Эти слова напомнили ему, что родители однажды поступили с ним точно так же.
- Что будешь с ним делать?
- Сначала откормлю.
Так она и сделала. Иногда она гладила Боба по перышкам, потому что тот явно ревновал ее к котенку. Она заботилась о своей маленькой семье. Однажды мимо проходили Элис Майерс и ее семилетняя дочка Ноли.
- О-о. - У Ноли загорелись глаза, когда она увидела котенка, который вертелся на лужайке, пытаясь поймать бабочку. - Я могу его погладить? - спросила она Викторию.
Калеб понял, что сердце Виктории дрогнуло.
- Ему нравится, когда его гладят.
- Как его зовут?
- Не знаю. Он живет здесь недавно. Как ты думаешь, какое имя ему подойдет?
Ноли задумалась.