В конференц-зал зашел Ксеар, за ним Яльсикар, и Дестина выдохнула, опустив коммуникатор и впиваясь в них взглядом. Айи на секунду замер посреди зала, потом подал знак двум офицерам, дежурившим у входа, и они стали сдвигать кресла. Ксеар пренебрег обычным столом с микрофонами, который был расположен чуть выше зала для журналистов. Похоже, он давал понять, что это будет более доверительная и менее официальная, чем обычно, беседа. Два кресла для него и Яльсикара поставили напротив трех кресел для журналистов на небольшом расстоянии, не разделяя их ничем, даже столом, и Айи пригласил корреспондентов сесть – двоих мужчин и одну женщину.
Дестина уже изучила их внешность. Все трое выглядели очень молодо, но не расхлябанно, как обычно одевается пишущая братия. Никаких сережек в носу, никаких кислотных цветов в одежде. Очень строгое, деловое платье на женщине. Официальные костюмы на мужчинах. Сосредоточенные лица.
Когда журналисты и ньюс-мейкеры сели друг напротив друга, Дестина внезапно поняла, что предстояло серьезное противостояние. Это было похоже на встречу парламентеров в преддверии войны. Только эта война была уже объявлена. И даже успела всерьез разгореться. Воцарилось молчание. Журналисты включали диктофоны, открывали блокноты. На какое-то мгновение все пятеро замерли, не шевелясь, лишь смотрели друг на друга. Бррр... Дестине не хотелось бы оказаться на месте кого-то из трех журналистов.
Чем они могли защищаться от столь опасных противников? Блокнотами и ручками? Дестина знала, как и все в этом зале, что все трое сидящих здесь людей писали большую часть очень агрессивных материалов, размещенных в их изданиях. У обоих мужчин, обладавших всей полнотой власти в мирах, были серьезные основания злиться на них. И они вполне располагали всем арсеналом средств для мести. И все же репортеры осмелились прийти, и даже сидели напротив них, бесстрашно отстаивая право на собственное мнение. Она невольно прониклась уважением к этим людям.
Наконец, Ксеар взял слово. Он произнес короткую, но объемную речь, официально объявив об аресте Марина Ка Лье. Он также сообщил, что этот человек подозревается в совершении тяжкого преступления, и в настоящее время продолжается дознание. Из слов Ксеара следовало, что Ка Лье получает необходимую юридическую помощь от адвокатов Ксеариата. Его права, очерченные законодательством миров, соблюдаются в полном объеме.
Дестина невольно дернула уголком рта. Она недавно поинтересовалась правами подозреваемых в преступлениях в Первом. По сути, у них не было никаких прав, кроме возможности прервать допрос раз в шесть часов и права на питание четыре раза в сутки. И то - кто бы мог это проверить?
Айи замолчал, переведя взгляд на Яльсикара и тот заговорил. Его высказывание было еще короче. Он добавил, что подозреваемый пока не признался в преступлении, однако следствие имеет "все основания предполагать его виновность".
Слово предоставили журналистам, они переглянулись между собой, и один из них, из "двадцати часов", спросил первым.
- В каком преступлении обвиняется Ка Лье?
- Это пока не будет разглашено в интересах следствия, - коротко ответил Яльсикар.
- Правда ли, что первый допрос был проведен без участия адвоката?
- Правда, - невозмутимо ответил Бьякка.
- Почему вы лишаете обвиняемого элементарных прав?
- Такое право не предусмотрено законодательством, - ответил Ксеар. - Поэтому говорить о лишении прав некорректно.
- Все знают, что Вы двое в Семи мирах и есть закон. И мы спрашиваем вас, почему вы не предусмотрели такого права? - выпалила женщина-журналист, сидящая посередине, как будто под охраной своих коллег-мужчин. Нейра Хаш, из "Мнения".
Повисла небольшая пауза, потом Айи посмотрел ей в глаза:
- Потому что особенность ведения уголовного процесса у нас такова, что вмешательство адвоката не имеет смысла на всех стадиях, кроме суда присяжных. Во время такого процесса право на адвоката имеет каждый.
- Вы хотите сказать, что особенность уголовного процесса в мирах такова, что правосудие олицетворяет один человек?
- Вовсе нет, - возразил Айи. - Правосудие олицетворяет целый аппарат профессиональных людей, работающих в полиции и службе безопасности. Дознание во всех случаях ведется крайне тщательно и кропотливо. А решения принимаются максимально справедливо.
- Вами единолично, - настаивала журналистка.
- В том числе и мной, - кивнул Ксеар, и его глаза опасно блеснули. - А иногда и судом присяжных.
- А как будет на этот раз? - едва не перебив Айи, спросил журналист, сидевший справа и до сих пор молчавший. Дестина вспомнила, что его зовут Каль Ягиль, и он работает в "Политике".
- Такое решение пока не принято.
- Айи, давайте будем откровенны, - вновь начал Ягиль. - Вы и Яльсикар единолично принимаете решение о том, какие права предоставить обвиняемому. Вы решаете, как его судить. Вы, в конечном итоге, признаете его виновным или нет. Не то, чтобы мы вам не доверяли, - корреспондент дернул уголком рта, и в его глазах появились насмешливые огоньки, - но не могли бы вы объяснить общественности, почему считаете, что такое судопроизводство может быть безошибочным?
Господи, он же его уничтожит, подумала Дестина. Почему этот журналист так смело себя ведет? Кто ему этот Ка Лье? Ведь не сват, не брат... стоят ли все эти демократические убеждения того, чтобы вылететь из рая? Глядя то на одного мужчину, то на другого, она ощутила странное раздвоение: с одной стороны, она была полностью на стороне Ксеара. С другой – не могла не восхищаться Ягилем – он был убийственно логичен в каждом доводе и вопросе.
- Я с удовольствием объяснил бы вам это, - Ксеар внезапно также насмешливо улыбнулся, - как только вы трое объясните мне, как может быть безошибочным любое другое судопроизводство, будь там толпа адвокатов или нет?
- Существуют определенные процедуры, выработанные обществом годами, чтобы обеспечить наибольшую справедливость..., - начала было Хаш.
- О, наше общество многое выработало с годами, - резко перебил ее Айи. - Нищету на улицах. Бомжей. Социальное неравенство. Убийства, насилие, войны. Коррупцию. Наркотики и терроризм. И все исключительно по справедливости и в рамках демократии.
Ксеар постепенно повышал голос, но не срывался на крик. Дестина видела, что он полностью контролирует себя, и меняет тон только с целью произвести больший эффект.
- Почему же вы не наслаждаетесь жизнью в этом обществе? - продолжил он, снова насмешливо улыбаясь. - Почему вы пришли в миры? Что вы ищете здесь, где властвует такой тиран и деспот, как я?
Журналисты разом опустили головы, увлекшись писаниной в своих блокнотах, хотя до этой минуты полностью полагались на включенные диктофоны. Дестина облизала губы. Правоту Айи трудно было оспорить. У него был припасен козырной туз в рукаве. Он легко и непринужденно поставил всех присутствующих на место, и даже без видимого самодовольства.
- Айи, никто не говорит о том, что мы не довольны жизнью здесь. - Начал Ягиль после небольшой паузы. - Я думаю, что выражу общее мнение, если скажу, что мы все благодарны вам за создание этого мира и за постоянное его развитие. Мы также благодарны Яльсикару и другим повелителям стихий за то, что они делают.
Ксеар недовольно махнул рукой, желая прервать этот неожиданный гимн в свою честь, но Каль продолжил:
- Я готов прямо сейчас встать и поклониться вам, и заодно хочу сказать, что не сделал этого при встрече только потому, что давным-давно вы сами просили не кланяться вам всех журналистов на официальных мероприятиях.
- Это правда. Я и сейчас этого не желаю, - вставил Ксеар.
- Воля ваша. Но это не значит, что мы забыли о благодарности. Дело в другом.
- И в чем же? - Встрял Яльсикар, закидывая ногу на ногу.
Дестина подумала, что никогда не видела более странного брифинга. Это походило то на интервью, то на перепалку, то на философский диспут, то на дружескую беседу. Фантасмагория какая-то. Секунду назад казалось, что агрессия вот-вот выплеснется через край, и тут вдруг Ягиль все сглаживал, да еще как. Испугался?
- Дело в том, что мы тоже люди. И мы хотим, чтобы с нами хоть немного считались. Возможно, мы пришли в этот мир, потому что он доброжелателен. Я хорошо помню, как все было лет сто назад, думаю, вы тоже. Тогда вы, Яльсикар, еще не смотрели на простых граждан, как на врагов, - очень твердо произнес Каль.
Бьякка дернулся, как будто его ударили. Агенты переглянулись, Альбумена заерзала в кресле, а Дестина внезапно почувствовала, что ей жарко. Нет, Ягиль сегодня точно выроет себе глубокую яму. И будет сидеть в ней до конца жизни. Он не просто вел себя смело, он казался безрассудным.
- Я и сейчас не смотрю так... на простых граждан, - очень холодно ответил Бьякка, пронзая журналиста таким взглядом, что тот опустил глаза. Смысл этого послания был предельно ясен.
Ксеар метнул какой-то непонятный взгляд на Бьякку и посмотрел на часы:
- У нас не так много времени, чтобы развивать дальше эту дискуссию, - ровным голосом заявил он. - Мы ждем ваших вопросов, и через десять минут заканчиваем.
Журналисты помолчали несколько секунд, потом Нейра спросила:
- Сколько еще будет длиться задержание Ка Лье?
- Столько, сколько необходимо для проведения дознания по этому делу, - ответил Яльсикар.
Репортеры недовольно поморщились.
Затем журналистка снова пошевелилась.
- Яльсикар, вы могли бы прокомментировать информацию о том, что вы позволили себе при свидетелях душить Мьелле?
Бьякка с легкой улыбкой посмотрел на девушку:
- Смею вас уверить, юная леди, если бы я позволил себе его душить, то и задушил бы. Но как вам, должно быть, известно от тех же свидетелей, этого не случилось.
Нейра внезапно поднесла к губам руку и беззвучно засмеялась. Дестина тоже хмыкнула.
- И все-таки вы держали его за горло? - без улыбки уточнил Каль Ягиль.
- Держал. - Согласился Яльсикар.
Повисло неловкое молчание. Должно быть, журналисты не ждали такого признания от главы СБ?
- А если рядовой гражданин Первого схватит за горло другого, вы разве не осудите его за это? - спросил Ягиль у Айи.
- Обязательно, - кивнул Ксеар. И, прежде чем лицо Каля приняло торжествующее выражение, добавил. - Но если затем выяснится, что тот, второй, кого-нибудь убил, то первый будет безоговорочно оправдан.
Когда журналисты покинули зал, все пришло в движение. Яльсикар подошел к своим агентам, Джара ждала немного поодаль, а к Ксеару приблизилась Альбумена. Дестина шмыгнула в дверь и направилась в приемную. Она думала о том, что было сказано, и приходила к выводу, что Ксеар и Яльсикар во всем правы. И все же она не могла испытывать антипатии к смелым, по-настоящему независимым журналистам, и очень переживала за Ягиля. Глаза Бьякки говорили, что ничего хорошего парня не ждет.
Она подключила коммуникатор к монитору, и из любопытства залезла на сайт "Политики", в информацию о корреспондентах. Биография Каля описывалась крайне лаконично. Родился в мирах в 193 году. "102 года, значит", - подсчитала Дестина. Оказалось, что почти всю свою пятидесятилетнюю карьеру журналиста он делал именно в этом издании. Журналистские премии... три благодарности Ксеара в разное время. "Ого", - вслух пробормотала девушка. Оказалось, что Ягиль десять лет назад даже награжден службой безопасности за помощь в каком-то расследовании. Но самым любопытным ей показалось не это. А то, что еще до того, как Каль пошел в журналисты, он работал в СБ. Об этом было скромно написано в самом конце текста. "До 243 года занимал должность специального агента в службе безопасности", - вот как там было написано. Дестина облизала губы. Значит, полвека он работал с Бьяккой, а потом перешел на другую сторону баррикад? Ей это показалось очень любопытным.
- Яльсикар, ну что там? - громко спросил Ксеар, коротко переговорив с Альбуменой. Она рассказала ему, как был задержан Ка Лье. Он перенес ее в свою гостиную, попытавшись загипнотизировать. И тут понял, что она не спящая. Тогда она просто вернула себе обычную внешность и позвонила Бьякке. Марин узнал ее, и не пытался нападать. Но вины не признавал.
- Да ничего пока.
Бьякка стоял чуть поодаль с двумя своими сотрудниками. Слева от него маячила Джара. Больше никого в конференц-зале уже не было. Айи заметил, что Дестина исчезла, ушла и глава юридического управления.
- Закройте дверь, - кивнул он офицерам и предложил всем сесть.
- Мне уйти? - робко спросила Джара.
- Оставайся, если охота, - пожал плечами Ксеар.
- Охота, - радостно сказала девушка, и Айи невольно вспомнил, что она тоже еще очень молоденькая, как и Дестина. Яльсикар немного недовольно покосился на невесту, но не стал протестовать, и она села рядом с ним.
- Ты знаешь, - сказал Бьякка Ксеару, не обращая внимания на остальных. Так, как умел только он. Мол, раз уж вы все тут, и Ксеар это безобразие позволяет, то сидите, конечно. Но молчите и не влезайте, когда взрослые люди разговаривают, - ты знаешь, мне сейчас уже кажется, что это и впрямь не он.
Айи вздохнул.
- Почему? - уточнил он, напряженно глядя на Яльсикара. Только этого не хватало прессе для полного экстаза. Чтобы они арестовали не того и "мучили в застенках", да еще и без адвоката.
- Потому что он дизайнер, - Яльсикар взмахнул рукой, как бы указывая на что-то очевидное. - Не военный, не шпион, не закоренелый преступник. Его никто не учил держать лицо по шесть часов на допросе. И, тем не менее, он ни разу не выбился..., - Бьякка поискал подходящее слово, - из образа. И еще он уверен в благополучном исходе. Он злится, ему неприятно, но он... не боится, Айи. А преступник должен хоть немного бояться, он же знает, что виноват.
- Вы что думаете? - спросил Ксеар у офицеров. Он знал, что ребята тоже сидели на допросе.
Агенты переглянулись, удивленные, что к ним обратились.
Потом младший агент осторожно сказал:
- Я тоже теперь сомневаюсь в его виновности. Я никогда не видел, чтобы преступники, обвиняемые... в столь пикантном деянии, так держались на допросе.
- Если он педофил, у него должны быть проблемы с психикой, хотя бы минимальные. А Марин... он какой-то фантастически устойчивый для человека... творческой профессии, - добавил помощник Бьякки. - Он ни разу не впал в истерику, хотя такое на допросе бывает, и с виновными, и с невиновными людьми. Он вышел из себя в самом начале, и все.
- Он спросил: "ты ли это", - внезапно вступила Альбумена. - Когда взял меня за руки в городе спящих. Это, конечно, может значить что угодно, но может и подтверждать его версию.
Яльсикар медленно кивнул.
Айи вздохнул и пожал плечами.
- Тогда полегче с ним, - сказал он Яльсикару. Потом поднялся, попрощался со всеми и ушел.
Отправив агентов работать, Бьякка подошел к Джаре, и они перенеслись домой.
- Как меня достало все, - сказал он, обнимая ее, опуская нос в ароматные волосы.
- Я тебя люблю. Ты самый хороший, - сказала она, прижимаясь к нему.
Яльсикар хмыкнул.
- Ты необъективна.
- Абсолютно необъективна, - весело подтвердила Джара, и муркнула от рассеянной ласки его руки, гладившей ее плечо. - Я готова прямо сейчас найти Ягиля и дать ему в глаз. Хочешь?
- Нет. Тогда Каль опять напишет о нарушении прав, и Айи тебя выставит, - хмыкнул он.
- Можно спросить?
- Конечно.
- Ты правда бил Мьелле на допросе?
- Я не избивал его, родная. Но пару раз ударил, правда. Потому что он хамил.
- Я тебя не осуждаю, - она поднялась и поцеловала его в губы, потом в щеки и в закрытые глаза.
Яльсикар обнял невесту и крепко сжал ее.
- Что ты будешь делать с Ка Лье? - спросила она.
- Не знаю.
Он отпустил Джару и сел за стол, взял мандарин.
- Я не поняла до конца, вы обвиняете его в том, что он к детям пристает? К спящим?
Яльсикар тяжело вздохнул:
- Джара, я не хотел бы сейчас распространять эту информацию...
- Я никому не скажу.
- Милая, ты можешь случайно проболтаться. Ну, зачем тебе это знать сейчас?
- Да мне вообще ничего знать не нужно. Можешь со мной не разговаривать, - дрожащими от обиды губами произнесла Джара, встала и пошла к выходу. Яльсикар поймал ее, развернул к себе.
- Не надо так. Ты же знаешь, что я тебе доверяю. Просто...
- Просто ты со мной не разговариваешь. Я не понимаю, что происходит. Почему журналисты словно взбесились, почему на тебя так нападают? Что ты делаешь на своей ужасной работе столько времени, что даже дома не появляешься в последние дни? Ты за всю неделю один раз прибежал на пятнадцать минут, повалялся со мной в постели, и ушел.
Она всхлипнула, и он снова тяжело вздохнул, прижимая невесту к себе.
- Прости меня. Такая работа. То пусто, то густо. Я тебе обещаю, что когда все успокоится, мы с тобой будем целыми днями разговаривать.
- А сейчас?
- Спрашивай, - сдался он.
- Что сделал Ка Лье?
- Я этого не знаю. Может, и ничего. Но мы его задержали, когда он увел к себе домой девочку-спящую. И есть основания полагать, что он хотел с ней переспать.
- А он что говорит?
- Говорит, что она была похожа на его дочь, по которой он соскучился.
- А почему вы скрываете это?
- Потому что если он не настоящий преступник, то тот, настоящий, поймет, что его ищут.
- А с чего вы взяли, что он вообще существует?
- Случайно узнали. Просканировали одну спящую.
- Меня пугает то, что пишут в прессе.
- Нечего пугаться, любимая. Бояться должны они. Просто кое-кто об этом забыл. Я только немного освобожусь, и напомню.
- Ты собираешься мстить Ягилю? - хлопнула глазами Джара.
Яльсикар улыбнулся:
- Мстить - это слишком сильно сказано. Просто шугану их немного. Совсем от лап отбились, - пожаловался глава СБ.
- Кстати, о лапах. Во втором мире так забавно играть. Ты играл когда-нибудь?
- Да, прикольно. Мы гоняли когда-то с Айи и Альбенкой. Только я уже староват для таких забав.
- Ну, пожалуйста. Когда освободишься.
- Да ты что, - он рассмеялся. - Кто со мной играть-то будет, подумала? Все ж замрут по стойке смирно, и будет не игра, а черт знает, что.
- А мы не скажем, что ты - это ты. Назовешься каким-нибудь левым именем...
- Милая, ну это правда детсад какой-то. Потом кто-нибудь узнает, что я тайком ерундой всякой занимаюсь, вот журналисты-то обрадуются.
- Ну, пожалуйста, - Джара прижалась к нему, поцеловала в шею, коснулась язычком за ухом. Бьякка вздрогнул, собрал ее волосы в ладонь, поцеловал.
- Ладно, я подумаю, - с улыбкой пообещал он, посадил ее на стол и полез руками под платье.
Когда Бьякка через полчаса появился в своем кабинете, его ждал Лей.
- Что-то накопал? - с надеждой спросил Яльсикар.
- Да вот. Не знаю, важно ли это, но мне не нравится. - Лей подал ему распечатку, и Бьякка быстро просмотрел.
- Это кто?
- Это один из тех, кто был в том квартале со светло-серыми крыльями.
- Списание средств со счета на изменение внешности, - прочитал вслух Яльсикар. - И что?