Ей вдруг стало обидно за орка, которого она и сама иногда поругивала за его несдержанный язык. Но она своя! А всяким выскочкам нечего на их Тургуна рот разевать!
Амадея на это только хмыкнула, но развивать тему не стала.
– Покажешь мне стойбище? – миролюбиво спросила она.
– Что ты хочешь посмотреть?
– В первую очередь – тотемы! – глаза Амадеи загорелись предвкушением. – Расскажи мне, какие они, тотемные животные орков?
Они шли по тропинке вдоль шатров, больших и не очень, высоких, остроконечных, круглых и квадратных, разных, но все их объединяли красивые украшения в виде замысловатых орнаментов.
– У моих мужей это волки. Разумные волки. Огромные, черные, со светящимися глазами. Ми и Ши.
Элизабет опять вспомнила о мужьях и вздохнула. Быстрей бы завтра.
– Богиня! А чем провинилось твое свадебное платье, что его повесили?
Вот… пятнадцать! Она и забыла про это барготово платье! Амадея остановилась, как будто натолкнулась на стену, и, широко раскрыв глаза, вылупилась на платье, трепещущее на ветру. У! И что говорить? Платье за время висения слегка потрепалось. Дожди, пыль и ветер не сделали его чище и наряднее. Вид, откровенно говоря, был у платья жалкий. Точно такой же, как и пунцовое лицо ханым-бай.
– А это старинный обычай орков!
Элизабет ухватила Амадею за руку и потащила к тотемной площадке.
– Просто обычай!
– И что он символизирует?
– А я откуда знаю? – буркнула Элиза, представляя, как она сжимает шею Шеола. Отчего именно его, она не знала, но была уверена, что это сам хан придумал дурацкий ритуал!
– А это Сирена! Она Видящая!
Наконец-то можно было сменить нервирующую тему!
– Сирена, это жена посла людей графиня Амадея Сорес!
Красавица зомбичка медленно поднялась с матрасика и изысканно поклонилась Амадее.
– Горячие ветра степей не принесут тебе радости, человек, – глядя мимо Амадеи, произнесла Сирена и повернулась к Элизе. – Завтра вернется орда, сделай свой выбор, ханым, время на исходе, он хочет вернуться.
Она опять села на матрас и прикрыла глаза. Как всегда ничего не понятно, кто хочет вернуться, куда? Но спрашивать бесполезно, Сирена никогда не помнила о своих предсказаниях.
– Сирена, Шайтан ведь жив? Отчего бы тебе не вернуться в свой шатер? – мягко спросила Элизабет.
Зомби очень сильно похудела, осунулась, и ее красота начинала увядать.
– Он жив, пока я держу его, – тихо ответила Видящая. – Все мы держим своих любимых. И ты держи. Держи обоих, иначе быть беде.
Амадея нахмурила брови и оглянулась.
– Я читала о том, что сердце мага может биться за двоих, но твое сердце не бьется. Ты мертва. Как ты можешь кого-то удержать в этом мире?
– За меня дышит и живет возлюбленный. Он знает, что если он умрет, умру и я, просто ответила Видящая и отвернулась, давая понять, что разговор закончен.
Амадея только головой покачала, но молчала всю обратную дорогу, Элиза тоже не спешила делиться мыслями. Совет Видящей совпадал с советом русалок и ее собственными желаниями, только вот как его осуществить? Страшно и стыдно даже думать об этом.
У шатра тетушки Сагхи было весело. Здесь собрались все. Мужчины рубили мясо, женщины ощипывали кур, чистили овощи, потрошили рыбу.
– Завтра возвращается орда, и нужно хорошенько накормить мальчиков. Мой последний муж всегда говорил, что путь к его сердцу лежит через желудок. Это он научил меня готовить.
Тетушка Сагха кивком головы указала Амадее на место за столом и водрузила перед ней огромную тарелку с пирожками. Элизабет утянула верхний пирожок и, на ходу жуя, побежала к группе зомбичек, с хохотом месящих тесто. Она уже несколько дней мечтала испечь мужьям пирог, и вот теперь выдался такой шанс!
Амадея так и застыла с открытым ртом и недонесенным до него пирожком.
– Это что, магия орков? Она передается вместе с замужеством? Все ханым-бай такие? – растерянно произнесла она, поворачиваясь к хмыкающей тетушке Сагхе.
– Ну, какая она будет ханым, мы пока не знаем. Сама видишь, платье до сих пор болтается на колу как символ неудачи моих мальчиков. Или их бестолковости.
Орчанка подозвала Витора и щедро плеснула в стоящую на земле миску сметаны. Кот благодарно мяукнул и, облизнувшись, неторопливо принялся за пиршество.
– А при чем здесь платье? – проводив кота задумчивым взглядом, поинтересовалась Амадея.
– Да чтоб оно уже сгорело синим пламенем! – в сердцах воскликнула тетушка и, подхватив со стола таз с яблоками, отправилась к костру.
– Платье – это символ невинности. Когда дева ее лишается, оно сгорает в магическом огне. И только после этого она получает благость степи, – пафосно пояснил невесть откуда вынырнувший Тургун и тут же добавил в своей манере: – Да только ханы никак не решат, кто жену оркать первым будет, вот и ходит она у нас не оркнутая.
– Не оркнутая? – растерянно переспросила Амадея и тут же широко усмехнулась: – Надо же, красотка Элизабет Рауль, которая отвергла всех женихов королевства, до сих пор не соблазнила даже Дри? Кому рассказать, не поверят!
А про себя подумала, что сегодня же напишет об этом брату, который не только успел "тролльнуть" свою избранницу, но уже даже ожидал наследника. Тролли с этим делом не тянут.
Амадея с довольной улыбкой ела пирожки и наблюдала за суетой вокруг. Она планировала написать трактат о жизненном цикле орков. Сам господин начальник тайной службы заинтересован в нем, хотя сразу предупредил, что если Амадея найдет что- то таинственное, то трактат не уйдет дальше библиотеки тайной службы. Но для Амадеи это было большой честью. И вот первая сенсация. Орки, оказывается, могут быть сдержанными.
"Или это Элиза им обоим до такой степени не нравится?" – хихикнула про себя графиня.
Глава 11. О коварстве синего пламени
Пирог вышел на славу: высокий, пышный, мягкий, украшенный подрумяненными завитушками и тонкой румяной сеточкой поверх яблочной начинки. И пах он умопомрачительно!
– Какое счастье мы имеем видеть своими собственными глазами, – одобрительно глядя на Элизу произнесла тетя Сагха, когда пироги достали из печи. – Деточка, да в тебе скрытые таланты!
Элизабет зажмурилась от удовольствия. Ей удалось! У нее получилось! Да, ей помогали, советовали, показывали, но большую часть работы сделала она сама. И похвала свекрови была так приятна, что Элизе хотелось мурлыкать от счастья.
– Я таки горжусь тобой, милая. А как будут рады мальчики!
Мальчики… Элизабет хихикнула, представив грозных орков в коротких штанишках на лямках и с деревянными мечами в руках.
– Тетушка Сагха, а какими они были детьми? – спросила она у орчанки, укутывая пирог чистым полотенцем.
– Дри был таким непоседой, что справиться с ним не могли пять нянек. Его постоянно приходилось откуда-нибудь вытаскивать. То из петли времени, то из пасти плотоядного цветка. А когда ему исполнилось пять лет, он вырастил себе друга! Из ореха! Помесь тигра и белки. А когда отец попытался отругать Дри за безответственность, ему пришлось спасаться от этой Тигробелки на дереве, но оказалось, что она прекрасно прыгает по веткам и при этом рычит и кусается.
Элиза расхохоталась.
– А Шеол?
Тетушка вытащила из кармана трубку, постучала ею по ладони и медленно, словно отвешивая слова, произнесла:
– А Шеол сразу родился воином.
– Ханым, ты утром в купальни пойдешь? – встряла в разговор одна из наложниц, та самая рыжая в золотом ошейнике.
– Конечно!
Сирена сказала, что орда придет после полудня, поэтому Элиза планировала все успеть.
– Только я не знаю, где они.
– Мы зайдем за тобой. И подругу пригласи!
– Обязательно!
Ага, делать ей больше нечего, как только бегать за этой нахалкой!
Но Амадея, оказывается, все это время стояла позади.
– Я с удовольствием к вам присоединюсь. Много читала о знаменитых купальнях Чармейн, но не смела и мечтать посетить их. Эриндриэль в своих "Путевых заметках" пишет, что вода в купальнях не замерзает даже от магического мороза, а еще раз в году в ночь любви там расцветают дивные кувшинки. Это правда?
Элизабет расстроенно прикусила губу. Ну почему эта выскочка знает больше, чем она? И почему папенька никогда не говорил, что принц Эриндриэль пишет не только любовные романы? Знаменитый прадед умер, когда ей только исполнилось пять лет, а прабабка фурия просто исчезла. Говорят, что они улетают на таинственный остров и там скорбят по умершим, пока не превращаются в каменных горгулий. Были бы они живы, они бы рассказали!
Амадея продолжала о чем-то вещать хорошо поставленным голосом, но Элиза ее не слушала. Солнце садилось за горы, а она еще новые свечи у тетушки Сагхи не попросила. Можно было послать Лестара, но Элизе хотелось все сделать самой. Накрыть на стол, собрать букет цветов, расставить свечи. Это было правильно и… очень волнительно.
– Что же мне надеть? – спросила она вслух.
– То, что легко снимается, – буркнула тетушка Сагха, пристраиваясь рядом. Под мышкой у нее был зажат небольшой сверток, а в руках она несла кувшин с вином и три изящных стеклянных бокала на тонких ножках. – Провожу тебя.
Элиза скосилась на свекровь, но возражать не посмела. Она слегка побаивалась эту громогласную орчанку. Они молча дошли до шатра, так же молча зашли внутрь, Элиза положила пирог на стол, рядом тетушка водрузила вино и бокалы.
– Это тебе, – сунула она сверток Элизе в руки, а сама окинула придирчивым взглядом помещение. Но, видно, придраться было не к чему, потому что орчанка пододвинула к открытому проходу кресло и водрузилась в нем как на троне. – Ну, давай, смотри.
Элизабет развернула ткань и тихо воскликнула от восторга. Зеленый эльфийский шелк переливался и струился между пальцами. Ткань, сотканная из вод горных озер. Платье было невесомым и легким, словно мотылек.
– Это мне? – прошептала Элиза, недоверчиво глядя на свекровь.
– Ну не Шеолу же! – проворчала та. – Мне это платье отец Дри подарил, да только так и не вышло у меня его ни разу надеть.
У Элизабет глаза от удивления стали круглые, и орчанка усмехнулась:
– Представь, и я бываю молодой и стройной. Примерь!
Платье село идеально, будто на Элизу шитое. Только фасон был непривычным: строгий лиф с короткими рукавами-фонариками и широкий подол, ниспадающий в пол. Очень нежно и романтично. Никакого корсета, никаких шнуровок, никаких тяжелых украшений. Главным очарованием платья была его ткань – невесомый шелк, подчеркивающий хрупкость и утонченность фигуры.
– Эльфийский крой, – довольно оглядывая Элизу, произнесла орчанка. – Хороша! Таки не зря мои дети на тебя глаз положили. На вот еще к платью.
Тетушка протянула небольшие изящные сережки с изумрудами.
– Вот так завтра и пойдешь мальчиков встречать, и я съем свою трубку, если проказник Дри не затащит тебя в кусты быстрее, чем ты скажешь ему "здрасте"!
Элизабет вспыхнула, но довольно улыбнулась. "Вот кто первый потащит, тот первый и будет", – решила она про себя и, смутившись от этих мыслей, покраснела еще больше.
– Спасибо!
– Спасибо на колени не посадишь, – пробурчала орчанка, но Элиза видела, что ей приятна искренняя благодарность девушки. – Внука мне подаришь, тогда и сочтемся.
– За одно платье? – пошутила Элизабет, рассматривая себя в зеркало. Отражение сияло восторгом и счастьем.
– И за сережки, – педантично уточнила Сагха.
Утром Элизабет разбудила Амадея. Она держала в руках полотенце и хмурила красивые брови.
– Если бы я знала, что здесь нет слуг, привезла бы свою горничную, – вместо приветствия возмущенно произнесла она, падая в кресло. – Зомбички отказываются прислуживать, а когда я пожаловалась госпоже Сагхе, она знаешь, что мне ответила? "Ты таки нашла бы капельку времени заняться собой самостоятельно, а не делала больно моим ушам", – очень похоже передразнила она орчанку. – Откуда у нее этот говор племен одесхаллов?
– Говорит, была замужем за главным казначеем их царя.
Элиза достала с полки приготовленные с вечера полотенца.
– Сколько же раз она была замужем? – потрясенно пробормотала Амадея, уже выходя из шатра.
– За отцом ханов, – начала загибать пальцы Элиза, прижимая локтем полотенца. – За королем русалок, за Чиу – это змеиный бог, еще за каким-то северным ярлом, но у него такое сложное имя, что я его никогда не выговорю, за казначеем одесхаллов… Может, еще за кем, но я не помню.
– Откуда ты знаешь? – потрясенно спросила Амадея.
– Вечера длинные, а тетушка Сагха любит рассказать байки из своей жизни, – с напускным безразличием передернула плечами Элизабет. Ха! Хоть что-то ты не знаешь! – А! Еще у нее был роман с тануки, оборотнем-енотом, но замуж она за него не пошла. Сказала, что быть старшей женой гарема для нее слишком мало. Но мне кажется, что любила она только первого мужа.
– Почему?
– Об остальных она рассказывает, а о нем только вздыхает.
Их уже ждала одна из наложниц, чтобы провести в купальни.
Элизабет несколько раз ходила мимо этой скалы, но ни за что бы не догадалась, что за кустарником скрывается тропа, ведущая к небольшому закрытому со всех сторон озеру, разделенному огромными камнями на несколько частей. На камнях лежали горки одежды, над черной водой поднимался белый пар, эхо разносило веселые голоса купающихся девушек.
– Ханым, доброе утро! – закричали они и замахали руками.
Элизабет помахала в ответ, на секунду замерла возле большого валуна, стесняясь раздеться, но затем вспомнила русалок и их наставления и решительно стянула платье. Вода оказалась в меру горячей, чистой, только слегка пахла тухлыми яйцами. Элизабет с наслаждением окунулась и поплыла к зовущим ее зомбичкам. Вода едва доставала ей до груди, поэтому она совершенно не боялась утонуть.
Девушки сидели на мелководье на выдолбленных в скалах скамьях. Они подвинулись, и Элиза села рядом, с затаенным злорадством наблюдая, как раздевается пунцовая Амадея, поминутно озираясь, словно ожидая увидеть в кустах затаившегося Тургуна.
"Да только не туда ты смотришь, – хихикнула про себя Элиза, чувствуя превосходство. – Орк на скале сидит и сверху прекрасно уже рассмотрел все твои прелести".
Элиза усмехнулась, но тотчас устыдилась, она сама ведь была точно такой стеснительной еще совсем недавно. Вспомнить хотя бы русалочье озеро. Но все равно, смотреть на это было смешно! Вся такая смелая и деловая аристократка, родственница короля, чуть не ползком спускается в воду, прикрываясь ладошками.
Какое это блаженство! Лежишь на плоском камне, а две девушки со смехом растирают тебе тело мыльным пузырем, моют волосы, втирают масла, при этом не прекращая рассказывать веселые истории из своей жизни. Элизабет хохотала вместе со всеми, и даже Амадея к концу омовения начала улыбаться и перестала стесняться.
– Орда! Орда у дальнего кургана! – раздался зычный голос Тургуна.
Сердце екнуло и забилось с удвоенной силой. Дождалась!
Они стояли небольшой группкой на пригорке, с которого было хорошо видно, как по степи движется армия. "Словно река, – подумала Элиза, – а уходящие в сторону своих стойбищ большие отряды-"кулаки" напоминают притоки".
Рядом зашушукались, и Элиза оглянулась. Наложницы из гарема все как одна были закутаны в блестящие черные плащи, они хихикали и выглядели очень довольными. Элизабет заметила, как похудели и осунулись зомби за эти дни.
Особенно мужчины. Похоже, что Тургун подкармливал девушек из гарема, а может быть, и не только Тургун, но и свекровь. Элизабет перевела взгляд на грозную орчанку. Она возвышалась над всеми с неизменной трубкой в зубах и внимательно следила, как Первый кулак входит в долину. Рядом с нею стояли красавица Сирена и Амадея.
– А эта что здесь делает? Да еще вырядилась, словно на вечеринку. Неприятным холодком кольнуло в животе.
– Подойди ко мне, негоже ханым-бай стоять позади других, – повернулась орчанка к Элизабет.
Земля задрожала, в воздухе раздался рев и крик: "Орра!" Сердце Элизабет застучало в такт тяжелым шагам драков.
Орда вернулась домой.
Впереди на своем огромном ящере возвышался Шеол. Он легко соскользнул со зверя, бросил поводья подбежавшему Лестару и, выслушав короткий доклад Тургуна, повернулся в сторону возникшего прямо из воздуха Дри.
Элизабет почувствовала, как на мгновение замерло сердце, а в ногах вдруг появилась слабость. Захотелось присесть, а еще лучше сбежать! Ну, почему она не послушала русалок и не осталась ждать мужей в шатре? Морские девы ведь советовали встретить ханов нагой, возлегшей томно на вишневых простынях…
Орда спешилась, и в этот момент Элиза поняла, отчего их боятся. Орки были рождены для сражений, и только сражаясь, они жили полноценной жизнью. Шеол, одетый лишь в порванные на коленях штаны, мускулистый, покрытый татуировками и свежими шрамами, с огромным мечом за спиной, кинжалами на поясе и свирепым блеском желтых глаз, олицетворял собой бога войны. И даже более изящный Дри, с идеально заплетенной косой, в белоснежной рубашке, отглаженных штанах и начищенных до блеска сапогах, с неизменной улыбкой на клыкастой физиономии, выглядел довольно грозно. От братьев шли волны почти осязаемой мощи и первобытной силы.
Элизабет дрожащими пальцами ухватила тетушку Сагху за руку, со страхом и предвкушением наблюдая за подходящими мужьями Вокруг шумела орда, слышались радостные возгласы, кто-то уже целовался, кто-то громко смеялся, но она видела только двух орков. Только две пары глаз были ей сейчас интересны, она искала в них выражение чувств и видела, как похожи между собой ее мужья.
Что-то неуловимое – в походке, повороте головы, рубленых чертах. И взгляды… И в желтых, и в зеленых глазах читалось восхищение и неприкрытое желание.
Элизабет почувствовала себя обнаженной, ей показалось, что мужья не видят ее шикарного эльфийского платья, ее прически, украшений, надетых ради них. В их глазах застыло вожделение, замешанное на…радости? Неужели они тоже скучали?
– Мать! Матушка!
Элиза выпустила руку орчанки, и та по очереди обняла сыновей.
– Грязный, худой, да еще и раненый!
Отступив от Шеола, она покачала головой.
– Дри, ты почему не проследил за братом? У него скоро шкуры для новых шрамов не останется! А ты что клыки скалишь? Сколько раз я тебе, умрецу здоровенному, говорила: надевай зачарованную кольчугу! Весь в отца, такой же непутевый!
– Зухра погибла.
– Я знаю, да родится она под сенью меллорнов, – тетушка Сагха погладила Шеола по щеке. – Это был ее выбор.
– Кстати, об отце, – тихо произнес Дри. – Нам кажется, это именно он стоит за нападением на коротышек.
Сагха нахмурила брови, а Элизабет навострила ушки.
– Потом расскажешь. А теперь, наконец-то, поздоровайтесь со своей.
– Здравствуйте, великие ханы! – пропела Амадея, выходя вперед и приседая в глубоком реверансе.
Элизабет сжала губы, ощущая обиду на мужей, не спешащих обнять жену, и злость на Амадею, которая влезла вперед, словно она здесь самая главная! "Декольте, видно, показать захотела", – мелькнула мысль. Вот… три пятнадцать двадцать два! Элиза передернула плечиками. Могла бы и шарфом прикрыться!