Вид сверху на декольте открывал слишком много и, судя по загоревшимся глазам шамана и громкому свисту Шеола, произвел должное впечатление. Этим двум самцам озабоченным интересно только на сиськи пялиться!
Заметив веселый взгляд старшего мужа, Элизабет возмущенно вздернула нос и отвернулась, сделав вид, что рассматривает сидящего на камне Витора. Кот сосредоточенно вылизывался, задрав заднюю лапу, и плевал на происходящее вокруг. Главное, его любимая хозяйка здесь, а до остальных ему и дела нет, пока они за стол не сели.
– Ты что здесь делаешь, женщина? – пробасил Шеол, обращаясь к Амадее.
– А я жена посла, – графиня улыбнулась и протянула Дри руку для поцелуя.
Элизабет прикусила губу и сжала кулаки. Вот гадина! И здесь вперед влезла!
Но не отталкивать же ее! Хотя так и хочется схватить сзади за волосы и оттянуть от улыбающихся мужчин!
И тут к ним подбежали наложницы. Они обступили ханов, оттеснив в сторону и Амадею, и растерявшуюся Элизабет. Зомбички, смеясь, сбросили с плеч накидки и застыли перед Шеолом в живописных позах.
– Как велел наш повелитель, – пропела одна из наложниц. – Гарем встречает своего владыку только в драгоценностях.
– Ух ты! – присвистнул Шеол, с жадностью оглядывая обнаженных девушек – Я в предвкушении, красотки.
Элизабет улыбнулась, хотя ей хотелось рыдать. Она так готовилась, а они… они… Не они, а он! Дри спокойно о чем-то беседует с этой выскочкой Амадеей и не пялится на этих развратниц! А Шеол! Гад! Как он может так поступить с нею! Даже не смотрит! Да и шаман тоже хорош! Он взял эту белобрысую мымру за руку!
– Тихо, не нарушай ритуал, – легла ей на плечо тяжелая ладонь. Тетя Сагха подмигнула и улыбнулась. – Орочьи игры. Никогда не показывай, кто тебе по- настоящему дорог. И у скал есть глаза и уши. Мальчики не хотят тобой рисковать. – Элизабет недоверчиво подняла на свекровь глаза. – Шоб я только сельдереем питалась, коль это не так! Особенно теперь, когда погибла Зухра.
– Мне жаль, хотя я ее не знала.
– Шеол ее любил, – вздохнула орчанка. – Но она предпочла умереть. Красиво.
– Ее право.
– И что теперь? Шеол страдает? – шепотом спросила Элиза, с жалостью глядя на возвышающегося над всеми орка.
Он повернулся, почувствовав, что она смотрит, окинул Элизу оценивающим взглядом, от которого она зарделась, и не спеша направился в их сторону. Однако дойти не успел, на пути опять возникла Амадея и, взяв орка за ладонь, начала о чем-то с чувством говорить. Шеол слушал ее внимательно, вот он поднял руку, прерывая графиню, но что было дальше, Элизабет уже не увидела.
– Скажи мне, Цветочек, у тебя под платьем ничего не надето? – шепот Дри смешался с горячим дыханием, щекоча шею и вызывая легкую дрожь. Его руки оглаживали плечи, талию, бедра, пробуждая смутное волнение. – Нежная, невинная, желанная, – шептал орк, едва касаясь шеи губами, и от этих легких прикосновений по телу пробегали волны жара. – Мне хочется унести тебя в прекрасное место, скрытое от нескромных взглядов, где не будет никого, кроме нас с тобой. Мы будем танцевать под пение птиц, а потом я буду покрывать твое тело поцелуями. Нежными, как крылья бабочек, страстными, как танец воина, жгучими, как кенерский перец, чувственными, как обнаженная кожа. Скажи, и я унесу тебя от всех. Я так скучал, Элиза, – едва слышно выдохнул он ее имя и прижал сильнее.
От слов Дри кружилась голова, не хватало воздуха, к щекам прилил румянец. Элизабет облизала ставшими вдруг сухими губы.
– Да, – шепнула она, и в тот же миг они очутились в лесу среди величественных деревьев с серебристыми листьями, которые нежно звенели от легкого ветерка. Большая солнечная поляна, заросшая мягкой травой и благоухающими цветами, встретила их пением птиц и тихой мелодией свирели, но, сколько Элизабет ни оглядывалась, она так и не увидела музыканта. Дри, обхватив жену за талию, закружил по поляне.
Его глаза сливались цветом с листвой, и Элизабет отражалась в них. Погружалась. Неумолимо. Головокружительно. Они оказались так близко друг к другу, что она уже не видела ни поляны, ни деревьев, ни неба над головой. Только качающуюся на дне его зеленых глаз нежность. Дрожащее предчувствие волновало разум и тело, сделав танец чувственным, невыносимо сладостным. Элиза словно обрела крылья, ей казалось, что она и Дри оторвались от земли и кружатся в воздухе. По телу разливалось ожидание чего-то необычного, а в голове тихо звучала музыка.
– Что это: магия волшебного места или твое колдовство? – шепнула она.
Муж лишь загадочно улыбнулся и медленно провел ладонью у нее за спиной.
Платье зелеными мягкими струями стекло к ногам. Дри осторожно опустил ее на шелковое цветное покрывало. Элизабет была уверена, что мгновение назад его здесь не было. Лукавая улыбка тронула глаза орка, его черты неуловимо смягчились, но прежде чем опустить ресницы, Элиза заметила, как в темных глубинах зрачков мелькнуло удовлетворение.
Он медленно и чувственно провел ладонью по ее лодыжкам, огладил колено, заскользил вверх. Элиза напряглась, как струна, под его руками. Это было совсем не похоже на властные грубоватые ласки Шеола. Дри обращался с Элизабет, как с величайшей драгоценностью. Она ощущала себя хрупкой невесомой статуэткой в его руках. И это было так правильно, так естественно, что Элиза испытала незнакомое доселе желание – отдать себя. Она хотела этого орка, хотела его любви, хотела видеть обожание в его глазах и сама хотела любить.
– Ты прекрасна, словно белый цветок, плывущий сквозь сиреневые сумерки.
Дри взял ее руку, круговыми движениями поглаживая девичью ладонь.
– У тебя такие выразительные глаза, я тону в них.
Рука орка скользнула вверх на плечо, длинные чувственные пальцы, поигрывая, пробежали по шее, едва касаясь, погладили бархатистую кожу щеки, дотронулись до губ. Элизабет закрыла глаза. Дри склонился и начал покрывать поцелуями лицо, шею, грудь. Теплое дыхание, скользившее по коже, поднимало жаркие волны возбуждения.
Он огладил ладонями изгибы ее тела, плечи, стройную талию, округлые бедра. Требовательно сжал ягодицы, наклоняясь ниже. Элизабет положила руки ему на плечи. У нее перехватило дыхание, когда язык мужа ненасытно и требовательно проник в ее рот. Она отвечала на поцелуи, запрокинув голову и закрыв глаза. Ее пальцы перебирали его волосы, а из горла непроизвольно вырвался тихий стон.
Они целовались с упоением, жадно, страстно. Элизабет казалось, что она чувствует душу шамана, и разорвать поцелуй означало потерять что-то очень важное.
Наконец, Дри оторвался от желанных губ, чтобы тщательно исследовать каждый миллиметр ее тела. Неспешна, смакуя, дразня. Он прикусывал темнорозовые соски, ласкал пальцами и языком, оставляя влажные дорожки, а затем дул на них, заставляя Элизабет вздрагивать.
– Как ты красива, – тихо сказал шаман и поцеловал Элизабет в пупок.
По мышцам живота прокатилась волна сладострастия. Дри спустился ниже и, найдя губами сокровенный источник удовольствия, принялся его ласкать. Элизабет застонала. Ее уносило вдаль к наивысшей точке наслаждения, туда, где не было места мыслям. Тело выгнулось, ноги задрожали, она зарылась пальцами в волосы мужа и подумала, что если Дри не соединится с нею прямо сейчас, она потеряет сознание или сойдет с ума от нахлынувшего вожделения.
Ее тело хотело его, и Дри это понял. Он лег сверху, жарко целуя приоткрытый в порывистом дыхании рот, и медленно осторожно вошел. Элизабет тихонько вскрикнула, но не от боли, а от мучительного наслаждения. Она обняла мужа за плечи, закинув ноги ему на спину, и подалась вперед, прижимаясь всем телом. Их рваное дыхание и безумные удары сердец слились в едином ритме, в урагане страсти, сдерживать которую они уже не могли.
– Ты лучшее, что было в моей жизни, – прохрипел Дри и одним плавным движением бедер глубоко проник в нее, полностью овладев.
Она хотела его, хотела безумно. Элизабет доверилась мужу, отдалась ему полностью, приняла в себя. Она ощущала себя его частицей, а его – частицей себя.
Это было новое, ни разу не испытанное чувство. Чувство полного единения и защищенности. Элиза прижалась сильнее к мускулистой груди, вдыхая запах разгоряченного страстью тела, ощущая в себе мягкие толчки плоти и чувствуя, как волна небывалого наслаждения начинает зарождаться где-то в глубине ее жаждущего разрядки тела…
– Я люблю тебя, – шепнул Дри, перед тем как лес огласили его громкие стоны.
Элиза лежала в уютных объятиях мужа и слушала его голос. Дри тихонько пел ей на ухо балладу о любви, пел на эльфийском языке, она не понимала слов, но красивый мягкий голос мужа обволакивал, вызывая прекрасные видения, ломал стены, возведенные ею вокруг сердца. Под слова песни ушедшего народа Элиза отпускала чувства и побуждения, сдерживаемые аристократическим воспитанием. Неужели это и есть любовь? Вот такая мягкая и заботливая? Ее чувства к Дри были похожи на полноводную реку, глубокую, спокойную и умиротворенную. Его нежность, ласка, трепетное обожание, его восторженные взгляды, тихий журчащий голос – все было таким настоящим, что сердце болезненно сжималось от страха, что это всего лишь сон, и она проснется опять одна на огромной кровати в шатре ханов.
Когда он замолчал, Элизабет тихонько вздохнула и прикрыла глаза, прислушиваясь к своим ощущениям. Ведь теперь она женщина, значит, что-то должно измениться? И изменилось. Кроме приятной истомы в теле и легкой болезненности внизу живота, она ощущала счастье, и покой, и что-то еще – то, из- за чего Сирена не уходила от тотемов, то, из-за чего погибла Зухра, то, что заставило первую красавицу королевства герцогиню Амадею выйти замуж за невзрачного коротышку графа. Словно страсть, подаренная Дри, сняла шелуху с души, освобождая ее – настоящую. Она ощущала себя счастливой, лишь занозой промелькнула мысль о Шеоле. Как он воспримет изменение ее статуса? И как ей себя с ним вести?
Ничего не хотелось, только лежать вот так в теплом и сильном кольце рук, слушать тихое дыхание, ощущать ласковые поглаживания и ни о чем не думать. Но не думать не получалось, мысли постоянно возвращались к последним словам мужа. Он сказал, что любит, интересно, это правда?
– Дри.
– Да, моя милая.
– То, что ты сказал…
Элизабет ощутила, как рука шамана сильнее прижала ее к себе, и испугалась, что он ответит "нет", что это неправда, и он не любит ее, а просто исполняет долг…
– Я люблю тебя, Цветочек. Даже не знаю, как и когда это произошло, но это правда. Я не могу обещать, что буду верен тебе вечность, но сейчас я готов завоевать ради тебя весь мир.
Дри склонился и нежно поцеловал жену в губы.
– Нам пора возвращаться. Когда мы будем дома, ты кое-что узнаешь. Теперь уже можно.
Он таинственно улыбнулся.
Возвращаться. О, богиня! Вся орда уже знает, что она лишилась девственности.
И Амадея! Как же стыдно!
– Я убью этого орка, – прошипела Элиза.
Дри звонко рассмеялся и, не удержавшись, еще раз поцеловал жену в губы. На этот раз поцелуй вышел совершенно не невинным, зато все мысли моментально улетучились из головы ханым-бай. Целовался шаман умопомрачительно.
Орда праздновала возвращение. За длинными столами сидели орки вперемешку с зомби, сидр разливали прямо из больших бочек, не обременяя себя переливанием напитка в кувшины, на вертелах запекались кабаны, счастливые зомбички, все как одна посвежевшие и радостные, разносили пироги и сладости. Смех, пение, ор Витора, тявканье и рычание всевозможных животных, клекот птиц… Вся эта какофония звуков сливалась в один громкий непрерывный гул, над которым властвовал раскатистый голос тетушки Сахги.
Пунцовая Элизабет выглянула из-за спины Дри, куда она юркнула, как только шаман перенес их в степь, и заметила рядом с тетушкой Сагхой лыбящуюся Амадею. А вот Шеола нигде не было. Болезненно сжалось сердце: неужели он в гареме? А может быть, что-то случилось? Он же был ранен! А может, он нуждается в утешении, ведь погибла его подруга… А они с Дри бросили его. Элизабет вдруг стало стыдно быть счастливой, на глаза навернулись слезы от жалости к Шеолу, который сейчас, наверное, сидит один в полутьме шатра и…
Взгляд Элизабет упал на платье.
Барготово платье! Двадцать пять, семь! И еще три, восемь, два сверху! Зрелище было удручающим: некогда шикарное белоснежное платье из настоящего эльфийского шелка, стоимостью в небольшое поместье, висело на колу, словно обгоревший на пожаре саван. Юбки не было, как и одного рукава, вместо шикарного расшитого жемчугом воротника болталась жалкая обуглившаяся тряпочка. Вид у платья был до того несчастный, что Элизе еще сильнее захотелось провалиться сквозь землю под взглядами обращенных на них довольных и радостных глаз. Да когда же оно сгорит вместе с тем придурком, кто придумал этот дурацкий ритуал!
Элиза окинула взглядом празднующих, но никого, похоже, не волновал вид платья, для всех остальных это был просто повод наполнить кубки. Может, они и не заметили?
– А вот и хан с ханым-бай! Наконец-то мы увидели синее пламя! Красиво горело, жаль, не полностью! – раздался громогласный бас Тургуна.
Заметили. На мгновение наступила тишина, а затем над степью раздался дружный рев сотен глоток и громовые аплодисменты.
– Я всегда знала, что шельмец Дри опередит Шеола, – подвыпившая тетя Сагха взмахнула кубком и подмигнула довольному шаману. – Весь в отца, – с легкой горечью добавила она и поднесла кубок к губам, уйдя в собственные мысли.
– Пойдем домой, – шепнула смущенная Элиза мужу.
Она чувствовала себя неуютно под таким пристальным вниманием, но больше ей хотелось убедиться, что с Шеолом все в порядке и… увидеть его реакцию.
Дри самодовольно оскалился, шутливо отвесил общий поклон и, подхватив Элизабет на руки, перенес их в шатер.
– Почему сюда? – оглядевшись по сторонам, спросила Элиза.
Они находились в кабинете Шеола, в шатре, где он работал, где проходили собрания вождей, где обычно встречали делегации.
– Он здесь, – безмятежно ответил Дри и пододвинул Элизабет кресло. – Сейчас поищу.
Элиза подошла к столу, привлеченная раскрытой книгой. Она сразу узнала один из романов Эриндриэля и с возмущением заметила, что страницы книги испещрены пометками, сделанными красными чернилами "…он властно положил ладонь на свое уверенно торчащее орудие (бу-га-га-га) …на рвущееся на волю мужское начало (перегрыз решетку и сбежал) на свой взведенный самострел (пиу-пиу, тра-та-та, бац-бац и мимо!) …на возбужденный стержень (тоненький какой-то) на свой каменный топор (назад, в пещеры!)"
Элизабет сначала тихонько хихикала, но чем больше она читала, тем сложнее ей было сдерживаться, и спустя мгновение она хохотала в голос.
"…пульсирующий сгусток возбуждения (медузы в пору размножения) …скользнул пальцами по гордой шее своего "жеребца" (иго-го и бутылка коньяка!) на мощный ствол своего гиганта (стоят дубы-ы… меллорны гнутся) … орк входит в сцену медленно, погружаясь на всю глубину… (из чего у тебя сцена сделана, дубина?)"
Она не слышала, как вернулся Дри и встал сзади, заглядывая в книгу поверх ее плеча, и только когда раздался голос Шеола, вздрогнув, резко обернулась.
– Ну, здравствуй, ханым-бай, – зловеще прошипел хан. – Быстро же ты исчезла, даже не поздоровалась с мужем.
– Шеол… – предостерегающе начал Дри.
Мощный удар в челюсть вынес шамана из шатра, словно он ничего не весил. Не успели тяжелые шторы, закрывающие проход, сойтись, как Шеол выскочил следом, и Элизабет с нарастающей паникой услышала рычание и глухие звуки ударов. Когда она выбежала из шатра, оба орка стояли друг напротив друга и явно не собирались мириться. На кончиках пальцев шамана клубилось голубое пламя, его волосы развевались, хотя ветра не было, глаза пылали зеленым светом. Он выглядел очень грозным, но Шеолу было на это плевать. Сейчас Дри кого-то Элизабет напоминал, но кого… она вспомнить не могла, потому что не могла сосредоточиться, сердце неслось галопом и грозило выскочить из груди, ладони вспотели, и впервые в жизни она не знала, что делать! Хан оскалил клыки и ринулся на шамана. Тот или не успел, или не захотел ответить магией и, отлетев на несколько метров, с глухим звуком упал на спину. Шеол прыгнул следом, но его снесло воздушной волной и отбросило к стенам шатра.
Это нужно было прекращать, хотя где-то в глубине души Элиза была самодовольно счастлива, что Шеол ее ревнует, а чем еще можно объяснить такое поведение? Но все равно было страшно.
– Прекратите!
На нее не обратили внимания. Не бросаться же между двумя разъяренными мужчинами? Ну и… двенадцать с вами! Элизабет гордо подняла голову и, подхватив подол платья, решительно встала перед мужьями.
– Я не просила у Богини двух мужей. Но коль так случилось, то будьте так любезны, господа, научиться жить в мире.
Выпалив эти слова, она развернулась и, старясь не сорваться на бег, направилась домой.
– Иначе – что? – ударил в спину голос Шеола.
– Иначе – развод!
– Пойдешь против воли короля?
Шеол и не думал останавливаться.
– Да я лучше отправлюсь в монастырь, чем буду каждый раз наблюдать, как ты распускаешь лапы!
– Вы не должны были уходить без меня!
– Что-то я не помню, чтобы это было записано в брачном контракте!
– Это элементарная вежливость, госпожа Элизабет Рауль. Или понятие вежливости тебе неизвестно? – голос Шеола сочился ехидством.
– Куда уж нам, мы же не заканчивали академий с отличием!
– А не помешало бы некоторым получить хоть немного образования! – снисходительно посмеиваясь, парировал Шеол.
Чем больше распалялась Элиза, тем больше удовольствия от перебранки получал орк. Дри, поняв, что драки больше не будет, с удовольствием наблюдал за ними, присев на пенек у шатра и периодически поглаживая наливающийся синяк на скуле.
– Если бы вы меньше лапали Амадею и глазели на голых девиц, могли бы присоединиться к нам, господин хан Эришеолталь, вождь Орочьей степи!
– Да вы никак ревнуете, ханым-бай?
– Кого, вас? Упаси меня Богиня от этого безумия!
– И как тебе понравились объятия Дри?
– Невероятно! Это было восхитительно! В отличие от некоторых грубиянов, Дри знает, как доставить женщине удовольствие! Он ласковый, нежный и думает не только о себе! А как он целуется!
Дри довольно прищурился и перевел взгляд на Шеола.
– Значит, я целуюсь плохо? – прорычал Шеол и сделал шаг вперед, словно собирался именно сейчас доказывать Элизе, как она неправа.
Элиза должна была испугаться этого злобного рыка, но орка выдали глаза. Они смеялись, и это злило неимоверно! Да он издевается!
– Что-то я не заметила прелести в твоих поцелуях, – воскликнула она, и, резко развернувшись на месте, так что юбка взлетела, оголяя щиколотки, гордо удалилась.
– Утром! Утром я приду за тем, что положено мне по праву, женщина!