- В каком смысле? - нахмурился Барс, почти рефлекторным жестом прижимая меня к своему боку. Я кашлянула, привлекая внимание, - он почти стянул меня со стула, заставив очень неудобно скрючиться, - и мужчина, бросив на меня извиняющийся взгляд, ослабил хватку.
- Да в самом что ни есть прямом. Тайну блюдёшь? Да уже вроде нечего бояться-то, помиловали, - насмешливо хмыкнув, обратился Зуев-старший уже ко мне.
- Я говорила, - поморщившись, возразила я. Ну да, ему-то доказательства собирать не надо, он и так уверен в своей правоте! Следователи, надо думать, тоже были уверены; но, на моё счастье, Земная Федерация - правовое государство. "Не пойман - не вор!" - Только Барс… то есть Ваня, по-моему, не придал значения.
- Ишь ты, Барс! Вот уж точно, - тихо хихикнула рядом Варя, после чего под взглядом отца демонстративно зажала себе рот обеими руками.
- Юна, о чём вы вообще? - даже не пытаясь добиться ответа от генерала, Барсик перевёл взгляд на меня, настороженно и, опять же, совершенно по-кошачьи сверкнув глазами.
- Я говорила тебе, что была любимой ученицей Саблезубого, - со вздохом пояснила я.
- И?
- И Саблезубый был опытным боевым офицером с хорошей, даже отличной выучкой и хоть слегка покорёженными, но по-своему гениальными мозгами. Он натаскивал котов так, как натаскивали его самого, - вместо меня сообщил генерал. - Более того, и это я тебе как специалист говорю по большому секрету, на тот момент он был лучшим из лучших.
- Кажется, я начинаю понимать, куда ты клонишь, но продолжайте, - кивнул Барс.
- В общем, ты себе не просто симпатичную девочку с тёмным прошлым нашёл, а очень умную девочку, одного из лучших тактиков современности и, подозреваю, в добавок к тому великолепного аналитика. Насколько я могу судить, ведь это именно ты все операции планировала? - довольный произведённым эффектом, Дмитрий Иванович вопросительно вскинул брови.
- Не все, - педантично поправила я и тут же сдалась под всё тем же насмешливым взглядом. - Но большинство. Саблезубый был рад возможности скинуть на кого-то эту работу, он терпеть не мог все эти вероятности и поиски удачных комбинаций. В поле меня почти не брали, потому что любой из котов мог дать мне хорошую фору, а в качестве общего руководства и координатора от меня было гораздо больше пользе, - я несколько смущённо пожала плечами под пристальным задумчивым взглядом Барсика.
- Что, и всё? - он вопросительно вскинул брови. Мы с генералом растерянно переглянулись.
- А что, тебе этого мало? Ну ты, брат, зажрался, - фыркнул от смеха тот.
- Тьфу! Вы тут с таким видом сидели, будто Юна как минимум младенцев на завтрак пожирала, - недовольно поморщился Барс, беря мою лежащую на столе ладонь в свою и переплетая пальцы. - И вообще, я безнадёжный бестолковый троечник, так что всё закономерно, - весело улыбнулся он, легко разряжая обстановку.
- Что именно закономерно? - уточнила я.
- Что я нашёл себе умную женщину, которая будет это компенсировать, - рассмеялся он.
- Вань, ты к себе совершенно не справедлив, - опередив меня, не сумела промолчать Варя. - Насколько я помню, у тебя не только по физкультуре были пятёрки.
- Ну да, ещё по истории, литературе и языкам, - подтвердила, подключаясь к разговору, мама. - А с остальным… не очень, да, - захихикала она. - Ой, как бабушка убивалась на эту тему! Бабушка у нас, кстати, почти гениальный физик, - пояснила Леся, явно специально для меня. - А у Ванечки с физикой было всё очень плохо, несмотря даже на её попытки с ним заниматься. Хуже - только с математикой. Как она из-за него с Димкой ругалась, что, мол, его гены - у-у-у!
- Твоя мать со мной из-за всего ругалась, - фыркнул генерал. - И из-за всего так, что "у-у-у!", - передразнил он. - Хотя в данном случае я бы не сказал, что она так уж ошибалась: я математику тоже никогда не любил.
- Глупые вы, как можно математику не любить?! - возмущённо фыркнула Варвара.
- В общем, у нас в семье всё строго: женщины у нас умные, зато мужчины - красивые, - радостно захихикала Леся.
Дальше вечер продолжался на этой позитивной ноте. К теме моего трудоустройства генерал вернулся чуть позже, отозвав нас с Барсиком в сторону. Мне было любопытно, Ваня не возражал, так что обсуждение много времени не заняло. Вот как решится вопрос с моим гражданством и всяческие организационные вопросы, так и приступлю. Ориентировочно - через месяц.
Некоторое время после этого визита прошло в расслабленном и почти полном ничегонеделании. Зуев проконсультировался со своим личным врачом, доктором Гольдштейном, и тот пообещал найти хорошего специалиста по пластической хирургии. Специалиста нашёл, но, в виду занятости и предстоящей командировки последнего, встреча была назначена почти через три недели. Поскольку нам обоим было совершенно не к спеху, суетиться не стали и просто спокойно дождались назначенного дня.
За эти дни мы окончательно привыкли и притёрлись друг к другу. Не знаю, как Ваня, а я поняла, что в кои-то веки чувствую себя спокойно и уверенно, на своём месте. Меня почти ничего не тревожило, не раздражало и не вызывало желания перемен. Все неприятности носили мелкий, бытовой, легко решаемый характер, и полное отсутствие неудобств, которые необходимо терпеть и с которыми необходимо мириться, было весьма непривычным состоянием.
Сложился и определённый распорядок дня, уютный и устраивающий нас обоих. Утром мы вставали вместе, так же вместе разминались, потом Барс продолжал тренировку один, а я направлялась в душ и после этого - на кухню, готовить завтрак. Мы много гуляли, ещё несколько раз бывали в гостях у генерала. Познакомилась я и с Ирвином Уотсом, агентом Зуева, оказавшимся весьма шустрым и обаятельным парнем. И хотя мой внешний вид, кажется, поверг его в ступор и заставил весь визит настороженно коситься на Барсика, общий язык мы в итоге нашли без особого труда.
К нам тоже зачастили гости, особенно Варя с мужем; довелось поближе познакомиться и с Ичи, и с Рури, и с Лесей, и я к собственному огромному удивлению поняла, что эти люди без каких либо вопросов и оговорок легко и быстро признали меня своей, приняли в семью. Даже не приняли, буквально втащили за шкирку, не особо интересуясь мнением, но это почему-то не раздражало, а забавляло. Удивительно… намагниченная семейка, притягивающая всё нужное и также легко и решительно отталкивающая лишнее.
К моменту встречи с доктором были уже полностью готовы мои документы, так что после операции я была морально готова если не приступить к работе, то познакомиться с начальством и осмотреться - точно.
Доктор Гилберт, сухощавый энергичный темнокожий мужчина средних лет, впечатление произвёл положительное. Сначала долго и внимательно осматривал и ощупывал моё лицо, что-то одобрительно бормоча себе под нос, потом повторил процедуру посредством пары сканеров. И по его жизнерадостному виду я, - может быть, слишком скоропалительно, - сделала вывод, что особых сложностей он не видит. После этого были какие-то осмотры, анализы и обследования, занявшие в общей сложности почти два часа, в которые Барс терпеливо дожидался меня в местном кафе, категорически отказавшись куда-то уходить и сославшись на полное отсутствие важных дел. А потом мы опять собрались в кабинете хирурга.
- Ну, что я могу вам сказать? - в качестве вступления начал доктор. - Случай, конечно, старый и довольно запущенный, но особой сложности не представляет, так что совершенно не о чем беспокоиться. Единственное, в вашем положении я бы всё-таки не рекомендовал торопиться и советовал бы подождать годик.
- В каком положении? - озадаченно уточнила я.
- А, так вы ещё не в курсе? - доктор вопросительно вскинул брови. - Впрочем, да, срок совсем небольшой, могли ещё не заметить. Вы беременны, поздравляю! Во всяком случае, анализы говорят именно за этот вариант, а подробных исследований мы не проводили, не то направление. Или это не слишком приятная новость? - нахмурился он.
- Не может быть, - я машинально накрыла ладонями живот и беспомощно посмотрела на Барса. Тот тоже выглядел весьма озадаченным. - Я же…
В этот момент Зуев всё-таки отмер, резко обернулся ко мне всем корпусом, рывком притянул себе на колени, - так что я даже пикнуть не успела, - и сжал в объятьях. Была бы я похрупче, наверное, пару рёбер он бы мне точно сломал, а так - ничего, только охнула от неожиданности, а в следующий момент мужчина справился с первым эмоциональным порывом, и хватка существенно ослабла.
- Вот видишь, а ты говорила - невозможно! - тихо прошептал он, зарываясь пальцами мне в волосы и прижимая голову к своему плечу.
- Подожди, - я мягко, но настойчиво отстранилась. - Кикку ему в задницу, этому диагнозу, но у меня прививка ещё действует! - в недоумении сообщила я.
Полное отсутствие личной жизни и перспективы беременности делало бы эту прививку совершенно бессмысленной, если бы не один её бесспорный плюс. Работала она самым надёжным способом: полностью останавливала регулярный женский цикл подготовки к деторождению, и тем самым существенно упрощала жизнь. Так что про эту медицинскую процедуру я не забывала, и прибегала к ней регулярно. Последний раз это было довольно давно, но по моим прикидкам - не настолько, чтобы она закончилась!
- Ну, если срок жизни прививки близится к концу, и вы испытывали какие-то стрессы и потрясения, она вполне могла дать сбой, - вставил свою ремарку доктор. - Кроме того, её действие индивидуально, и надо регулярно обследоваться у врача для уверенности, что она держится именно столько, сколько указано в инструкции. А вы ведь этого не делали? Ну, вот. А у вас, молодой человек…? - обратился он к Барсу.
- А у меня пару месяцев назад не только эта прививка, но вообще пол иммунитета в трубу вылетело, - пожав плечами, отозвался тот. - Эту прививку Сол… то есть, доктор Гольдштейн, видимо, просто не посчитал первостепенно важной.
- Ну, в таком случае, действительно - поздравляю. И рекомендую не откладывать визит к соответствующему специалисту; если у вас обоих имели место какие-то проблемы со здоровьем, лучше перестраховаться. И я так понимаю, на ближайшее будущее операцию не планировать? - добродушно улыбнулся он.
- Надеюсь, что нет, - с немного шальной улыбкой ответил Барсик и, распрощавшись, вышел, так и держа меня на руках. А у меня даже мысли воспротивиться не возникло: я была в настолько глубоком шоке от внезапных новостей, что к самостоятельному передвижению была не слишком-то расположена. Как и к самостоятельному общению, и, пожалуй, даже мышлению.
Более-менее я очнулась только снаружи, на свежем воздухе, пока мужчина со мной на руках двигался к месту парковки.
- Вань, мне это всё снится, да? - растерянно пробормотала я.
- Ты не рада? - настороженно уточнил он.
- Я? Если честно, я в глубоком шоке. Это очень внезапно, и я пока просто не могу поверить. Или боюсь поверить. Или боюсь поверить, а потом окажется, что всё на самом деле не так, - честно ответила я. - Нет, ну, когда осознаю, наверное, буду рада, - задумчиво добавила, пока пытаясь логически оценить собственное состояние, раз эмоции пребывают в ступоре.
Мужчина засмеялся, аккуратно поставив меня рядом с байком, и, обеими ладонями обхватив моё лицо, очень нежно и осторожно поцеловал. Потом, прижавшись лбом к моему лбу, тихо проговорил.
- Как ты говоришь? Кикку мне в глотку! Теперь я тебя точно буду постоянно на руках носить.
- Звучит как угроза, - иронично хмыкнула я, обнимая его за талию и прижимаясь ближе. - Давай мы для начала всё-таки выясним всё точно, да? А то вдруг он ошибся.
На этом месте меня ещё одним бережным поцелуем заставили замолчать.
- Не говори таких ужасов. Поехали. Вот что-что, а показать тебя сейчас специалисту действительно стоит; мало ли, что!
И мы поехали. Первые несколько минут я пыталась понять, что в окружающем мире не так, а когда поняла - пол дороги пыталась перестать смеяться. Наверное, реакция была отчасти продиктована нервным потрясением от внезапных известий, но… Мне кажется, Барсик никогда в своей жизни так аккуратно не летал.
Первым делом, взяв себя в руки, я в некотором недоумении поинтересовалась, откуда мужчина знает, куда нам нужно сейчас лететь. То есть, хирурга он не знал, а гинеколога-то откуда? Готовился, что ли? Впрочем, рекомендацию "я к нему маму возил; надо думать, хороший врач" оспорить было сложно.
Нужный специалист оказался на месте и был он занят, но, посмотрев на ошарашенного Ваню и бледно-настороженную меня, а, паче того, выяснив степень родства Барса со своей постоянной пациенткой, согласился выкроить время. Со словами "я, молодой человек, вас самого на свет принимал, помню-помню; как же я могу сейчас отказаться".
Потом опять были какие-то анализы с обследованиями, и я была искренне благодарна, что мужчина не отходил от меня буквально ни на шаг. Потому что я очень быстро и окончательно смирилась с найденным определением собственного состояния: мне было страшно, причём страшно было, что это всё - неправда, что в конце концов выяснится ошибка, перед нами извинятся и отправят домой. А ещё было страшно из-за давным-давно поставленного диагноза и мысли, что не мог же он возникнуть на ровном месте, и, значит, что-то в моём организме действительно разладилось, и я понятия не имею, как это могло сказаться на ребёнке, если он действительно существует. А ещё - оттого, что я не представляла, каково это - быть матерью или даже хотя бы ожидать ребёнка, и не знала, как на это реагировать.
Просмотрев результаты осмота, доктор Лев Владимирович Ангарский, задумчиво покачав головой, строго воззрился на меня и начал с фразы, от которой моё сердце испуганно замерло, а обе руки крепко вцепились в ладонь Барсика.
- Как хорошо, что вы так рано прибыли и подняли такую панику!
- Всё плохо? - севшим голосом проговорила я, а стоявший рядом с моим стулом Иван ободряюще сжал моё плечо и прижал меня к своему боку.
- Ну, не так чтобы совсем плохо, но, мягко говоря, не самым лучшим образом, - спокойно кивнул врач. - Не волнуйтесь, шансы есть, и как раз потому, что вы очень вовремя прибыли. Пожалуй, ещё немного, и вполне мог случиться выкидыш, но, думаю, кризис этот мы преодолеем. Зря, конечно, вы так поспешили, стоило бы сначала пройти обследование, подлечиться как следует, а потом уже о детях думать, но - дело молодое, что уж там. Будем работать с тем, что есть, - ободряюще улыбнулся доктор. - Я же правильно понял, что ребёнок этот хоть и случайный, но всё-таки желанный, а? Вот что значит - правильное воспитание! - одобрительно хмыкнул он, когда мы, переглянувшись, синхронно кивнули. - Значит, будем бороться.
- Скажите, Лев Владимирович, но как такое вообще возможно? Я имею в виду… мне же поставили диагноз, что детей у меня быть не может, - осторожно уточнила я.
- Видимо, этот диагноз вам ставил довольно посредственный специалист, - пожал плечами мужчина. - Ваш организм в этом плане, конечно, далеко не самый здоровый, но я в любом случае не был бы столь категоричен. Ваша проблема не в том, что вы не можете забеременеть, а в том, что выносить ребёнка будет довольно трудно. Даже после лечения были бы определённые проблемы, а сейчас… Вам предстоит довольно сложный период в жизни. Вам обоим, - он строго посмотрел на Барсика, и тот только согласно кивнул. - Но, думаю, всё будет хорошо.
На собственное здоровье я никогда не жаловалась, особенных проблем оно мне никогда не доставляло и с врачами и больницами как таковыми я дела практически не имела. И это, наверное, к лучшему, потому что если бы я знала, что именно меня ожидает и о каких сложностях говорил доктор, могла проявить малодушие и сбежать. А так особого выбора у меня не осталось, и пришлось учиться жить в предоставленных судьбой обстоятельствах.
А оные, надо сказать, раздражали неимоверно. Для начала, из больницы меня просто не выпустили, оставив там "ну, на пару недель точно, а там как пойдёт". Чем можно себя развлечь в такой ситуации я не представляла совершенно, потому что все более-менее знакомые мне развлечения за исключением книг и фильмов оказались под запретом. Прогулки - только по ближайшему парку, питание строго по часам, минимум физических нагрузок. И при всём при этом - "побольше положительных эмоций". Какие уж тут эмоции в больничной палате?!
Посетители в целом меня нестерпимо раздражали, а их при этом было немало: семейство Зуевых в полном составе. Причём действительно в полном; к моему удивлению (и, кажется, его собственному) один раз занесло даже Семёна, хотя и за компанию с женой. Единственным представителем семейства, который действительно поднимал настроение и визитам которого я по-настоящему радовалась, была Варвара. Наверное, потому, что она единственная не пыталась мне сочувствовать, а развлекала весёлой жизнерадостной болтовнёй обо всём на свете и новостями из "большого мира". И не начинала разговор с набившего оскомину вопроса "Ну, как ты себя чувствуешь? Что доктор говорит?"
А Ваня… После изъявления готовности "носить на руках" я ожидала, что он уподобится стилю поведения Леси с её искренней, но от этого не менее удушающей опекой. Однако мужчина проявил феноменальное понимание моих проблем, и был в этом единственным, не считая собственной сестры. Он проводил со мной всё не занятое тренировками время и, самое главное, пользовался малейшей возможностью, чтобы умыкнуть меня из-под врачебного присмотра. Ангарский ни разу не сделал ни единого замечания по поводу таких отлучек, но, мне кажется, не потому, что был не в курсе, а потому, что полностью доверял "похитителю".
И было отчего. Барсик развлекал меня разговорами, "выгуливал" и знакомил с Землёй, при этом очень аккуратно выполняя все врачебные предписания, причём каким-то волшебным образом умудрялся делать это, не вызывая отторжения и не раздражая. Впрочем, нет, волшебства в этом, конечно, не было, просто он не относился ко мне как к смертельно больной и не трясся над каждым шагом. Заботился, действительно пользовался каждой возможностью подхватить меня на руки; но почти так же он вёл себя и до беременности, поэтому подобное отношение воспринималось достаточно спокойно.
Особенно странным было моё моральное состояние. Я, наверное, до сих пор не могла окончательно осознать и принять все стремительно вломившиеся в мою жизнь изменения и своё новое состояние. Я к мысли-то о наличии Барса в моей жизни и новым её декорациям едва успела привыкнуть, а тут - опять изменения, да ещё какие!
Обещанные Ангарским "как пойдёт" пошли более чем основательно. В больнице я пролежала больше трёх месяцев и была выписана оттуда под личную ответственность Зуева, клятвенно обещавшего обеспечить надлежащий уход и присмотр. Доктор, кажется, предпочёл бы меня оттуда вообще не отпускать до самого конца: мой случай он воспринял едва ли не как личный вызов своему опыту, и был настроен решительно. Но в итоге всё-таки пожалел нас обоих и отпустил домой. С сопровождённым подмигиванием напутствием "дело молодое, всё понимаю, воссоединение отметить можно, но вы на радостях всё-таки не переусердствуйте, поосторожнее, поберегите себя".