А ведь только что у него появился удачный предлог выставить Эйлин из "Максистиля". Можно сыграть на самолюбии Максимилиана, и он не станет противиться. Но статья и вправду была хороша…
- А, мне нет никакого дела до этой девицы! - воскликнул Макс. - Я просто разозлился, когда понял, что она решила посмеяться надо мной.
- А почему бы и нет? - спросил Питер, с трудом сохраняя серьезный вид. Он впервые видел Максимилиана в таком расстройстве. - Поверь мне, Эйлин Донахью способна на самые неожиданные поступки. Если ее насмешка над тобой поднимет рейтинг журнала, то можно поступиться самолюбием…
- Но два месяца назад ты не был готов пожертвовать своим самолюбием и взять на работу столь замечательного сотрудника, - язвительно напомнил ему Макс.
- Это совсем другое, - побледнел Питер. Эйлин оскорбила не меня лично, а моих родственников, и я не мог простить ее…
- А что произошло, Пит? - Максимилиан прошелся через всю комнату и присел на краешек стола. - Что натворила эта девчонка в тот раз?
- Она должна была выйти замуж за моего двоюродного брата Патрика и без объяснений сбежала от него в церкви, - отчеканил Питер.
Макс ахнул. Он хорошо знал своего друга и представлял себе, какой удар такой поступок мог нанести его семье.
- Все были в шоке, - продолжил Питер с горечью. - Целый месяц только и говорили о побеге Эйлин. Представляешь? Мой брат стоит у алтаря и ждет ее, а ее нет. Гости, родные - ждут все. А ее нет.
- Да уж, - пробормотал Максимилиан. - Сумасбродная девчонка.
- Не то слово, - криво усмехнулся Питер. - Надо знать наших дублинских знакомых, чтобы полностью представить себе, что там творилось.
- А ее семья?
- Они тоже пришли в ужас. Но даже им Эйлин не сочла нужным ничего объяснить. Она просто исчезла, и только через некоторое время выяснилось, что она уехала в Нью-Йорк.
- Поэтому ты и обошелся с ней так сурово, - задумчиво проговорил Макс. - Если бы я знал об этом с самого начала…
- Ты бы не привел ее в "Максистиль"? - усмехнулся Питер.
- Не знаю, - покачал головой Максимилиан. - Наверное, у нее были причины поступить именно так. Не торопись ее осуждать.
- Я не должен осуждать ее? - воскликнул Питер. - Эта девчонка выставила ирландских Данное на посмешище, а я должен быть снисходителен к ней!
- Тогда давай укажем ей на дверь, - предложил Максимилиан не моргнув глазом. - Сделаем вид, что она никогда не приходила к нам.
Минуту друзья молча смотрели друг на друга.
- Ну уж нет, - улыбнулся Питер. - Пусть все остается так, как есть. Посмотрим, что из этого выйдет.
- Хорошо. - Лицо Максимилиана расслабилось. - Как знаешь. Но я ей этого не прощу.
- Чего мы только не прощаем женщинам, - засмеялся Питер. - Но ее статья действительно хороша.
Максу ничего не оставалось делать, как согласиться с другом.
Вечером того же дня Питер навестил свою невесту. Он застал Марджори одну дома, и она тут же с превеликим удовольствием забралась к нему на колени.
- Как твои дела? - проворковала она.
Питер принялся рассказывать ей о новом выпуске журнала, не забыв и об успешном опыте Эйлин.
- Эйлин Донахью? - повторила Марджори, наморщив гладкий лоб. - Та самая, которая приходила к тебе несколько месяцев назад?
Питер подтвердил. Он уже успел забыть, что назвал Эйлин красивой и что Марджори очень не понравилось это. Сейчас он надеялся, что она разделит с ним радость, которую он испытывал каждый раз, когда в "Максистиле" появлялся стоящий сотрудник.
- И ты так легко простил ее, что позволил работать в журнале? - уточнила Марджори.
- Максимилиан нанял ее тайком от меня, - был вынужден пояснить Питер. - Но потом я согласился с ним. Журнал не должен страдать.
Если у Эйлин все получится, то от этого выиграем мы все.
- Максимилиан Гриффит слишком много себе позволяет, - фыркнула Марджори и встала с колен Питера. - Он совсем распустился.
Она чувствовала необъяснимую тревогу. Эта женщина, Эйлин Донахью, которая так бессовестно обошлась с его кузеном, будет работать с Питером… Кто знает, может быть, она специально сбежала от одного брата, чтобы соединиться с другим?
Марджори была патологически ревнива и в самых простых действиях других женщин усматривала желание поймать Питера Данна в свои сети.
- Макс - мой компаньон и имеет право принимать решение по найму персонала, - спокойно сказал Питер, наблюдая за разгорячившейся девушкой. Он не мог понять, чем вызван такой всплеск эмоций.
- Ты должен ее уволить, - безапелляционно заявила Марджори.
- Почему? - Питер почувствовал раздражение. С какой стати она указывает ему, что он обязан делать?
- Она опозорила твою семью.
- Мы в Нью-Йорке, а не в Дублине.
- Ты не должен идти на поводу у Гриффита и выполнять все его желания. Ты главнее его.
Твой пакет акций намного больше.
Это было таким ребячеством, что Питер невольно рассмеялся.
- Это мое решение. Эйлин остается. Ее статья великолепна.
- Ты надо мной издеваешься? - рассвирепела Марджори. - Я знаю, в чем дело. Ты не собираешься избавляться от этой девицы, потому что она тебе понравилась и ты не прочь переспать с ней!
Питер вскочил с дивана. Он несколько раз сталкивался с приступами ревности у Марджори, которые заканчивались слезами и бурными примирениями. Но сейчас она превзошла саму себя в глупости обвинений.
- Перестань, - проговорил он сурово;
- Почему? Правда глаза колет?
Марджори стояла напротив него, упершись руками в бока. Как ее уродует гнев, невольно подумал Питер. Она становится похожа на молодого бычка…
- Ты говоришь глупости. - Он попытался воззвать к ее здравому смыслу. - Мне нет никакого дела до Эйлин Донахью. Если ею кто-то интересуется, так это Макс…
- О, конечно, несравненный Максимилиан Гриффит! - негодующе воскликнула Марджори. - Он у вас известный специалист по женской части. Скажи, вы с ним уже продумали детали мальчишника перед нашей свадьбой? Какое место там отведено Эйлин Донахью?
Питер сжал кулаки. Марджори менялась на глазах. От воспитанной привлекательной девушки не осталось и следа - перед ним была грубая, распущенная девица, с багровыми щеками и налитыми кровью глазами.
- Ты не в себе, Мардж, - твердо сказал он. - Я зайду в другой раз.
Он развернулся и вышел, не обращая внимания на ее протесты и слезные заверения, что она больше не будет так себя вести. На улице накрапывал мелкий дождик, и раздражение Питера усилилось. И зачем его понесло сегодня к Марджори? Только все настроение испортила ему его милая невеста. Питер взял за правило никогда не действовать под влиянием момента, но в данный момент его так и подмывало вернуться в ее квартиру и сказать, что между ними все кончено.
Подумать только, решила приревновать меня к Эйлин, кипятился он, спускаясь в подземный гараж за своей машиной. И слова ведь какие нашла…
Питер завел свой "додж" и выехал на улицу.
Дождь усилился, и он чуть притормозил, прикидывая, куда бы направиться. Он отменил все свои дела ради встречи с Марджори, а теперь получалось, что ему абсолютно нечем заняться.
Он медленно поехал по улицам, с любопытством приглядываясь к спешащим домой пешеходам, Вот пожилая женщина под большим зонтом, несет сумку с продуктами и явно не торопится. Дождь ее не пугает.
А вот несколько девчонок в школьной форме, почти бегут, закрывая головы учебниками.
Питеру вдруг захотелось вылезти из машины и ощутить прохладные струи воды. Он даже стал высматривать себе место для парковки, но тут же одернул себя. Хорошо бы он выглядел! Солидный мужчина в дорогом костюме, бегающий под дождем как мальчишка. Марджори это шокировало бы.
Питер с сожалением поехал дальше. Марджори. Такая понятная и привычная, если бы не ее дурацкая ревность. Он так хорошо знает ее, что может предсказать ее реакцию на любое событие. С ней не надо быть готовым ко всяким неожиданностям. Она не бросит его в церкви, как Эйлин его двоюродного брата.
Как приятно сознавать ее надежность. И как скучно.
Не смей называть Марджори скучной, приказал себе Питер. Сегодня она доказала тебе, что может быть не только рассудительной, но и неистовой.
И все равно трудно представить себе Марджори Форрестер стоящей под проливным дождем и подставляющей свое лицо потокам воды в центре улицы, как это делает девушка в легком желтом плаще…
Питер резко нажал на тормоз. Он узнал девушку в желтом плаще. Напротив большого супермаркета, не обращая внимания на прохожих, раскинув руки и подняв к небу лицо, стояла Эйлин Донахью.
7
Она крепко зажмурилась, и постепенно шум большого города отступил на задний план. Эйлин чувствовал? только прохладные потоки дождя, которые струились по ее лицу. Она с удовольствием бы скинула туфли и постояла босиком на мокром асфальте, но это было бы слишком. Ей не удается до такой степени забыть о том, что она находится в центре Нью-Йорка, а не на окраине Дублина.
Внезапно Эйлин почувствовала себя неловко. Как будто кто-то чужой бесцеремонно вторгся в ее пространство и пристально наблюдает за ней. Понятно, вздохнула она про себя. Не в меру любопытный полицейский вздумал проследить за подозрительной девицей.
Она открыла глаза и ахнула от неожиданности. На расстоянии вытянутой руки от нее стоял Питер Данн. У него тоже не было зонта, но он, казалось, ничего не имеет против того, чтобы вымокнуть насквозь.
- Привет, - прошептали губы Эйлин.
Сейчас они были не в офисе, и она чувствовала, что может позволить себе немного расслабиться. В это мгновение он для нее не мистер Данн, и даже не кузен Патрика, а просто случайный прохожий, которому вдруг захотелось понаблюдать за ней.
- У вас все в порядке? - смущенно пробормотал Питер, когда понял, что Эйлин его увидела.
Он не знал, что заставило его выйти из машины и подойти к ней под проливным дождем.
И не знал, что он должен сейчас сказать ей. Но Питер чувствовал, что как-то надо объяснить свое поведение.
- Да, все хорошо, - кивнула Эйлин, но удивления он не услышал в ее голосе. Как будто они были старинными знакомыми и случайно встретились около магазина.
- В этом городе я уже забыла вкус дождя, - продолжила она.
- У дождя нет вкуса, - машинально возразил Питер.
- У вас просто нет времени, чтобы почувствовать его, - улыбнулась Эйлин. - Идите сюда.
Она протянула ему руку, и Питер, не долго думая, взял ее мокрую ладонь.
- Вставайте здесь.
Питер повиновался.
- А теперь запрокиньте голову и закройте глаза. Постарайтесь забыть о том, где вы находитесь. Что вокруг машины, люди и небоскребы. Представьте себе что-нибудь приятное. Зеленый луг, синее небо. Идет дождь, но ярко светит солнце, и вы знаете, что вскоре на небе появится радуга, и если добежать до ее конца, то можно увидеть, где маленькие гномы прячут горшочек с золотом…
Эйлин говорила все тише и тише, и Питер словно наяву видел картины, которые она описывала. Дом его тетушки в Ирландии, мычание коров в хлеву, теплый запах свежевыпеченного хлеба, крупные капли росы на траве и волшебные истории о гномах и эльфах, которые во множестве знал дядюшка Бриге, садовник.
Питер вздохнул полной грудью и открыл глаза. Перед ним по-прежнему был Нью-Йорк, безрадостное серое небо вместо ясной лазури, бетон, стекло и асфальт вместо зеленого луга.
Но, тем не менее, пелена дождя преобразила и этот город. Питер чувствовал - что-то изменилось. То ли внутри него, то ли снаружи…
- Теперь вы понимаете меня?
Голос Эйлин вывел его из забытья. Питер виновато оглянулся на девушку. Теперь она будет потешаться над ним. Но ни тени насмешки не было заметно в ее изумрудных глазах.
Только сейчас Питер заметил их необычный цвет.
- У вас зеленые глаза, - пробормотал он, повинуясь внезапному порыву. - Я думал, карие…
Если бы у него было время подумать, он бы понял, что ему не должно быть никакого дела до цвета глаз Эйлин Донахью. Но сейчас все было другим, и ему не хотелось взвешивать каждое свое слово.
- Многие так думают. У меня слишком смуглая кожа, - серьезно произнесла Эйлин. - Но что за ирландка без зеленого цвета?
Питер улыбнулся. Они постояли еще немного молча. Питер то и дело косился на изящный профиль стоявшей рядом Эйлин, на ее тяжелые намокшие косы. Вдруг он увидел, что девушку бьет мелкая дрожь. Августовский дождь был свеж и прохладен, а на Эйлин был всего лишь легкий плащ.
- Вы замерзли? - спросил он девушку.
- Наверное, да, - призналась она.
- У меня тут машина неподалеку, пойдем; те, - предложил он и, не дожидаясь ответа Эйлин, взял ее за руку и потянул за собой.
Они сели в машину. Эйлин молчала, и Питер боялся даже посмотреть в ее сторону. Только сейчас он начал осознавать, что произошло.
Он стоял под проливным дождем рядом с Эйлин Донахью и слушал ее завораживающий голос, а теперь она сидит в его машине…
Питер медленно повернул ключ зажигания.
- Я могу добежать до метро, - проговорила Эйлин глухо.
Питера поразило то, что она догадалась, о чем он думает. Неужели ей тоже неловко?
- Ерунда, - натужно засмеялся он. - Я довезу вас, куда скажете. Вы совсем промокли.
- Это неважно, - прошептала она и обхватила себя руками.
- Вы можете простудиться, - продолжал Питер.
И словно в подтверждение его слов Эйлин оглушительно чихнула.
- Вот видите. Вам надо срочно домой, выпить чего-нибудь горячего.
- Я умею готовить изумительный глинтвейн, - сказала Эйлин. - Хотите?
И второй раз за день Питер Данн совершил необъяснимый, нелогичный поступок.
- Очень хочу, - честно сказал он и посмотрел прямо в глаза Эйлин.
Через двадцать минут они подъехали к дому Эйлин. Питер отметил про себя, что она живет в очень бедном квартале. Почему? Он знал, что семья Эйлин была весьма состоятельна. Что заставляет ее влачить нищенское существование, в то время как она могла бы жить в собственном особняке?
По-прежнему лило как из ведра, и Питеру с Эйлин пришлось бежать до подъезда. Они доехали до восьмого этажа в скрипучем, дурно пахнущем лифте, а потом долго шли по узкому коридору, заставленному домашним скарбом. Но Питер видел, что Эйлин обращает мало внимания на убожество, царящее вокруг. Она существовала вне этого мира. Она была выше его.
Наконец Эйлин остановилась у обшарпанной двери и достала ключ.
- Пришли, - шепнула она, и озорная улыбка осветила ее лицо.
Она явно смотрела на все происходящее, как на забавное приключение, и Питер расслабился. Он в любой момент мог повернуть назад, но почему-то ему казалось, что сейчас нет ничего заманчивее, чем пить глинтвейн в крохотной квартирке рабочего квартала Нью-Йорка вместе с женщиной, которая вызывала в нем столь отрицательные эмоции.
Квартира Эйлин выгодно отличалась от всего дома, и Питер понял, что это целиком ее заслуга. В комнате стояла большая кровать, застеленная пестрым покрывалом. Несколько мягких подушек, явно взятых Эйлин из прошлой жизни, были небрежно раскиданы на нем. Ситцевая занавеска отделяла импровизированную кухню от жилой комнаты, в которой помимо кровати был еще большой облупившийся шкаф и хромоногий столик, приставленный к окну.
Скудную меблировку завершали два высоких табурета.
И она здесь живет, мелькнуло у Питера сожаление. Невозможно…
Однако Эйлин не чувствовала ни неудобства, ни смущения. Глядя на нее, можно было подумать, что она всю жизнь прожила в таких комнатенках и привыкла готовить себе еду на примусе.
- Вы позволите, я переоденусь? - спросила она Питера.
Он кивнул и только сейчас заметил, что она уже прижимает к себе какую-то сухую одежду.
Эйлин заперлась в ванной, и Питер услышал звуки льющейся воды.
Ну это как минимум на час, подумал он с легкой насмешкой. А чем же заняться мне?
Однако не прошло и двух минут, как Эйлин вышла из ванной в длинной светлой юбке и рубашке с коротким рукавом. Ее одежда (видимо, привезенная из дома) странно контрастировала с убогой обстановкой квартиры.
- Ой! - Эйлин прижала ладошку ко рту. Какая я глупая! Вы ведь тоже насквозь промокли…
Удивительно, что он и сам об этом не подумал. Питер лишь развел руками.
- У меня нет ни одной мужской вещи, сказала она растерянно.
- Было бы странно, если бы они у вас были, - улыбнулся Питер.
Его не покидало ощущение, что все это происходит не сейчас и не с ним. Кто-то другой стоит в квартире Эйлин Донахью в промокшей насквозь одежде. Кто-то другой не может оторвать глаз от Эйлин, которая распустила влажные волосы по плечам, и они, постепенно высыхая, уже начали завиваться в колечки. Кто-то другой всерьез говорит:
- Но, может быть, у вас найдется какой-нибудь халат или большое полотенце?
- Конечно! - воскликнула Эйлин.
Она открыла шкаф и вытащила оттуда и то, и другое. Питер взял одежду из ее рук, прошел в ванную и, задвинув дверную щеколду, начал раздеваться. Потом он включил воду и несколько минут смотрел на то, как она стекает в тронутую ржавчиной ванну. Все вокруг было отвратительно. Мрачные стены, выкрашенные темно-коричневой краской, рассохшаяся тумбочка и большая побитая эмалированная ванна.
Наверняка тут часто отключают горячую воду, думал Питер, стоя в ванной под душем.
Как же Эйлин живет здесь? Я не смог бы пробыть тут ни минуты.
Питер не замечал того, что он находится в квартире Эйлин уже добрых двадцать минут и не только не пострадал от этого, но даже и не помышляет об уходе…
Было так приятно стянуть с себя мокрую одежду и согреться под теплой водой… Питер тщательно вытерся и примерил халат, поданный ему Эйлин. Из узкого продолговатого зеркала на стене на него глянул парень с взъерошенными мокрыми волосами в сомнительном наряде сочного фиолетового цвета.
Нет, так не пойдет. Питер отложил халат. Он не выйдет к ней в таком виде. Он дотронулся до своей одежды. Нет, слишком мокро. Противно даже думать о том, чтобы надеть эти холодные влажные вещи. Питер вздохнул и завернул полотенце вокруг бедер. Он никогда бы не позволил себе появиться перед женщиной в одном полотенце, пусть даже и доходящем до колен.
Но сейчас почему-то все казалось не таким, как всегда. Словно этот нью-йоркский дождь перевернул все с головы на ноги. Он больше не был Питером Данном, совладельцем крупного журнала и многих других компаний. А она перестала быть Эйлин Донахью, навязанной ему подчиненной, вызывающей у него раздражение. В мгновение ока все переменилось, и Питер ощущал странную безрассудность, желание махнуть на все рукой и забыть на некоторое время об окружающем мире…
Эйлин рылась в кухонном шкафчике, когда за ее спиной хлопнула дверь в ванной комнате.
Она осторожно обернулась, и у нее перехватило дыхание. Перед ней стоял Питер Данн и одновременно.., не Питер Данн. Лишенный своего дорогого костюма, с мокрыми волосами Питер выглядел совсем мальчишкой. У него была очень красивая фигура, широкие плечи, рельефная грудная клетка. Пожалуй, его телосложение не отличалось особенным изяществом, но в глазах Эйлин это не являлось большим недостатком. Она внезапно открыла для себя очень интересную вещь - Питер красив.