- Мне нравится твоя осторожность.
Мои плечи расслабились, и я оценила его похвалу. Отведя от него взгляд, я убрала пистолет в кобуру под пиджаком.
- Некоторые назвали бы это паранойей.
- Они никогда не были копами, - ответил он.
- Когда ты снова вернешься в детективы? - спросила я.
- Оба офицера, которые должны получить назад свои значки, после облавы на ликантропов на работе, маршалы США Сверхъестественного Подразделения. А я простой детектив отдела по борьбе с наркотиками.
- Возможно, тебе повезет больше на службе маршалов. Будешь играть за мою команду, - сказала я.
На его смуглом лице блеснула белоснежная улыбка.
- Я был обычным копом. Мы спасали людей, следили за порядком и все в этом духе. Ничего личного, но в твои обязанности входит выслеживание и убийство людей. Это больше похоже на солдата, чем на полицейского.
Я пожала плечами.
- Это да.
- Я просто хочу снова стать детективом, Анита. Я любил свою работу и хорошо выполнял ее. Я получил рекомендации от большинства своих сослуживцев из Лос-Анджелеса. Думаю, они все еще чувствуют себя виноватыми, что меня сократили из-за некоторых вергиен, прикрывавших свои задницы.
- Чувство вины хорошо мотивирует, - сказала я, пройдя мимо него, и он опустил полог.
Вход в шатер был частью иллюзии, на самом же деле это было основательное и прочное строение. Внутри была классическая цирковая арена, насколько я могла судить по старым фотографиям, но установленные вокруг нее трибуны были точь-в-точь как на любом современном спортивном стадионе. Мы могли спокойно идти бок о бок между первыми рядами и перилами, не позволяющими толпе выйти на пустующую сейчас арену.
- Да, точно, - с грустью ответил он, проведя ладонью по своей почти бритой голове.
Сегодня я не настроена грустить, поэтому просто сменила тему:
- Поверить не могу, что твои волосы, даже такие короткие, вьются. Мои при такой стрижке не стали бы.
Он почти рассмеялся.
- Мексиканских и немецких генов недостаточно. В твоем роду должна быть африканская кровь, чтобы волосы вились как у меня.
Я рассмеялась вместе с ним.
- Ладно, значит у тебя генетическое преимущество.
Сократ повернул на главную лестницу, ведущую к дальним рядам и задрапированной стеклянной будке на самом верху. Она была похожа на кабинку комментатора, освещающего события, но на самом деле это был офис директора Цирка проклятых, а прямо за ним небольшие апартаменты.
Сократ и не думал сбавить темп из-за меня, но мне удалось не отстать. Когда я впервые поднималась по этой лестнице, мои колени дико болели, а ведь мне тогда не было и двадцати пяти. Сейчас мне тридцать один, и колени больше не беспокоят меня при подъеме. Я двигалась легко, чуть позади и в стороне от Сократа. Да, я занимаюсь в зале, но вряд ли дело в этом. На работе меня не раз ранили оборотни, но один из первых, заразивший меня, заключал в себе несколько разных штаммов ликантропии. Очевидно, я унаследовала его особенность, поэтому каждый следующий оборотень, пускающий мне кровь, делился со мной своим зверем. Вообще, с медицинской точки зрения это невозможно, как и то, что я до сих пор не перекидывалась. Поэтому мы считаем, что я не могу стать полноценным оборотнем из-за вампирских меток и того, что являюсь человеком-слугой Жан-Клода. Но мы не слишком знакомы с теорией метафизики, так что не знаем наверняка. Несколько месяцев назад я узнала о заинтересованности военных в создании солдат с преимуществами ликантропов, но без необходимости перекидываться. Тогда я позволила людям узнать, что все дело в вампирских метках, так что им не повторить эти условия в своих лабораториях. Пока никто не стучится в мою дверь, все нормально.
Прекрасно, что я могу идти нога в ногу с вергиеной, не страдая от боли, но это заставляет задуматься над тем, что же еще во мне изменилось? О каких изменениях своего тела я еще не знаю? А что если ликантропия и вампирские метки повлияли не только на мое тело?
- Что случилось, Анита? Ты кажешься слишком серьезной для женщины, которой предстоит встреча с ювелиром.
Я улыбнулась на его поддразнивание, ведь меня никогда не интересовали украшения, и поделилась с ним своими мыслями о коленях и отсутствии боли.
- Это же хорошо, - сказал он.
Я кивнула.
- Да, но каких еще изменений я не замечаю?
Он вздохнул.
- То есть не только физические?
- Ага.
Мы подошли к двери.
- Нам надо как-нибудь встретиться и поговорить об этом. Я расскажу все, что знаю, что заметил до и после своего обращения в вергиену.
- Идет.
- Возможно, ты будешь не в восторге от услышанного.
Я пожала плечами.
- Это нормально. Лучше горькая правда.
- Другие так не сказали бы, - заметил он.
- Я не такая, как другие.
- Это точно, - он вновь улыбнулся.
Я улыбнулась ему в ответ, потому что должна была, а не потому что хотела этого.
Сократ постучал в дверь, затем приложил ладонь к узкой щели между ней и дверным косяком, и я услышала, как кто-то с той стороны принюхался. Не так давно охранники начали использовать свои запахи вместо паролей. Вы можете выяснить пароль или секретный стук, но никогда не подделаете запах тела. Хотя их обоняние было острее в животной форме, даже в человеческой это работало.
Лисандро - высокий, с испанскими чертами и чертовски привлекательный - открыл нам дверь и впустил внутрь. Это был самый обычный офис со столом и двумя стульями, и только старинные цирковые плакаты на стенах отличали его от других кабинетов помощников администратора любого крупного бизнеса. После наступления полной темноты, наконец пробудившись, сюда придет администратор. Бэтти Лу не очень сильный вампир, но отличный помощник.
- Это новое средство для волос такое приторно-сладкое. Как ты можешь им пользоваться? - сказал Лисандро. Он почуял это через дверь, а я ничего не чувствовала, даже стоя рядом с Сократом.
- Как я уже сказал Аните, никто из вас не обладает такими сказочными локонами, поэтому вам не понять.
Лисандро провел рукой по перекинутому через плечо хвосту.
- Мои волосы настолько прямые, насколько и должны быть. Так что я не парюсь.
- Это все из-за обоняния крысолюда, - сказал Сократ. - Для тебя все запахи странные.
Лисандро усмехнулся.
- Ты просто завидуешь тому, что у крыс чутье лучше, чем у гиен.
Сократ покачал головой.
- Зато мы можем прокусить Бьюик, а вы нет.
Я закатила глаза.
- Хватит этой межвидовой конкуренции, отведите меня к Жан-Клоду.
- Я бы ответил, что сама найдешь дорогу. Но из-за приезда ювелира мы все такие церемонные.
Я покачала головой.
- Дневной ювелир - человек-слуга ночного ювелира. Все древние вампиры церемонные.
- Да, но не каждый день встретишь человека, рассказывающего, что Елена Прекрасная была брюнеткой, - ответил Лисандро.
- Она этого не говорила, - возразил Сократ.
- Говорила.
- Она сказала, что эти кольца достойны Елены Прекрасной, другой красавицы с волосами цвета вороного крыла.
- Это и значит брюнетка.
- Вы хотите сказать, что она сравнила меня с Еленой Прекрасной?
Мужчины прекратили спорить и повернулись ко мне. Они переглянулись и вновь устремили взгляды на меня.
- Любая другая женщина была бы польщена, но твоя реакция будет неадекватна, да? - спросил Лисандро.
Я нахмурилась.
- Она не неадекватна.
- Но комплимент ты не примешь, - сказал Сократ.
Я вздохнула, пожала плечами и поправила кобуру на поясе, раздумывая.
- Когда ты тратишь такие деньги на кольца, лесть входит в стоимость. Я просто не верю в ее искренность, когда она сравнивает меня с одной из величайших красавиц всех времен. Я на это не куплюсь.
Они вновь переглянулись, что уже начинало раздражать. Ребята очень осторожничали с моим настроением и задаваемыми вопросами. Терпеть этого не могу. Ненавижу неловкие моменты из-за своей внешности. Спасибо моему детству и бывшему жениху за проблемы с самооценкой. Люди реагировали на меня так, словно я привлекательна, так что мне пришлось смириться с этим, но сама я таковой себя не считала. Ювелир своими комплиментами, искренними или нет, в моих глазах себе очков не наберет.
- И вообще… Кольца никакого отношения к лицу не имеют, так что цвет волос не важен. Дело только в оттенке кожи, - мой голос звучал ворчливо, но мне удалось себя не критиковать, а это уже победа.
- Ну что ж, тогда не будем заставлять босса ждать, - сказал Сократ.
Я не сразу поняла, что он имел в виду Жан-Клода, тем временем Лисандро открыл дверь и впустил меня в кабинет, более просторный и богаче обставленный. Все здесь говорило о принадлежности вышестоящему руководству: от роскошных деревянных панелей до стола, настолько большого, что на нем можно было и быка забить. Но здесь не было ни единого намека на Цирк проклятых, ни одного плаката. У меня появился порыв попросить одного из охранников остаться со мной. Но они всего лишь телохранители и были не в силах уберечь меня от волнения во время просмотра украшений в бархатных футлярах и образцов обручальных колец, которыми был заставлен огромный стол, словно дотошный бухгалтер проводил учет пиратских сокровищ. А возле него, сжимая перед собой руки, стояла миниатюрная темноволосая женщина. Она вполне могла бы сойти за бухгалтера или чиновника из старых фильмов, если бы не азарт на ее лице. Ювелир была слишком взволнована происходящим. Я, должно быть, попятилась к выходу, потому что вдруг услышала голос Жан-Клода.
- Ma petite, - только это и ничего больше, но я вынуждена была взглянуть на него.
Он сидел за этим огромным столом, сверкающим выставленными напоказ брачными украшениями, но ни одно из них не могло сравниться с ним. Его черные мягкие локоны ниспадали на плечи, сливаясь с бархатом пиджака настолько, что уже не было понятно, где они, а где черный бархат. Под пиджаком виднелась алая рубашка, идеально подходящая к его темным волосам и белоснежной коже, с которой не могло сравниться ничто живое. Бледность и отсутствие каких бы то ни было красок на лице говорили о том, что он еще не кормился. Было время, когда я не могла так точно читать Жан-Клода, но я изучала выражения его лица и настроения многие годы. Когда-то я отказывалась быть пищей для любого вампира, включая и Жан-Клода. А теперь от мысли о том, что он еще не кормился, и это может стать частью нашей прелюдии, вдруг заныло внизу живота, и мне пришлось схватиться за край стола, чтобы устоять на ногах. А ведь я даже не успела взглянуть на его лицо.
Подняв голову, я, наконец, посмотрела на его почти идеальные скулы, манящие губы и убийственные глаза. При свете люстры они казались почти черными, но в них всегда был оттенок синевы, цвет морских глубин, где могут плавать монстры и скрываться чудеса. Из-за двойного ряда темных ресниц на верхнем веке, казалось, словно он пользуется тушью, но это абсолютно не так. Над ними идеальный изгиб темных бровей… Он был слишком красив, слишком совершенен, как произведение искусства, а не человек. Как этот мужчина может любить меня? Но улыбка и блеск его глаз говорили о том, что взглянув на меня, он тоже увидел что-то удивительное. Не знаю, следует ли мне быть польщенной. Или удивиться. Или просто спросить: "Почему я? Почему не тысячи более классически привлекательных женщин?" Он легко мог бы быть с кинозвездами или моделями, но выбрал меня. Меня. Низенькую, с пышными формами, несмотря на постоянные тренировки, всю покрытую шрамами из-за работы, до сих пор не избавившуюся от своих комплексов. Не обращая внимания на это, он улыбнулся мне и протянул руку. Обойдя вокруг стола, я сжала его ладонь, но не чувствовала себя принцессой со своим принцем, скорее неуклюжей крестьянкой рядом с царской особой.
- Я словно перестала существовать, когда вы вошли в комнату и увидели друг друга, - раздался голос ювелира, в котором все еще угадывались отголоски ее родины. Сейчас она приехала откуда-то с Ближнего Востока, но вообще, я думаю, она могла быть родом из Месопотамии, колыбели цивилизации. Ее звали Айрин. Вряд ли это имя дано было ей при рождении, но спрашивать вампира о настоящем имени его человека-слуги было дурным тоном. Их именем было то, которым они вам представлялись. Если вы невоспитанная свинья, вряд ли вам удастся прожить долгие века. Так что ее звали Айрин.
Я покраснела, но Жан-Клод притянул меня ближе и сказал:
- Но разве вы не очарованы тем, как мы поглощены друг другом?
- Да, мой король.
Я хотела попросить ее перестать называть его так, но Жан-Клод не позволял мне поправлять Айрин или ее мастера. Во-первых, если они хотят называть нас королем и королевой - ради бога. Во-вторых, по моему предложению, Айрин как-то назвала его "мой президент", что звучало еще хуже.
Жан-Клод остался сидеть, поэтому на этот раз мне пришлось наклониться для поцелуя. Из тысячи наших поцелуев я не могла вспомнить ни одного, когда я должна была склониться к нему. Даже сидя, ему не нужно тянуться ко мне, как обычно делала я. Чтобы устоять на ногах, пришлось прикоснуться к его лицу, ведь даже сейчас, когда я дотронулась до его губ, у меня подкосились колени. Это была легкая версия нашего обычного приветствия, ведь сейчас у нас был зритель, наш деловой партнер. За последние несколько недель я уяснила, что организация большой свадьбы очень похожа на ведение бизнеса.
Айрин сжимала перед собой руки с изящными длинными пальцами, словно пыталась удержаться от соблазна прикоснуться к чему-то. Она была ниже меня, около ста пятидесяти двух сантиметров, с такими же черными, но более жесткими волосами с сединой. Тонкие, угловатые черты лица. Худоба, присущая не сидящим на диете моделям, а тем, кто всегда недоедал. Смуглая от природы и загара кожа. И глаза такие черные, какими иногда казались, но все же никогда не были, темно-синие глаза Жан-Клода и мои темно-карие.
- За свою невозможно долгую жизнь, подаренную мне моим мастером, я редко видела пары, столь увлеченные друг другом.
Жан-Клод улыбнулся и притянул меня к себе на колени. Я бы запротестовала, но, во-первых, мне самой хотелось быть как можно ближе к нему, а, во-вторых, мы не делали ничего плохого. Просто это немного выходило за рамки принятого в современном обществе проявления привязанности за пределами клубов и вечеринок.
- Мы ищем идеальные обручальные кольца. Заблаговременно, конечно, Айрин.
- Вашим отношениям уже около шести лет, милорд?
- Да, - ответил Жан-Клод.
- Около того, - подтвердила я. Эта связь была гораздо большим, чем могли предполагать человеческие СМИ, и несколько меньшим, чем считало вампирское сообщество. Я была легальным палачом вампиров, когда мы с Жан-Клодом впервые встретились, поэтому никто из нас тогда и не думал о возможном романе. Я считала вампиров просто мертвецами, была уверена, что, убивая их, освобождаю мир от монстров. Затем я познакомилась с вампирами, которые были лучше некоторых знакомых мне людей, и задумалась, кто из нас на самом деле монстр. Доминга Сальвадор была одной из тех, кто смог убедить меня, что и у зла может быть пульс. А теперь появился некто, творящий такое зло, о котором Сеньора могла только мечтать. Она была мертва, я точно знала, ведь это я убила ее. Но если бы голос аниматора за кадром был бы женским, я, возможно, задумалась бы, а не поднял ли кто Домингу из мертвых, чтобы завладеть ее секретами. Конечно, раз это я ее убила, будь то самооборона или нет, ее зомби первым делом направился бы ко мне. Жертвы убийств встают из могилы лишь с одной мыслью: "Отмщение". Они сметут все на своем пути, пока не найдут и не уничтожат своего убийцу. Вот почему ни в коем случае нельзя поднимать из могилы убиенного, чтобы узнать, кто его убил. Я пыталась. Убийств всегда было гораздо больше одного, которого они так жаждали.
Жан-Клод погладил меня по руке.
- Ты вдруг помрачнела, ma petite.
- Прости, просто на работе… было непросто сегодня.
Я чувствовала его прикосновение к своим мыслям так же, как к своей руке, и лишь немного укрепила щиты. Он не стал давить. Воспоминания о зомби-порно были не совсем тем, что я хотела бы с ним разделить при выборе обручальных колец. Это наверняка подпортит нам настроение.
- Не понимаю, зачем вам работа, которая заставляет вас хмуриться, - сказала Айрин. Видимо, было что-то такое в моем взгляде на нее, потому что она вдруг слегка склонила голову. - Без обид.
- Никаких обид, пока вы не поддерживаете вампиров, считающих, что я должна оставить свою работу, раз выхожу за Жан-Клода.
Айрин со смехом выпрямилась.
- Я бы никогда не сказала ничего подобного. Я тоже работаю очень давно и все еще нахожу, чему можно учиться. Меня постоянно изумляют новые технологии и металлы.
Я улыбнулась ей.
- Тогда прошу прощения за свои поспешные выводы.
- Загробная жизнь вампиров, которые ждут этого от вас, вероятно, не слишком продуктивна. Я считаю, что вампиры, у которых нет ни бизнеса, ни увлечения очень быстро начинают скучать. А заскучавший бессмертный находит весьма неприятные способы развлечься, - она едва заметно вздрогнула, и выражение нетерпения на ее лице немного померкло.
Жан-Клод обнял меня за талию.
- Вы считаете скуку виновником всего зла среди вампиров?
- Вечность - слишком долгая пора для безделья, милорд.
Он улыбнулся и кивнул.
- Да, это так.
- Осмелюсь спросить, милорд.
- Конечно, - разрешил он, хотя я понятия не имела, что именно она хочет узнать.
- Многие считают одной из причин, почему вы так благоразумны и справедливы, ваше управление бизнесом в течении многих сотен лет. А то, что вы выступаете в некоторых из ваших заведений, еще одна положительная тенденция.
- Некоторые из древних вампиров находят это поведение неподобающим.
- Я слышала эти сплетни. Но те, кто распускает их, слишком старомодны. Они застряли в прошлом и все еще полагают, что правители должны интересоваться лишь властью. Но, выходя на сцену, вы весь светитесь удовольствием, милорд.
Жан-Клод склонил голову набок, и мы уставились на Айрин.
- А когда вы видели Жан-Клода на сцене? - спросила я.
Она покраснела и опустила взгляд.
- Мой мастер считает, что мы должны как можно лучше узнать тех людей, для которых создаем дизайн колец. Чтобы лучше удовлетворить их желания.
- Вы были там в ту ночь, когда я объявлял выступления? - спросил Жан-Клод.
- Вы объявляли большую часть выступлений, - ответила женщина, не поднимая глаз и крепче стиснув руки.
- Но я не представлялся.
- Нет, милорд, один из ваших очаровательных юношей имел честь представить вас, - ответила она, внимательно рассматривая пол.
- Я был на сцене "Запретного плода" лишь однажды, когда мое выступление было уже анонсировано. Но я не помню вас в зале.
- Я держалась позади, милорд, чтобы не быть частью аудитории, с которой вы взаимодействовали, - она все же быстро взглянула на нас и вновь опустила взгляд.