– О чем ты говоришь?! Я же несколько раз приводила тебя в ювелирный и показывала то бриллиантовое колье. Какой же ты бесчувственный, если не понял моих намеков! Ты просто не любишь меня, поэтому и не замечаешь того, чего хочу я! Ты думаешь только о себе! – Она встала и, положив браслет в центр стола, посмотрела на него с болью. – Мне захочется показать подарки после свадьбы, а что можно сказать, глядя на это? "Очень мило, Мелинда, такая симпатичная побрякушка". Вот во что ты оценил мою любовь к тебе! – Мелинда резко развернулась и пошла к выходу.
Первым порывом Дена было догнать ее, все объяснить, вернуть обратно, но потом он передумал. С каким-то странным чувством положил браслет обратно в коробочку и взял бокал с вином. Пригубил терпкую жидкость и достал сотовый. Он набрал ее номер и на удивление спокойным голосом сказал:
– Мелинда, не сердись на меня, у нас с тобой разные взгляды на ювелирные украшения. Я куплю тебе то колье, обещаю.
– Мне сейчас очень плохо, я хочу какое-то время побыть одна.
Ему была знакома эта интонация. Она говорила так не искренне, а для того, чтобы вызвать у него чувство вины.
– Хорошо, это твое право. Побыть немного одной. Когда захочешь, позвони мне. – Он сказал это очень жестко и отключился.
Он сидел, словно в вакууме, и не воспринимал ничего вокруг. Нельзя было даже сказать, что Ден обиделся. Претензии Мелинды были в принципе логичны. Нет, тут было что-то другое, какое-то всеобъемлющее чувство полного краха. Мой Рим сгорел, подумал он и подозвал официанта, чтобы расплатиться. В нем вдруг появилось чувство освобождения, словно что-то темное медленно, нехотя, но все же стало отпускать его тело и душу. Обломки моей души высыпали в мусорный архив истории. Еще одна повесть о сентиментальном идиоте. Надо было просто подарить ей килограммовый слиток золота с огромным алмазом посередине и дыркой – чтобы продевать цепь.
Ден ехал по вечернему городу без всякой цели и предавался своим горестным мыслям. Машина была отличной, легкой в управлении, но не его. Он не чувствовал ее своей. Словно смокинг, взятый напрокат. И так же со всем остальным. Мелинда была потрясающей девушкой, но не для него, должность, на которую он попал, была грандиозной, но совершенно ему не нужной. С таким же успехом я мог пойти работать специалистом по микроэлектронике. Или матадором. Или астронавтом.
Он остановился на небольшой набережной и заглушил двигатель. Темза несла свои мутные воды под серым покрывалом тумана. Он стоял на самом краю каменной площадки и смотрел на другой берег. Невдалеке по мосту неслись потоки машин. Я хочу новую жизнь, такую, чтобы можно было прочувствовать каждое мгновение, каждую секундочку, которую проживаешь и не думаешь, что именно из этих крохотных единичек времени и состоит срок, отпущенный тебе на земле. Он вынул коробочку с браслетом из кармана и бросил ее в воду. Развернулся на каблуках и пошел к машине. Пусть лежит на дне, как сокровище из сказки про пиратов, может когда-нибудь его кто-нибудь найдет – лет через шестьсот – и разбогатеет.
Он сел за руль и повернул ключ в замке зажигания. Завтра я должен присутствовать на деловых переговорах, потом будет маленькое собрание, на котором огласят результаты испытательного срока, но утром нужно поговорить с финдиректором. Черт, а какое завтра число? Проклятье, тот же день, на который назначено слушание дела Глайдингов. Я же собирался помочь Денизе, даже подключил новых знакомых из юридической коллегии. Она пошлет меня подальше. Теперь это не имеет значения, завтра все равно переговоры. Если я пропущу их, моя карьера превратится в сигаретный дым. Я какой-то удивительно спокойный, даже странно, раньше меня так задевали выходки Мелинды, а теперь мне просто все равно… Что для меня важней: счастье одной неизвестной художницы или многолетняя выгодная и социально одобряемая каторга? Над этим стоит подумать.
Утром помещения финансового отдела напоминали сумасшедший дом перед врачебной комиссией. Стучали факсы, противно пищали работающие принтеры, постоянно звонили телефоны. На звонки отвечали часто несколько человек сразу, кто-то выкрикивал в трубку курсы валют, пытаясь перекричать рабочих, которые сверлили стену, чтобы провести кабель для подключения новой сети.
Это какой-то урбанистический ад, сюда, наверное, попадают за грехи служащие всех мастей и видов. Ден шел по коридору, наблюдая жуткую лихорадку вокруг. Носились какие-то люди с документами. Несколько человек в деловых костюмах орали друг на друга, сыпля данными из статистики и приводя какие-то непонятные Дену доводы. Наконец впереди показалась спасительная дверь приемной. Она открылась, и из нее вышел пожилой седовласый человек. Это был экс-финдиректор собственной персоной. Он увидел Дена и приветливо замахал рукой.
– Утро доброе, мистер Стаут. Хорошо, что мы с вами не разминулись, я сейчас убегаю по делам. – Рейн протянул ему руку и искренне улыбнулся.
– Доброе утро, мистер Рейн. У вас здесь всегда так… гм… оживленно?
– Да, привыкайте, бывает тише или громче, но чаще так. – У него было на удивление крепкое рукопожатие.
– Хорошо. Меня приставили к вам, чтобы учиться и перенимать опыт.
– Да-да, я уже собрал всю документацию, которую вам придется изучить за первые три месяца, чтобы вы могли хотя бы понимать, о чем идет речь.
– Отлично, мистер Рейн, я как раз захватил с собой портфель.
– Портфель? – Рейн посмотрел на него как-то странно. Они прошли через приемную и зашли в его кабинет.
– Ну да. Он большой, – сказал уже начинающий подозревать неладное Ден. В его вместительный кожаный портфель можно было уложить до десятка книг.
– Вот это. Я уже распорядился, чтобы все перенесли в ваш кабинет. – Рейн указывал на стопы папок с файлами и учетных книг, которые занимали площадь минимум в три-четыре квадратных метра.
– Это все мне? – Ден улыбнулся, посмотрел на Рейна и протянул ему руку. – До свидания, надеюсь, что мы сработаемся и все будет хорошо.
– Приступайте поскорее, мистер Стаут. Мы должны вас ввести в курс дела за год.
– Да, – ответил Ден рассеянно.
– Не думайте, что меня расстроило известие об отставке. С одной стороны, печально, конечно, передавать пальму первенства молодым, а с другой – я так чертовски устал, что рад возможности наконец-то отдохнуть. Поэтому поскорее подготовить вас в моих же интересах. – Он искренне ответил на прощальное рукопожатие Дена.
Там в углу лежит моя погибель. За три месяца это даже компьютер не запомнит. Если я здесь останусь, то точно похороню себя заживо. Сейчас уже начнутся эти идиотские переговоры. Может, позвонить Денизе? Ведь я ей нужен там. Продадут они эти ценные бумаги без меня. И уголь продадут, и нефть тоже, так зачем я тут, для чего? Не хочу, черт побери, больше быть восковым человечком! Пусть лепят что угодно и из кого угодно. Я обучался столько лет на адвоката не для того, чтобы потом толкать бензин в особо крупных размерах!
Заседание было в самом разгаре. Были заслушаны вводные материалы по делу, и судья объявил двадцатиминутный перерыв. Зал суда был наполовину полон. Многим в городе была небезразлична судьба поместья Глайдингов. Мнения были самые разные. Кто-то был на их стороне. Люди понимали, что происходит произвол со стороны властей. Коул Пруденс имел много сторонников, некоторые вообще считали, что музей и гостиница привлекут в город туристов, а значит, и дополнительные денежные средства.
Дениза чувствовала себя отвратительно. Оппоненты давили на то, что в принципе было правдой. Ее отец не в состоянии содержать имение в полном порядке, и дом потихоньку разваливается. На это действительно больно смотреть. Но еще больнее смотреть на ее отца, который, хоть и старается держаться молодцом, выглядит очень старым и жалким.
– Держись, папочка, мы их сделаем. Слышишь? – Она прошептала это, перегнувшись через скамью, и сжала его плечо.
– Хорошо, доченька. – Он выдавил бледную тень улыбки и снова углубился в свои мысли.
Чем дольше Дениза наблюдала за нанятым отцом адвокатом, тем больше понимала, что они не только никого не сделают, но даже не будут сопротивляться, а просто отдадут особняк – и все. К сожалению, собранных даже с ее помощью денег хватило только на него. Он же полная бездарность, это видно даже мне, непрофессионалу. Но что же делать? Господи, бедный отец, какой позор, и помочь совершенно некому… Неужели случится эта несправедливость? Дениза металась по залу, выспрашивая родственников о подробностях дела, наорала на адвоката, который только развел в ответ руками.
– Мама, это конец. – Дениза отвела мать в сторону, чтобы поговорить тет-а-тет. – Я вижу, что с этой толстой скотиной нам не выиграть.
– Да, девочка, ты права. – Анна все прекрасно понимала и тоже волновалась за мужа.
– Я боюсь, что это добьет папу, у него больное сердце, ему же нельзя волноваться! Он уже принимал несколько раз таблетки. – Дениза почувствовала в своем голосе истерические нотки.
– Но что делать? – Видя состояние дочери, Анна сама вышла из ступора.
– Ни одно поместье в мире не заменит нашего отца. Попробуй поговорить с ним, сказать, что все не важно, для нас главное, чтобы он был жив и здоров. Чтобы он чувствовал крепкий тыл!
Дениза вытерла слезы. Она чувствовала себя совершенно беспомощной, хотелось наброситься на этого ублюдка Пруденса с кулаками, но она прекрасно понимала, что такой выходкой только усугубит их и без того ужасное положение. Ее отчаяние дошло до предела. Дениза села в одно из кресел и закрыла лицо руками. Будь что будет. Я сделала все, что могла. В этот момент она услышала оживленное шушуканье, прокатившееся по рядам, и подняла голову. Все взгляды в зале были прикованы к высокому, дорого одетому мужчине, который уверенно разговаривал с судьей у входа в зал. Ден. Было видно, что он убеждает в чем-то судью, наконец тот кивает, после чего они пожимают друг другу руки. Дениза настолько не ожидала увидеть его сегодня в зале суда, что просто остолбенела. Даже отсюда она заметила, как тревожно засуетились адвокаты Пруденса, наблюдавшие издали за этой сценой. Впервые за сегодняшний день в душе Денизы шевельнулась надежда.
12
Дениза сидела у огромного мрачноватого камина в старомодном кресле с высокой прямой спинкой. Малая гостиная была обставлена мебелью для ожидания и отдыха – небольшими журнальными столиками и креслами. В душе бурлили самые разные эмоции. Зачем он это сделал? Для чего? И что теперь должна делать я? Как он мог без моего разрешения, никого не предупредив… Если бы мне была нужна помощь… В конце концов, это оскорбительно. Она закрыла лицо руками и в отчаянии замотала головой.
Эта речь в суде, которую он произнес, была великолепна, именно она сыграла в их пользу, но сам факт такого поступка сводил ее с ума. Недавние воспоминания приходили сами собой. Она даже и подумать не могла, что Ден, словно герой из сказки, примчится в Кройдон ей на помощь в тот самый момент, когда всякая надежда была потеряна. Дениза уже не верила, что удастся выиграть дело, для нее стало главным, чтобы отец пережил это унижение и не отправился с сердечным приступом в больницу. Но Ден пришел, сумел убедить судью и успел заявить себя как адвоката Глайдингов. Как всполошились эти мерзавцы, цепные псы Пруденса! Она улыбнулась, вспоминая, как Ден экспромтом произнес прекрасную речь, помогая их бездарному адвокату представить нужные улики против Коула Пруденса. Дело было выиграно. Дениза от счастья расцеловала Дена прямо в зале суда.
Я же не какая-нибудь слабачка, которая не в силах постоять за себя. Хотя способности адвоката, которого нашли родители, явно не превышают низкую цену за его услуги. И сейчас я не сидела бы в родовом поместье среди старинных вещей и благородной пыли, а смотрела бы, как грузчики выносят вещи… Или того хуже – заплаканная, торчала бы в больничной палате. Отец и так еле пришел в себя после такого стресса, даже несмотря на то, что дело решилось в нашу пользу. И все равно то, что он сделал, унизительно для меня! Никто не просил спасать принцессу. Да и он не принц. Принц не будет изменять своей невесте.
За раздумьями она не заметила, как в комнату вошла мать.
– Милая, мне не верится, что дело выиграно. – Она уселась напротив и посмотрела на дочь глазами, полными счастья.
– Да, мама. – Дениза кивнула и взяла ее за руку.
– Теперь все позади. – Анна обняла дочь. – Твой парень просто гений! Почему ты не сказала нам с отцом раньше, что у вас с Биллом все кончено и теперь есть этот Ден? – Со свойственной ей прямотой, граничившей с неделикатностью, Анна пыталась выведать все подробности.
– Он не мой парень. – Щеки Денизы запылали, она высвободилась из объятий и откинулась в кресле.
– Но ведь вы целовались в суде! – Мать упрямо гнула свою линию.
– Это был дружеский поцелуй. – Дениза встала и подошла к камину. Вот только еще не хватало сейчас допрашивать меня, кто мой парень и когда мы собираемся пожениться.
– Надеюсь, у вас серьезные отношения? Вы ведь собираетесь их узаконить? – Анна словно прочитала мысли дочери.
И что сказать в ответ на такое? Извини, мама, у него есть невеста, а я что-то вроде друга-любовницы, которую он время от времени вытаскивает из судебных передряг. Она представила лицо матери, если действительно скажет такие слова, и рассмеялась.
– Почему ты смеешься, Дени? С тобой все в порядке? – Анна попыталась взять дочь за плечи и заглянуть ей в глаза.
Нет, мама, со мной не все в порядке. С тех пор как я узнала, что мой жених изменяет мне с двоюродной сестрой, а я переспала с мужчиной, для невесты которого я делала свадебный подарок по его заказу… Нет, мама, у меня не все в порядке. И самое ужасное, мама, что и до всех этих веселых событий у меня никогда ничего в порядке не было. Вслух Дениза не сказала ничего. Она просто разревелась и выскочила из комнаты.
– Постой, Дени, я не хотела тебя обидеть! – Голос матери затих за ее спиной.
Дениза бежала по коридорам особняка к своему заветному месту, про которое не знали остальные. Она пряталась там с детства, когда была расстроена или обижена. Сейчас она чувствовала себя самой расстроенной и обиженной девушкой в мире, а значит, пришло время уединиться в каморке на чердаке.
Здесь все было по-прежнему. Маленький закуток, заваленный старыми книгами и вещами. Сухо, уютно, безопасно. Дениза просунула руку под старый сундук и вынула пакет, в котором были спрятаны свечи и спички. Она поставила свечку на запыленный коричневый чемодан и чиркнула спичкой. Маленький огонек осветил каморку. Старые полки, заваленные рухлядью, покосившийся шкаф, треснувшее зеркало, криво висевшее на сухой, оклеенной старыми газетами стенке. В углу стояла кровать, заваленная старыми кофтами и застеленная красноватым одеялом.
Она присела. Старенькая детская кроватка, которая вмещала двенадцатилетнюю девочку, была мала для взрослой высокой девушки. Но она все равно улеглась, поджав ноги к подбородку и обхватив колени руками. Под кроватью должен был остаться сундучок, там лежала голова куклы, найденной на чердаке, и тетради с ее дневником. Не вставая она засунула руку под кровать и вытащила сундучок. Она перебирала все свои былые сокровища, и внутри у нее шевелились самые смешанные чувства.
Детство, к сожалению, прошло. Я стала взрослой, но ничего по большому счету не изменилось. Тогда была учеба, теперь есть работа, тогда я была одинока и теперь тоже. Она печально улыбнулась и стала складывать все на место. Когда-нибудь я приду сюда и перечитаю свои дневники, но не теперь. Сейчас мне слишком плохо, я запуталась и потерялась. Ден сделал очень серьезную вещь, не посоветовавшись со мной.
При свете свечи она вытащила мобильный и набрала номер подруги. Здесь, среди старых вещей, сотовый телефон казался чуждым предметом внеземного происхождения.
– Алло, Джоан? Привет, это Дениза, у тебя есть хотя бы секундочка свободного времени? Мне нужно с тобой поговорить. – Она сделала несколько нервных шагов по каморке, чуть не ударилась головой о полки и уселась обратно на кроватку.
– Да, конечно. – Голос Джоан звучал немного размыто. – Что случилось? Как прошел суд? – Судя по фоновым звукам, она была в этот момент в магазине.
– По-разному. Даже не могу объяснить… – Дениза замялась, не зная, с чего начать.
– Ваш тупоумный адвокат завалил дело и поместье больше не принадлежит Глайдингам? – спросила Джоан, явно ожидавшая самого худшего.
– Нет, с этим все в порядке. – Она досадливо покачала головой.
– А что тогда? Почему у тебя такой голос, словно тебя приговорили к смертной казни?
– Ден вломился на судебное заседание. В последний момент успел зарегистрироваться как наш адвокат и выиграл процесс. – Она выпалила это залпом и замолчала, ожидая реакции подруги.
Последовала пауза в несколько секунд.
– Твой Ден? Прибежал и выиграл процесс? Вот мерзавец! – Джоан была явно шокирована.
– Да, вот именно. – Дениза утвердилась в мысли, что не только ей это кажется проявлением неуважения, и, как ни странно, расстроилась.
– В смысле, он молодчина! Просто гений! Нашелся наконец-то настоящий мужчина, который поставил этого подлеца Пруденса на место! – Восторженные крики Джоан ошеломили растерявшуюся Денизу.
– Но ты не понимаешь – он даже не посоветовался со мной, не предупредил, просто взял и пришел, как будто имеет право распоряжаться моей жизнью! – Это был практически крик души.
– Слушай, Дени, ты что, головой стукнулась? Что за бред ты там несешь? Твой бывший, Билл, на такой поступок вообще не способен. Он вообще ни на что не способен. Ты мне постоянно говорила, что мечтаешь о сильном плече, о том, чтобы о тебе заботились… И что? Как только Ден ведет себя, как рыцарь из сказки, он еще, оказывается, и виноват. Так что стукнись головой еще раз, может тебя снова отклинит и ты вместо этого бреда испытаешь то, что испытала бы любая вменяемая девушка на твоем месте. Это чувство называется благодарность.
Конечно, Джоан порой перебарщивала с прямотой, но в данный момент она была совершенно права. Я действительно идиотка. Но никогда мой мужчина не помогал мне, я все делала сама. Решала финансовые проблемы, таскала тяжести, разбиралась с налогами и вообще не чувствовала крепкого плеча рядом – наоборот, только постоянно помогала ему во всем. Я уже и забыла, как это бывает. Точнее, не знала. Когда есть кто-то сильный и он защищает тебя, решает проблемы и не дает в обиду.
– Эй, ты чего молчишь? Не обижайся на меня. Я, наверное, слишком резко сказала… – Джоан испугалась всплеска своих эмоций и теперь говорила примирительно.
– Нет-нет, ничего. Ты права, я чего-то не понимаю. Ты серьезно думаешь, что мои претензии полная чушь?
– Ну конечно. Похоже, ты ему небезразлична. И, поверь мне, все у вас как-нибудь образуется. – Шум голосов усиливался – видимо, подруга подходила к кассе.