Ане предстоит стать жрицей храма Иштар и всю оставшуюся жизнь купаться в роскоши. И все бы ничего, однако она не имеет никакого отношения ни к этой богине, ни к древнему Вавилону, ни к его грозному правителю Бальтазару. Еще вчера девушка была обычным подростком и втайне мечтала вырваться из своей серой действительности. Вот это и произошло – научится ли Ана ценить то, что потеряла?
Ана Вилард
Потом я проснулась
Книга первая
Роман
Они похожи на нас. Можно сказать, что мы – это они, а они – это мы. Наверное, так и было бы, не живи мы по разные стороны. По разные стороны чего? Сложно сказать. Возможно, невидимая линия, которая нас разделяет, настолько тонка, что ее невозможно уловить ни одним из известных нашей науке приборов. И в то же время она не позволяет нам видеть или слышать друг друга, хотя мы находимся так близко, что, казалось бы, протяни руку – и ты сможешь прикоснуться к своему двойнику по другую сторону реальности. Народ снов – так я звала их в самом начале. Правда, потом поняла, что это название им совершенно не подходит. Но обо всем по порядку.
Тот день был одним из многих, и в нем не было ничего, что отличало бы его от остальных. Совсем недавно мы с родителями переехали в новый дом – он был больше и красивее старого, но в нем еще совсем не было мебели, так что сначала мне показалось, будто отец сошел с ума, когда решил перевезти нас сюда. Правда, когда я выказала свое недовольство, мама с папой только посмеялись надо мной и пообещали, что уже скоро все наладится.
Меня зовут Ана – с одной "н". И мне четырнадцать. Точнее, было четырнадцать, когда все это началось. Ну, чуть больше, может быть. Я все еще выгляжу как ребенок, и мои родители уверены в том, что я родилась сто шестьдесят девять с половиной месяцев назад. Если бы они знали, что, на самом деле, мы с ними почти одного возраста, то, наверное, смотрели бы на меня совсем другими глазами.
Итак, я проснулась раньше обычного и не смогла снова заснуть. Было еще темно – за окном шел дождь, октябрь выдался мрачный и прохладный. Помню, мне тогда вдруг стало грустно оттого, что мой день рождения прошел чуть больше месяца назад, и теперь придется ждать почти целый год. Конечно, будут еще и Рождество, и Новый год, и Пасха – но разве все эти праздники сравнятся с Днем рождения? Нет, конечно. Окинув свою комнату придирчивым взглядом, я подумала, что зря мама говорит, будто в ней совсем не осталось места из-за обилия старых и новых игрушек. Места было полно – просто нужно было немножко прибраться. Все мои друзья остались в прошлом, где-то рядом со старым домом, а в новой школе я еще ни разу не была – папа сказал, что мне придется подождать несколько дней, прежде чем он подготовит документы для перевода. Не могу сказать, что меня это сильно расстраивало, даже наоборот. Новые знакомства – это ведь хорошо, правда? Я представила себе, как впервые вхожу в класс. Все смотрят на меня, а я смотрю на всех. Нужно не забыть взять с собой свою любимую куклу. Хотя, наверное, это вряд ли добавило бы мне популярности.
Дождь усилился, и я непроизвольно поежилась – мама сказала, что дом пустовал несколько месяцев перед тем, как мы въехали в него, и поэтому еще не успел достаточно прогреться. Забравшись под одеяло, я стала представлять себе, как территория, прилегающая к зданию, будет выглядеть зимой. Сейчас сад, о котором мне с таким удовольствием рассказывали родители, представлял собой жалкое зрелище – редкие деревья, на которых кое-где еще сохранились листья, казались даже не спящими, а мертвыми, и мне не нравилось смотреть на них. Хотя мама с папой, похоже, считали их настоящим чудом. Они в первый же день после переезда прикрепили к каждому из растений таблички с краткой аннотацией. Было заметно, они всерьез планировали наварить компота следующей осенью. В старом доме у нас ничего такого не было – только небольшой кусочек газона перед крыльцом и пара клумб с полудохлыми цветами, которые мама безуспешно пыталась заставить жить. А тут такое сокровище – и, главное, уже в готовом виде. Это как получить уже способного самостоятельно передвигаться и разговаривать ребенка без девяти месяцев беременности. Эту мысль я услышала от мамы, когда она делилась с подругой своими впечатлениями от переезда. Помню, еще тогда я удивилась: разве это не чудесно – быть беременной? Я видела фотографии, на которых у мамы был большой живот, на них она всегда улыбалась и казалась абсолютно счастливой. И вот теперь она говорит, что с удовольствием избежала бы всего этого. Взрослые странные.
В какой-то момент я замечталась и ненадолго задремала, но все это произошло так незаметно, что я даже не поняла, что провалилась в сон. Так всегда бывает – ты думаешь о чем-то, а когда картинка оживает, просто становишься ее частью. И даже если потом начинает происходить что-то нереальное, воспринимаешь это как должное, не задумываясь о том, что так не бывает. Впрочем, мой сон мало чем отличался от настоящей жизни, так что нет ничего удивительного в том, что я не сразу смогла разобраться в нем.
Почувствовав, что со мной под одеялом кто-то есть, я почему-то нисколько не испугалась – напротив, мне стало жутко любопытно. Достав из-под подушки фонарик, который всегда хранился там как гарант моей безопасности, я посветила на своего нежданного гостя. Можете представить себе мое изумление, когда я увидела свою точную копию, которая с интересом рассматривала меня.
– Кто ты? – мы произнесли это хором.
Хихикнув, я заметила, что моя гостья также прикрыла рот ладонью, и снова попыталась заговорить – и опять все закончилось тем же. Тогда я подняла кверху палец, чтобы привлечь внимание второй меня. К счастью, это сработало. Объясняясь знаками, я попросила ее молчать, пока я буду говорить. Похоже, девочка поняла меня, потому что кивнула в ответ на мои жесты и приготовилась слушать.
– Кто ты? – спросила я, радуясь тому, что на этот раз говорила только одна из нас.
– Ана, – ответила вторая я. – С одной "н".
– Нет, это я – Ана, – возразила я, почувствовав что-то похожее на ревность к праву называться единственной в своем роде.
– Нет, Ана – это я, – насупившись, ответила девочка.
Наступило неловкое молчание, в течение которого мы приглядывались друг к другу. Наконец, гостья улыбнулась и снова заговорила:
– Что там, снаружи? Знаешь?
– Конечно, знаю. Моя комната.
– А вот и нет, – рассмеялась вторая Ана с довольным видом. – Там моя комната.
– Поспорим?
– Давай! На щелчок по носу.
И прежде, чем я смогла согласиться или отказаться, она опрокинулась на спину и задрыгала ногами, сбрасывая одеяло. Честно говоря, тогда я на секунду испугалась и зажмурилась – а вдруг снаружи, действительно, совсем другое место? Что, если я каким-то непостижимым образом перенеслась в чужой дом? Хотя, даже если это и так, что могло произойти? Всегда ведь можно позвонить моим родителям, и она заберут меня. Однако страхи оказались напрасными – открыв глаза, я радостно вскрикнула: моя комната была на месте, даже игрушки, которые я раскидала вчера вечером, лежали там же. Вот этого кролика, например, я накануне сама пыталась зашить – правда, получилось не слишком удачно, но ухо все еще держалось.
– Ну, как? – я с чувством победителя взглянула на свою гостью, которая была явно чем-то озадачена.
– Да, ты права, – помолчав несколько секунд, наконец, отозвалась она. – Странно. Я не думала, что так бывает.
– Что бывает? – не поняла я.
– Мне говорили, что можно перенестись только в одну сторону, и никогда – в другую. Выходит, это не так.
– О чем ты? Какая сторона?
– Ну, во сне. Ты ведь спишь, разве не понятно?
– Да? – я ущипнула себя, но это не помогло. – Не знаю. Это не похоже на сон.
– Но это так. Мы часто делаем так…
– Как это – так?
– Ну, пробираемся к вам. Обычно вы потом считаете, будто вам все это приснилось. Ты ведь, наверное, бываешь в самых разных местах, когда спишь, верно?
– Конечно. Но я думала, что это все не по-настоящему.
– Так и есть. То есть не совсем. Слушай, это все сложно. Я вообще не понимаю, почему это я оказалась в твоем мире, а не наоборот. И мне это, честно говоря, не нравится. Так что, думаю, я пойду уже…
– Подожди! – я почти ничего не поняла из того, что говорила мне вторая Ана, и поэтому совсем не хотела отпускать ее. – Не уходи так быстро. Мы ведь почти не пообщались. Смотри, сколько у меня игрушек – хочешь, я отдам тебе любую из них? Мне не жалко, забирай.
– Да уж, у тебя много всего, – завистливо протянула гостья. – Но все это бесполезно.
– Что бесполезно?
– Я не могу забрать с собой ничего из твоей комнаты, даже если очень захочу.
– Почему?
– Да потому, – вздохнула девочка, – что ничего не получится. Странно уже то, что не ты ко мне попала, а я к тебе. И то, что мы с тобой до сих пор общаемся, этого я тоже понять не могу. А чтобы забрать с собой какую-нибудь вещицу – об этом вообще думать забудь.
– Да почему же?! Объясни нормальными словами.
– Это сложно, – второй Ане, судя по всему, было приятно ощущать собственное превосходство, однако, подумав, она все же решила не строить из себя задаваку. – Ну, хорошо. Ты сначала подумала, что я тебе снюсь, да? Так вот, это и есть сон – или почти сон. У вашего мира есть двойник. Точнее, он есть у нашего – и это то место, в котором ты живешь. Или думаешь, что живешь.
– Как это? – несмотря на то, что я иногда фантазировала на тему множественности миров, мне все же было сложно поверить словам таинственной гостьи.
– А вот так. Все вокруг тебя ненастоящее – мне так учитель говорил.
– Какой учитель?
– Известно какой. Сол. Он очень старый и очень умный. Знает обо всем, что происходит вокруг. Разве ты не слышала о нем? Что, ничего? Может быть, ты и о Бальтазаре не знаешь?
Вероятно, на моем лице в тот момент было написано недоумение, потому что рассказчица вдруг осеклась и подняла брови.
– Да не может быть такого! – она ударила себя ладонями по коленкам и рассмеялась. – Ну, ты и темная, подруга! Бальтазар – великий мудрец. Неужели тебе его имя ни о чем не говорит?
Я покачала головой и развела руками в стороны, не зная, как вести себя. С одной стороны, я для своего возраста была очень начитанной девочкой и знала много чего интересного, но, с другой, осознание того факта, что я даже не слышала о таком выдающемся, по словам второй Аны, человеке, немного смутило меня. Почему-то мне в тот момент и в голову не приходило, что, может быть, все это лишь снится мне – происходящее казалось совершенно реальным. Тем временем моя гостья осуждающе поцокала языком и, встав в полный рост, голосом профессионального диктора просветила меня относительно личности своего наставника.
– Бальтазар – великий царь Вавилона, последний и бессменный его правитель, обладающий великой властью над умами. Знания его безбрежны, как океан, а мудрость – неоспорима.
Проговорив эту абракадабру, девочка взглянула на меня сверху вниз и, заметив мой открытый от удивления рот, не выдержала и рассмеялась.
– Ладно, прости. Я знаю, что это все звучит странно, но нас заставляют заучивать этот отрывок из летописи времен. В общем, Бальтазар – выдающийся человек.
– А Вавилон… – я пыталась собрать в голове обрывки немногих знаний, относящихся к древнему периоду истории человечества. – Разве он еще существует? То есть, я не слышала о такой стране.
– Темнота! – воскликнула вторая Ана. – Не страна, а город. Огромный город! Конечно, он существует. Куда ему деться? Брр… Даже думать не смей о такой глупости.
– Извини, – мне вдруг стало стыдно за свою ограниченность. – Мы в школе еще не проходили эту тему.
– Странная у вас школа, – фыркнула моя гостья, снова садясь рядом со мной. – У нас это проходят уже на первом занятии. Ну, да ладно, чего с вас взять?
– И что же, этот Вавилон – ты его видела?
– Нет, только храм, – смутилась рассказчица. – Но обязательно еще увижу. Рано или поздно каждый из нас проходит посвящение. Мне уже четырнадцать… Впрочем, зачем я тебе это рассказываю? Ты и сама прекрасно знаешь, сколько мне лет. Так вот, уже через неделю я отправлюсь в самое важное путешествие в моей жизни – и тогда все будет иначе.
– Как это – иначе?
– Не знаю. Но иначе. Учитель говорит, что сразу после посвящения все станет понятным, как если бы кто-то вдруг зажег свечу в моей голове.
– Лампочку, ты хочешь сказать? – уточнила я.
– Нет, в нашем мире нет электричества, – покачала головой Ана номер два.
– Что?! – мне показалось, что я ослышалась. – Нет электричества? Разве такое возможно? Но вы хоть знаете о том, что это такое?
– Конечно, знаем, – отмахнулась девочка. – Мы ведь не дикари какие-нибудь. Но Бальтазар говорит, что электричество – это зло, без которого можно легко обойтись.
– А как же телевизор, компьютер, игрушки разные?
– Нету.
– Бедненькие… – мне стало жалко детей, лишенных благ цивилизации, однако Ана только пожала плечами:
– Ничего не бедненькие. У нас есть много чего.
– Например?
– Ну… – протянула моя собеседница, прикидывая в уме, с чего бы начать. – Природа, например. Учитель говорил мне, что у вас здесь куда ни плюнь – везде мусор, и дышать нечем. Еще дыры в небе.
– Нет у нас никаких дыр! – я непроизвольно принялась защищать свой мир, хотя в глубине души понимала, что собеседница была в чем-то права.
– Не обижайся, – улыбнулась девочка. – Я тебе слова Сола передаю, а он всегда только правду говорит.
– Сола?
– Моего наставника.
– Ах, да… А у вас там что, воздух другой какой-то?
– Конечно! – Ана закатила глаза, словно объясняла мне прописные истины. – Вообще ни в какое сравнение с вашим не идет. Я, как только здесь оказалась, сразу почувствовала.
– Что почувствовала?
– Да будто кто-то мне песка в рот накидал – ни вдохнуть, ни выдохнуть.
Я не стала говорить своей собеседнице о том, что она не была похожа на задыхающегося человека, потому что очень боялась обидеть ее. Напротив, я попыталась всем своим видом показать, что понимаю, о чем шла речь, и кивнула:
– И что, ты больше не придешь ко мне? Раз у нас так плохо…
– Ну, не все так ужасно, не переживай, – Ана окинула взглядом мою комнату. – У меня, например, нет и десятой части твоих вещей.
– А что же, твои родители не покупают их тебе?
– Нет, не покупают, – почему-то сразу погрустнела девочка.
– Почему?
– Все-то тебе хочется знать, – ушла от прямого ответа Ана. – Не твое дело. Не покупают – и все тут.
– Хорошо, не сердись. Если ты не можешь взять ничего с собой, может быть, будешь просто приходить ко мне? Ты ведь сама говорила, что скоро увидишь свой Вавилон – может быть, после этого мы больше никогда не встретимся.
– Наверное. Но приходить к тебе… Это сложно.
– Почему так?
– Ну, во-первых, я сама так и не поняла, почему именно я пришла к тебе, а не ты – ко мне. А во-вторых, мы можем видеться, только когда одна из нас будет спать.
– Не понимаю…
– Наши миры – они как день и ночь. Твой – тень от моего. Это значит, что мы не можем бодрствовать одновременно.
– Ты хочешь сказать, что я проснусь – а ты заснешь?
– Ну, вот, поняла, наконец, – с довольным видом кивнула девочка.
– И как это происходит? То есть, существует ли какая-то последовательность – или ее нет?
– Это сложно объяснить, – Ана наморщила лоб, пытаясь подобрать нужные слова. – Все подчинено общему закону природы, и никому из нас не дано постичь их до конца. Кроме Бальтазара, конечно.
– А кто из нас сейчас спит?
– Ты, конечно, кто же еще.
– А как же ты тогда?…
– Я особенная, – горделиво вскинула голову Ана. – Нас всего несколько – тех, кто способен на подобное. Никто из моих знакомых не способен на такое, так что тебе со мной, можно сказать, повезло.
Все это показалось мне слишком сложным, и я задумалась. Если допустить, что вторая Ана не снилась мне, и все происходило наяву, то ни в коем случае нельзя было упускать такую возможность. У меня всегда были воображаемые друзья, с которыми я могла играть часами, но то было понарошку и поэтому ни в какое сравнение не шло с тем, что я могла получить. В этот момент моя гостья зевнула – и ее образ сразу как-то странно завибрировал, словно она была голограммой. Испугавшись, что она вот-вот исчезнет, я поспешила высказать ей все, что думаю по поводу нашей встречи.
– Мне кажется, что нам необходимо продолжать встречаться.
– Зачем? – Ана сладко причмокивала, ее глаза потеряли блеск – она хотела спать.
– Я покажу тебе наш мир, – я ляпнула первое, что мне приходило в голову, и заметила, что моя собеседница заинтересовалась. – Думаю, тебе понравится увидеть то, что есть у меня. Здесь много очень забавных вещиц. Машины, супермаркеты, школа…
– Школа? – фыркнула Ана, лениво отмахнувшись. – Я знаю школу – каждый день с учителем общаюсь. Сидим с ним над книжками, Сатан бы их подрал. Надоели уже.
– Так он с тобой одной, что ли, занимается? – для меня подобный подход к образованию был удивителен, и я даже не пыталась скрыть этого.
– Конечно, а как иначе? Не табуном же к нему заваливаться, – усмехнулась девочка.
– У нас все не так! – я поняла, что моя собеседница понятия не имеет о том, как, на самом деле, должен проходить процесс обучения, и сразу же попыталась зацепить ее как можно сильнее, пока у меня еще была такая возможность. – Моя школа работает иначе. В каждом классе по двадцать-тридцать человек. Мы учимся вместе, чтобы было веселее. У меня друзья… Ну, были друзья. Сейчас я перехожу в новую школу, но там, я уверена, будет так же.
– То есть тебя там никто не знает? – сразу заинтересовалась Ана.
– Вообще никто.
– Как удачно…
Девочка перестала зевать и теперь о чем-то сосредоточенно думала. Потом она кивнула и улыбнулась мне:
– Думаю, ты права. Нам необходимо увидеться снова. Как минимум, еще раз. Ты покажешь мне свой мир, а я, если получится, проведу тебя к себе.
– Разве это возможно? – у меня даже дух перехватило от перспективы оказаться по другую сторону реальности.
– Не знаю, – честно призналась вторая Ана. – Теоретически так все и должно было произойти с самого начала, но, как видишь, в нашем случае получилось шиворот навыворот. Но мы все равно попробуем. Может быть, обнаружатся и другие странности. Сол говорил мне, что нет ничего невозможного – нужно просто уметь найти нужную дверь. Ты мне нравишься.
– Ты мне тоже, – я сказала это совершенно искренне, чувствуя, что с нетерпением буду ждать следующей ночи.
Моя гостья опять зевнула и смущенно улыбнулась:
– Прости, но мне пора. Не могу уже сопротивляться сну – я слишком много энергии потратила, общаясь с тобой.
– Так ты вернешься?
– Обязательно. Как только…