Не знаю, сколько мы просидели обнявшись, никто нас не беспокоил, не отвлекал, даже Лааш не удосужился явиться поздороваться. Были только я и Йен… и наше более чем красноречивое молчание. Я тихо всхлипывала, орошая соленой влагой его рубашку, а он гладил меня по голове, позволяя выплакаться. Глупо все, не к месту и вообще… но с каждой пролившейся из глаз каплей мне становилось легче. Напряжение уходило, уступая место уверенности, что теперь-то мы точно со всем справимся и разберемся. Потому что вместе! Окончательно успокоившись, я подняла голову от его плеча и, сморгнув с глаз последние слезы, мешавшие четко видеть, заметила жуткий шрам, большая часть которого пряталась за воротом рубахи.
– Это, а это… – боясь дотронуться до пусть затянувшейся, но все равно страшной раны, пробормотала я.
– Все хорошо, Лер, – успокоил меня рыжий норд. – Ты здесь, – сказал, чуть улыбнувшись. – А это просто царапина.
Я сглотнула, представляя масштабы его "просто царапины", полученной то ли от когтей, то ли от зубов орны, а может, и от шипов на длинном хвосте, и невольно подумала о том, что, если бы не Илис со Скилом… а точнее, если бы не Еванна, "разбудившая" красноволосого меченого, я бы могла сейчас лить слезы не на груди тамана, а на его могиле. От этой мысли мне стало плохо, и, ничего больше не говоря и не спрашивая, я снова прижалась к мужчине. Так же, как и в прошлый раз, не меняя позы, потому что боялась причинить неосторожным движением боль.
– Ну, так и будете молча обжиматься или уже поговорите, может? – обрадовал нас своим визитом огненный элементаль.
– И тебе здравствуйте, – проворчала я, не очень-то довольная его появлением.
Нет, я, конечно, соскучилась по рыжему "солнышку", и даже очень, но сейчас мне хотелось просто сидеть с Йеном, а не пререкаться с летающим огоньком. Хотя… правда в словах его была: обсудить нам с таманом требовалось многое, чтобы невыясненные моменты не висели тяжелым грузом недосказанности и не отвлекали от куда более важных вопросов.
– Вот скажи ему, Лер, что идти дальше – просто глупо, – игнорируя мое приветствие, вздохнул Лааш. – Он же ни тебя не защитит с такой рукой, ни себя…
Я медленно перевела взгляд на норда. Он смотрел в пол, на лице его ходили желваки, а пальцы здоровой руки, обнимавшей меня, сжимались в кулак. Мысль о том, что ему, раненому, не следует продолжать с нами путь, как-то совсем не приходила в мою голову. А должна бы! Ведь дух прав, от Йена как от воина сейчас толку мало. Но главное даже не это… ему лежать надо, восстанавливаться, лечиться, а не по мрачным подземельям шляться и в холодных пещерах ночевать. Только как же я без него буду?! От предчувствия скорой разлуки сердце болезненно сжалось, а глаза вновь наполнились слезами. Но, залепив себе мысленную затрещину и обвинив в эгоизме, я решительно смахнула предательскую влагу и с вымученной улыбкой проговорила:
– Йен, Лааш прав, тебе бы вернуть…
– Не списывай меня раньше времени, – грубее, чем хотел, оборвал меня мужчина и тут же добавил тихо: – Прости, – вместе с таким привычным и родным поцелуем в макушку.
– Да ты так только себя угробишь, а ей… – начал убеждать его элементаль, но на этот раз перебила уже я, сказав:
– Отстань от него, Лааш.
– Что?! Тебе его не жаль? – патетично провозгласил дух, явно играя на публику, то есть на меня.
– Затух-х-ни, – прошипел таман, мрачно взглянув на напарника, но тот словно не услышал. Он продолжал огненным шаром висеть напротив нас и смотреть мне в глаза, видимо ожидая поддержки.
– Йен сам способен решить: где и как ему быть, – сказала ровно и снова прижалась к плечу своего мужчины.
К черту все! Не хочет уходить, не надо. Я тоже этого не хочу. К тому же обратный путь может оказаться еще более опасным, чем дорога сюда, даже если норд поедет не один. Лекарственные настои и мази в "аптечке" у нас есть, шину на руку ему наложили, перевязку сделали, рану на груди залатал Скил, а он у меченых, насколько я поняла, лучший лекарь. Так что возвращаться в Стортхэм ради того, чтобы отлежаться, – глупо. А тут… элементаль Илиса подлечит, Бригита довезет, ребята прикроют, а я согрею, если понадобится. И самолюбие одного раненого господина не так сильно и пострадает. Надеюсь. Списываю я его… и придумал же, дурак рыжий!
– Лера-а-а, – протянул явно недовольный моей позицией дух, – уговори его вернуться, Римхольт свидетель, так будет лучше.
– Ла-а-а-ш, – тем же тоном ответила я, – а давай начистоту: зачем ему возвращаться? Очередной приказ от Роса? – Глаза мои недобро сощурились, губы дрогнули в нехорошей улыбке, когда огненное солнышко потупилось. Следовало ожидать, что вышеупомянутый манипулятор всех элементалей дергает за ниточки. Но одно дело в Риле видеть шпиона, другое – в Лааше, который за время моего пребывания в этом мире стал почти таким же родным существом, как Йен и Рыж.
– Рос? – хмуря темные брови, переспросил норд.
– Тсс, – зашипели мы с "солнышком", проявив завидное единодушие, потому что к нам уверенными шагами двигался блондин.
– Рик? – На этот раз брови моего тамана поползли вверх, выражая крайнюю степень изумления. – Или мне снова мерещится?
– Нет, он тоже тут, – успокоила я мужчину. – Прибился по дороге, сказал, что его фирсы прислали нам в помощь.
Вновь прибывшего Йен не видел: во-первых, ракурс не позволял, а во-вторых, я отвлекала. И поэтому явление "погибшего" соратника произвело на него должный эффект. На Лааша, к слову, тоже. Он весь словно сжался, втянув в себя лапки-лучики, и мне это очень не понравилось.
– Как дела у раненого? – раздался бодрый голос Эйрикера.
– Жить будет, – ответила я прежде, чем успела сообразить, что вопрос адресовался не мне.
Серые глаза блондина внимательно посмотрели на меня. Холодные и прозрачные, словно лед зимой. И мне бы потупиться да замять тему, но вместо этого я как завороженная уставилась на мужчину, впервые за время нашего короткого знакомства позволяя себе его как следует разглядеть. Просто потому, что в объятиях тамана мне было не страшно это делать.
Эйрикер был высок и плечист, как и все норды. Хотя по комплекции он больше походил на моего ширококостного Медведя, нежели на чуть более стройных Илиса и Керра. Серое лицо, заостренные кончики ушей, роговые наросты, бугрящие кожу по обеим сторонам высокого лба, плоский нос с четко очерченными ноздрями – обычные для меченых черты, но у блондина все это было каким-то… более выразительным, что ли, если не сказать – привлекательным.
Неудивительно, что у него не возникало проблем с женским вниманием. Мужик был красив. Чуждой странной красотой, и тем не менее очень притягательной. Он не выглядел идеальным, как Илис, и не казался "измененным", как большинство нордов, его словно изначально создали именно таким. Каждая черта, каждый штрих – все было на месте. И это чувствовалось. Волосы у бывшего хозяина Рыжа отливали серебром, почти как у Грэма, но, в отличие от длинных кос стортхэмского риля, Рик носил стрижку. Не ежик, конечно, но все равно коротко.
Вообще, насколько я успела заметить, какой-то конкретной моды на мужские прически в Лэфандрии не было, каждый делал на своей голове то, что ему заблагорассудится, и никого это в шок не вводило. А вот у женщин дела обстояли иначе: длинные косы считались признаком красоты и добропорядочности, а обрезанные волосы свидетельствовали о позорном проступке. Так метили преступниц и шлюх, хотя вивьерам после выбора профессии, получения клейма и принудительной стерилизации никто не запрещал заново отращивать шевелюру.
Конечно, случалось, что женщины лишались волос и по уважительным причинам, но это все равно для большинства было трагедией и позором. Поэтому бедняжки прятали головы под платки до тех пор, пока их главное украшение не отрастет. У меня, благодаря садисту-папаше волосы тоже едва доходили до плеч. Но нордов, в отличие от обычных лэфири, подобные предрассудки мало волновали. Так что чувствовала я себя с такой прической вполне комфортно. Удобно даже было, что не приходилось расчесывать длинные лохмы, как делала это Еванна перед сном. Кстати, о ней!
Перестав разглядывать Эйрикера, я посмотрела на остальных. Мужчины по-прежнему что-то активно обсуждали, Надья рассматривала притихшую орну, а Ева все так же довольствовалась обществом керсов, к которым присоединился и мой Рыж. Хм… надо будет с ней пообщаться все же. Девчонке всего восемнадцать, и влюблена она вовсе не в того рыжего, с которым легла в постель под давлением обстоятельств. Наверняка сейчас сидит там и накручивает себя всякой ерундой. А кому это надо?
– Может, Йена домой отправить? Я проводил бы, – предложил блондин, вновь привлекая мое внимание к себе.
– Нет. – В один голос ответили мы с таманом, а Лааш вздрогнул, чем окончательно меня встревожил.
– Эйрикер, – пристально глядя на "воскресшего" норда, начала я, – а скажи, пожалуйста, как тебе удалось в одиночку нас тут разыскать? Мы ведь уже несколько дней по подземельям бродим, нарвались и на орн, и на кризлов, и на прочую местную живность. И тут вдруг ты! Пешком, без керса… и без каких-либо признаков усталости на лице.
– Удивительно, правда? – широко улыбнулся мне мужчина, демонстрируя ровные ряды белоснежных зубов.
– Очень, – честно призналась я, продолжая сверлить собеседника взглядом. Под защитой даже раненого Йена быть смелой немудрено.
– А ты так ничего и не спросишь, ри? – Блондин обратился к моему таману, тот чуть пожал здоровым плечом и устало ответил:
– Думаю, ты сам расскажешь… что сочтешь нужным.
Бывший хозяин Рыжа кивнул, соглашаясь. И, немного помолчав, поведал нам следующее. После того как его вернули к жизни (именно так он и сказал, добавив, что был какое-то время мертв, и это стало причиной разрыва связи с керсом), с Эйрикера потребовали ответную услугу. Ею стала затянувшаяся служба тем самым странным существам-фирсам, похожим друг на друга, словно близнецы. Причем до окончания подписанного на десять лет контракта в Стортхэм норду велели не соваться. Мол, считают там, что он погиб на задании, и пусть – так для всех даже проще.
Отлично тренированных и физически развитых меченых убить было не просто, но иногда и они погибали, став жертвой орны, кризла или же шайки вооруженных до зубов лэфири. Эйрикер пропал без вести в столице Лэфандрии, Такердрон едва не двинулся умом, переживая утрату хозяина, так что община небезосновательно считала блондина погибшим. А он тем временем выполнял различные поручения фирсов, отрабатывая должок за спасенную жизнь. И теперь вот его командировали в Итировы подземелья для дополнительной охраны бывших собратьев и их женщин.
Как Рик умудрился так быстро нас найти? Естественно, по "навигатору"! Такому же, как у Йена, а не у меня. Похожий на кусок отполированного камня прибор светловолосый норд продемонстрировал нам со всех сторон, включил его, нажал несколько светящихся символов на экране, показал трехмерную карту, потыкал пальцем зеленые точки на ней, заявив, что это мы, и снова убрал свою полезную "игрушку" за пазуху. На вопрос же о скорости его перемещений ответил, что в подземельях есть скрытые тоннели, по которым ездят каменные платформы. Именно на них он и добрался до места встречи с нами.
То, что группа экспериментаторов, которую я мысленно окрестила "Три Гада" (или коротко "три-Г"), позаботилась о "подземном метро" для собственных нужд, меня совершенно не удивило. Это на наши скитания по каменным лабиринтам им прикольно смотреть, сами же небось за пару часов до нужного места своих клонов-фирсов доставляют. Хотя, если они имеют возможность воровать людские души с Земли, значит, наверняка и с порталами знакомы. Тогда к чему "метро"? Для разнообразия, что ли?
– И где эти тоннели? – вырвал меня из размышлений голос тамана. – Может, имеет смысл воспользоваться коротким путем, чтобы быстрее добраться до Таша?
– Э-э-э, понимаешь, Йен… – отчего-то чувствуя себя виноватой, протянула я, опередив с ответом блондина. – Дело в том, что "три-Г" после того, как мы малость отклонились от курса, изменили нам сценарий.
– "Три-Г"? – вздернул светлую бровь Эйрикер.
– Изменили? – нахмурился раненый.
– Малость?! – не выдержал молчавший доселе Лааш, расстроенно сыпанув на нас искрами, которые, не долетев до цели, погасли. – Зачем вам вообще вздумалось отклоняться?
– Почему отклонились? – повторил его вопрос блондин.
– Обстоятельства так сложились, – проговорила сухо и бросила косой взгляд на Лааша. Рику я не доверяла, хоть объяснял свою миссию он вполне логично.
– Зубастые небось… обстоятельства, – не удержался от иронии сероглазый норд, с интересом рассматривая меня. Со слишком откровенным интересом, от которого лично мне становилось неловко.
– Очень зубастые, – вспомнив аж три здоровых пасти Синя и одну Лин, честно ответила ему. – Так вот… после того как мы, заплутав, попали в аномальную зону, где глохнет любая техника, "три-Г" добавили еще одно правило: к полуночи доходить до определенного места и отмечаться там, прикладывая ладонь к специальному символу на камне. Первую веху я уже прошла. До следующей… двадцать четыре ти-шахра. На карте она помечена, так что ничего, дойдем.
– Дойдет она, – проворчал элементаль, отворачиваясь. – А он?
– И я дойду, – спокойно ответил Йен, чей взгляд за время нашего общения становился все более чистым, а лицо менее бледным.
– Доедешь, – поправил его Эйрикер и, снова взглянув на меня, подмигнул. – Верно, Иллера? – Он звал меня так, как представил Керр-сай, даже не пытаясь выяснить происхождение нетипичного для лэфири имени. – Или все же отправим его в Стортхэм? – спросил со странной улыбкой на губах, от которой мне стало совсем не по себе. Будто в простом, казалось бы, вопросе, скрывалось что-то большее… гораздо большее, и мне следовало это что-то с ходу понять.
– Я не немощный, чтобы за меня решали, – мрачно проговорил рыжий, снова напрягаясь. – И да… спасибо за заботу и за рассказ, Рик. Но будь так добр, оставь теперь нас с амантой вдвоем. Нам надо кое-что обсудить… без свидетелей.
Блондин поднял обе руки в примирительном жесте, широко улыбнулся и, встав с каменной плиты, на которой сидел, отправился к остальным. Но, не пройдя и трех шагов, остановился, обернулся и спросил:
– Так что такое "три-Г"? Ты так и не ответила, лэфа.
– Ничего, просто я так кратко фирсов называю, – с честным видом солгала ему.
Мужчина недоверчиво хмыкнул, кивнул и ушел. А мы втроем остались. И воздух от напряжения, казалось, начинал искриться. Или это Лааш чудил? Я внимательно посмотрела на Йена, отметив его упрямо сжатые губы и потемневшие глаза, затем на элементаля с выражением мордочки а-ля "земля продана", и шепотом спросила:
– Лааш, а ты так боишься Рика, потому что он на "три-Г" работает? Или потому что он и есть… один из них?
– Он не фирс, – даже не пытаясь сбавить громкость, возразил огненный дух.
– А кто говорит о фирсах? "Три-Г" – это три гада: Рэд, Рос и Кайр. Так кто из них наш "воскресший друг"?
– Мля-я-я… – И это было все, что мне ответил элементаль.
Ай нет, еще состроил страшную рожу и, скосив огненные глазищи, указал куда-то на стену. Я долго туда всматривалась, но так бы ничего не увидела, если б не просвистевший мимо метательный нож, который упал с громким стуком на каменный пол пещеры. И на его лезвие был наколот паукообразный глаз.
– Так-то лучше. Спасибо, Йен, – воровато озираясь по сторонам, пробормотал элементаль и, посмотрев укоризненно на меня, проговорил: – Ну, Лера! Думать же надо, что говоришь и когда. Совсем расслабилась, да? А у нас тут шпионы кругом, между прочим. Эх ты… девчонка!
– Извини, – покраснела я, коря себя за то, что и правда расслабилась. – Так кто этот Эйрикер? Теперь-то можешь сказать?
– Эйрикер и есть, – вздохнул Лааш, становясь вновь похожим на себя прежнего. – Но странный он немного. И Рыж его не признает. Обиделся или чувствует, что-то не так? И не надо на меня так смотреть, Лера, – недовольно пропыхтел "огонек". – Я, может, существо и подневольное, но не летающий справочник точно. И те, кого мы больше не будем называть, – он многозначительно посмотрел на меня, – передо мной не отчитываются.
– Понятно, – кивнула, принимая его ответ, и, немного подумав, предположила: – А может, из Рика биоробота сделали? – И видя, как закатывает глаза элементаль, а на лице тамана отражается непонимание, начала торопливо объяснять, что это за зверь такой – биоробот, и как он, в теории, должен работать. Заодно и сравнение с фирсами провела, сообщив рыжему норду, что все они клоны. В конечном итоге Йен жестом остановил меня и, чуть поморщившись, сказал:
– Подожди, маленькая. Не все сразу. Давай начнем сначала. С того момента, как нас разделили с помощью обвала. Хорошо?
Я согласно закивала и, уютно устроившись на плече любимого, принялась ему рассказывать: про наши приключения, про странный туман в пещере с орной, про то, что Керр не такой и гад, если обстоятельства вынуждают, про осознанное отклонение от курса, про Лин с Синем и их историю, про скрывающий метку прибор… и про видеоролики с участием тамана тоже. Как выяснилось, и его "три-Г" не обошли своим вниманием: так что тот сюжет, который он смотрел в присланном мне файле, был одним из многих. А еще я наконец узнала, откуда у Йена то электронное устройство, найденное мною у него в сумке.
Все оказалось до смешного просто. На охоте он (не без участия Лааша) заметил странный камень слишком правильной для остального антуража формы. Решил потом вернуться с подходящими инструментами и отбить от скалы находку. Что, собственно, и сделал ночью. Мне же не стал ничего говорить, чтобы не беспокоилась по пустякам. И только после того как наши группы разделились, узнал, что подозрительный предмет на деле мини-копия моего зеркального "навигатора". Разобраться с тем, как получать почту, труда не составило: мои уроки и его наблюдательность сослужили свою службу. Пропустить послания тоже не представлялось возможным, проклятое устройство вопило так, что не услышать его мог только глухой. Поэтому видеописьма Медведь получал исправно, просматривал и закрывал.
Принял ли он на веру ту искусную подборку кадров, призванную внести разлад в наши отношения? Сказал, что нет. И мне этого было достаточно. В свою очередь, я рассказала ему о признании Еванны, которое прислали мне. И чуть обиженно спросила, почему он не заткнул брюнетку в самом начале и не оттащил в лагерь за распущенные лохмы. На что Йен усмехнулся, потрепал меня по волосам, назвал злючкой и… поцеловал. Легко, едва касаясь губ, но до чего же приятно!
А потом объяснил, что за довольно долгий период работы с подростками он усвоил одну важную вещь: ребенку надо дать высказаться, что бы тот ни говорил. Иначе он будет копить все в себе, вместо того чтобы отпустить и, смирившись с несбыточностью былых желаний, продолжать жить дальше. Так и с Евой. Все, что сделал тогда норд – это позволил ей излить душу, признаться в своей придуманной любви и успокоиться.
– Не верится что-то. Ведь переспала же она с Илисом, чтобы спасти тебе жизнь, – напомнила я. – Значит, по-прежнему любит.