– Ага. – Это меня не так впечатлило, как, наверное, должно было впечатлить. – То есть я – та цена, которую надо было заплатить.
– Когда я это прочёл, меня это довольно-таки шокировало. – Гидеону упала на лицо прядь волос, но он этого не заметил. – Вначале я не мог этому поверить, но предсказания были однозначны. Рубиновая жизнь меркнет, Ворона смерть откровенье несёт, двенадцатая звезда гаснет, и так далее, и тому подобное – этому просто не было конца. Ещё более однозначными были заметки, которые граф написал на полях. Как только круг замкнётся и эликсир найдёт своё предназначение, ты должна умереть. Это сказано почти слово в слово.
Я сглотнула.
– А как я должна умереть? – Невольно я подумала об окровавленной шпаге лорда Аластера. – Там об этом говорится?
Гидеон легко улыбнулся.
– Ну, предсказания, как обычно, неточные, но одно обстоятельство постоянно подчёркивается. Что я, то есть Алмаз, Лев, номер одиннадцатый, сыграю здесь свою роль. – С его лица исчезла улыбка, и в его голосе появилось нечто, чего я никогда не слышала. – Что ты умрёшь из-за меня. От любви.
– О. Э-э. Но… – сказала я. – Но это всего лишь какие-то рифмы.
Гидеон покачал головой.
– Разве ты не понимаешь, что я не мог этого допустить, Гвенни? Только поэтому я согласился на твою глупую игру и сделал вид, что я тебя обманывал и играл твоими чувствами.
Теперь меня осенило.
– Чтобы мне не пришло в голову умереть от любви к тебе, ты на следующий же день позаботился о том, чтобы я тебя возненавидела? Это было действительно… как это сказать… очень рыцарственно с твоей стороны. – Я наклонилась и убрала упрямую прядку волос с его лица. – Действительно, очень рыцарственно.
Гидеон слабо улыбнулся.
– Поверь, это было самым трудным, что я когда-либо делал.
Сейчас, когда я уже начала, я не могла от него оторваться. Моя рука медленно скользнула по его лицу. Побриться он, очевидно, не успел, но щетина на ощупь была довольно сексуальна.
– "Давай останемся друзьями" – это был действительно гениальный ход, – пробормотала я. – Я тебя тут же возненавидела.
Гидеон застонал.
– Но я этого совершенно не хотел – я действительно хотел, чтобы мы были друзьями, – сказал он. Он взял мою руку и какой-то момент крепко держал её. – Что тебя эта фраза так разозлит… – Конец фразы он не договорил.
Я нагнулась ещё ближе и взяла его лицо в ладони.
– Ну да, ты, может быть, просто запомнишь на будущее, – прошептала я. – Эту фразу нельзя, нельзя, нельзя говорить тому, кого ты целовал.
– Подожди, Гвен, это ещё не всё, я хотел тебе ещё кое-что… – сказал он, но я не собиралась долго ждать. Я осторожно прижалась губами к его губам и начала целовать его.
Гидеон ответил на мой поцелуй, сначала мягко и осторожно, но когда я обвила его шею руками и прижалась к нему, поцелуй стал интенсивнее. Его левая рука зарылась в мои волосы, а правая начала гладить моё горло, потихоньку опускаясь вниз. Когда она оказалась у верхней пуговицы блузки, зазвенел мобильник. Точнее говоря, прозвучала мелодия из фильма "Однажды на Диком Западе".
Я нехотя высвободилась из его объятий.
– Лесли, – сказала я, глянув на дисплей. – Придётся ответить. Хотя бы коротко, иначе она будет беспокоиться.
Гидеон улыбнулся.
– Не волнуйся. Я не собираюсь растворяться в воздухе.
– Лесли? Я могу тебе перезвонить? И спасибо за новый рингтон – очень остроумно.
Но Лесли меня не слушала.
– Гвенни, послушай, я дочитала "Анну Каренину", – затараторила она. – И я думаю, что я сейчас знаю, что граф на самом деле собирается делать с философским камнем.
К лешему философский камень. По крайней мере в данный момент.
– Э-э-э, это здорово, – сказала я и посмотрела на Гидеона. – Мы обязательно должны это потом…
– Не волнуйся, – сказала Лесли. – Я уже в пути.
– В самом деле? Я…
– Ну да, точнее говоря, я уже здесь.
– Где ты?
– Ну, здесь. Стою в вашем коридоре. А за мной по лестнице идут твои мама и брат с сестрой. А за ними ковыляет твоя тётушка. Всё, они меня перегнали, и я боюсь, что они в любой момент постучат тебе в комнату…
Но Каролина не стала тратить на это время. Она распахнула дверь и радостно возвестила:
– Шоколадный торт для всех! – Потом она обернулась к остальным и сказала: – Вы видите, они совершенно не обнимаются!
11
В этот день произошло много всего странного (коротко о самом главном: Гидеон меня любит! Ну и, конечно, ситуация со шпагой и умиранием), но этот семейный пикник в моей комнате показался мне самым странным изо всех событий дня. Люди, которые были для меня самым важным на свете, собрались на моём ковре почти в полном составе, они смеялись и говорили вперемешку – мама, тётя Мэдди, Ник, Каролина, Лесли – и Гидеон! И у всех лица были в шоколаде. (Поскольку у тёти Гленды и Шарлотты пропал аппетит, а леди Ариста ненавидела сладкое, нам достался весь шоколадный торт целиком). Может быть, дело было в торте, но между моей семьёй и Гидеоном сразу же установились доверительные отношения – а может быть, дело было в том, что он был таким расслабленным, каким я его никогда не видела. И это несмотря на то, что мама и тётушка Мэдди задали ему целый ряд вопросов – от странных до неудобных, – а Ник упрямо называл его Горлумом.
Когда торт был съеден до последней крошки, тётушка Мэдди с кряхтением поднялась.
– Я думаю, что мне надо пойти вниз и поддержать Аристу – мистер Тэрнер проник в дом вместе с маленьким Шарлоттиным поклонником, и они наверняка до сих пор цапаются по поводу бегоний. – Она подарила Гидеону свою розовую улыбку с ямочками. – Знаете, для одного из де Вильерсов вы действительно необычайно симпатичны, Гидеон.
Гидеон тоже поднялся.
– Большое спасибо, – радостно ответил он, пожимая руку тётушке Мэдди. – Исключительно приятно было с вами познакомиться.
– Ух! – Лесли двинула мне локтем под рёбра. – У него есть ещё и манеры. Поднимает свою задницу, когда дама встаёт. И какую хорошенькую задницу. Жаль, что он такой негодяй.
Я закатила глаза.
Мама отряхнула крошки с платья и подняла на ноги Каролину с Ником.
– Пойдёмте, дети – потихоньку пора в постель.
– Мама! – обиженно сказал Ник. – Сегодня пятница, а мне уже двенадцать!
– И я хочу ещё остаться, пожалуйста! – Каролина преданно глядела на Гидеона. – Ты мне нравишься, – сказала она. – Ты действительно милый и очень красивый.
– Да, действительно, – шепнула мне Лесли. – Он что, покраснел?
Да, похоже на то. Как мило!
Локоть Лесли снова заехал мне в рёбра.
– Ты смотришь, как овца! – прошипела она. В этот момент через закрытое окно в комнату влетел Хемериус и с довольной отрыжкой приземлился на письменном столе.
– "Когда умный и исключительно красивый демон с надеждой вернулся со своей прогулки, ему пришлось, к сожалению, убедиться, что девушка за это время не избавилась ни от блузки цвета мочи, ни от своей невинности", – процитировал он свой ненаписанный роман.
Я проартикулировала в его сторону "Заткнись".
– Я только хотел сказать, – обиженно заявил он, – что возможность была хорошая. Ты, в конце концов, уже не так молода, и кто знает, не возненавидишь ли ты парня завтра снова.
Когда тётушка Мэдди ушла, а мама выволокла Каролину с Ником из комнаты, Гидеон закрыл за ними дверь и, улыбаясь, посмотрел на нас.
Лесли подняла обе руки.
– Нет, забудь это! Я не уйду. Мне надо обсудить с Гвен важные вещи. Строго секретные вещи.
– Тогда я тоже не уйду, – заявил Хемериус, прыгнул на мою кровать и свернулся калачиком на подушке.
– Лес – я думаю, что больше не нужно утаивать информацию от Гидеона, – сказала я. – Было бы неплохо все наши знания собрать в одну корзину. – Это я красиво сформулировала!
– Причём я сомневаюсь, что в этом деле нам действительно поможет Гугл, – насмешливо сказал Гидеон. – Извини, Лесли – но мистер Уитмен недавно показывал всем хорошенькую папку, в которой ты собрала разнообразную… э-э-э… информацию.
– Алло? – Лесли упёрла руки в бока. – А я уже начала думать, что ты, возможно, не такая высокомерная задница, как всегда утверждала Гвен! Что значит хорошенькая? Это были… – Она смущённо наморщила нос. – Как гадко, что Бельчонок демонстрировал мою папку! Эти поиски в интернете были вначале единственным, чем мы располагали, и я гордилась нашими результатами!
– Но за это время мы узнали намного больше, – сказала я. – Во-первых, Лесли гений, а во-вторых, я неоднократно встречалась со своим де…
– Конечно, мы не собираемся выдавать наши источники! – Лесли сверкнула на меня глазами. – Он по-прежнему один из них, Гвен. Даже если он гормонально затуманил твои чувства.
Гидеон широко улыбнулся и сел по-турецки на ковёр.
– Окей. Тогда я начну первый. – И, не дожидаясь позволения Лесли, он стал рассказывать о бумагах, которые он получил от Пола. В отличие от меня, Лесли пришла в ужас от мысли, что я должна умереть, как только круг крови замкнётся. Она совершенно побледнела под своими веснушками.
– Можно посмотреть на эти бумаги? – спросила она.
– Конечно. – Гидеон вытащил сложенные листочки из кармана брюк, ещё парочку он извлёк из нагрудного кармана рубашки. Бумаги были довольно-таки жёлтые и потрёпанные на сгибах, насколько я могла видеть.
Лесли непонимающе уставилась на него.
– Ты просто носишь их в карманах? Это ценные оригинальные документы, а не... носовой платок. – Она схватила бумаги. – Они почти разваливаются! Как это типично для мужчины! – Она аккуратно развернула документы. – И ты уверен, что это не фальшивки?
Гидеон пожал плечами.
– Я не графолог и не историк. Но они выглядят точно так же, как и другие оригиналы, которые есть у Стражей.
– Темперированы и под стеклом, могу поспорить, – сказала Лесли всё ещё с упрёком в голосе. – Как и положено.
– А как попали эти бумаги к людям из Флорентийского альянса? – спросила я.
Гидеон снова пожал плечами.
– Я думаю, воровство. У меня не было времени, чтобы найти в Анналах доказательства. У меня не было времени и на то, чтобы всё это проверить. Уже несколько дней я бегаю вокруг с этими бумагами! Я знаю их наизусть – но я их до конца так не понял. Исключая одну вещь.
– Но ты не побежал сразу к Фальку и всё это ему не показал, – сказала я с признательностью.
– Но я об этом думал. Но потом... – Гидеон вздохнул. – В данный момент я просто не знаю, кому я могу доверять.
– Не доверяй никому, – прошептала я, драматически закатывая глаза. – Это внушила мне моя мама.
– Твоя мама, – пробормотал Гидеон. – Меня очень интересует, как много она знает.
– То есть когда круг замкнётся и граф получит эликсир, Гвендолин должна... – Лесли не смогла договорить фразу до конца.
– ...умереть, – добавила я.
– Сыграть в ящик, уйти за Иордан, испустить дух, сделать последний вдох, предаться вечному покою, скончаться, опочить, – с готовностью подсказал сонный Хемериус.
– ...быть убита! – Лесли драматическим жестом схватила меня за руку. – Потому что ты не упадёшь мёртвая просто так! – Она взлохматила рукой волосы, которые и без того торчали во все стороны. Гидеон откашлялся, но Лесли не дала ему заговорить. – Честно говоря, у меня всё время было нехорошее чувство, – сказала она. – Все эти рифмы такие ужасно... недобрые. И везде для Ворона, Рубина, номера двенадцатого дело выглядит мрачно. Кроме того, это соответствует тому, что я узнала. – Она отпустила мою руку и схватила свой (новенький) рюкзак, чтобы извлечь оттуда "Анну Каренину". – Ну да, это выяснили Люси, Пол, твой дед – и Джордано.
– Джордано? – сбитая с толку, переспросила я.
– Да. Ты не прочла его сочинений? – Лесли перелистала книгу. – Стражам пришлось принять его в Ложу, чтобы он перестал повсюду болтать о своих идеях.
Я стыдливо покачала головой. После первой же сложной и длинной фразы я потеряла интерес к писанине Джордано (не говоря уже о том, что это был Джордано – алло?).
– Разбудите меня, когда станет интересно, – сказал Хемериус, закрывая глаза. – Я нуждаюсь в послеобеденном сне.
– Как историк, Джордано никогда не воспринимался всерьёз, даже среди Стражей, – вмешался Гидеон. – Он публиковал запутанную ерунду в сомнительных эзотерических журналах, чьи последователи называли графа возвысившимся и трансформируемым, что бы это ни означало.
– Я могу тебе это совершенно точно объяснить! – Лесли сунула ему под нос "Анну Каренину", как будто это была улика в суде. – Как историк, Джордано наткнулся на протоколы инквизиции и письма из XVI века. Источники свидетельствуют, что граф Сен Жермен, когда он был ещё очень молод, а процессе своих путешествий во времени довёл до беременности графскую дочь Элизабетту ди Мадроне, жившую в монастыре. – На короткий момент она запнулась. – Ну да, и предположительно до этого или после этого он рассказал ей о себе всевозможные вещи – может быть, потому, что он был молод и глуп, или просто потому, что он ничего не опасался.
– И что за всевозможные вещи? – спросила я.
– Он выдал очень много информации, начиная от своего происхождения и своего настоящего имени до своей способности путешествовать во времени и до утверждения, что в его распоряжении находятся неоценимые тайны. Тайны, которые помогут ему добыть философский камень.
Гидеон кивнул, как будто он был знаком с этой историей, но Лесли не дала сбить себя с толку.
– Глупым образом в XVI веке в Италии этого не оценили, – продолжала она. – Они посчитали графа опасным демоном, а отец Элизабетты был так возмущён тем, что он сделал с его дочерью, что он основал Флорентийский альянс и посвятил свою дальнейшую жизнь поискам графа и ему подобных – как и поколения его потомков... – Она замолчала. – На чём это я остановилась? О Боже, в моей голове столько информации, что мне кажется, что она в любой момент может лопнуть.
– А как это, чёрт возьми, связано с Толстым? – спросил Гидеон, с удивлением глядя на книгу Люкаса. – Не сердись, но о сих пор ты не рассказала мне ничего действительно нового.
Лесли бросила на него мрачный взгляд.
– Зато мне, – поспешила сказать я. – Но ты хотела объяснить, что на самом деле собирается делать граф с философским камнем, Лес!
– Верно. – Лесли наморщила лоб. – Но до этого я хотела рассказать побольше, потому что понадобилось время, чтобы потомки графа ди Мадроне выследили первого путешественника во времени, Ланселота де Вильерса...
– Ты можешь спокойно это пропустить, – перебил её Гидеон. – Так много времени у нас нет. Послезавтра мы снова встречаемся с графом, и за это время я должен – согласно его распоряжению – раздобыть кровь Люси и Пола. Я боюсь, что если мне не удастся наколдовать другой план... – Он вздохнул. – Итак?
– Нам не стоит упускать детали, – Лесли тоже вздохнула и на какой-то момент опустила лицо в ладони. – Ну ладно. Стражи верят, что философский камень – это нечто, что продвинет человечество вперёд, поскольку он в состоянии излечить все болезни, верно?
– Верно, – хором ответили мы с Гидеоном.
– Но Люси, Пол и дедушка Гвенни, а также люди из Флорентийского альянса считали, что это ложь!
Я кивнула.
– Подожди. – Гидеон нахмурил брови. – Дедушка Гвенни? Наш Великий Магистр до дяди Фалька?
Я кивнула опять, на сей раз с чувством вины. Он уставился на меня, и внезапно у него стал такой вид, как будто его осенило.
– Продолжай, Лесли, – сказал он. – На что ты наткнулась?
– Люси и Пол думали, что граф хочет философский камень только для себя. – На один момент Лесли замолчала, чтобы убедиться, что мы не отрываемся от её губ. – Потому что философский камень сделает его, и только его, бессмертным.
Мы с Гидеоном молчали. Я была довольно-таки впечатлена. Как Гидеон, я не знала. По его лицу не было видно, что он чувствует.
– Конечно, графу пришлось выдумать всю эту чушь про спасение человечества и бла-бла-бла, чтобы он мог убедить людей помогать ему, – продолжала Лесли. – Он вряд ли смог бы основать такую могущественную тайную организацию, если бы рассказал о своих истинных намерениях.
– И это всё? Речь идёт только о том, что старое трепло боялся умереть? – спросила я. Я была почти разочарована. И это тайна, сокрытая за тайной? Для этого все приложенные усилия?
Пока я скептически качала головой и формулировала в мыслях фразу, начинающуюся с "Но", брови Гидеона ещё больше сошлись на переносице.
– Это возможно, – пробормотал он. – Чёрт побери, Лесли права! Это подходит.
– Что подходит? – спросила я.
Он вскочил и начал бегать по комнате.
– Я не могу поверить, что моя семья столетиями слепо бегала у него на поводке! – вскричал он. – Что я слепо бегал у него на поводке! – Он остановился передо мной и глубоко вздохнул. – Единым целым станут драгоценности, наполнят воздух ароматом бесконечности - и лишь один останется для вечности. – Если читать буквально, можно это понять. – Все недуги излечатся и забудутся, под созвездием двенадцати обещанья сбудутся. Конечно! Чтобы дать кому-то вечную жизнь, эта субстанция должна излечивать все болезни. – Он потёр себе лоб и показал на растрёпанные бумаги на столе. – А предсказания, которые граф утаил от Стражей, говорят об этом ещё отчётливей. В круге крови возникает бесконечность, философский камень связывает вечность. В платье юности взовьётся страсть, дав носителю подлинную власть. Как просто! Почему я сам не догадался? Я был так зафиксирован на том, что Гвендолин должна из-за меня умереть, что я совершенно не понял истины! Хотя она была видна как на ладони.
– Ну да, – сказала Лесли, которая не смогла сдержать торжествующей улыбки. – Я думаю, твои сильные стороны лежат в других областях. Верно, Гвенни? – Примирительным тоном она добавила: – И у тебя было много других дел.
Я схватила бумаги Гидеона.
– Но смотри внимательно - когда На небо взойдёт двенадцатая звезда, рок земной судьбы придавит вечность, юность канет и прервётся бесконечность. Лишь когда погаснет двенадцатая звезда, то орёл добьётся своей цели навсегда, – запинаясь, прочитала я вслух и попыталась проигнорировать, что при этих словах у меня волоски на руках встали дыбом. – Окей, двенадцатая звезда – это я, но остальное для меня – это по-китайски...
– Здесь на полях написано: "Как только я получу эликсир, она должна умереть!" – пробормотала Лесли, прижавшись ко мне головой. – Ты ведь это понимаешь, да? – Она крепко меня обняла. – Ты не должна больше никогда, никогда приближаться к этому убийце, понятно? Этот проклятый Круг крови просто не должен быть замкнут, ни в коем случае! – Она отодвинула меня от себя. – Люси и Пол, скрывшись с хронографом, попытались сделать всё возможное. Как по-дурацки, что существовал второй хронограф. – Она отпустила меня и с упрёком посмотрела на Гидеона. – И кое-кто в этой комнате со всем усердием и старанием заправляет его кровью путешественников во времени. Пообещай мне, что этот граф никогда не получит возможности задушить или заколоть Гвенни или...
Хемериус вынырнул из своего глубокого сна.
– Отравить, застрелить, повесить, обезглавить, растоптать насмерть, утопить, сбросить с небоскрёба... – восхищённо вскричал он. – О чём речь?