Елена вошла вслед за ним, вертя головой по сторонам, и остановилась у окна во всю стену с видом на Центральный парк.
– Наверное, эта квартира стоила тебе целого состояния.
– Ты права. – Цены на Манхэттене заоблачные. Этот пентхаус был самым дорогим из всей недвижимости Габриеля, но он заплатил бы за него и в десять раз больше. Нью-Йорк обладал энергией, которой не сыскать в любом другом городе. К тому же Габриель жил в часе езды от своей матери. – Идем. Я покажу тебе, что тут есть.
Елена нехотя отошла от окна и последовала за ним.
– Тут у нас кухня. У моих помощников по хозяйству сегодня выходной, поэтому у тебя будет возможность спокойно разместиться, а так тут обычно заправляют всем Майкл и Лиза. Их комната вон там.
– Ты готовишь? – спросила Елена.
– Плохо. А ты?
– Плохо.
Их глаза встретились, и Габриелю показалось, что Елена сдерживает улыбку.
– Я заказал столик в "Рэмоунз", так что мы не умрем с голоду в их отсутствие.
– Мы идем в ресторан?
– Чем скорее мы появимся на публике, тем лучше. Этот ресторан, как никакой другой, подходит для нашей цели, потому что там всегда толпятся журналисты.
– Мне следует позвонить отцу.
– Позвонишь завтра.
– Но я не хочу, чтобы он увидел фотографии раньше, чем я расскажу ему о… нас.
– Ты в последнюю минуту решила полететь в Нью-Йорк. Мы случайно встретились и договорились поужинать где-нибудь, – ответил Габриель, напоминая ей сценарий, который они придумали после того, как подписали контракт. – Ты можешь рассказать ему обо всем завтра.
– Поверить не могу, что я буду врать своему отцу.
– Елена, нужно, чтобы все выглядело правдоподобно. Любой намек, что все не по-настоящему, и наша сделка полетит ко всем чертям. И тогда я передам доказательства в ФБР. – Габриель развернулся и повел ее дальше по квартире. – Гостевая, гостевая, гостевая… наша комната. – Он вошел внутрь и открыл двери. – Ванная. Тут моя гардеробная. А там твоя.
Елена заглянула в каждую и молча кивнула.
– Я собираюсь принять душ. Если ты хочешь освежиться, в каждой гостевой комнате есть ванная. Когда я покупал этот пентхаус, я не думал о будущей жене, иначе у тебя была бы своя ванная. Выходим через несколько часов. Тебе хватит времени?
Она снова кивнула.
– Замечательно. Дай знать, если тебе что-нибудь понадобится.
– Единственное, что мне нужно, – это чтобы ты признал, что ошибался насчет меня и моего отца и отпустил меня.
– Ты говорила правду – у тебя и в самом деле извращенное чувство юмора, – усмехнулся Габриель.
Елена приводила себя в порядок в самой дальней из гостевых комнат, пытаясь не думать о том, что в этот самый момент Габриель стоит под душем в чем мать родила.
Несомненно, сейчас она проснется на своей софе в кабинете в Осло, и последние несколько дней покажутся ей дурным сном.
Ее связали и грозились похитить, потом произошло нечто еще более ужасное: ее спас человек, который ненавидит всю ее семью. Ее вынудили подписать брачный контракт, который спасет ее отца от тюрьмы, но в результате которого появится ребенок. А теперь она находится в шикарных апартаментах на Манхэттене. И все это случилось в течение одних лишь суток.
Кто знает, что принесет завтрашний день? Может быть, она проснется на Луне.
Елена вышла из гостевой комнаты и пошла бродить по квартире.
Она выросла в роскоши, поэтому ей нечему было удивляться, но ее поразил отменный вкус хозяина дома.
Елена остановилась перед одной из картин, на ней был изображен мужчина, черты лица которого были нарисованы в виде фруктов и овощей.
– Нравится?
Она была настолько поглощена разглядыванием картины, что не услышала, как вошел Габриель.
– Она великолепна. Это Джузеппе Арчимбольдо?
– Ты узнала его работу? – В его голосе послышалось одобрение.
– Мне нравятся его картины. Они безумные, остроумные и искусные. Я могла бы смотреть на них часами.
– Это репродукция, но у меня дома во Флоренции есть парочка подлинников.
Елена внутренне поежилась при упоминании Флоренции. Она, так же как и Габриель, родилась в Италии. Жизнь их уважаемых семей на родине превратилась в какую-то мыльную оперу, и Елена страшилась, как там примут новость об их браке.
– Ты будешь переодеваться? Нам скоро выходить.
– Но я уже переоделась.
– Но ты ведь не собираешься идти в ресторан в таком виде? – недоверчиво спросил он.
– А что не так с моей одеждой? – Елена посмотрела на свой темно-синий брючный костюм, белую блузку и черные туфли на танкетке.
– Ты выглядишь так, словно собралась на деловую встречу. У тебя есть что-нибудь другое, хотя бы отдаленно напоминающее женскую одежду?
– Но я чувствую себя комфортно. И я взяла с собой только брючные костюмы.
– А что ты носишь, когда не на работе?
– Одежда меня не интересует, – пожала плечами Елена.
– Но сейчас другое дело, – мрачно заявил Габриель. – Замри на минуту.
Он обжигал ее своим пристальным взглядом, но Елена держала голову высоко, думая о том, что вещи – это всего лишь вещи. И ее деловые костюмы свидетельствуют о профессионализме. Все остальное – лишнее.
– Расстегни блузку, – приказал Габриель. – И завяжи ее концы узлом на талии.
Елена озадаченно посмотрела на него, и Габриель, потянувшись к краю ее блузки, расстегнул две нижние пуговицы.
– Что ты делаешь? – отпрянула Елена.
– Делаю твой внешний вид более приемлемым. А теперь завяжи узел и расстегни три верхние пуговицы. Если только ты не хочешь, чтобы я сам это сделал.
– Еще раз прикоснешься ко мне, и я расцарапаю тебе нос.
– Через несколько минут мы окажемся на публике, – удивленно поднял бровь Габриель. – Ты должна чувствовать себя комфортно рядом со мной, иначе никто не поверит, что мы безумно влюблены друг в друга.
– Сомневаюсь, что даже десять лет брака заставят меня чувствовать себя комфортно рядом с человеком, который намеревается разрушить мою семью. – И он мог так поступить, вот почему Елена стояла здесь и терпела такое унижение.
– Притворись.
– Что еще я должна сделать? – Габриель угрожающе навис над Еленой, и она, чувствуя себя круглой идиоткой, расстегнула блузку. – Сделать пересадку лица?
– Черт подери, ты могла бы сделать нормальную прическу, но пока у нас нет времени, собери волосы в пучок или распусти их. Хвостики больше подходят школьницам. Опусти пояс брюк на талию и чуть закатай их.
Елена послушно сделала все, о чем он попросил.
– У тебя есть другие туфли?
– Только беговые кроссовки.
– Ладно, оставайся в этих. Но завтра утром мы первым делом отправимся по магазинам.
– Ты не будешь решать, в чем мне ходить.
– Я бы не стал этого делать, если бы у тебя не было проблем со вкусом.
– Неправда.
– Ты не одеваешься как женщина. Лично мне все равно, но ты должна играть роль влюбленной женщины. А влюбленная женщина получает удовольствие от своего внешнего вида и одежды, которая на ней.
– Ты серьезно?
– Конечно. – Взгляд Габриеля вдруг стал подозрительным. – У тебя ведь были отношения с мужчинами? – нерешительно спросил он.
– Мне двадцать пять, – фыркнула Елена, избегая ответа на вопрос. Она ни за что бы не призналась, что ни разу не была даже на свидании. Это не его дело. – Но если я буду чувствовать себя некомфортно в своей одежде, мне будет трудно притворяться, что я влюблена.
– Ты сможешь выбрать себе новую одежду, а старую придется сжечь.
– Я сохраню ее до того дня, когда наши пути разойдутся.
– Ты знаешь, что нужно делать для того, чтобы приблизить этот день.
Елена густо покраснела, но выдержала его взгляд.
– А может быть, я опротивею тебе настолько, что ты сам разведешься со мной до того, как я забеременею.
Он пожал плечами и склонился над ней, буравя ее взглядом:
– Я провел в тюрьме целых два года за преступление, которого не совершал. За это время мой отец умер, а здоровье матери очень сильно пошатнулось. Каждый день, который мы с тобой проведем вместе, будет настоящим адом для твоего отца. Мне спешить некуда.
Впервые за все это время Елену охватили сомнения.
Вдруг Габриель говорил правду?
Но это невозможно. Ее братья вели себя не самым лучшим образом, но ее отец не был таким, как они. Ее отец никогда бы не подставил Альфредо. Они были друзьями на всю жизнь.
И все же еще некоторое время после того, как они вышли из дома, Елену одолевали сомнения, совершенно не похожие на тошноту, которую она испытывала при мысли о сделке с самим дьяволом.
Глава 5
"Рэмоунз" оказался небольшим ресторанчиком на Таймс-сквер, переполненным посетителями, снаружи которого сновали толпы журналистов. Оказавшись внутри, Елена поняла почему.
– Это Гэри Милуэйк? – шепотом спросила она, проходя мимо радостно щебечущей пары за столиком у окна.
– Да, – кивнул Габриель. – А с ним Серафина де Анджело.
Гэри Милуэйк был открытием года среди киноактеров, а его собеседница – звездой самых высокобюджетных фильмов десятилетия.
– Они помахали тебе, – чуть не завизжала Елена.
– Мы знакомы с Гэри. Мы предоставили наш автомобиль для одного из его фильмов. Я отвозил его на тест-драйв.
Елена присела за столик, напрасно стараясь не выглядеть восторженной, увидев столько знакомых лиц. Пока Габриель заказывал бутылку вина, она разглядывала посетителей. Неподалеку сидела известная певица. Ее спутника Елена не знала, потому что считалось, что она встречается с другим мужчиной.
– Ужин в этом ресторане не пройдет для нее даром, – заметил Габриель, открывая меню. – Завтра Интернет взорвется сплетнями о ней. Все, что имеет значение, – это публичность, – повторил он.
– Как отвратительно, – поморщилась Елена.
– Для них это бизнес, – пожал плечами Габриель. – А теперь прекрати смотреть на других и смотри с обожанием на меня.
– Если это наше первое свидание, мне не обязательно смотреть на тебя с обожанием, – возра зила она. Каждый раз при взгляде на него в ней просыпалась гремучая змея, готовая ужалить. – Этим вечером мы играем в "узнать тебя поближе".
– Справедливое замечание. Хотя даже на первом свидании люди, которые испытывают влечение, сидят близко друг к другу и тесно общаются, а не высматривают знаменитостей.
Елена улыбнулась и притворно захлопала ресницами.
– Я раньше никогда не встречала звезд.
– Но твоя семья всегда общалась со знаменитостями. И ты сейчас выглядишь так, словно что-то попало тебе в глаз.
– Я пытаюсь смотреть на тебя с обожанием.
– Просто наклонись вперед и все, что говоришь, говори с улыбкой.
Елена послушно облокотилась на стол и чуть подалась вперед, глядя в лицо, которое с каждым разом казалось ей все более привлекательным.
– Так лучше, чертов ублюдок? – ослепительно улыбаясь, спросила она.
– Это только начало, моя ядовитая гадюка, – улыбнулся в ответ Габриель.
– Это все, на что ты способен? Мои братья находили для меня более интересные ласкательные прозвища.
– У них было время попрактиковаться. Смотри на меня, – добавил он, когда Елена снова отвлеклась на какую-то проходящую мимо известную личность.
– Извини.
– Как можно так восторгаться звездами, если твоя семья постоянно встречается с ними на вечеринках?
– Отец и братья, да. Ты забываешь, я руковожу Европейским отделом и не имею ничего общего с тем, что происходит в Америке и остальном мире.
– Это твой осознанный выбор?
– Я начала свою карьеру в Риме и постепенно доросла до Европы.
– Протекционизм в чистом виде.
– Интересное замечание из уст человека, который проделал тот же путь через свой семейный бизнес.
– Разница в том, что я приумножил то, что у нас было. Когда я начал работать на фирме отца, наш товарооборот составлял порядка половины миллиарда долларов. За пять лет благодаря диверсификации я увеличил эту сумму в три раза.
Ее улыбка угасла, когда она попыталась вспомнить свой личный вклад в процветание своего отдела и увеличение доходов концерна Риччи, но на ум ничего не приходило.
– Теперь мы входим в десятку самых известных производителей автомобилей, – продолжил Габриель, – несмотря на удар, который мы пережили из-за лжи и предательства твоего отца.
Елена с трудом изобразила улыбку на лице.
– За начало чудесных отношений и за самое лучшее, что есть в протекционизме, – поднял свой бокал Габриель, после того как официант принес вино, принял их заказ и удалился.
– И за месть, – добавила Елена, – которая, как известно, подается холодной.
– Я предпочитаю горячую месть, но не против и холодной.
С взаимной неприязнью они сделали по глотку вина. Их глаза метали молнии и источали презрение.
Очень подходящие эмоции, чтобы отметить начало своих отношений.
Габриель удивился тому, что ему понравился их совместный ужин. Несколько раз он громко рассмеялся над колкостями Елены, сказанными с милой улыбкой на лице.
Но когда они вернулись домой, от ее расслабленности не осталось и следа.
– Я не собираюсь спать с тобой этой ночью, – заявила Елена, когда они вошли в лифт и снова остались одни. – В контракте сказано, что мы будем делить постель и… – ее щеки полыхнули румянцем, – и заниматься всем остальным, когда поженимся. Мы еще не женаты. У твоих помощников по хозяйству выходной, так что нам не придется убеждать кого бы то ни было в нашем цветущем романе.
– Они заметят, что в гостевой кто-то спал.
– Мне все равно. Никто не прыгает в кровать на первом свидании. Так что они подумают, что у одного из нас есть моральные принципы.
– То есть?
– Они работают на тебя, поэтому вряд ли думают, что ты или люди, которых ты называешь друзьями, имеете понятие о нравственности. Не забывай, что ты сидел в тюрьме.
– Ты специально пытаешься разозлить меня? – Габриель с трудом сдерживал гнев.
– Тем, что говорю правду? О, извини, я забыла, ты ведь считаешь, что это мой отец – преступник.
Габриель молча досчитал до десяти и шумно вздохнул, глядя на женщину, которая, родившись в змеином логове, осмелилась разглагольствовать о нравственности.
Елена смотрела на него, высоко подняв голову и сжав губы, и только глаза выдавали ее неуверенность и уязвимость, что смягчило ярость, бушевавшую в нем.
В их отношениях не было места для жалости, и Габриель ни за что не хотел бы оказаться на ее месте, поэтому мог понять, почему она чувствует себя беззащитной.
– Сегодня ты можешь спать в гостевой, – согласился он, потирая шею. – Этот день был непростым для нас обоих. Но с завтрашнего дня ты будешь спать со мной.
– Между нами не будет секса, – она произнесла последнее слово, как какую-то клятву, – пока мы не поженимся.
– Ждать осталось всего три дня, – расплылся в улыбке Габриель. – Ты станешь миссис Мантенья и с распростертыми объятиями примешь меня в тепло своего восхитительного тела.
– Не думаю, что тебя ждут распростертые объятия.
– И хочешь, чтобы я поверил твоим словам после того, как ты раздевала меня своими глазами? Признайся, нас тянет друг к другу. Да, это необъяснимо, но тем не менее.
Ее щеки стали пунцовыми, что свидетельствовало о том, что Габриель попал в самую точку.
Когда он потребовал, чтобы Елена родила ему ребенка, это было логическим продолжением его мыслей о браке с ней. Ему нужен был ребенок, но он не хотел обязательств перед его матерью. Елена в таком случае была прекрасным решением проблемы. Их брак подарит ему желанного наследника и будет местью Иньяцио.
Габриель смотрел на "свою невесту" – Елена была полной противоположностью женщинам, которые ему нравились, и не мог понять, почему его влечет к ней.
Ее глаза метали молнии, но она сумела выдавить улыбку.
– Буду рада, если каждый раз во время нашей близости ты будешь помнить о том, что добился ее с помощью шантажа.
– В таком случае я в обязательном порядке постараюсь получить еще больше удовольствия каждый раз, когда доведу тебя до исступления.
Теперь покраснело не только ее лицо, но и шея.
– Ты грубый мужлан. – Она развернулась и направилась к двери. – Я иду спать. Доброй ночи. Надеюсь, тебя искусают клопы, – бросила она через плечо.
– Елена, – окликнул ее Габриель.
– Что?
– В следующий раз, когда ты попытаешься разозлить меня, чтобы не оказаться со мной в одной постели, знай, что твои старания будут бессмысленными. Еще один предлог, и я разорву наш контракт и брошу всю вашу семью на съедение волкам.
Она вышла из комнаты, не сказав ни слова в ответ.
Елена плохо спала и проснулась утром на рассвете.
Одетая в одну пижаму, она направилась на кухню в поисках чашечки горячего кофе и встретила там Габриеля, умытого, побритого и одетого. Он даже успел сходить в магазин и купить круассаны для них обоих.
– Круассаны, на завтрак? – пробормотала Елена, чувствуя себя немного неловко за свое заспанное лицо и спутанные волосы.
– Ты нечасто бываешь в Нью-Йорке?
– Это мой второй приезд сюда.
Габриель внимательно посмотрел на нее, словно хотел проникнуть в ее мысли.
Никто никогда не бросал на нее таких взглядов.
Она молча съела свой рогалик с беконом и сырным кремом, который оказался очень вкусным, и сказала, что идет принимать душ.
– Мы выйдем из дому сразу, как ты приведешь себя в порядок, – бросил ей вдогонку Габриель. – Мы обновим твой гардероб. Я записал тебя к стилисту.
– Ты ведь не собираешься следить за тем, что я покупаю?
– Нет. Твой стилист поможет выбрать одежду, в которой тебе будет комфортно. А я собираюсь поехать в офис.
– Но сегодня воскресенье. – Елена сама частенько работала в выходные, но не ожидала такого рвения от других.
– Мне нужно доделать кое-какие дела прежде, чем мы улетим во Флоренцию.
Два часа спустя они вошли в один из дорогих магазинов на Пятой авеню.
Елена понимала, что после кошмарной ночи выглядит просто ужасно.
– Дорогая моя, я оставляю тебя в волшебных руках Лианы, – сказал Габриель, тепло поприветствовав высокую сорокалетнюю женщину и расцеловав ее в обе щеки.
Интересно, скольких женщин он приводил сюда?
Елена почувствовала укол ревности, который был тут же сметен, когда Габриель обнял ее и быстро поцеловал в губы. И ее сердце затрепетало.
Он отстранился и сжал ее руки.
– Если я понадоблюсь, я на связи, но, если ты не позвонишь, я подъеду к четырем, чтобы забрать тебя.
– Ладно, – едва слышно ответила Елена, потрясенная прикосновением его жарких губ. Она посмотрела, как он пошел к выходу, и ее взгляд остано вился на его упругих ягодицах, обтянутых черными джинсами, подчеркивающими его мускулистые бедра.
Вот что случается от недосыпа. Твое тело реагирует просто непредсказуемо, когда тебя целует чудовище, за которого тебя принуждают выйти замуж.
Так получилось только потому, что он застиг ее врасплох. В следующий раз она укусит его за губу.
– Вы одевали многих из подруг Габриеля? – не удержалась Елена, когда они спускались в лифте на второй этаж.