- Как мы друг друга понимаем? Ты же не говоришь по-французски?
- Мы просто обмениваемся мыслями. Язык – это всего лишь код, он нужен, когда пользуешься телом, наверное. А сейчас мы в воображаемых телах, так что…
Грей пожал плечами. Когда они доели, Лоран просто растворил в воздухе грязную посуду, наслаждаясь тем, как легко это для него стало. А потом они, не сговариваясь, рухнули на диван в гостиной и смотрели футбол. Откуда в мире Грея брались эти записи – Лоран понятия не имел, но выглядело как реальный чемпионат мира – Бразилия против США. Только ни одного известного лица среди футболистов.
Когда матч закончился, Лоран обнаружил, что Грей откинулся на спинку дивана с закрытыми глазами.
- Ты спишь? – тихо спросил он, не желая его тревожить.
- Нет, извини. Просто устал, - Грей открыл глаза и улыбнулся ему. У Лорана перехватило дыхание.
- Тебе было хорошо с этой девчонкой? – не удержался он. Вопрос крутился в голове целый день.
- Неплохо, - в глазах Грея загорелись еле заметные огоньки, и губы слегка дрогнули в тщательно скрываемой улыбке.
- И ничего, что от нее пахло мной?
От откровенно насмешливого на этот раз взгляда Грея Лоран покраснел:
- Ничего, - с расстановкой ответили упрямые губы Грея, и у него подскочило давление.
Лоран встал, слегка на взводе:
- Ладно. Спокойной ночи.
- Сядь, - в глазах Грея плясали искорки. – Ты помешался на моих губах – все время их разглядываешь. Тебе будет лучше или хуже, если ты меня поцелуешь?
Лоран сглотнул. "Лучше! Лучше!", - хотелось заорать ему, но правда была в том, что он не знал.
- Я хочу это сделать больше всего на свете. Но я не знаю, как мне будет потом, - выдохнул он и, внимательно вглядываясь в серые смеющиеся глаза, робко осведомился севшим голосом: А ты… позволишь?
- А почему нет? Мне хуже не будет, - улыбнулся Грей. – Я целовался с мужчинами много раз.
- Серьезно? – Лоран изменился в лице. Его давление подскочило. Это в корне меняло дело.
– Но зачем? – все же уточнил он.
- А как я, по-твоему, понял, что это не мое? – с сардонической усмешкой осведомился Грей.
- Черт, - простонал Лоран. – Черт.
Он почувствовал так, словно получил удар под дых, а когда туман рассеялся, понял, что сделает это, даже если потом умрет… снова. Посмотрев в серые глаза, и снова убедившись, что в них нет протеста, Лоран быстро наклонился, касаясь мягких теплых губ, о которых мечтал несколько месяцев. Грей честно приоткрыл губы и ответил, и почти сразу Лоран это почувствовал: как спокоен Люче, в отличие от него. Насколько расслабленным было его тело в его руках. Поцелуй получился нежным, но и только.
- Спасибо, - прошептал он Грею, когда оторвался от его губ. – Мне теперь легче.
- Дошло, наконец? – насмешливо уточнил Люче.
Лоран отодвинулся, прикусил губу, скрывая жестокое разочарование, и кивнул:
- Ага. Теперь мне точно пора.
- Иди, конечно, - Грей широко улыбался, явно забавляясь – мелькнула мысль, что в создателе этого мира была какая-то обескураживающая безжалостность.
Но когда он дошел до выхода из апартаментов, ничего перед собой не видя, негромкий ровный голос окликнул его.
- Мне нравится, когда ты касаешься меня, Ло. Не знаю, что это за вид извращения, но мне нравится, - признался Грей.
- Садист, - процедил ему в ответ Лоран, но, когда отвернулся, его лицо просияло почти счастливой улыбкой.
Ашка.
Произошедшее было так нелепо, что она какое-то время просто выкрикивала ругательства, разбивая все, что попадалось ей под руку в ее квартире. Как она могла снова поверить мужчине? Как она могла растаять меньше, чем за один день? Неужели она и впрямь конченная, клиническая дура? Гей… невероятно. Как он мог так нежно заниматься с ней сексом, если его привлекали мужчины?
"Я хочу познакомить тебя со своим другом". На что, черт возьми, он рассчитывал? Что за извращенный садизм? Зачем, ради всего святого, ему было так поступать с ней? Или они здесь ведут беспорядочные половые отношения вообще со всеми подряд, и это для него в пределах нормы?
- Ненавижу тебя, ненавижу тебя, ненавижу тебя, - вслух повторяла Ашка, даже не замечая, как подошла к зеркалу и высказывает это своему отражению. А потом у нее вдруг екнуло сердце, и она изо всех сил ударила ладонями по зеркалу, а потом с размаху упала на колени, когда воспоминания взорвались в голове.
Они раскрутились перед ее глазами, словно кинолента, словно она была запакована внутри нее, а теперь, наконец, ее получилось открыть и размотать.
Первые шестнадцать лет ее жизни были обыкновенными – экстраординарной в ее существовании, пожалуй, была только вечная, гигантская скука. Ашка ничего особенного не помнила из детства. Она ходила в школу, на гимнастику и курсы рисования, потом увлеклась йогой. Отличницей и тихоней не была, но и с хулиганами не водилась. Ее родители отличались умеренной строгостью, на дискотеки и тусовки допоздна не пускали. И Ашка много времени проводила за мольбертом в своей комнате. Она увлекалась рисунками фэнтези, изображала эльфов и принцесс, часто рисовала красивых мальчиков и мечтала о них, завешивая этими картинами в спальню. Но настоящие одноклассники ее не особо привлекали. Реальность казалась невыносимо скучной, не вдохновляющей, мальчишки – слишком бестолковыми. Хотелось как в кино – чтобы взял на руки и понес, чтобы властно поцеловал и не тискал за грудь, и не нес глупостей. Чтобы был занят делом, желательно полезным – лучше спасением мира или хотя бы близко к тому.
Впервые оказавшись в Семи мирах, в удивительном прекрасном мире, где у каждого были крылья и красивая внешность, где не было глупых мальчишек, а сплошь взрослые привлекательные мужчины, Ашка подумала, что находится в раю. Первые недели она летала в прямом и переносном смысле, устраивая свою новую жизнь во сне. И напропалую флиртовала со всеми мужчинами подряд – с офицерами полиции, официантами в кафе, студентами и служащими.
Она была в восторге от мира, где никто не знал, что ей всего шестнадцать, и никого это не интересовало – и теперь на нее засматривались мужчины постарше, с которыми было куда интереснее иметь дело, чем с одноклассниками.
Но потом она стала искать работу, и ее пригласили младшим клерком в Службу безопасности. Она прошла собеседование сначала с начальником смены приемного зала, потом – с помощником главы Службы, но за ним, как оказалось, оставалось еще одно. Когда она узнала, что ей придется разговаривать о своем трудоустройстве с повелителем стихии и вторым человеком во всем мире после его правителя, то порядком струхнула. И даже думала отказаться. Но ее опекун переубедил. Он заметил, что работа в СБ престижная, и ничего нелепее, чем отказываться из-за смущения, и быть не может. Ашка поверила ему.
Тогда ей следовало послушать свою интуицию. С первого взгляда на Яльсикара Бьякку, она поняла, что пропала. Никогда в своей жизни она не встречала такого привлекательного, обжигающе прекрасного мужчины. Который, черт возьми, таки занимался спасением мира – и в целом успешно.
Придумать невозможно было кого-то, кто мог бы с ним сравниться. Правитель мира, разве что, но это уж совсем – легенда, и даже помыслить нельзя было о том, чтобы приблизиться к нему. На собеседовании Ашка так волновалась и смущалась, что с трудом смогла вымолвить несколько слов и не помнила, как отвечала на его вопросы. На ее счастье, он уделил ей всего несколько минут и выпроводил прежде, чем она могла бы упасть в обморок. А потом, как ни странно, ее приняли на работу в СБ.
В первый же день после собеседования Ашка выбросила все эскизы, которых уже и в мирах нарисовала немало. С тех пор она рисовала только его. Черные крылья, упрямый ежик волос, жесткий взгляд, властные жесты – ей нравилось в нем все. На работе Ашка старалась изо всех сил, стремилась во что бы то ни стало заслужить похвалу начальника, и надеялась, что когда-нибудь Яльсикар тоже благосклонно кивнет ей, хотя проявить себя в рутинной работе было непросто. Все, что входило в ее обязанности – аккуратное заполнение базы данных, сортировка документов и поиск данных по запросу начальства.
Пару раз Яльсикар оказывался в приемном зале и даже подходил к ее столу – ее сердце каждый раз билось так, что даже подташнивало. Она терпеливо ждала, когда влюбленность закончится, но втайне надеялась, что может случиться чудо. Любой его взгляд в свою сторону она толковала как знак внимания, надеясь на развитие. Любое его личное обращение за информацией казалось началом чего-то большего.
Она прочитала все его интервью, статьи, где он упоминался, сохранила на домашнем компьютере все его фото, доступные в сети. И даже стащила с работы один документ с его подписью и спрятала в своем столе. Ей нравилось касаться бумаги в том месте, где ее касался он.
В какой-то момент она уверилась, что он только и ждет, когда она поощрит его, но она не знала, как. И тут подвернулись курсы. Реклама пришла на ее коммуникатор после того, как она пыталась вычитать в сети советы для несчастных, попавших в ее положение. "Личностный рост и развитие обаяния", - гласил заголовок брошюры. А далее в тексте содержались обещания решить все проблемы с противоположным полом, научить "правильно" флиртовать, не смущаясь. В расширенном курсе предлагалось научить вести себя в постели – так, чтобы навечно приворожить нового партнера. Ашка сглотнула, ознакомившись с рекламным предложением до конца. А потом кликнула на ссылку и записалась на "личностный рост".
Лекции оказались очень интересными, их вел веселый жизнерадостный симпатичный молодой человек, и в классе у Ашки все получалось, когда она тренировалась с другими учениками. Вот только в их присутствии у нее не отнимались ноги, и не начинался приступ тахикардии. Попытавшись однажды улыбнуться Яльсикару той "особенной" улыбкой, которую они изучали на лекциях, Ашка потерпела полный провал. Даже смотреть ему в глаза было так страшно, что через три секунды она опустила глаза в пол, едва обозначив улыбку, которую он, конечно, даже не успел заметить.
Курс был пройден до конца, деньги заплачены, толку – никакого. Правда, практикуясь на сослуживцах, Ашка добилась от них заметно повышенного внимания, но тут же всех отшила: они ее не интересовали совершенно. Ее никто не интересовал, кроме Яльсикара. Он напрочь отбил у нее желание смотреть на других мужчин. С раздражением и отвращением она отвергала все попытки пригласить ее на свидание, которые нет-нет, да и принимались сослуживцами и посетителями СБ.
Как-то вечером она замерла на входе в свою спальню, впервые обратив внимание, что на стенах уже нет места – все они были завешаны портретами Яльсикара. Новый был у нее в руках, но места для него не нашлось. Ашка нахмурилась, и в тот же вечер сняла все рисунки со стены – все до единого. Она сложила их стопкой в большую папку и убрала ее в ящик стола. А потом расплакалась от отчаяния – пришло понимание, что у нее едет крыша, но понимания, что с этим делать, так и не появилось.
За следующие три месяца она прошла еще несколько курсов: управление эмоциями, основы физиогномики, а также занятия под названием "практический курс успеха на свиданиях", который вел все тот же веселый парень с курса личностного роста. После небольшой теоретической части, где они обсуждали, о чем можно, нельзя и нужно говорить на свиданиях, он дал им задание пойти на свидание и добиться, чтобы партнер захотел следующей встречи. Ашка увлеклась процессом.
Сначала ей было непросто понравиться мужчине с первого взгляда, особенно если ей этот мужчина не нравился, но с каждым разом было все легче и легче. Потом ей было стыдно их отшивать после того, как она добивалась своего. А потом уже Ашка ничего не стыдилась ни с одним мужчиной. Кроме Яльсикара. Она ненавидела себя за то, что все ее внутренности начинали дрожать при его приближении. За то, что не могла поднять на него глаз, когда он проходил через приемный зал или случайно оказывался рядом.
Чтобы справиться с нервами, она пошла на йогу, и ее неожиданно затянуло. За год она сделала успехи, поразившие ее саму, и в какой-то момент даже показалось, что она отвлеклась, и что ее влюбленность вот-вот пройдет. Ашка дополнительно записалась на курсы инструкторов, почти не оставив себе этим свободного времени. Весь ее день был расписан между работой, занятиями и рисованием. И хотя рисовала она все еще одного человека, наверное, она могла бы в конце концов выздороветь, если бы не стала свидетелем истории, которая навсегда изменила все.
Однажды полиция доставила в Службу безопасности девушку, обвиняемую в мелкой краже. Ашка присутствовала при всех допросах, потому что ей поручили вести протокол. Дело было обычным и не стоило выеденного яйца – за кражу украшения обвиняемой грозило удаление на реальную неделю, то есть она могла потерять полгода своей жизни в мирах. Неприятно, но не смертельно – девушка особо не отпиралась.
После допроса капитан полиции велел передавать дело Ксеару на удаление, но тут появился ее муж. Оказалось, что их свадьба состоялась всего неделю назад, а новоиспеченным супругом был рядовой полицейский. Влюбленный молодой человек поставил на уши всю Службу безопасности и добился личного разговора с Бьяккой. А потом девушку помиловали, и она отделалась испугом и крупным штрафом. Ну и, возможно, разборкой с мужем дома.
Примерно с неделю Ашка пребывала в нервном возбуждении под впечатлением от этой романтичной истории, постоянно представляя на месте преступницы себя, а на месте спасителя – своего возлюбленного. Тем легче все прошло бы, рассуждала она, что Яльсикар ведь не рядовой полицейский, и за помилованием ему далеко ходить не надо. Навскидку тут обнаруживалась всего одна загвоздка – она не была на сто процентов уверена, что Бьякка разделяет ее чувства. Но все же он иногда смотрел в ее сторону так по-особенному… Несколько дней спустя она снова поймала на себе очередной задумчивый взгляд Яльсикара, когда он проходил сквозь приемный зал. С этого момента все сомнения ее улетучились, и Ашка после работы направилась в торговый центр.
Скала с закрученной до самого верха спиралью магазинов сияла всеми огнями, дожидаясь своих посетителей. Раньше она редко бывала в таких магазинах – ее покупки включали минимум одежды, украшения ее тем более не интересовали, и коллекционировала она только краски и холсты. Но на курсах им объяснили, как важно стильно одеваться, и постепенно Ашка почти против воли стала завсегдатаем магазинов готового платья, бижутерии и косметики – это просто вошло в привычку.
Безошибочно отыскав ювелирный, Ашка приземлилась возле бутика. Внутри у витрины столпилось множество женщин. С колотящимся сердцем спрятав под платьем дизайнерскую брошь, она вышла, никем не замеченная. И только долетев до дома, осознала, что произошло непредвиденное: ее не поймали.
На следующий день пришлось повторить. Надо было как-то привлечь внимание охраны, но Ашка боялась, что это будет чересчур нарочито, и все поймут, что она разыграла сцену. И если до Яльсикара такое дойдет, и он поймет, зачем ей это было надо… она просто умрет со стыда. Нет, ей надо было притвориться настоящей воровкой, искательницей приключений, во что бы то ни стало.
Опасной авантюристкой, как в "Если наступит завтра", например. Это романтичный и привлекательный образ, и для такого мужчины, как Яльсикар, это должно быть интересно, размышляла она.
В результате второе украшение также беспрепятственно перекочевало в ее квартиру из витрины магазина, а ее так и не арестовали. На третий день, не вытерпев, она улыбнулась продавцу, проходя в магазин:
- Не правда ли, хорошая погода?
Продавец ответил удивленным взглядом: в мирах погода всегда была примерно одинаковой – теплой, безветренной и ясной. К вечеру периодически могло быть облачно, а дождь шел крайне редко.
В тот раз ее, наконец, поймали. Но все пошло не так, как она предполагала. Ее не повели в Службу безопасности, а оформили ордер на обыск квартиры. Где были найдены еще два краденых украшения, о которых она совсем и не думала. Первый раз дурное предчувствие кольнуло ее, когда полицейский указал в протоколе статью обвинения: не ту, легкую, с неделей удаления, а другую, с двумя отягчающими обстоятельствами. Кража ценных предметов, совершенная многократно, на общую сумму свыше…
Ашка до крови прикусила нижнюю губу. Она прекрасно знала наказание по этой статье. Реальный месяц удаления - два года в мирах. Плюс штраф. Плюс запрет работать в официальных органах.
Когда протокол был заполнен, бледная Ашка умоляюще посмотрела на незнакомого офицера, не в силах вымолвить ни слова.
- Мне жаль, - мягко сказал он, но явно не был настроен помогать. – Я вынужден сообщить вашему руководству. Протяните руки, пожалуйста.
На нее надели наручники – дальнейшее она вспоминала с болью и ужасом. Не только Яльсикар, но даже ее непосредственный начальник не сочли нужным с ней встретиться – ее допрашивали только полицейские. Она не сразу осознала, что это происходит именно потому, что она сотрудник СБ: конфликт интересов не позволял ее руководителям расследовать ее дело по закону.
Конечно, ей надо было все рассказать следователю. Можно было привести достаточно доказательств невиновности: она почти никогда не носила украшений. Можно было бы нанять адвоката, привлечь психоаналитика и доказать, что совершила это из-за идиотской, патологической влюбленности в мужчину, а не в деньги и украшения. Наверняка бы ее простили. По крайней мере, наказание уж точно не было бы таким суровым.
Но парализованная своими надеждами, все еще находясь во власти распланированного сценария, она не проронила ни слова об истинных мотивах, лаконично отвечая на все вопросы, до последнего ожидая, что ее возлюбленный вмешается. И только когда предстала перед Ксеаром - поняла, что все кончено. Закрыв лицо руками, он разревелась, и через минуту проснулась в своей кровати в восьмом. Между ней и мирами на месяц выросла стена. Но хуже того – она убедилась, что Яльсикару не было до нее никакого дела.
Когда Ашка осознала, что совершила страшную глупость, нелепую до зубной боли, она закрылась в себе, не проронив и слезинки. На нее вдруг напало страшное онемение и отупение. Она ни с кем не могла разговаривать в восьмом, не могла спать, есть, ходить в школу. А потом…
Ашка тяжело задышала, когда тонкая нить воспоминаний оборвалась. Дальше опять встала черная стена – а казалось, что вспомнилось уже все. Как она очутилась в этом странном городе? Как получилось так, что она снова связалась с мужчиной, которому до нее нет дела? Только на этот раз еще и переспала с ним сдуру!
Полная отвращения к себе, она со злым стоном сквозь зубы поднялась с пола и дотащила себя до душа. Маленькая, до тошноты тесная квартира душила ее, но выйти на улицу с зареванным лицом было невозможно. Босые ноги ступили на холодный поддон крошечного душа, и Ашка невольно вспомнила роскошь апартаментов Грея. Ей бы хотелось изменить хоть что-то в этой убогой квартире, но хозяин мира ясно дал понять, что трогать ничего нельзя – иначе она снова вылетит. И куда она тогда попадет? Лететь в неизвестность хотелось меньше всего: хоть этот мир не идеален, но другой может оказаться еще хуже. Оставалось только подчиниться дурацким правилам.