– Ах ты, сукин сын! – крикнула она выросшему перед ней Рорку. – Ты когда-нибудь оставишь меня в покое?!
Он спокойно убрал в карман кодовую карточку-ключ.
– Почему ты мне ничего не сказала?
– Я вообще не хочу тебя видеть! – Собственный голос вызывал у нее отвращение: вместо праведного гнева она слышала в нем отчаяние. – Ты понимаешь намеки?
– Мне не нравится, когда меня используют, чтобы навредить тебе.
– Ты вредишь мне и без чужой помощи!
– А ты думала, что я стерплю, когда меня обвиняют в убийстве? Когда даже ты решила, что я виновен?
– Ничего я не решила! – закричала она. – Я никогда не верила. Никогда! Но на работе я отметаю личные чувства, если ты этого не понимаешь, то ты просто кретин! А теперь убирайся.
Ева первая бросилась к двери и, когда он поймал ее за плечо, резко обернулась. Рорк не собирался отражать удар, а преспокойно утер кровь со рта. Она замерла, глядя на него во все глаза, громко и тяжело дыша.
– Чего же ты остановилась? Бей дальше! Не волнуйся, я женщин не бью, даже не убиваю…
– Оставь меня в покое! – Ева отвернулась и схватилась за спинку дивана, с которого на нее равнодушно посматривал кот. От прилива чувств кружилась голова, ноги подкашивались. – И не пытайся вызвать у меня чувство вины за то, что мне пришлось сделать!
– Этот удар – ничто в сравнении с тем, что ты сделала со мной сегодня утром. Ты всадила в меня зазубренный нож, Ева. – Рорк был вне себя от того, что вынужден признаваться в своей слабости: ведь она действительно могла вить из него веревки. – Что тебе стоило сказать, что ты мне веришь?
– Прекрати! – Она прищурила глаза. – Неужели ты не понимаешь, что так было бы еще хуже? Если бы Уитни потерял уверенность в моей объективности, если бы Симпсон почуял, что я тебя выгораживаю, все вообще рухнуло бы! Я не сумела бы так быстро получить психологический портрет преступника, не дала бы Фини задание проследить историю пистолета. А в итоге – с тебя снято подозрение.
– Я об этом не подумал, – тихо признался Рорк. – Не подумал…
Почувствовав на плече его руку, она сбросила ее и обернулась, зло сверкая глазами.
– Черт возьми, я же велела тебе привести адвоката! Надо было, чтобы на допросе присутствовал хотя бы один трезвый человек! Ты отвечал на мои вопросы так, что, если бы Фини не нажал на нужные кнопки, тебя пришлось бы задержать. Тебе просто повезло, что психологический портрет преступника расходится с твоим.
Он опять дотронулся до ее плеча, и она опять отшатнулась.
– Зачем мне адвокат? Кроме тебя, мне никто не нужен.
– Ладно, неважно, – она уже взяла себя в руки. – То, что у тебя есть неоспоримое алиби на время убийства и что пистолет явно подброшен, снимает с тебя подозрения. – Еву уже тошнило от усталости. – А кроме того, доктор Мира – настоящая кудесница. С ее диагнозом никто не смеет спорить. Она тебя исключила, а это очень весомый довод и для нашего управления, и для обвинения.
– На обвинение мне плевать!
– Напрасно.
– Ладно. Прости. И не стоит так за меня беспокоиться. Я слишком часто вижу у тебя под глазами тени. – Он провел пальцем по ее векам. – Вот и сейчас то же самое. Не хочу, чтобы вина лежала на мне.
– Это мои тени и моя вина!
– Поверь, я не собирался ставить под угрозу твою карьеру в полиции.
"Чертов Фини!" – подумала она.
– Я сама принимаю решения и одна несу ответственность за их последствия.
"Только не в этот раз, – подумал он. – И не одна".
– Когда я звонил тебе вечером после того, как мы с тобой были вместе, тебя что-то беспокоило, хотя ты не признавалась. Но Фини открыл мне глаза. Он, очевидно, хотел наказать меня за то, что ты страдаешь. И наказал.
– Какое у Фини право…
– Может, и никакого. Он бы, наверное, промолчал, если бы ты сама мне призналась. – Рорк схватил ее за обе руки, чтобы не дать ей сбежать. – Не гони меня, – попросил он тихо. – У тебя хорошо получается затыкать людям рот, Ева, но со мной это не сработает.
– А ты ожидал, что я брошусь тебе на грудь со слезами на глазах? "Рорк, ты меня соблазнил, теперь у меня неприятности, помоги!" И не подумаю! Ты меня не соблазнял: я сама легла с тобой в постель, потому что захотела этого. Захотела так сильно, что махнула рукой на профессиональную этику. Я знала, что мне придется собирать разбитые черепки, и не нуждаюсь в помощи.
– То есть не хочешь, чтобы тебе помогали?
– Не нуждаюсь! – Ева не пыталась вырваться, чтобы не унижаться еще больше. – Мой начальник считает установленным, что ты не замешан в этих убийствах. Ты чист, а значит, и я тоже. Думаю, родное управление оценит мое поведение всего лишь как рискованное. Вот если бы я ошиблась на твой счет, все вышло бы по-другому.
– Если бы ты ошиблась на мой счет, тебя бы турнули из полиции?
– Скорее всего. А утрата значка равносильна для меня утрате всего, ради чего стоит жить! Но я сознаю, что такая развязка была бы заслуженной… Ладно, проехали. Худшего не произошло. Жизнь продолжается.
– Ты и впрямь воображаешь, что я развернусь и уйду?
От его ласковой интонации колени Евы превратились в желе.
– Пойми, я просто-напросто не могу себе позволить тебя, Рорк. Эта связь мне не под силу!
Он еще сильнее сжал ее руки.
– Для меня она тоже непозволительна. Но это, кажется, утратило всякое значение.
– Послушай…
– Прости меня, – пробормотал он. – Прости, что я тебе не доверял, а потом обвинил тебя саму в недоверии.
– Я не ожидала, что ты будешь как-то иначе рассуждать и поступать.
Рорку показалось, что она снова его ударила, только теперь ему было больнее.
– И за это прости… Ты сильно рисковала ради меня. Зачем?
На это было нелегко ответить.
– Просто я тебе поверила.
Он поцеловал ее в лоб.
– Спасибо.
– Но все равно… – начала она.
В следующее мгновение у Евы перехватило дыхание: его губы прикоснулись к ее щеке.
– Я проведу эту ночь с тобой. Я постараюсь тебя усыпить.
– Секс как успокоительное средство?
Рорк нахмурился, потом легко скользнул губами по ее губам.
– Можно и так. – Он оторвал Еву от пола, не обращая внимания на ее возмущение. – Попробуем найти оптимальную дозу.
Позже Рорк долго смотрел на нее – благо они не выключали свет. Ева спала на животе, олицетворяя собой полное изнеможение. Не в силах отказать себе в удовольствии, он провел рукой по ее спине, от плеча к пояснице. Гладкая кожа, тонкая кость, развитая мускулатура… Она не шелохнулась.
Он запустил пальцы в ее небрежно подстриженные волосы – густые, как норковый мех, переливающиеся, как старое золото. Улыбаясь, он провел пальцами по ее губам – полным, твердым, чутким…
Его всякий раз удивляло, что с ним она испытывает то, чего еще никогда не испытывала. Но еще большим сюрпризом оказались для Рорка его собственные переживания.
Когда он решил, что она подозревает его в жестоких, бессмысленных убийствах, его охватило отвратительное чувство, что его предали, огромное разочарование. Такой слабости и неуверенности в себе он не испытывал уже много лет.
Рорк понял, что Ева способна причинить ему боль – так же как он способен причинить боль ей. Здесь было о чем поразмыслить…
Но в данный момент его мучил куда более насущный вопрос: кто пытается уничтожить их обоих? Кто и почему?
Ломая над этим голову, Рорк взял руку Евы, переплел свои пальцы с ее пальцами и уснул с ней рядом.
Глава 15
Проснулась Ева в одиночестве и, испытав мгновенное разочарование, тут же решила, что так лучше. Пробуждение бок о бок – слишком интимное переживание, непосильное для ее нервной системы. Она и без того увлеклась им больше, чем следовало, и знала, что получила эмоциональную встряску, отдачу которой будет чувствовать до конца своих дней.
Она наскоро приняла душ, накинула халат и поплелась на кухню, но замерла на пороге: у столика, в брюках и незастегнутой рубашке, сидел Рорк! Как ни в чем не бывало он просматривал утреннюю газету. На плите закипал кофейник.
Еву охватило негодование. Расселся, как у себя дома! В то же время она чувствовала облегчение и совершенно неуместную радость.
– Что ты тут делаешь?!
– Я?.. – Он поднял глаза и, не глядя, выключил плиту. – Варю тебе кофе.
– Мне?
– Я услышал, как ты возишься, и решил, что пора. – Он подошел к ней, вооруженный двумя чашками, и поцеловал в губы. – Мне нравится, как ты улыбаешься мне. Просто улыбаешься.
Разве она улыбается? Где же ее хваленый самоконтроль?
– Я думала, ты уже сбежал. – Ева взяла чашку и посмотрела на газету. Ну, разумеется, биржевая сводка! – Наверное, ты очень рано встал.
– Мне нужно было сделать кое-какие звонки. – Рорк любовался тем, как она запускает пальцы в свои мокрые волосы, явно не отдавая себе отчета в этой привычке. – Поскольку я так поспешно покинул строительство, пришлось назначить телефонные переговоры на пять утра.
Одного глотка настоящего кофе было достаточно, чтобы Ева в который раз удивилась, как она раньше умудрялась жить без этого живительного утреннего напитка.
– Наверное, это были очень важные переговоры. Мне жаль, что так получилось.
– Мы уже утрясли почти все детали. С остальными можно разобраться прямо отсюда.
– Ты туда не вернешься?
– Нет.
Она поспешно отвернулась и заглянула в холодильник.
– У меня почти ничего нет. Хочешь булочку?
– Ева! – Рорк отставил кофе и взял ее за плечи. – Почему ты боишься мне показать, что обрадовалась?
– А чему мне особенно радоваться? У тебя и так прочное алиби. Меня не касается, как ты соби…
Рорк резко повернул ее к себе, заставив замолчать. Он был сердит – она видела это по его глазам и готовилась к очередной перебранке. Поцелуй застал ее врасплох. Ощутив властность его губ и сладкое замирание собственного сердца, Ева почему-то не стала вырываться, а пристроила голову у него на плече.
– Просто не знаю, как быть! – прошептала она. – Ситуация беспрецедентная. Мне нужны какие-то правила, Рорк. Надежные ориентиры.
– Я – не уголовное дело, подлежащее раскрытию.
– Я не знаю, кто ты! Зато мне известно другое: слишком уж быстро все происходит. Это вообще не должно было начаться. Я не должна была с тобой начинать…
Он слегка отстранился, чтобы заглянуть ей в лицо.
– Почему?
– Все это очень сложно. Мне надо одеваться. Пора на службу.
– Скажи хоть что-нибудь! – Он крепко держал ее за плечи. – Ведь я тоже не знаю, кто ты.
– Я – коп! – выпалила она. – Коп, и точка. Мне тридцать лет, и за всю жизнь я была близка только с двумя мужчинами. Но даже их я не вспоминаю.
– Почему?
– Не хочу придавать значения. Если придавать значение, можно превратиться в ничто. Я уже побывала ничем и не хочу, чтобы это повторилось.
– Кто тебя обидел?
– Не знаю! – На самом деле она знала, хорошо знала… – Не помню, не хочу помнить! Но я готова на все, лишь бы снова не оказаться в шкуре жертвы. Потому что мой жизненный опыт до поступления в полицейскую академию был именно таким. Жертва, которой помыкают, за которую принимают решения, которую пихают то в одну, то в другую сторону…
– Думаешь, я тоже собираюсь этим заниматься?
– В любом случае это уже происходит.
Рорку хотелось задать еще немало вопросов, но выражение ее лица подсказывало, что с ними лучше повременить. Тогда он решил рискнуть и вынул из кармана предмет, который с некоторых пор всегда носил с собой.
Ева в недоумении уставилась на простую серую пуговицу у него на ладони.
– Это от моего костюма!
– Да. Костюмчик, надо сказать, так себе – тебе идут цвета поярче. Я нашел ее в своем лимузине и собирался тебе вернуть.
Она протянула руку, но пуговица тут же исчезла у него в кулаке.
– Ну и врун же я! – Рорк усмехнулся, удивляясь самому себе. – Нет, я не собирался ее тебе возвращать.
– Вот уж не думала, что ты фетишист!
– Никогда им не был. А эту пуговицу ношу при себе, как школьник, не расстающийся с локоном своей любимой.
Ева посмотрела ему в глаза. Она почувствовала, что в ее груди происходит бурное таяние льдов, а смущение Рорка только ускоряло процесс.
– С ума сошел!
– Я тоже так думаю. – Он спрятал пуговицу в карман. – Знаешь, что я еще подумал, Ева?
– Понятия не имею.
– Что я в тебя влюбился!
Она почувствовала, как от щек отхлынула кровь, мускулы обмякли, сердце совершило прыжок и заткнуло горло.
– Но это…
– Да, трудно подыскать подходящее словечко. – Рорк провел ладонями по ее спине и притянул к себе. – Сколько ни ломаю голову, никак не подберу правильное. Лучше сразу перейду к самому интересному.
Ева облизнула губы.
– Что может быть интереснее?
– Сейчас узнаешь. Дело в том, что я целиком у тебя в руках – точно так же, как ты в моих. Поверь, мне это так же неудобно, как тебе, хотя я не столь яростно сопротивляюсь. Как бы то ни было, я не позволю тебе ускользнуть, пока мы не решили, что нам делать.
– Но это все страшно усложняет.
– Безумно, – согласился он.
– Мы же совершенно друг друга не знаем, Рорк. Я хочу сказать – помимо спальни…
– Почему же? Знаем. Мы с тобой – две потерянных души, отвернувшиеся от чего-то в прошлом и усилием воли ставшие другими людьми. Неудивительно, что судьба столкнула нас с прямого пути и предложила попетлять. Нам предстоит решить, как далеко мы намерены пройти по кривой.
– Я должна сейчас целиком сосредоточиться на расследовании. Это для меня на данный момент самое важное.
– Понимаю. Но личная жизнь тебе тоже не возбраняется.
Ева невесело усмехнулась.
– Моя теперешняя личная жизнь целиком выросла из расследования. И убийца всячески подчеркивает эту связь: например, подкидывает пистолет, чтобы подозрение упало на тебя. Так он отвечает на мое увлечение тобой. Он не спускает с меня глаз!
Рорк схватил ее за ворот халата.
– Что ты хочешь этим сказать?
Ева поняла, что сейчас нарушит все свои правила, но ничего не могла с собой поделать. Она чувствовала неодолимую потребность рассказать Рорку обо всем.
– Позволь, я буду одновременно одеваться.
Она направилась в спальню, рискуя наступить на кота, и крикнула оттуда:
– Помнишь, как я пришла домой и застала тебя здесь? Помнишь послание, которое ты сам поднял с пола?
– Прекрасно помню, потому что оно тебя расстроило.
Усмехаясь, Ева сбросила халат.
– Надо же, а в участке меня считают самой невозмутимой!
– Да будет тебе известно, что я сделал свой первый миллион на азартных играх. Представляешь, какая для этого нужна проницательность?
– Правда? – Она натянула через голову свитер и напомнила себе: не отвлекаться! – Ладно, в этот раз я не заставлю тебя гадать. Это была видеозапись сцены убийства Лолы Старр. А до этого он побаловал меня картиной смерти Шерон Дебласс.
Рорк вздрогнул:
– Он побывал в твоей квартире?!
Занятая поисками колготок, она не заметила испуга в его голосе.
– Может, да, а может, и нет. По-моему – нет: никаких следов взлома я не обнаружила. Он мог сунуть конверт в дверную щель, куда обычно кладут почту. В первый раз он именно так и поступил. А запись убийства Джорджи он прислал в участок: очевидно, догадался, что дом взяли под наблюдение.
Ничего не найдя, Ева натянула джинсы на голое тело.
– Возникает вопрос: знал он о наблюдении или просто почуял неладное? Так или иначе, он узнал о том, что я веду это дело, едва ли не раньше меня.
Поиски носок оказались успешнее: она быстро нашла подходящую пару.
– Я получила картинку с места убийства Джорджи Касл меньше чем через час после ее смерти. – Ева села на край кровати и надела носки. – А в квартире Джорджи он оставил пистолет, ставящий под подозрение тебя. Таким образом он убивал двух зайцев: обвинение в убийстве доставило бы тебе массу неприятностей, а у меня бы мигом отобрали дело и вышибли со службы. Нас обоих спасла поддержка моего непосредственного начальника. К счастью, он знает, что происходит в нашем управлении и в моей жизни.
– А убийца, тоже к счастью, не знал, что я нахожусь далеко от Нью-Йорка…
– Да, в этот раз нам повезло. Но его это не остановит. – Обувшись, она встала и надела ремень с кобурой. – Он все равно будет пытаться до меня добраться. А ты в этом смысле – лучшая приманка.
На глазах у Рорка она машинально проверила боеготовность револьвера, прежде чем поместить его в кобуру.
– Зачем ты ему понадобилась?
– Он вообще невысокого мнения о женщинах. А уж женщина, ведущая это расследование, для него все равно что шило в заднице. Он воспринимает это как личное оскорбление. – Она пожала плечами и пригладила руками волосы. – Во всяком случае, так считает психиатр.
Она осторожно сняла со своей ноги начавшего восхождение кота и кинула его на кровать, где он, обиженно отвернувшись, приступил к утреннему туалету.
– Тот же психиатр, наверное, считает, что теперь он попытается вывести тебя из игры напрямую?
– Нет. Я не укладываюсь в его схему.
Борясь с тревогой, Рорк засунул руки в карманы.
– А что, если он изменит собственной схеме?
– Я сумею за себя постоять.
– Стоит ли рисковать жизнью из-за трех проституток?
– Стоит! – Ева разозлилась. – Кто бы ни были эти женщины, они взывают к возмездию. А главное – я должна предотвратить новые смерти. Убийца проделал ровно половину пути. Под каждым трупом он оставил по записке, потому что с самого начала он хотел, чтобы мы знали о его плане. Он бросает нам вызов: попробуйте остановите меня! Первая из шести, вторая из шести, третья из шести… Я сделаю все возможное, чтобы не было четвертой.
– Потрясающее хладнокровие! Впрочем, именно это привлекло меня в тебе в первую очередь. Но теперь это меня пугает.
Впервые Ева подошла к нему сама, сама коснулась его щеки. Но в следующую же секунду уронила руку и в смущении сделала шаг назад.
– Я уже десять лет служу в полиции, Рорк, и пока отделывалась синяками и царапинами. Так что не волнуйся.
– Тебе придется привыкнуть, что теперь есть кому за тебя волноваться.
Ева нахмурилась, подумав, что привыкнуть к этому будет довольно трудно.
– Я рассказала тебе обо всем этом только для того, чтобы ты понял, с чем мне пришлось столкнуться. Сам видишь, я не могу разорваться на части. Сейчас мне не до анализа наших отношений.
– Но после этого будут другие дела.
– Очень надеюсь, что такие, как это, станут редкостью. Он убивает не из корысти, не из страсти, не от отчаяния или бешенства. Это холодный расчет. Настоящее…
– Зло?
– Да. – Она боялась показаться смешной, но он облегчил ей задачу, произнеся это слово сам. – При всех наших достижениях в социальных программах нам не поддаются коренные человеческие пороки: насилие, похоть, зависть…
– Семь смертных грехов.
Ева вспомнила старушку с отравленным пирогом.
– Пожалуй. В общем, мне пора.
– Ты приедешь ко мне сегодня вечером, после смены?
– Я не знаю, когда освобожусь. Вдруг…
– Ты приедешь?
– Да.