Мы собирали цветочки, разговаривали, пока не наступило время пить чай. Явился слуга с корзиной, и девушка расстелила скатерть под большой ивой. Летти взяла серебряный чайничек и пошла наполнить его к ключу, который бил неподалеку. Над ним нависала герань-журавельник, и длинные стебли травы колыхались над водой. Джордж закончил работу и собирался идти домой пить чай. Он зашагал прямо к ключу, где Летти играла с водой, наполняла чашкой чайник и смотрела на водяных жучков в лужице, на то как их тени мелькают над грязью, лежащей на дне лужицы.
Она, услышав его шаги, оглянулась и нервно улыбнулась. Оба боялись встречаться друг с другом с некоторых пор.
- Пора пить чай, - сказал он.
- Да… скоро будет готов. Нужно только вскипятить воду.
- О, - сказал он, - а я пойду домой…
- Нет, - ответила она, - ты не можешь, потому что мы будем пить чай все вместе. Я принесла фрукты, потому что знаю, ты не большой любитель чая… Твой отец придет.
- Но, - сказал он обидчиво, - я не могу пить чай с этими людьми… и не хочу… взгляни на меня!
Он протянул к ней свои руки, руки варвара. Она вздрогнула и сказала:
- Не имеет значения… это придаст оттенок реализма нашему пикнику.
Он иронически засмеялся.
- Нет, ты должен остаться, - настаивала она.
- Я бы попил, если можно, - сказал он, уступая.
Она вскочила, покраснев и предлагая ему маленькую симпатичную чашечку.
- Извини, пожалуйста, - смутилась она.
- Ничего, - пробормотал он и, отвернувшись от протянутой ему чашки, подставил рот под струю и стал жадно пить.
Она стояла и смотрела на то, как он пьет, как тяжело дышит после этого. Он выпрямился, вытер рот, не глядя на нее. Потом вымыл руки в воде, подняв грязь со дна. Сунул руку на дно лужицы и вынул оттуда пригоршню ила с серыми рачками, вертящимися в нем. Он швырнул грязь на землю, и сразу стали извиваться, корчиться маленькие серые твари.
- Надо бы почистить источник, - сказал он.
- Да, - ответила она, пожав плечами. - Не задерживайся, - добавила она, взяв серебряный чайник.
Через некоторое время он встал и пошел за ней. Он явно нервничал.
Девушки сидели на охапках сена. Мужчины услужливо склонились над ними. Слуга раздавал чашки с чаем, Джордж сел между Летти и Хильдой. Летти подала ему его маленькую скорлупку чая, которую он, поскольку не испытывал жажды, поставил на землю рядом с собой. Потом она передала ему хлеб с маслом, приготовленный к чаю, фрукты, виноград и персики на прекрасно инкрустированном подносе. Какое-то время она смотрела на то, как его толстые, плохо отмытые пальцы ковыряются среди фруктов, потом быстро отвернулась. В продолжение всего веселого чаепития, когда беседа шла поверх чашек, она избегала смотреть ему в глаза. Однако снова и снова, когда кто-либо предлагал: "Простите, мистер Сакстон, не хотите ли пирожное?…" или "Посмотрите, мистер Сакстон, вот на этот персик, попробуйте его, уверен, что он очень спелый", произнося все это совершенно естественным тоном, но все же делая различие между ним и другими мужчинами, Летти вынуждала себя смотреть на то, как он ест, односложно отвечает, неуклюже смеется, и гнев залег вертикальной складкой у нее между бровей. Хотя она поддерживала веселый, непринужденный разговор, все равно всеми ощущалась какая-то неловкость, какой-то разлад, и мы не стали засиживаться за чаем. "Джордж, - сказали ей потом, - смотрелся мокрой курицей на вечеринке". Его присутствие сделалось невыносимо для нее. Хотелось, чтобы он оказался сейчас от нее за тысячу миль. Он слушал остроты Крессуэла и смеялся.
Он был первым, кто встал, сказав, что должен подоить коров.
- О, пошли… пошли. Можно, я пойду и посмотрю, как доят коров, - сказала Хильда, ее деликатное, нежное лицо вспыхнуло, поскольку она была очень застенчива.
- Ну уж нет, - протянул Фредди, - запах живой говядины не слишком приятен. Предупреждаем тебя, лучше останься с нами.
- А я вообще не переношу коров, за исключением симпатичненьких на картинках, - проговорила Луи Деннис, улыбаясь с легкой иронией.
- Пойдем, Летти, - сказал Лесли добродушно, - я знаю, ты обожаешь фермерство… пойдем. - И они последовали за Джорджем.
Они прошли берегом вдоль пруда, где плавали лебеди со своим пушистым выводком, "топая маленькими лапками, дорогие… маленькие, нежные создания топ-топ по воде", - как сказала бы Мэри.
Мы слышали, как Джордж внизу кричал: "Билли… Билли… Билли… Билли!" - А потом уже в саду: "Иди отсюда, дурачок… уйдешь или нет?" - грозным голосом.
- Убежал? - засмеялась Хильда, довольная, и мы поспешили посмотреть, что там приключилось.
В зеленой тени, между высокими кустами крыжовника, вдоль тропинки рдели тяжелые, малиновые, гордые пионы. Красные шары наклонились, нависнув всем своим малиновым весом над травянистой тропинкой, рожденной тайным дождем ради собственного удовольствия. Огромные цветы стояли вдоль тропинки, словно толпы кардиналов среди зеленых кустов. Мы исторгли всевозможные слова восхищения. Летти наклонилась, приподняла обеими руками шелковый бутон, упавший на землю от собственной тяжести. Джордж пошел по тропинке, ведя за собой теленка, который шел, вытянув шею, посасывая средний палец на руке Джорджа.
Отношение девушек, не замечавших его, склонившихся над пионами, больно задело его. Проходя мимо с теленком, он сказал:
- Прекрасные пиноки в этом году, не так ли?
- Как вы называете их? - воскликнула Хильда, повернув к нему миленькое, очаровательное заинтересованное личико.
- Пиноки, - ответил он.
Летти оставалась в согнутом положении с красным цветком в руках. Она видела только теленка со сверкавшим носом, он сосал палец. Сосал старательно, только безрезультатно. В его глазах светилось сомнение, но не отчаяние. Мэри, Хильда, Лесли засмеялись. Джордж же смотрел на Летти, согнувшуюся, как он решил, в задумчивости над цветком. Он вывел скотинку из сада и, дав шлепка, направил на скотный двор.
Потом вернулся, вытирая палец о брюки. Он встал возле Летти, и она больше почувствовала, чем увидела, необычную бледность одного его пальца по сравнению с остальными. Из сочувствия к нему она потерла свой палец о платье.
- Ну разве эти цветы не миленькие?! - снова воскликнула Мэри. - Так и хочется их обнять.
- О да! - согласилась Хильда.
- Они как романс… Д’Аннунцио… страстно-печальный романс, - сказала Летти ироническим тоном, ей просто надо было что-то сказать, отчасти затем, чтобы скрыть собственное возбуждение.
- Об этом придумана сказка, - вставил слово и я.
Девушек это заинтересовало.
- Умоляю, расскажите, - попросила Хильда.
- Я слышал ее от Эмили. Она считает, что это легенда, то есть нечто подобное происходило в действительности, но я думаю, это просто сказка. Она сказала, что пионы давным-давно принесены сюда из Холла парнем, жившим в этих местах, тогда тут была только мельница. Он был загорелым, сильным, и дочь владельца Холла, бледное, хрупкое и юное создание, полюбила его.
Когда он приходил в сады Холла, чтобы подрезать тисовые живые изгороди, она ходила возле него в белом платье и рассказывала сказки о старых временах тоненьким голоском, как пение крапивника. Он подумал, что она фея, которая желает околдовать его. Ему нравилось стоять и высматривать ее. Однажды, когда она подошла близко, рассказывая ему сказку, и слезы потекли у нее по щекам, он обнял ее и поцеловал. Они встречались в роще осокорей - черных тополей. Она приходила с охапками цветов, потому что всегда играла роль феи.
В одно утро она пришла рано, еще в тумане. Он вышел пострелять. Она хотела появиться незаметно, как фея. В руках у нее был большой букет пионов. Когда ее силуэт мелькал между деревьев, он выстрелил, не узнав ее. Она споткнулась и упала на то самое место, где проходили их свидания. Он нашел ее, бледную, лежавшую среди красных пионов. Сначала подумал, что она просто лежит и беседует с цветами, поэтому стоял и ждал. Потом подошел, нагнулся и увидел, что цветы окрашены кровью. И тогда он посадил в своем саду эти пионы.
Глаза девушек погрустнели от этой сказки, а Хильда отвернулась, чтобы скрыть слезы.
- Красивый конец, - сказала Летти тихим голосом, глядя в землю.
- Это же сказка, - сказал Лесли, чтобы успокоить девушек.
Джордж ждал, когда Летти посмотрит на него. Наконец они встретились глазами, и тут же оба отвернулись, дрожа.
Мэри попросила несколько пионов.
- Подарите мне несколько… я смогу рассказать другим эту историю… она такая грустная… мне так жаль его, так жестоко распорядилась судьба с ним… А Летти сказала, что история красиво кончается!..
Джордж срезал цветы большим ножом, и Мэри приняла их с любовью и нежностью. Потом все вышли из сада, а Джордж направился к коровнику.
- До свидания, спасибо за подарок, - сказала Летти, боясь оставаться рядом с ним.
- До свидания, - засмеялся он.
- Огромное спасибо за цветы… и за рассказ… он прекрасный, - сказала Мэри, - но такой грустный!
Потом они ушли, и мы больше их не видели. Позже, когда на ферме все легли спать, мы с Джорджем сидели у камина, курили, изредка перекидываясь словом. Наконец Джордж сказал:
- Весь день Бленч запахивал пшеницу, потому что все равно ее уже попортили кролики. Вот он ее и запахал. А они говорят: "идиллия", кушают персики… и все это рядом с нами.
Воцарилась тишина, которую нарушало только тиканье часов да крики дикой птицы за окном.
- Она сказала "красивый конец", но что хорошего в смерти? - Он отвернулся и грустно посмотрел на догоравшие поленья.
Где-то среди деревьев послышался крик дикого животного.
- Ой, гадость какая! - воскликнул я и тоже стал смотреть в камин. - Да это горностай или ласка. Уже почти неделю вопит.
Я много раз стрелял по деревьям. Их было двое… один зверек ушел. И снова после тяжелой, гнетущей тишины раздался отчаянный крик из темноты.
- Ты знаешь, - сказал он, - она возненавидела меня после сегодняшнего дня, а я возненавидел ее…
Была полночь. Было грустно.
- Это нехорошо, - сказал я. - Ступай-ка спать… Через несколько часов наступит утро.
Часть третья
Глава I
НАЧАЛО НОВОЙ ЖИЗНИ
Как я и предсказывал, Летти вышла замуж до того, как Лесли оправился от своей болезни. Они уже пять дней находились во Франции, прежде чем мы смогли вернуться к нормальной жизни дома. И хотя все продолжалось по-прежнему, у нас было чувство потери, словно что-то изменилось вдруг. Долгое путешествие в тихом доме кончилось, мы пересекли бурное море нашей юности, а Летти уже пристала к берегу и путешествовала теперь по чужой земле. Наступило время сниматься с места для всех нас, пора было покинуть долину Неттермера, чьи воды и леса навсегда остались в нашей памяти, в наших душах, в наших венах. Мы дети долины Неттермера, маленькая нация со своим языком и своей собственной кровью, и отправляться каждому в другую сторону, в изгнание, было больно.
- Я должен уехать сейчас, - сказал Джордж. - Такой уж у меня характер, чего зря тянуть время, кроме того, я испытываю страх по поводу всех тех вещей, которые медленно, но верно выходят из пор и от которых я наконец сам освобождаю себя. Мне нужно вырваться отсюда немедленно…
Это было время безделья, передышки между сенокосом и уборкой хлебов. Серым, спокойным августовским утром мы вдвоем метали стог. Мои руки горели, поэтому я ждал, когда же наконец пойдет дождь и загонит нас в помещение. Наконец он пошел, и мы поспешили в сарай. Забрались по лестнице на сеновал, где хранился сельскохозяйственный инвентарь и плотницкие инструменты. Сидели вдвоем у чердачного окна и смотрели на ручьи, леса, пруды. Мы находились почти на высоте деревьев, и нам казалось, что мы находимся в центре всего мирозданья, а главное - лесов, вод, всей этой залитой дождем долины.
- Через несколько лет, - сказал я, - мы станем совсем чужими.
Он посмотрел на меня добрыми темными глазами и неопределенно хмыкнул.
- Отсюда далеко до гостиницы "Баран", а уж до Лондона, где я буду, и подавно.
- Ты против, чтобы я отправился туда? - спросил он, тихо улыбнувшись.
- Все мы куда-то отправляемся: ты на север, я на восток, а Летти на юг. Летти уже уехала. Через семь недель уезжаю я. А ты когда?
- Должно быть, раньше тебя, - сказал он решительно. - Знаешь, - он улыбнулся своему признанию, - меня тревожит мысль, что я могу оказаться последним. Я не должен быть последним из отъезжающих… - добавил он.
- Ты переедешь к Мег? - спросил я.
Он стал отвечать нехотя, неуклюже, спотыкаясь на некоторых фразах:
- Понимаешь, это не то, что ты бы назвал любовью. Не знаю. Видишь ли, мне нравилась Летти, - он посмотрел на меня застенчиво. - Мы всегда строим воздушные замки. И я строил свой, мечтая о Летти. Понимаешь, в этом я похож на многих людей, я не задумывался о будущем. Я строил свой дом на песке. Просто клал кирпич на кирпич - и все. Ничего удивительного, что моя постройка сразу развалилась. Понимаешь, вы с Летти разбудили во мне сознание, но теперь все потеряно. Я жду, что с женитьбой обрету цель в жизни, начну строить свой собственный дом, настоящий, на фундаменте. Я должен жениться, или я потеряю себя. Есть только два человека, на которых я бы хотел жениться. Одна из них Летти, но она ушла. Я люблю также и Мег. Мег простенькая, миленькая, ласковая и удобная. Я глажу ее волосы, а она смотрит на меня, и ее глаза полны доверия и любви, и нет в наших отношениях никаких трещин, нам так спокойно друг с другом…
* * *
Три недели спустя, когда я лежал под августовским солнышком на лужайке, я услышал шум колес на покрытой гравием дорожке. Это был Джордж, он приехал звать меня на свадьбу. Оставил свой экипаж на дороге и поднялся по ступеням ко мне на лужайку. Одет был так, будто собирался на ярмарку: в пиджаке, бриджах и крагах.
- Ну, ты готов? - спросил он, стоя надо мной и улыбаясь. Его глаза были темны от возбуждения. Этот взгляд так свойствен Сакстонам в минуты возбуждения, восторга.
- Ты пришел в хорошее время, - сказал я. - Сейчас полдесятого.
- Для такого денька, как этот, не поздно, - сказал он весело. - Посмотри, как солнышко светит. Вставай, мужчине подобает быть проворным. По-моему, не мешало бы тебя немного расшевелить. Ну, вставай же, вставай! Посмотри-ка, птичка предсказывает мне удачу. - Он указал на белое пятнышко птичьего помета на своем плече.
Я нехотя поднялся.
- Ладно, - сказал я. - Нам нужно выпить виски, чтобы привести себя в норму.
Он последовал за мной с яркого солнышка в сумрак дома. В комнатах было тихо и пусто. Вместо веселого солнечного настроения холодная тишина. Ласковость этого утра испарилась мгновенно. Золотой солнечный свет снова заиграл в наших жилах лишь после того, как мы во второй раз наполнили стаканчики бледной жидкостью.
- Счастливец… сегодня я завидую тебе.
Его зубы белели, а глаза блестели, словно темная горючая жидкость, когда он смеялся.
- А вот тебе мой свадебный подарок!
Я остановился у четырех больших акварелей, висевших на стене. На них были изображены наши озера, ручьи, пруды, поля возле мельницы, серый дождь и сумерки, утро и солнце, проливающее золотой свет сквозь туман на разбуженный мир, и полдневный пруд в середине лета. Память о наших минувших днях вмиг опьянила его, и он задрожал перед этой красотой жизни, овеянной магией лет. Он осознал, как прекрасна была вереница прошедших дней.
- Великолепно, Сирил, это наше с тобой время, - сказал он, ощутив нечаянную радость.
Мы сели в экипаж и окунулись в свежесть леса, потом выехали на дорогу прямо под льющийся с неба солнечный свет. Коттеджи Креймида наполнили тень цветом роз, а солнечному свету придали запах розового и голубого от васильков и живокости-шпорника. Мы быстро одолели длинный сонный холм и спустились в низину, помчались мимо ферм, где в садиках гуляли куры вместе с красно-золотыми петухами и утками, напоминающими белые облачка; под сенью осин утиный выводок шествовал к пруду.
- Я велел ей быть готовой в любую минуту, - сказал Джордж, - но она не знает, что это сегодня. Не хочу суеты.
Кобыла начала подниматься наверх, туда, где находилась гостиница "Баран". После того как лошадь остановилась, мы услышали в тишине тихое монотонное пение в саду. Мы сидели спокойно в повозке и смотрели через двор, где поднимались пучками высокие белые лилии. За цветами виднелась Мег, она склонилась к кустам крыжовника. Потом заметила нас и пошла по тропинке с миской крыжовника. В чистеньком платье и белом переднике. Ее черные тяжелые волосы блестели в лучах солнца, а лицо искрилось смехом.
- Вот уж не думала, не гадала! - воскликнула она, стараясь не показать, что она догадалась о причине его приезда. - Забавно, что вы сегодня приехали рано утром.
Ее глаза, счастливые черные глаза, не встревоженные ничем, такие искренние и добрые, смотрели на нас вопрошающим взглядом малиновки. Ее глаза отличались от глаз Сакстона: темные, они никогда не застывали, никогда не замирали, никогда не выражали боли, обиды или восторга.
- Ты готова? - спросил он, улыбаясь ей сверху.
- Для чего? - спросила она в смущении.
- Чтобы пойти и расписаться со мной… У меня есть разрешение.
- А я собиралась готовить пудинг, - воскликнула она.
- Бросай все дела… надень шляпу.
- Но ты посмотри на меня! Я же сейчас собирала крыжовник. Посмотри! - она показала ему ягоды и царапины на руках.
- Ай-яй-яй! - сказал он, потянув ее за рукав. Она вырвала руку, улыбаясь и лучась от счастья. Я почувствовал запах белых лилий.
- Но ты ведь не это имеешь в виду, да? - сказала она, подняв к нему лицо, круглое и сияющее, как вишня. Вместо ответа он развернул разрешение на брак. Она прочитала его и в смущении отвернулась, проговорив:
- Ну, я к этому была готова. Ты не зайдешь, не скажешь бабушке?
- А есть ли в этом необходимость? - спросил он.
- Да, пойди и скажи ей, - настаивала Мег.
Он пошел. Я же предпочел не заходить в дом. Мег выбежала из дома со стаканом пива для меня.
- Мы не задержимся, - сказала она. - Я только надену другое платье.
Я услышал, как Джордж тяжелой походкой поднялся по лестнице наверх и как он открыл дверь туда, где лежала бабушка.
- Что случилось, паренек? Что привело тебя к нам так рано? - спросила она.
- Как себя чувствуешь, тетушка? - спросил в свою очередь он.
- О, прискорбно, прискорбно! Немного осталось до того момента, как меня вынесут отсюда…
- Не надо, так говорить, не надо!.. Я только что из Ноттингема… Хочу, чтобы Мег поехала со мной.
- Зачем? - резко воскликнула старуха.
- Хочу на ней жениться, - ответил он.
- Что! Что ты сказал? А брачное разрешение, а кольцо, а все такое прочее?
- Обо всем этом я позаботился, - ответил он.
- Ну, вот это здорово, должна я сказать! Что же это за свадьба получается! Тяп-ляп, и все!
- Вы же знаете, что я хотел жениться на ней. Я же об этом прямо говорил. И не хотел никакой лишней болтовни на эту тему.
- То есть решил потихоньку! А что плохого, если народ станет говорить об этом? Не за негра же она замуж выходит, чего тут бояться?.. Никогда я этого от тебя не ожидала… Чего вы опасаетесь, почему все так вдруг?
- Мне кажется, что никакой спешки нет.