На стене висело большое овальное зеркало. Не поворачиваясь к ней, Дуглас смотрел в него.
- Если бы я вломился к вам, леди Сара, вы бы меня отчитали, а то и приказали бы выйти вон.
Она почувствовала, как загорелись ее щеки. Он абсолютно прав. Она бы не потерпела такого его поведения. Сара повернулась, чтобы уйти.
- Извини, - сказала она.
- Я не приказывал тебе выйти.
Она вспыхнула еще сильнее.
- Я осматривал земли и Килмарин. Мне сказали, что тебе устроили подобную экскурсию.
Она кивнула.
- Но земли не показывали.
- И овец, - добавил он.
- Овец тоже не показали.
- Как насчет крупного рогатого скота?
- И в помине не было. - Она с улыбкой покачала головой.
- Как я вижу, у тебя пробелы в образовании, - сказал он.
- Ты не был на обеде.
- Я пришел бы, если бы мог.
- Хочешь есть?
Он покачал головой.
- Мы вошли через кухни. Меня накормила целая армия женщин.
Брови Сары поползли вверх.
- Все в возрасте, с отсутствующими зубами, - произнес он поспешно.
- Не припоминаю, чтобы встречалась здесь с особами, подходящими под это описание.
- Но ведь ты не ревнива.
Совсем наоборот. Какая она дурочка. Она ревнует, сбита с толку, ее захлестывала масса других эмоций.
- В чем дело, Сара? - Взяв полотенце, Дуглас обмотал его вокруг талии и повел жену в гостиную, к дивану. Вместо того чтобы сесть напротив, он сел рядом, так близко, что она чувствовала жар его тела.
Это прилично?
- Ты рада, что приехала в Шотландию?
- Не знаю, - сказала она наконец. - Я познакомилась с дедушкой, но знаю, что, наверное, никогда его больше не увижу. Я не хочу находить человека только для того, чтобы потерять.
Улыбка Дугласа удивила Сару.
- Я сказала что-то забавное? - спросила она.
- Ты только что описала саму жизнь, Сара. В жизни мало постоянного. Мы находим друзей, чтобы потерять их. Мы находим возлюбленных, а они оказываются непостоянными. Мы считаем, что всегда будем молоды и здоровы, а время наносит свои удары.
- Это звучит ужасно мрачно, мистер Эстон.
От упоминания его фамилии улыбка Дугласа стала еще шире.
- Нисколько, леди Сара. Это урок, который учит радоваться тому, что мы имеем. Любить так, будто никогда не полюбим снова. Радоваться каждому мигу, проведенному с другом. Не считать свою жизнь и здоровье само собой разумеющимися. Брать от каждого дня весь смех, что в нем есть, все приключения, которые в силах пережить, все эмоции, которые выдержит сердце.
Сара слушала молча, потом отвела взгляд.
- Думаю, легче спрятаться, чем получать постоянные удары, - сказала она.
- Я никогда не говорил, что жизнь легкая штука, Сара. Требуется храбрость.
- Не уверена, что я храбрая.
- А я в этом абсолютно уверен. - Дуглас взял ее за руку. - Ты жалеешь о вчерашней ночи? - спросил он.
Она потрясенно смотрела на него.
- Нет.
- Ты уверена?
- Это ужасно с моей стороны? - тихо и испуганно спросила Сара. Она прочистила горло. - Это плохо - желать радости и удовольствия?
- Это называется жизнь, Сара, - улыбнулся Дуглас.
Что он тогда сказал? "У нас флирт"? Сейчас он улыбался ей, и на сердце у нее сделалось невероятно легко, как будто он способен смыть ее печали одним своим выражением лица.
Дуглас встал и подал ей руку. Полотенце упало на пол.
Вот это да!
Какой гипнотизирующий вид. Его мужское естество, казалось, росло, как просыпающийся и потягивающийся гигант.
Опершись на руку Дугласа, Сара встала и коснулась его плеча пониже царапин.
- Это я сделала?
Он глянул на отметины и улыбнулся:
- Я охотно готов получать раны в искусстве любви, Сара.
И он повел ее к кровати.
* * *
Вид у Сары был такой, будто она разрывалась между желанием убежать и стремлением повалить его на себя, приличия соперничали с падением нравов. Она ткнулась в него, окутав юбками, ее грудь прижалась к его торсу.
У нее вырвался судорожный вздох.
- С тобой все в порядке, Сара?
Она кивнула, задев волосами его нагую грудь. Дуглас старался сдержать дрожь, когда ее дыхание ласкало его кожу.
- Я не сделал тебе больно вчера ночью?
Она покачала головой, снова задев его волосами.
Как спросить жену, соединится ли она с ним снова? В его записной книжке о такой ситуации ничего не было.
Он отвердел и отяжелел, дыхание перехватывало, его обдавало жаром, хотя в комнате было прохладно. Сара… Он хотел быть в ней, хранить ее тепло и любить ее. Он хотел это все, ее запах, шелковистость ее кожи, вздохи и стоны наслаждения.
Он хотел слиться с ней в самом плотском атавистическом смысле, положить ее ноги себе на плечи и погрузиться в нее.
Встав спиной к кровати, он притянул Сару в свои объятия. Не поцеловать. Нет, сейчас он должен избавить ее от одежды.
Он начал расстегивать пуговицы ее черного платья. Сказать ей, что она прелестна, или это будет расценено как грубость?
- Почему ты носишь корсет? - спросил он, рассерженный возней со шнуровкой.
- Ты предпочел бы, чтобы я поступала как блудница? - спросила она, задыхаясь. - О Господи! Я ведь такая и есть?
Он поднял голову. В свете лампы глаза ее сияли, волосы рассыпались по плечам, румянец заливал щеки, губы изогнулись в улыбке. Никогда она не была такой прекрасной. Его жена, ждущая соития.
- Если ты блудница, тогда я… - Он заколебался. - Каков мужской вариант распутства?
- Пан? - предложила Сара.
Дуглас не знал, кто такой Пан, и отметил про себя, что потом нужно записать это слово и выяснить его значение. А пока он сосредоточился на шнуровке корсета.
- Почему женщины носят эти ужасные вещи? - спросил он, возясь с длинными шнурками.
- Чтобы сформировать правильные изгибы фигуры, - ответила она.
- Ты, должно быть, шутишь, - взглянул на нее Дуглас. - У тебя совершенные формы.
Сара покраснела еще гуще. Наклонившись, она спустила один рукав, потом другой, сняла лиф платья и вместе с корсетом бросила на скамью у кровати. На ней осталась сорочка и круглая юбка с какими-то хитроумными приспособлениями.
- Это обручи, - пояснила она, отталкивая его нетерпеливые руки, чтобы самой развязать ленты.
- Я совершенно не разбираюсь в моде, - сказал Дуглас.
- Они должны скрыть женскую фигуру.
- Ту самую, что пытается сформировать корсет?
Она рассмеялась, и он впервые услышал ее беззаботный смех. Он замер, положив руки на бедра, чувствуя, что у него сердце в груди переворачивается.
- Я достаточно хорошо знаю твое тело, - мягко сказал он. - Неужели ты не понимаешь, что я все время думаю о тебе, Сара? Что мои руки чувствуют твои формы, даже когда тебя нет рядом?
Она молчала, занявшись завязками. Но ее лицо пылало, пальцы дрожали. Наконец узел поддался, кринолин упал на пол, и Сара осталась в сорочке и в самых очаровательных панталонах, какие он только видел.
Дуглас сообразил, что не видел ее раздетой. Она всегда раздевалась за ширмой и оставалась в ночной рубашке до пят.
- Еще надо потрудиться, чтобы ты осталась нагой, - улыбнулся он.
Судя по виду, она хотела укорить его, но вместо этого улыбнулась, медленно спустив кружевные панталоны.
- Можно погасить лампу? - спросила она мягко. Она все еще оставалась в сорочке, но ткань была такая тонкая, что он видел соблазнительные изгибы ее тела и пышную грудь.
Темнота успокоит Сару, хотя лишит его удовольствия видеть ее. Он подошел к ночному столику, погасил лампу, потом вернулся к Саре.
Шелест ткани известил его, что она теперь нагая.
Он прижал ее к себе и держал, пока она не взялась за его плечи. Тогда он без усилий поднял ее, положил на кровать и лег рядом.
Его пальцы прошлись по выпуклости ее груди, спустились к талии и животу. Потом он обеими ладонями обнял ее грудь, чуть сжимая, и целовал оба холмика одновременно.
- У тебя красивая грудь, Сара, - сказал он. - Не только прекрасной формы, но еще и очень чувствительная. - Он провел языком по соску.
- Дуглас, - прошептала она.
- Моя милая Сара. Моя прекрасная Сара.
"Моя возлюбленная".
Баюкая ее, он нежно нашептывал ей на ухо. Она повернулась, положив голову ему на плечо, ее дыхание было жарким, сердце зачастило.
- О, Дуглас.
Его пальцы гладили ее, исследовали, находили места, от прикосновения к которым она задыхалась и цеплялась за него. Срывавшимся голосом она повторяла его имя. Его губы следовали за его руками, и когда он поцеловал ее, его ум успокоился и обрел мир.
Его губы коснулись ее губ, и в этом поцелуе была вся его сдержанность, вся нежность и только намек на бушующую в нем страсть.
Его тело было продолжением его ума, фитилем, воспламенявшим душу. Медленно и осторожно, чтобы не причинить Саре ни малейшего дискомфорта, он вошел в нее и в этот миг почувствовал, что в ее жаре, влаге, в ее тайне он наконец дома.
- Сара, - шептал он, почти достигнув кульминации от наслаждения, растекавшегося по телу, от удивительной радости, охватившей душу. - Сара, - произнес Дуглас, и ее имя стало благословением и способом выразить невыразимое.
Глава 26
Покинуть Килмарин оказалось труднее, чем Сара ожидала.
Она обняла деда, он перенес это молча, но когда она отстранилась, он коснулся ее щеки, и Сара с удивлением почувствовала, что его рука дрожит.
- Я не увижу тебя больше, детка, - сказал он. - Но я скажу твоей матери, что у тебя все хорошо.
Не дав ей времени ответить, он повернулся к Дугласу.
- Вы должны вернуться домой в Шотландию, - сказал он. - Верните мою внучку в ее дом.
Они переглянулись, и Доналд наконец кивнул, словно удовлетворенный тем, что увидел. Он повернулся и без слов ушел в дом, оставив Сару и Дугласа у кареты.
Дуглас улыбнулся, помог Саре подняться в карету, и она села рядом с Флори. Горничная деликатно зевнула, прикрыв рот рукой в перчатке, потом приветственно улыбнулась.
Не успели они отъехать, как дверца кареты снова открылась, и внутрь заглянула Линда. Ее лицо сияло, девушка из хорошенькой превратилась в красавицу. С полными слез глазами она протянула руку Саре.
- Не знаю, как вы сделали это, кузина, но спасибо. Спасибо!
- Что я сделала? - смутилась Сара.
- Дедушка сказал, что я могу выйти за Брендана, и это после многих месяцев, когда он отказывал. Многих месяцев! - Ее дрожащая улыбка была радостной. - Спасибо вам!
Сара сжала ее руку, жалея, что не могла познакомиться с кузиной раньше.
- Будьте счастливы, - сказала она, зная, что они, вероятно, больше никогда не увидятся.
Линда удивила ее снова, вручив шкатулку, которую Сара нашла в комнате матери.
- Дедушка хотел, чтобы зеркало вашей матери осталось у вас на память о визите в Килмарин.
Улыбнувшись, она захлопнула дверцу кареты и отошла. Когда Дуглас открыл шкатулку, Сара отвела взгляд.
- Оно старое и некрасивое, - сказала она, стараясь не смотреть в зеркало. Она толком не поняла, что тогда увидела, но не хотела видеть это снова.
- Но ты все равно будешь его беречь, - сказал Дуглас, возвращая зеркало в шкатулку, - потому что оно принадлежало твоей матери.
Дуглас убрал шкатулку в углубление на обшивке кареты, предназначенное для мелких вещей, и Сара благодарно улыбнулась.
Когда они отъезжали, она оглянулась на Килмарин лишь однажды и сосредоточенно смотрела на свои сжатые руки.
Дуглас вручил ей носовой платок.
Она посмотрела на него и улыбнулась, хотя по щекам текли слезы. Взгляд Дугласа был сочувственный и слишком интимный для присутствия Флори. Но Флори оказалась столь же тактичной, сколь и умелой: она безотрывно смотрела в окно, словно очарованная пейзажем.
В этой ситуации для Дугласа было совершенно естественно податься вперед и поцеловать Сару в лоб. Она отстранилась, вытерла лицо его носовым платком и весь день цеплялась за платок как за талисман.
Возвращение в Чейвенсуорт, к счастью, оказалось быстрым. Или это Дугласу только показалось, и поездка на север заняла столько же времени. Погода стояла ясная, они останавливались только затем, чтобы размять ноги и сменить лошадей.
В той гостинице, где они ночевали по дороге в Килмарин, оказалась только одна свободная комната, и он уступил ее Саре и Флори. Когда он проводил их к комнате, Сара сунула ему в руку флакон духов. Они переглянулись, и ее взгляд согревал его всю ночь.
Поездка на поезде была столь же комфортной, единственной заминкой было ожидание, пока прицепляли их вагон и погружали на платформу карету.
Когда показался Чейвенсуорт, Дуглас чуть не вздохнул с облегчением. Даже лошади, похоже, радовались окончанию путешествия. Они побежали более резво, словно Тим не мог справиться с ними, и пассажирам пришлось держаться за ремни над окнами кареты, чтобы их не бросало из стороны в сторону.
Тим остановил карету у Чейвенсуорта, Дуглас вышел первым и сначала подал руку Саре, потом Флори. По ступеням спускался Томас, за ним - два лакея.
- Отнесите наш багаж в герцогские покои, - распорядился Дуглас и повернулся к Саре. - Я поеду с Тимом в конюшню, - сказал он. - Мне нужно проверить алмазы.
Она погладила лацкан его сюртука, поля шляпки скрывали ее лицо.
Он коснулся ее щеки, его пальцы скользнули по нежной коже, возрождая иные воспоминания, вызывая желание поцеловать ее.
Сара откинула голову и улыбнулась, будто точно знала, о чем он думает.
- Увидимся позже? - спросила она. - Надеюсь, не очень поздно.
Жаждет ли она его так же, как он - ее?
- Если бы не алмазы, - сказал он тихо, чтобы Тим и Флори не слышали, - я бы сию минуту проводил тебя в нашу комнату.
Сара вспыхнула. Прекрасный ответ, который вызвал у него улыбку. Дуглас наклонился и поцеловал ее в губы, не обращая внимания на присутствующих. Сара, должно быть, тоже забыла о них, потому что положила руки ему на плечи и приподнялась на цыпочки, чтобы углубить поцелуй.
Наконец Дуглас отстранился, улыбаясь ей. Подхватив юбки, Сара повернулась и пошла по ступенькам.
Он смотрел ей вслед.
Наверху она обернулась и посмотрела на него, ее улыбка говорила, что она отлично сознает, что он с нее глаз не сводит.
Дуглас снова сел в карету, и когда они доехали до конюшни, оставил Тима и направился в обсерваторию. В его отсутствие алмазами занимался Алано.
Две дюжины квадратных деревянных рамок были расставлены в обсерватории повсюду. В каждой рамке больше десятка шелковых нитей. На каждой - множество вязких капелек, поблескивающих в слабом свете заходящего солнца. Между каплями были прозрачные гранулы, некоторые не больше песчинки. Дуглас начал осматривать алмазные нити. Рост алмазов шел успешно только в чистоте. Примеси в воздухе вроде пыли или частиц грязи могли проникнуть в гранулы. Цена на алмазы с изъянами вряд ли удовлетворит герцога Херриджа.
Алано был скрупулезен, как обычно.
Дуглас застелил грязный пол длинными досками, покрытыми морским лаком. Алано закрыл пол полотном и затянул тканью сводчатый потолок, защищая помещение от пыли. Все полки тщательно вытерты и накрыты, обсерватория выскоблена дочиста.
Гранулы быстро росли. Когда они высыхали, наступала заключительная и самая опасная часть процесса - нагрев. Опасная потому, что процесс выращивания алмазов нестабилен.
Удовлетворенный результатами, Дуглас вышел из обсерватории проверить строительство печи. Услышав сзади шорох, он обернулся, ожидая увидеть Алано, но вместо этого оказался нос к носу с Саймонсом, дворецким герцога Херриджа.
- Саймонс, черт возьми, что вы тут делаете?
- Его светлость очень недоволен, сэр. Прошло много времени, а вы с ним так и не связались и не изготовили никаких алмазов. Он выполнил свою часть сделки, мистер Эстон, и ждет, что вы выполните свою.
- Было несколько отвлекающих обстоятельств, Саймонс, или его светлость забыл о смерти жены?
У Саймонса хватило здравого смысла изобразить некоторое смущение.
- Я понимаю, что вы были в Шотландии. Есть и другие отвлекающие обстоятельства?
- Его светлости придется набраться терпения, - ответил Дуглас, пропустив мимо ушей замечание Саймонса.
Саймонс позволил себе легкую улыбку.
- Терпение не относится к главным достоинствам его светлости. Вы должны сотрудничать со мной, мистер Эстон. Я прошу вас.
- А если я этого не сделаю?
- Герцог Херридж не из тех, к кому можно относиться снисходительно, мистер Эстон. Он способен на многое.
- Меня не волнует, что ваш герцог может сделать мне, Саймонс.
- Тогда вас интересует, что он может сделать леди Саре?
Дуглас замер.
- Что он может сделать? - спросил он.
- Вас некоторое время не было в Англии, мистер Эстон. Вы слышали о законе о бракоразводных процессах?
Дуглас покачал головой.
- Его светлость может добиться, что ваш брак будет расторгнут. Если вы не снабдите его алмазами так быстро, как он хочет, он гарантирует, что вашему браку конец.
- Вы шутите, - сказал Дуглас, хотя было ясно, что Саймонс говорит серьезно. - И участия Сары не потребуется?
- Вы думаете, что она откажется подчиниться отцу? - жалостливо посмотрел на него Саймонс.
Увы, Дуглас совсем не был уверен в чувствах Сары. Страсть - это одно, но достаточно ли ее, чтобы удержать Сару? Хватит ли ее, чтобы Сара повернулась спиной к своему прошлому, своему воспитанию?
- Ей придется доказать ваше прелюбодеяние, мистер Эстон, но поверьте мне, массу женщин можно убедить выступить со слезным рассказом о том, как вы их обманули. Есть и другие условия, и будьте уверены, что его светлость их выполнит.
- Он сделает это? Разве развод не погубит репутацию Сары?
Саймонс улыбнулся:
- Вы думаете, его это волнует, мистер Эстон? У Сары была единственная обязанность: выйти замуж за деньги. И она потерпела неудачу.
- Скажите ему, что он получит свои алмазы меньше чем через неделю.
Саймонс уважительно поклонился:
- Я надеюсь, мистер Эстон, что вам ничто не помешает. Его светлость, как я сказал, терпением не отличается.
Саймонс бесшумно исчез.
Дуглас разжал кулаки и повернулся к печи. Она чем-то походила на пирамиду, широкая внизу и сужавшаяся к верху. Большое основание обеспечивало глубокую топку, пламя должно быть таким, как в кузнице, когда куют железо. Он долгие месяцы экспериментировал, прежде чем определил нужный диапазон температур для обработки алмазов.
Он не лгал герцогу Херриджу о возможности создать крупные алмазы. Однако он неправильно оценил нетерпение герцога или его отчаяние. Герцогу нужен результат, и немедленно, похоже, он не способен выслушивать разумные доводы.