- Я сказал ему, что Морна влюбилась в другого. - Он вздохнул. - После того как он женился, она никогда больше о нем не упоминала. И если ее сердце было разбито, она никогда не говорила об этом. - Дед выпрямил левую ногу. - Такая уж она была, гордая и упрямая. - Старик снова вздохнул. - Она продемонстрировала мне и то и другое, когда явилась со своим герцогом. Они познакомились в Эдинбурге. Он был типичный волокита. Я таких видел. Этот ее герцог считал, что мы должны быть счастливы породниться с ним. Он знал, что твоя мать наследница богатств Килмарина.
Сара молчала. Он положил руки на набалдашник трости.
- Ему нужны были только ее деньги. Я знал это. Точно так же, как знал, что он ее ничуть не любит. А нас ничуть не волновал его титул. Морна не слушала меня. Когда мои слова пропали втуне, я лишил ее наследства. Мою единственную дочь.
Так, значит, вот почему отец так не любит ее?
- И ведь я едва не сделал это снова, - сказал Доналд. - Возможно, именно поэтому Всевышний послал мне тебя.
Сара нахмурилась, не понимая.
- Вы просили, чтобы она вернулась, или приказывали? Моя мать была очень гордой. - Сара это слишком хорошо знала, видя ее молчание после того, как муж оставил ее и уехал в Лондон.
- Я не приказывал. Я умолял. - Он улыбнулся. - Все эти годы я думал, что Морна и ее гордость восстали против меня и моей гордости. Пока ты не приехала вчера, я верил, что это правда.
- Теперь нет? - спросила Сара. Ее охватила странная неподвижность.
- Ты не задумывалась о сходстве между тобой и Бренданом, девочка? Если бы его отец был жив, я бы поставил тебя перед ним и посмел бы он не увидеть свое лицо в твоем.
Сара, ошеломленная, молча смотрела на деда.
- Морна никогда не приезжала домой, потому что все бы поняли, кто ты, как понял вчера я. - Доналд глубоко вздохнул. - Возможно, она вышла за своего герцога из-за гордости, - сказал он. - Но она сделала это и для того, чтобы дать тебе имя.
Глава 24
Доналд Туллох назначил встречу в часовне. Наверное, потому, что церковная атмосфера могла бы побудить к признаниям. А возможно, Доналд считал себя Богом.
По меркам Килмарина, часовня построена недавно, в последнее столетие. Очевидно, Туллохи только недавно пришли к Богу. Простая, без всяких украшений часовня была по своему характеру кальвинистской. Ни одна статуя не отвлекала грешника от молитв. Ни один витраж не украшал внутреннее убранство. Даже скамьи были грубые и, без сомнения, оставляли занозы в седалищах молящихся.
Дуглас, прямой, высокий, стоял, заложив руки за спину. Он отлично знал, что это своего рода смотрины, и будь он проклят, если потерпит неудачу.
Лэрд Килмарина, этот старый черт, знал, как запугать тех, кто мог бросить ему вызов. Но были в его глазах смешливые искорки, словно он прекрасно сознавал, что валяет дурака.
Доналд сидел за столом недалеко от алтаря. Дуглас не удивился бы, если бы лэрд пожелал использовать в качестве стола алтарь. Снова сравнение с Богом пришло ему в голову, он знал, что Доналду это понравилось бы.
- Садитесь, - наконец сказал старик.
Дуглас ногой подвинул к себе стул, сел, закинул ногу на ногу и положил руки на колено.
- Сара знает, что вы здесь? - спросил Доналд.
- Нет. Вы просили сохранить нашу встречу в тайне.
- Никаких тайн, - возразил Доналд, - просто ни к чему, чтобы об этом сплетничали. Женщины всегда строят домыслы, вечно им нужно обо всем шептаться. - Он откинулся на спинку похожего на трон стула, вроде тех, что стояли в столовой, и смотрел на гостя из-под густых седых бровей.
- На мой взгляд, в этом отношении женщины похожи на мужчин, - сказал Дуглас. - Дайте человеку достаточно информации, и ему не придется строить домыслы.
- И часто вам позволяют высказывать свое мнение?
- Относительно часто. Это, конечно, зависит оттого, в дружественной стране я нахожусь или там, где правит деспот.
Доналд фыркнул и наклонился в сторону, словно бедро причиняло ему боль.
- Роберт сказал мне, что вы из Перта.
- Да.
- Кто ваши родные? - прищурился Доналд.
- Вы их не знаете, - сказал Дуглас. - Все они умерли от холеры, когда мне было восемь.
- И все же вы сумели жениться на дочери герцога.
- Это - случай, который я вечно буду благословлять. - Дуглас прямо взглянул на старика. Он не имел ни малейшего желания рассказывать ему об обстоятельствах своего брака.
Доналд долго молчал, но если это было испытание, Дуглас к нему более чем готов. В свое время он провел несколько месяцев в монастыре, где строго соблюдался обет молчания. Так что мелкие придирки лэрда Килмарина не доставляли ему никаких проблем.
- Вы столь же высокомерны, как любой герцог, - произнес наконец Доналд.
- Разве? - улыбнулся Дуглас.
- Это не комплимент. - Доналд снова переменил позу.
Еще несколько минут он разглядывал Дугласа.
- Вы знали мою дочь? - спросил он.
- Не имел удовольствия.
- Она счастлива? Моя внучка?
Дуглас, загнанный в тупик вопросом, уставился на алтарь. У Сары было все, что нужно женщине для счастья: великолепное поместье, наряды, изысканная еда. Любима ли она? Любит ли? Он предложил ей себя. Но пожелает ли она принять его? Ночью, возможно, это произошло, но страсть умирает с рассветом и сменяется иногда сожалением.
Жалеет ли она о своей брачной ночи?
- Я не знаю, - сказал он наконец. Возможно, его честность покажется грубостью.
Старик, опираясь на стол, поднялся.
- Я попросил Линду показать Саре Килмарин, - сказал он. - И велю Роберту показать его вам.
- В этом нет необходимости, - ответил Дуглас. - Сомневаюсь, что буду здесь снова.
- Вы знаете гэльский язык, Дуглас, или забыли его, как и то, что вы шотландец?
- Я никогда не забывал, что я шотландец, Доналд, - спокойно ответил он на насмешку старика. - Это у меня в крови. Что касается гэльского языка, то я забыл почти все, что знал.
- Но одно гэльское слово вам следует знать. - Старик произнес что-то по-гэльски. - Оно означает фортуну или удачу, провидение. Чему-то суждено сбыться, а чему-то - нет.
Дуглас не мог отделаться от мысли, что слова старика прозвучали предупреждением.
Сара была бы рада поразмышлять об откровениях деда, о его предположении, почему Морна так и не вернулась в Шотландию. К сожалению, ее кузина оказалась несговорчивой и настаивала на том, чтобы показать ей Килмарин, конечно, потому что Доналд потребовал этого.
Однако через несколько минут путешествие по родному дому матери увлекло ее.
Килмарин, комплекс из десяти зданий, связанных галереями, был раза в четыре больше Чейвенсуорта. Первый замок был построен на круглой насыпи, но теперь здания, словно пальцы, тянулись по холмам и к реке Тей. За последнюю сотню лет стены самого старого внутреннего двора восстановили, севернее башен устроили новый внутренний двор.
Линда вела Сару к одной из древних башен Килмарина. В стене в шесть футов толщиной высоко над землей были прорезаны узкие стрельчатые щели, спасавшие от полной темноты. Покатые, ненадежные на вид ступени, стертые поколениями Туллохов, вели наверх.
- Поднимемся? - двинулась к лестнице Линда.
- Я бы предпочла не делать этого, - сказала Сара. - Ведь это не важно, чтобы я все посмотрела, правда? - Она махнула рукой, когда Линда хотела ответить. - Дедушке придется удовлетвориться тем, что я видела.
Лицо Линды застыло в горестной гримасе, но она промолчала.
Туллохи сами делали ткань из шерсти овец, пасущихся на соседних холмах, мололи муку на речной мельнице. В Килмарине даже была собственная темница, хотя она давно не использовалась.
В начале экскурсии Саре удавалось сдерживать реакцию на все чудеса родного дома матери, но когда в полдень они решили перекусить на маленькой террасе с видом на реку, Сара наконец спросила:
- Как же вы управляете всем этим?
Впервые Линда показалась не слишком уверенной.
- Я этого не делаю, - сказала она. - Я не имею никакого отношения к Килмарину и не хочу иметь.
Возможно, поэтому, когда Сара начала делиться опытом, как она справилась в Чейвенсуорте с мышами, Линда оборвала ее:
- Вы должны рассказать это дедушке.
Когда Сара отважилась сказать кузине, как избавиться от запаха сырости в комнатах после шторма, Линда повторила ту же фразу. Когда же Линда пожаловалась на скудные запасы в кладовой и плохие полы в восточном крыле, Сара, усвоив урок, промолчала.
Они перекусили вкусной тушеной ягнятиной. Терраса, на которой они сидели, соседствовала с обеденным залом, ее пристроили, чтобы иметь возможность полюбоваться рекой.
Маленький квадратный стол, за которым они ели, был так же грубо сколочен, как и обеденный стол в зале, но его поверхность была не столь темная, и сделали его недавно, судя по сосновому аромату.
Закончив еду, Линда уставилась на реку и долго молчала. Сара не знала, что сказать или сделать.
Кузина наконец повернулась к ней с примирительной улыбкой:
- Все ваши предложения замечательные. Но в Килмарине всем командует дедушка, - сказала Линда. - Остальные просто повинуются.
Сара подняла руку, словно упреждая дальнейшие слова:
- Извините. Я не хотела своим визитом вносить разногласия.
- Вы этого и не делаете, - улыбнулась Линда. - У нас с дедом разногласия уже долгие месяцы, между ним и мной. Если хотите знать, ваше присутствие дало мне передышку. Я уже два дня избавлена от нотаций.
Они еще какое-то время сидели молча, потом Линда снова заговорила:
- Вам нравится быть замужем?
Сара посмотрела на родственницу. Вопрос такой странный, что она не знала, как ответить.
- Думаю, выйти за человека, которого любишь, - это самое замечательное на свете, - сказала Линда, прежде чем Сара сумела сформулировать ответ.
И опять Сара задумалась, что на это сказать, после прошлой ночи.
- Возможно, просто одним везет больше, другим меньше. - Линда выпрямилась и улыбнулась Саре.
Выражение лица кузины было не слишком искренним.
Не зная недавно обретенную родственницу, Сара не была уверена, что не получит отпор, но все-таки задала вопрос:
- За кого вы бы вышли, Линда?
Та помолчала, а когда ответила, Сара по ее тону поняла, что признаний не будет.
- Какое это имеет значение, кузина? Как дедушка захочет, так и будет.
После встречи с Доналдом Туллохом Дуглас, ожидая Роберта, воспользовался ясным днем, чтобы побродить по Килмарину. Возможно, Килмарин менее красив, чем Чейвенсуорт, но построен этот замок для жизни на суровой земле.
Он начал свой путь по поднимающейся дорожке, испытывая потребность найти самую высокую точку. Это чувство было знакомо ему в детстве, когда он стремился сбежать от окружавшего его отчаяния и грязи.
На верху маленького холма, совсем не похожего на гору, Дуглас остановился и, расставив ноги, разглядывал округу.
Это была Шотландия, его земля, его дом. Здесь он играл мальчишкой, голодный и холодный мечтал стать кем-то значительным. Он посмотрел влево, где серо-голубые холмы сменялись узкими ущельями и откосами, покрытыми пышной растительностью. Справа в утреннем свете искрилась река Тей, от этого вида у него ком застрял в горле.
Мальчишкой он мечтал стать большим, сильным, мечтал быть способным защитить себя. Он осуществил все свои мечты, и даже больше.
Он полюбил.
Это само по себе казалось чудом. Никогда не знавший родительской любви, он не знал, как принять любовь от других. Поначалу он отвергал доброту Алано. Только позже, через много месяцев, Дуглас понял, что некоторым людям не нужно бить беззащитного, чтобы доказать свою силу. Он начал уважать Алано, и из этого уважения родилась дружба. Потом он учился любить.
Пугающее это чувство, любовь. Более опасное и мощное, чем все, что он когда-либо испытывал, включая страх. Возможно, именно любовь превращает обыкновенных людей в героев.
Он сделал бы для Сары что угодно. Он поднялся бы на горы и переплыл бы реку Тей. Он обнажил бы перед ней душу и, беззащитный, ждал бы ее презрения.
Возможно, он мог бы стать храбрее и лучше, совершить великие дела. Все для любви.
Он открыл бы тайну времени и показал бы Саре, кто он, показал бы мальчишку, полного гнева и решительности, и мужчину, охваченного любознательностью и страстью.
Все для нее и из уважения, которое он питал к ней.
В конце дня Сара и ее кузина шли по коридору, ведущему в личные покои семьи, и Линда внезапно остановилась перед одной дверью.
- Это бывшая комната вашей матери. Хотите посмотреть?
Удивившись, Сара повернулась к двери. Килмарин, очевидно, так велик, что можно не пользоваться некоторыми спальнями. Она кивнула, Линда сняла с кольца ключ, вставила его в замок и отступила.
Сара открыла дверь и вошла в комнату.
Шторы были задернуты, но между ними струился солнечный свет.
Сара считала спальню матери в Чейвенсуорте восхитительной, но она ни в какое сравнение не шла с этой комнатой. У стены стояла кровать, украшенная потрясающими панелями красного дерева, отделанными слоновой костью. Рядом - большой гардероб, а у противоположной стены - туалетный столик и письменный стол. Нигде ни пылинки. Никакого запаха затхлости, словно комнату часто проветривают.
Как будто спальню сохраняли готовой для возвращения Морны в любой день и час.
- Вы знаете, как вернуться в свою комнату? - мягко спросила Линда.
Сара кивнула.
- Тогда я оставлю вас. - Она сунула в руку Саре ключ. - Заприте, когда решите уйти. Дедушка не любит, когда эту комнату тревожат. Он оставил ее такой, какой она была до отъезда вашей матери в Англию.
- Как святыню, - тихо сказала Сара.
Линда молча закрыла за собой дверь.
Сара стояла неподвижно, размышляя о витавшем в воздухе аромате. Пахло розами или лилиями. Девичьи духи. Запах легче, чем у духов, которыми мать пользовалась в Чейвенсуорте.
Сара медленно подошла к туалетному столику. На нем стояло множество хрустальных флаконов, в некоторых еще сохранились следы духов. Длинный серебряный гребень лежал рядом с оправленной в серебро щеткой. Слева отражалась в овальном зеркале маленькая масляная лампа.
Ее мать сидела здесь и думала о своем будущем? Наверное, она мечтала, как мечтают все юные девушки?
Сара думала, что у нее сердце разорвется.
Она открыла правый ящик туалетного столика и увидела, что он заполнен склянками и бутылочками, содержимое которых давно испарилось. К ее удивлению, баночки с тальком и помадой были полны. Значит, Морна уехала в Англию без личных вещей?
Роясь в ящике, Сара словно чувствовала одобрение матери. Больше того, ей казалось, что мать сейчас здесь, в этой комнате, впервые она почувствовала присутствие Морны в Килмарине.
Здесь была девушка, которой Сара не знала. Дитя, которое лелеяли и растили как принцессу. Трудно ли ей было навсегда покинуть Килмарин?
Сара думала о том, каково ей будет, когда придется оставить Чейвенсуорт. Сейчас отец доволен, что она управляет поместьем, но, возможно, он снова женится и приведет в дом новую хозяйку.
Сара смотрела на свое отражение в овальном зеркале. Никогда прежде она не думала о расставании с Чейвенсуортом и сейчас не чувствовала глубокой боли. Воспоминания о доме связаны с людьми. Ее ранние воспоминания об отце, прежде чем она научилась избегать его. Радость дней с матерью, гувернанткой, слугами, которых она любила. Без обитателей дом был просто зданием, хотя и красивым.
Такие ли чувства испытывала ее мать к Килмарину? Все эти годы Сара думала, что знает свою мать не только как родительницу, но как подругу, наперсницу.
Разглядывая себя в зеркале, Сара поняла, что вообще не знала Морну Туллох Херридж.
Она открыла левую дверцу столика. Ящик был почти пуст, в нем лежала только инкрустированная шкатулка, потемневшее дерево говорило о ее возрасте. Поставив шкатулку на стол, Сара открыла ее.
Внутри лежало ручное зеркало в искусной золотой оправе, на ручке были густо выгравированы вьющиеся розы. Перевернув его, Сара увидела, что стекло потемнело от времени.
На задней части было что-то написано, сначала она подумала, что это на гэльском языке, потом узнала латынь. Ее гувернантка настояла, чтобы она учила латинский язык, но прошли годы, с тех пор как она спрягала глаголы. То ли "увидеть правду будущего", то ли "увидеть твое будущее", она точно не поняла надпись.
Медленно Сара повернула зеркало и смотрела на свое отражение в потемневшем стекле. Это была она и в то же время не она.
Глаза смотревшей на нее женщины были полны печали, но не той, которую она чувствовала и всегда будет чувствовать из-за потери матери. Это была смесь гнева, протеста, муки, потери. Облака кипели вокруг нее, как будто ее отражение было в центре шторма. Ее глаза, казалось, были окнами в боль, вида которой она не могла вынести.
Она положила зеркало на туалетный столик и накрыла двумя руками, словно чтобы удержать отражение в стекле.
Если ей действительно суждена такая мука, она не хотела знать будущее.
Глава 25
Дугласа за обедом не было.
Когда Сара поинтересовалась, где он, оказалось, что ни Линда, ни дедушка не знали. Но Роберт тоже отсутствовал, и это навело ее на мысль, что мужчины где-то вместе.
Обед состоял из рыбы, риса и овощей. К этому подали местные сосиски из оленины и кровяную колбасу, еда была очень сытная. Жаль, что у Сары не было аппетита.
- Ты провела весь день с Линдой? - спросил дед Сару.
- Да, дедушка, - кивнула Линда.
- Ты показала ей весь Килмарин?
- Да, - подтвердила Сара. - Удивительно, как у меня подметки не отвалились. Килмарин больше, чем кажется.
- Туллохи здесь семьсот лет, - сказал Доналд. - Каждое поколение оставило свое наследство. Иногда это означало дополнительные строения.
Сара подавила улыбку. Насколько она видела, Доналд охотно продолжал эту традицию. Леса на восточном крыле установили, чтобы добавить двухэтажную оранжерею.
- Я кое-что нашла в комнате моей матери, - сказала Сара.
- Я подумала, что она захочет посмотреть комнату Морны, - поспешно объяснила Линда, когда Доналд Туллох сердито взглянул на нее.
- Так и есть, - сказала Сара. - Спасибо, кузина.
- Что ты нашла? - спросил дед.
- Зеркало. Ручное зеркало в шкатулке. На вид очень старое, с латинской надписью о будущем.
Она ждала, может быть, ей объяснят, что это за зеркало, но оба, казалось, смутились.
- Не знаю ни о каком зеркале, - сказал дед. - Возможно, это подарок Морне, но не от меня.
Дед больше не упоминал о ее матери, и обед, прошел приятно, будто не было разговора в саду и намека, что Сара незаконнорожденная.
Извинившись, она вернулась в их с Дугласом покои и обнаружила, что там пусто.
Где он? Она села на скамью в торце кровати. Будь они в Чейвенсуорте, она отправилась бы в обсерваторию, но где искать его в Килмарине?
Сара резко повернула голову на звук льющейся воды. Пройдя за ширму и открыв дверь в ванную, она обнаружила там мужа, разумеется, голого.
Две небольшие царапины портили его левое плечо. Это она сделала?
- Где ты был?