- Я уверена! Они не посмеют. Ты слышал, как люди приветствуют его на улицах? Вспыхнет мятеж. А кардинал Лотарингский? Неужели он будет сложа руки смотреть, как убивают его племянника? А все Гизы?
- Дело будет сделано быстро, и все тут.
- Я предупрежу его.
- Да, сестра, предупреди. Если он хочет сохранить жизнь, ему надо будет очень беречься.
Марго в отчаянии молитвенно сложила руки.
- Франциск, братик, как безысходно быть принцессой королевской крови и подвергать опасности человека, которого любишь.
- Возможно, не будь ты принцессой, он бы не любил тебя.
- Не будь ты моим дорогим братиком, я бы ударила тебя за эти слова. Генрих де Гиз и я созданы друг для друга. Если б даже я была простой трактирной прислужницей, то это ничего бы не изменило.
- Только тогда все было б проще.
Марго, не обратив внимания на слова брата, продолжала:
- И если бы он был простым солдатом…
- Ты все равно взяла бы его в любовники. Знаю. Сестра, ты грезишь, и я предостерегаю тебя. Матери все известно. Догадайся, откуда. Это проделка нашего братца Анжу.
- Я начинаю его ненавидеть.
- Начинаешь! Нужно было это осознать много лет назад; тогда твоя ненависть была бы так же сильна, как моя. И остерегаясь, ты не допустила бы, чтобы его болонка выследила, с кем ты встречаешься, и сообщила хозяину.
- Значит, ему сказал де Га?
- Кто же еще? Он исполняет обязанности шпика и болонки.
- А потом братец сообщил все матери, потому она меня вызывает?
- Я предостерегаю тебя, сестра.
- Нужно предостеречь моего дорогого Гиза. Франциск, прошу тебя, отправляйся немедленно к нему. Расскажи о случившемся. Мне надо идти к матери. Скажи моему милому, пусть спрячется и даст мне знать, где он. Я буду приходить к нему. Франциск, сделай это для меня.
- Сделаю все, что смогу, Марго. Ты же знаешь, я всегда готов помочь тебе.
Она со слезами обняла его.
- А возвратясь, скажешь мне, где он. Передай, что я буду с ним. Братик, чем же мне отблагодарить тебя?
Темные глаза Алансона повлажнели от волнения, брат и сестра обнялись. Потом он сказал:
- Мы держимся вместе, Марго, и всегда будет так. А теперь не заставляй мать дожидаться.
По пути к покоям матери Марго твердила себе, что будет смелой, но, когда предстала перед Екатериной Медичи, душа ее дрогнула.
Королева-мать восседала, держа округлые белые руки - единственную свою красоту - на коленях, рядом с ней сидел король Карл IX. Хотя ему шел только двадцать третий год, его лицо уже покрылось морщинами, как у старика, лишь прекрасные золотисто-карие глаза сияли по-детски восторженно. Контрасты его лица поражали многих. Взгляд ярких глаз создавал впечатление уверенности и целеустремленности; рот и подбородок были плачевно слабыми. Орлиный нос придавал лицу выражение силы; редкие волосы постоянно были всклокочены. Ростом он был высок, но сутулился, голова его не держалась прямо, и шея казалась кривой. Но в лице юного короля было и нечто привлекательное - желание, даже стремление быть великим, и вместе с тем в нем временами проглядывало выражение и тайного страха. Испуг был особенно заметен, когда Карл оставался в обществе матери, а с тех пор, как он вступил на трон, мать неотступно находилась при нем. Кто-то из придворных сказал, что король напоминает собачку на поводке - идет, куда поведут. Поводок находился в руке Екатерины Медичи и был хоть невидим, но до того крепок, что бедный тщедушный Карл не мог его разорвать.
Екатерина улыбалась. В отличие от сына на ее лице не было ни морщинки; очень полная, держащая руки на коленях, она выглядела самоуверенной и довольной. Оливковый цвет лица, почти не тронутого оспой, оттеняла черная вдовья вуаль, отброшенная со лба назад и каскадом ниспадающая на плечи.
Марго поцеловала брату руку и сделала реверанс перед матерью, чувствуя, как круглые глаза Екатерины проникают ей в душу. Карл любезно улыбнулся; обычно он был настроен дружелюбно, и опасаться его следовало только во время приступов неудержимой ярости.
- Вы меня вызывали, мадам?
- Совершенно верно, дочка. Присаживайся. - Екатерина внезапно разразилась смехом, которого многие боялись до смерти. - У тебя виноватый вид. Какие тайны скрываешь, а? Рассказывай, ты уже не ребенок, а, по общему мнению, женщина, притом не лишенная привлекательности… так что я пойму.
- Мадам… - начала Марго.
Но королева-мать подняла руку.
- У нас с королем есть для тебя приятный сюрприз. Не так ли, ваше величество?
Карл виновато улыбнулся, в его золотисто-карих глазах появилось легкое сочувствие.
- Надеюсь, Марго, ты сочтешь его приятным.
- Еще бы! Конечно, сочтет. На коленях будет благодарить нас за такого жениха.
Марго приподнялась, но мать взмахом руки снова усадила ее на место.
- Ишь, как обрадовалась! - негромко произнесла Екатерина. - Теперь тебе, дочка, не терпится услышать о своем счастье. Не будем томить тебя неведением. Когда ты была маленькой, ваш дедушка, Франциск I, показал твой портрет дону Себастьяну Португальскому. Увидев его, дон Себастьян попросил дозволения оставить портрет себе, ложился с ним спать и не хотел расставаться ни на минуту. А теперь ему хочется получить и оригинал.
- Покинуть Францию! Уехать в Португалию? - промямлила Марго.
Екатерина пожала плечами.
- Дорогая моя, такова судьба всех принцесс. Я покинула Италию и уехала во Францию в более юном возрасте, чем ты сейчас. Твоя сестра уехала в Испанию. Почему бы тебе не уехать в Португалию?
- Я хочу остаться во Франции. Хочу жить с…
- С кем? - резко спросила Екатерина.
- Со своей семьей.
- Жаль будет расставаться с нашей Марго, - мягко произнес Карл, он видел, как расстроена сестра, и глаза его наполнились сочувствием. Принцы счастливее принцесс. Сам он женился не по собственному выбору, но ему повезло - жена оказалась покладистой и не устраивала сцен. Елизавета Австрийская Карлу нравилась, но сердце он отдал Мари Туше, любовнице, дочери провинциального судьи. И часто думал, что без нее жизнь ему была бы не в жизнь. Это был замечательный союз. Утешения он искал у Мари, когда бремя власти - под гнетом матери - становилось слишком утомительным. Мари отличалась от королевских любовниц; правда, Карл IX и сам не походил на других королей Франции. Мари была не требовательной, не стремящейся к власти, согласной жить незаметно, дожидаясь, когда он оторвется от дел, чтобы успокоить его, словно супруга провинциального торговца. И родила ему сына, а с женой у них была дочь - принцесса Мария-Елизавета. До чего он был бы счастлив, если б мог жениться на Мари Туше, жить с ней в уединении, быть, к примеру, юристом, как ее отец, а не королем! Поэтому Карл сочувствовал сестре, любящей одного человека и принуждаемой к браку с другим, - ей предстояло расстаться не только с любовником, но и с родным домом, с той жизнью, которую вела до сих пор.
Марго умоляюще поглядела на брата прекрасными темно-синими глазами.
- Отъезд из Франции разобьет мне сердце.
- Я хотел бы, чтобы тебе можно было остаться здесь… - заговорил король, но королева-мать перебила его:
- Скоро ты наденешь корону Португалии и забудешь нас. Король молод и пылок. Думаю, моей дочери это понравится.
- Я не…
Екатерина подняла руку.
- Твой брат и я заботимся о твоем браке, и нам по душе этот союз. Дядя твоего жениха, Филипп II Испанский, твой зять, доволен этой партией и дал свое согласие. Папа римский поддерживает нас. Он считает, что будет хорошо, если две католические державы окажутся связаны родственными узами. Поразмысли как следует над этим, дочка. Подойди сюда.
Марго встала и подошла к матери. Екатерина схватила ее за руку чуть повыше кисти и так стиснула, что принцесса едва не вскрикнула от боли.
- А пока будешь дожидаться своей свадьбы, дочка, - мягко сказала королева-мать, - постарайся, чтобы никакой скандал не коснулся твоего имени.
- Скандал, мадам? Уверяю вас…
- Я уверена, дочка. Ты очень красива, так считают наши придворные. Поэты пишут более возвышенные стихи, их вдохновляет твоя красота. Смотри, чтобы она не воодушевила других - и тебя - на опрометчивость. Если такое случится, король и я, вопреки своему желанию, разумеется, будем вынуждены весьма сурово покарать каждого, кто осложнит возможность заключить столь выгодный для Франции брак.
Екатерина выпустила запястье дочери и сильно ущипнула ее за щеку, в круглых глазах королевы-матери таился смех.
- Ты умная девочка, Марго. Ты поняла и будешь послушной.
Разговор окончился. Марго вышла из покоев матери. На ее запястье и щеке краснели пятна, в глазах пылал огонь мятежа. "Что ж это, - упрекнула она себя, - я, такая смелая со всеми, робею перед ней? Я не трусиха. Не пойду замуж за португальца, и все тут. И ни за кого, кроме Генриха де Гиза".
Дабы убедиться в собственном бесстрашии, она тут же отправилась на поиски любовника.
Любовникам везло. Брак с португальцем откладывался по нескольким причинам. Дону Себастьяну было всего семнадцать лет, и, хотя в детстве он не расставался с портретом Марго, теперь больше всего его интересовали военные походы. К тому же его коварный дядя, Филипп II Испанский, наблюдавший за положением Франции из Эскориала, монастыря близ Мадрида, не желал брачного союза между Францией и Португалией, хоть и обещал содействовать ему. Он алчно поглядывал на маленькую страну, граничащую с Испанией, и дал себе слово, что без труда приберет ее к рукам. Поэтому Филипп II не желал франко-португальского союза. Он опасался, что этот брак может оказаться чадородным, и сын дочери Франции станет наследником португальского трона, тогда у французов окажется хороший предлог для вмешательства в португальскую политику. Филипп II был преисполнен решимости властвовать над соседом и намеревался всеми силами мешать заключению этого брака.
- Дон Себастьян еще очень молод для женитьбы, - такая отговорка была дана французским послам.
- Слишком, слишком молод! - радостно воскликнула Марго, услышав эту весть.
И отправилась с ней в свои тайные покои, где принимала любовника, выставляя у двери надежных служанок.
Марго с Генрихом посмеялись и предались любовным утехам. Гиз, весьма честолюбивый молодой человек, считал, что род Лотарингских герцогов ничем не уступает роду Валуа, поэтому брак между ним и принцессой Маргаритой вполне возможен.
- Мы поженимся, - сказал он ей. - И представь, дорогая моя, с каким наслаждением станем предаваться любви, когда в служанках у двери отпадет необходимость.
- Неужели с большим, чем сейчас? - спросила Марго.
Гиз заверил ее, что вершины страсти они еще не достигли. Пусть запасется терпением. Его семья поддержит их намерение пожениться.
- Ах, - вздохнула она, - если бы и моя поддержала!
- В поддержке короля я уверен. Надо будет только добиться согласия твоей матери.
- Когда ты со мной, мне все кажется достижимым, - сказала Марго и преисполнилась уверенности, что скоро выйдет замуж за Генриха де Гиза.
Анжу уединился с матерью и старшим братом. Цинично улыбаясь, он поигрывал изумрудами и рубинами в правом ухе. Екатерина любовно смотрела на него; он был единственным человеком на свете, при виде которого смягчалось выражение ее лица, она души не чаяла в этом сыне, более смуглом, чем она, с явно итальянскими глазами. Он был среднего роста, хорошо сложенным, правда, очень худощавым; драгоценные камни сверкали на его пальцах, на шее, в ушах. Запах духов от одежды заполнял комнату. Подбородок и нижняя губа его были копией материнских, поэтому сходство сына и матери бросалось в глаза.
На уме у Анжу было одно желание - уничтожить надменного Генриха де Гиза, более рослого, красивого, величественного, чем любой из принцев Валуа; к тому же он, по мнению герцога Анжуйского, позволял себе слишком много, соблазнив его сестру, и затем посмел пытаться жениться на ней.
Он хотел удалить Гиза от двора; и поскольку мать неизменно удовлетворяла его просьбы, мог надеяться в этом на ее помощь. Препятствием являлся Карл. Поразительно, что такой властью мог обладать почти слабоумный; временами, вспоминая, что он король, Карл IX становился до того упрямым, что даже матери приходилось искать способы умиротворить его. Обычно она прибегала к запугиванию.
- Мне доставили это письмо, - сказал Анжу, протягивая матери свиток.
Та взяла его, прочла и скривилась.
- Оно почти не оставляет сомнения, дорогой мой, в связи Гиза и твоей сестры.
- У меня это вызывает отвращение, - вяло произнес Анжу.
- В любви ничего отвратительного нет, - заговорил Карл. - Гиз и наша сестра любят друг друга. Как же еще им вести себя?
Анжу добродушно улыбнулся брату.
- Ваше величество в доброте своего сердца не может отличить любовника от негодяя.
- Негодяя? Ты это о Гизе?
- О ком же еще? Вашему величеству невдомек, что он и его честолюбивое семейство хотят править Францией вместо нас.
- Это невероятно.
- И тем не менее правда. - Анжу повернулся к матери. - Гизы хотят женить своего красавчика на Маргарите. Это их первый ход. Потом намерены арестовать короля. Думают, что Бастилия вполне подойдет для этой цели.
Карл слегка побледнел. Взглянул на мать. Екатерина неторопливо кивнула.
- Да, сын мой, - спокойно сказала она. - А когда они захватят власть, то с нами не будут особенно церемониться. И, естественно, первой их жертвой падет король.
- Несколько дней назад я видел допрос одного арестанта, - сказал Анжу. - Зрелище не из приятных. Он уже никогда не сможет ходить. У меня до сих пор стоит в ушах отвратительный хруст костей.
- Ты говоришь об "испанском сапоге", - заметила Екатерина. - Но, сын мой, это пустяк по сравнению с другими пытками в Бастилии.
Мысль о физической боли могла привести Карла в неистовство, он страшился ее, но страданиями других бывал зачарован. На короля, много дней пребывавшего в благодушном настроении, вдруг находило какое-то бешенство. Он хватал плеть и принимался избивать всех, кто попадал ему под руку - слуг или животных. В его покоях была устроена кузница, чтобы, колотя по металлу, он мог утолить свою ярость, свое наслаждение чужими страданиями. Зрелище любого насилия возбуждало его, и при намеке, что жестокости может подвергнуться он сам, Карл IX становился опасен.
- Я король! - выкрикнул он. - И не позволю так обращаться с собой этим подлым псам Гизам.
Анжу украдкой улыбнулся; с помощью матери он достиг своей цели.
- Ваше величество говорит справедливо. Совратитель нашей сестры - поистине подлый пес.
- Он поплатится кровью! - выкрикнул Карл. Потом сплюнул, и в уголке его рта появилась пена.
Екатерина, более осторожная, чем Анжу, подумала об осложнениях, которые неизбежно возникнут, если Генрих де Гиз - надежда своего рода - будет убит по приказу короля. Может подняться мятеж. Парижане восстанут против Валуа, чтобы отомстить за своего кумира.
- Успокойся, сын мой, - сказала она. - Не забывай, кто он.
- Этот человек хочет уничтожить нас! - выкрикнул король.
- И мы должны уничтожить его, но тайком. Успокойся, мой дорогой Карл. Ни у кого не должно сложиться впечатления, что король причастен к беспричинному убийству Гиза.
- Нужно подумать, - лукаво предложил Анжу. - Ваше величество, давайте устроим совет.
Карл перевел взгляд с брата на мать; его истерия нарастала. Когда она входила в полную силу, успокоить короля становилось невозможно.
Екатерина положила руку ему на плечо.
- Дорогой мой сын, - мягко сказала она, - надо действовать разумно, тогда нам ничто не будет угрожать. Если застанем наших любовников в непристойном… - Помолчав, она облизнула губы, подавляя смешок. - Тогда… пусть даже станет известно, что мы причастны к его смерти… кто сможет обвинить нас за желание уничтожить совратителя вашей сестры и моей дочери?
Марго лежала с любовником в своих тайных покоях. Снаружи находились две верные служанки, она знала, что может положиться на них, и была спокойна.
- Пока мы можем встречаться так, - прошептала она, - у меня есть надежда.
- Поверь, любимая, нам ничто не сможет помешать, - ответил Гиз.
- До чего ты уверен! - засмеялась Марго. - Как тебя это красит. Все, что ты ни делаешь, мой Генрих, красит тебя.
Они были так поглощены друг другом, что не слышали шагов по коридору; и лишь когда дверь распахнулась, резко приподнялись.
Марго встала, запахнув халат на голом теле.
- Кто смеет входить…
- Именем короля! - прозвучал громкий голос, и Марго ахнула от ужаса, увидев приближающихся гвардейцев с зажженными фонарями.
- Перед вами принцесса Маргарита, - властно сказала она. - Уходите.
- Что здесь происходит? - послышался голос одного из королевских телохранителей.
- Мы думали, в этих покоях находятся воры, а обнаружили принцессу с мужчиной.
Сдавленный смех.
- Что происходит? Королева-мать требует доложить…
Марго повернулась к любовнику. Оба прекрасно поняли, что оказались в западне.
- Быстро уходи, - прошептала она. - Возвращайся в свои покои. Твое имя не упоминалось. Возможно, эти люди не знают, кто здесь. Тронуть меня они не посмеют.
- Нет, - ответил шепотом Гиз. - Я тебя не оставлю.
- Не глупи. Я умру, если они причинят тебе вред. Уходи быстрее. В боковую дверь… через которую входил. Если ты любишь меня…
Он стиснул ей руку и скрылся; никто не пытался задержать его.
Граф де Рец вышел вперед со словами:
- Принцесса в безопасности. Оставаться здесь никому не нужно.
Это был приказ уйти. Граф встал перед принцессой, словно защищая ее, потому что в покоях появились еще зажженные фонари.
Однако распоряжение графа было выполнено. Когда они остались с принцессой вдвоем, де Рец сказал:
- Королева-мать немедленно требует вас к себе.
- Сперва я зайду в свои покои.
- Она велела, чтобы к ней вы шли сейчас же.
Повинуясь, Марго последовала за графом в покои матери.
У Екатерины Медичи находился король Карл IX, и графа де Реца немедленно отпустили. Едва он вышел, Екатерина схватила дочь за длинные черные волосы и притянула к себе.
- Растрепа! - выкрикнула она. - Итак, тебя застали на месте преступления? Надеюсь, не в самый интересный момент?
Марго вызывающе сказала:
- Я была с человеком, которого люблю. И не отрицаю этого.
- В этот ночной час! Нужно ли спрашивать, с какой целью?
- Не нужно, потому что вы прекрасно знаете.
Екатерина влепила дочери такую пощечину, что та попятилась.