Был страстный поцелуй, затем бегство удивительного незнакомца. Кто он и зачем приехал в их дом? И какое отношение имеет к тайне, которую отец зашифровал в предсмертном письме, поручив Абигайль доставить его адресату в Гибралтар?
Содержание:
Глава первая 1
Глава вторая 5
Глава третья 6
Глава четвертая 8
Глава пятая 10
Глава шестая 12
Глава седьмая 14
Глава восьмая 17
Глава девятая 19
Глава десятая 21
Эмма Ричмонд
За тридевять земель
Глава первая
Ничего не изменилось: тот же костюм у садовника, те же хризантемы, та же ситуация: мама не может решить свои проблемы сама и Абби вынуждена, бросив все, бежать к ней по первому зову. Ничего не изменилось. А ведь должно было измениться, подумала Абби. Если ее мама хочет вести такой же образ жизни и дальше, она должна все изменить. Радикально.
"Катастрофа", - сказала ее мама. Еще одна. Каким-то образом она позволила незнакомому мужчине проникнуть в ее дом и рыться в библиотеке умершего мужа. Конечно, он договорился о встрече и у него были письма и рекомендации, но он заставлял ее нервничать. Абби должна срочно приехать и помочь ей.
И Абби поехала. Она взяла недельный отпуск - к нескрываемому недовольству начальства - и поехала к матери прямо из офиса.
Выбравшись из машины, все еще в туфлях на высоких каблуках и в элегантном костюме, она медленно шла к парадной двери. Высокая, стройная, всегда безупречно выглядевшая, она обладала холодной, неприступной красотой, которую большинство мужчин находили пугающей. Ясные серые глаза равнодушно и строго смотрели на мир. Вьющиеся светлые волосы были собраны в аккуратный пучок на затылке. Она олицетворяла собой современную деловую женщину. Хотя совсем не была уверена (Абби грустно улыбнулась при этой мысли), что современные женщины бегут к маме, стоит ей только позвать. Причем мама никогда не звала других дочерей, только Абби. Разумеется, Элен и Лаура были замужем и занимали очень ответственные посты, но…
Парадная дверь распахнулась, прежде чем она постучала, и ей пришлось прервать свои размышления. Изучив лицо матери в поисках следов стресса и не найдя таковых, она коротко улыбнулась:
- Привет!
- Привет, дорогая, - нервно ответила ее мать. - Извини, что доставила тебе столько беспокойства.
- Ну что ты, - отрицательно покачала головой Абби. - Не надо смотреть на меня так, словно я сейчас начну ругать тебя. Я не виновата, что так выгляжу.
В ответ мама извиняющимся тоном пробормотала:
- Ты заставляешь меня чувствовать себя беспомощной. Ты всегда такая спокойная, у тебя все под контролем.
- Да, - кивнула Абби. Она не собиралась объяснять матери, что только старается все время выглядеть спокойной и уверенной, потому что хочет быть такой. Всегда отвечать за свои поступки, всегда мыслить разумно и контролировать ситуацию. Но сейчас это рождало отчуждение между ними. Отчуждение, в котором они обе были повинны.
Войдя в дом, она сразу приступила к делу:
- Итак, где он?
На лице матери снова промелькнул страх.
- Абби, пожалуйста… Я так старалась.
- Я знаю, - вздохнула Абби, скрывая нетерпение, потому что понимала: в поведении матери виновато горе, которое ей пришлось пережить. Она обняла ее, вынула из рук метелку из перьев, которой та смахивала пыль, и бережно усадила маму в кресло в холле. - Теперь расскажи мне все.
- Он пришел несколько дней назад, - начала мать, - был безукоризненно вежлив и все такое, но… О, Абби, я не могла справиться с ним! Мне пришлось рассказывать ему об отце, отвечать на его вопросы. А он все спрашивал и спрашивал… И я не могу сидеть все время дома и следить, чтобы он не украл фамильное серебро, - добавила она расстроенно.
- Конечно, нет, - согласилась Абби, прекрасно понимая, что к серебру все это не имеет никакого отношения.
Она знала, что мать еще не готова говорить о муже, даже с ней, Абби, не то что с незнакомцем, который, очевидно, задавал глупые вопросы, на которые та была не в состоянии ответить. Абби не была уверена, что она сама в состоянии отвечать на какие-либо вопросы. Матушка, разумеется, считала, что только она страдает, а ведь Абби тоже было тяжело. Ее тоже мучали мысли о долгах, которые оставил отец. И письмо, из-за которого у нее начались ночные кошмары.
Сжав руки, мать продолжала:
- Ты ведь поговоришь с ним, не так ли, дорогая? Ты такая сильная, такая сообразительная. Ты всегда справлялась лучше меня.
Да, потому что у нее не было другого выхода, потому что она заставляла себя делать это.
- Он хочет купить книги?
- Я не знаю, но я не могу продать их, Абби…
- Конечно, нет, - прервала она мать, прежде чем та расстроит себя еще больше.
Что-то все равно придется продать, чтобы заплатить долги. Дом, например, который слишком велик для одного человека. Правда, сейчас ее мама не была готова к этому.
- А что конкретно он здесь делает?
- Просто просматривает книги. Говорит, что он историк… или что-то вроде того, - добавила она с сомнением.
- Тебе следовало сказать, чтобы он пришел позже, когда тебе станет лучше. Наверняка здесь нет никакой спешки.
- Я пыталась, Абби! Я пыталась, но он так смотрел на меня!.. Он из тех людей, которые заставляют тебя сделать то, что им хочется.
Встревоженная, Абби спросила:
- И что же ты ему обещала?
- Ничего. Честно. Только то, что он может оставаться здесь так долго, как ему хочется.
Глубоко вздохнув, Абби поинтересовалась, хотя заранее знала ответ:
- И как долго он хочет здесь оставаться?
- Неделю, может быть, неделю. Он меня все время расспрашивает о твоем отце.
О господи, только не это, подумала Абби.
- Что именно он спрашивал? - осторожно спросила она.
- Не знаю! Просто спрашивал, каким он был…
- Он был с ним знаком?
- Не знаю, он не сказал.
- Как его зовут?
- Тернер, Сэм Тернер.
Сжав рот, подняв взгляд к потолку, Абби пробормотала:
- Я просматривала папины бумаги, там не упоминался никакой Сэм Тернер. Где он сейчас? В кабинете?
- Нет, ушел на ланч. Он действует мне на нервы, Абби.
А когда ее мама нервничает, жизнь становится очень, очень сложной. Абби предстояла нелегкая неделя.
Мать с надеждой смотрела на нее.
- Ты ведь останешься, не так ли? О, это пришла моя машина, - воскликнула она, вспыхнув, вскочила и подхватила чемодан, который Абби не заметила, хотя он стоял прямо рядом с дверью.
- Машина? - переспросила Абби.
- Да. Разве ты не слышишь? Водитель посигналил.
- Ммм… И куда ты едешь?
- Собираюсь погостить у Элен пару дней. Разве я не сказала тебе?
- Нет, - ответила Абби сухо.
- О, мне казалось, я говорила. Ты будешь вежливой с ним, не так ли? - взмолилась она. - Если он был другом папочки…
Разозлившись, Абби бросила:
- Ты же сказала, что он вроде не был знаком с отцом.
- Да, но папочка писал ему, наверное, слышал о нем…
- Надеюсь.
- Я позвоню тебе, когда доберусь, чтобы ты не беспокоилась.
Поцеловав дочь в щеку, она открыла дверь и поспешила к машине. Абби медленно последовала за ней. Все еще держа в руках метелку, она наблюдала, как водитель помог матери сесть в машину. Джеймс, садовник, работал на центральной лужайке, рассеянно отметила она. Его пиджак был аккуратно повешен на яблоню, а полосатый фартук прикрывал безукоризненной белизны рубашку и тщательно выглаженные брюки.
Сэм Тернер, должно быть, то еще чудовище, если вынудил ее мать бежать из дома. Абби с сестрами давно пытались вытащить мать куда-нибудь после смерти мужа, хотя бы ненадолго, но та категорически отказывалась. Что было такого в этом Сэме Тернере, что заставило их матушку сначала впустить его в дом, а потом уехать, упаковав вещи в такой спешке? Абби размышляла над этим, наблюдая за ее отъездом. И очень быстро нашла ответ. Когда машина выехала из ворот, появился мужчина. Впервые за всю взрослую, сознательную жизнь сердце Абби подпрыгнуло в груди. Испуганная, она смотрела, как он приближается.
Его рубашка не была безукоризненно белой, а брюки - тщательно выглаженными, но он мог бы быть одет в мешок из-под муки - и ни одна женщина на планете не заметила бы этого. Высокий, мускулистый, с выгоревшими на солнце каштановыми волосами, правильным носом и острыми скулами, он выглядел потрясающе. Словно загипнотизированная, Абби не могла оторвать от него глаз. Когда он подошел ближе, она увидела такие яркие голубые глаза, которые обезоружили бы самого страшного хищника, столкнись он с ним лицом к лицу в джунглях. Что уж говорить о ней? Она никогда в жизни не видела мужчину, который был бы настолько мужчиной, как этот незнакомец.
Она заметила, как он попытался найти взглядом садовника, потом уставился на Абби с метелкой в руках. На его лице не дрогнул ни один мускул.
Она надеялась, что ее лицо тоже не выражает никаких эмоций.
- Вы, кажется, горничная, - начал он шутливо.
Его голос был глубоким, низким, чуть хрипловатым. И вязким. Как сироп, решила она. Абби прекрасно поняла, почему ее мать так легко обещала ему все на свете.
- Нет, - возразила она. - Дочь владелицы дома. - Стараясь, чтобы ее речь не выдала и тени заинтересованности, холодно, что всегда было ее средством защиты, она продолжила: - Я понимаю, что садовник в костюме выглядит довольно необычно. Вы мистер Тернер?
Его глаза сузились при звуке ее голоса, потом он кивнул.
Уставившись в голубые-голубые глаза, не в силах отвести взгляд, она заметила в них насмешку. Это вернуло ее к реальности. С холодной улыбкой, которую научилась изображать на своем лице в результате четырнадцатилетней тренировки, она спросила:
- У вас есть документы, удостоверяющие вашу личность?
Он иронически улыбнулся:
- Миссис Хантер уже видела мои документы.
Раздраженная его спокойствием, Абби добавила сахарным голосом:
- Я не миссис Хантер.
- Да, - согласился он. - Вы не миссис Хантер. Мои документы в кабинете.
Надменный и эгоистичный, решила она, и доказательства ей не требовались. Человек, привыкший делать все так, как ему хочется. Человек, который считает следование правилам приличий потерей времени. Человек, представляющий опасность для ее сердца. Абсурд. Сделав жест, разрешающий ему войти, она шагнула в сторону и дала ему дорогу. Закрыв дверь, прошла за ним в кабинет. Во всем его облике сквозили благородство и достоинство, с которыми некоторые мужчины рождаются, подумала она неприязненно.
Открыв папку, которая лежала на столе, он достал несколько документов и протянул ей. Его лицо не выражало абсолютно никаких эмоций. Опершись на стол, он ждал.
Зажав метелку под мышкой, она стала просматривать документы, чувствуя, что он наблюдает за каждым ее движением, и начала нервничать, как нервничала ее мать. Заставив себя сосредоточиться, она быстро пробежала глазами письмо от профессора Уэйна из Оксфорда и письмо от отца с приглашением приехать. Грусть охватила ее, когда она дошла до размашистой отцовской подписи. Пряча боль, она сказала:
- Этого недостаточно, чтобы подтвердить вашу личность. Письма могли и украсть. У вас есть паспорт?
- С собой нет.
Не показав раздражения, которое испытывала, она продолжила:
- Вы должны, по крайней мере, понимать мою осторожность. Сегодня приходится быть осторожным.
- Конечно, - согласился он. В его глазах светились любопытство и острый ум.
- Вы не будете возражать, если я позвоню профессору Уэйну?
- Пожалуйста, - сказал он.
Она улыбнулась. Элегантно опершись о край стола, она взяла трубку и набрала номер. Он все также наблюдал за каждым ее движением. Стараясь не дать себя запугать, не отводя взгляда от его глаз, она коротко поговорила с человеком, взявшим трубку, и ее соединили прямо с профессором Уэйном. Она задала вопросы, он ответил, и когда он описал Сэма Тернера, она поблагодарила его и положила трубку.
Голубые глаза смотрели прямо в ее серые.
- Я так интересую вас? - спросил он.
- Нет, - бросила она. - Вы не мой тип.
- Как и вы не мой. Мне кажется, мужчины вашего типа всегда послушны и никогда не возражают вам, миссис Хантер.
- Мисс, - поправила она. - А вы всегда возражаете, мистер Тернер, не так ли?
Он не ответил. Только продолжал смотреть на нее. Потом перевел взгляд на что-то за ее спиной. Повернувшись к окну, она обнаружила, что Джеймс в своих желтых резиновых перчатках приступил к обрезке кустов. Чудаковатый, он, несмотря на все свои причуды, был потрясающим садовником. Если дом продадут, а так, скорее всего, и будет, он останется без работы. Если только новые владельцы не наймут его.
Кашлянув, чтобы привлечь внимание Тернера, она встала.
- Можете продолжать, - сказала она грубоватым, даже оскорбительным тоном. - Пожалуйста, не трогайте ничего в комнате. Кроме стола, разумеется. Он в вашем распоряжении.
- Разумеется, - согласился он без всякого выражения.
- И… вы должны надевать перчатки, когда работаете со старыми документами. Кстати, в какое время вы будете работать? - Не дав ему возможности ответить, она взглянула на часы - это было легче, чем смотреть ему в глаза, - и объявила: - Сейчас два тридцать, как вам с девяти до шести?
Когда он не ответил, она посмотрела на него, и выражение его глаз заставило ее снова занервничать.
- Откуда такая недоброжелательность? - спросил он спокойно.
- Осторожность, - поправила она.
Он склонил голову, не отрывая глаз от нее.
- Каким он был?
- Кто?
- Мистер Хантер.
- Добрым. А вы? - спросила она надменно.
Его губы сжались.
- Недобрый. Я дам вам знать, когда буду уезжать.
Закончив разговор, она повернулась на каблуках и вышла. Она чувствовала себя опустошенной и одураченной.
Недобрый? Несомненно. А ты ведь обещала измениться, Абби. Ты обещала быть милой с людьми. Она знала, что бывала стервозной, когда нервничала. Но сейчас это не было стервозностью, подумала она. Она была злой. Потому что чувствовала угрозу.
Рассеянно засунув метелку для пыли в шкаф, она направилась в кухню. "Ты справишься с ним", - сказала ее мать. И она справится. Разумеется, она справится. Тогда почему ее сердце бьется так быстро? Почему она чувствует себя такой разбитой?
Налив чайник, потому что это было таким естественным, таким привычным действием - наполнить чайник, она включила газ и стала думать, что бы ей такое еще сделать. Никогда в своей жизни она не чувствовала себя так. Хотя нет. Однажды было.
О, ради бога, Абби, соберись, начала она уговаривать себя. Он всего-навсего мужчина! Ты общаешься с мужчинами всю свою сознательную жизнь. Да, только мужчина. Хотя и с такими голубыми глазами, которые могут растопить лед в ее сердце. Что, может, и не так уж плохо.
Скрестив руки на груди, она стояла у окна, щурясь от солнца и изучая сад. Мисс Спокойствие. Мисс Эффективность. Все это было ложью. Огромной, вопиющей ложью. И никто не подозревал об этом. Но никто и не беспокоился по этому поводу, подумала она грустно. Еще вчера она обещала себе, что займется тщательным самоанализом. Только, если бы она сделала это, подумала она уныло, ей наверняка не понравилось бы то, что она увидела бы.
Она стала размышлять о своей жизни, точнее - о последних ее четырнадцати годах. Она вела жизнь, которая ей как бы не принадлежала. Жизнь пустую и бесцветную. Помолвленная с подходящим мужчиной, которого не любила, она работала в юридической фирме, которую ненавидела. Почему ей потребовалось так много времени, чтобы осознать это? Она не знала.
Четырнадцать лет назад она сделала добровольный выбор, стала чем-то, чем не хотела быть, то ли из гордости, то ли от злости, то ли из-за низкой самооценки. Причины уже не имеют значения. Значение имеет то, что она сделала выбор. Сама. Добровольно. Она прятала свою ранимость под маской уверенности, пока эта маска не приросла к ней навсегда. И люди поверили в это. Поверили в то, во что она хотела, чтобы они поверили. Как Сэм Тернер. Но как теперь вернуться назад? Она не была уверена, что помнит, какой была раньше. Кажется, полной противоположностью тому, чем является сейчас.
Посмотрев на свое обручальное кольцо, она медленно сняла его и положила в карман. Она позвонит Питеру сегодня же вечером и скажет, что все кончено.
- Вы не можете позволить себе сауну? - раздался хриплый голос позади нее.
Обернувшись, она уставилась на Сэма Тернера и только тогда обнаружила, что кухня наполнилась паром. Она забыла о чайнике. Она не должна позволить ему повлиять на все ее только что принятые решения. Он вполне способен на это - она инстинктивно чувствовала.
- Нет, - холодно ответила Абби, - неурожай в этом году. А мы хотели вырастить так много вкусных вещей!
- Бананов?
- Кокосовых орехов. Вам что-нибудь нужно?
Его губы сжались.
- Кофе. Миссис Хантер сказала, что я могу чувствовать себя как дома, - сухо проинформировал он Абби, доставая две чашки из буфета. - Молоко? Сахар?
- И то и другое, - пробормотала Абби, потому что, скажи она, что сама приготовит себе кофе, будет выглядеть круглой дурой. Чувствовать себя дурой - это одно, а вот выглядеть дурой - совсем другое. Стараясь не выдать своих мыслей, она сказала елейным голосом: - И где еще, кроме кухни, вы чувствуете себя как дома, мистер Тернер?
Он бросил на нее взгляд через плечо.
- А где бы вы хотели? - парировал он.
- Нигде, - ответила она, не отводя взгляда.
Она всегда обращалась с мужчинами как с вещами, с нужными ей вещами. Ее поведение и манеры были отшлифованы до блеска за последние четырнадцать лет. Не думай, не чувствуй - только действуй. Так она поступила и сейчас. Не время возвращаться к прошлому, менять себя в угоду пришельцу. Этот человек представлял угрозу для ее спокойного мира, что ей в настоящее время меньше всего было нужно. В любом случае нельзя изменить личность за несколько минут самоанализа. Меняться нужно постепенно, осторожно. Это не тот человек, которого можно запугать, которому можно угрожать. Она умна, но он, очевидно, умнее. Нужно быть осторожной.
- Кто из них вы? - спросил он равнодушно.
- Извините?
Доставая молоко из холодильника и добавляя его в кофе, он помедлил, прежде чем ответить.
- Я только поинтересовался, кто вы на самом деле.
Решив, что он спрашивает о дочерях хозяйки, она кратко ответила:
- Самая младшая. Спасибо, - добавила она, принимая чашку кофе.
- Не за что. Вам нравится держать мужчин под каблуком?