А сегодня за завтраком родители, не догадываясь об этом, преподали ей хороший урок. Она поняла, как важно, чтобы у человека была крепкая семья, в которой всегда можно было бы укрыться от всех жизненных передряг.
А вот ее брак с Брентом не имеет ничего общего с той семейной жизнью, о которой она мечтает. Они сделали огромную ошибку. Да, их связывала дружба - неровная, но в общем крепкая. Однако она оказалась неподходящей основой для обоюдного счастья.
После таких размышлений ей стало как-то легче. Дон вдруг поняла: она так долго терпит Брента только потому, что все еще боится потерять его дружбу. А семьи у них нет. Их брак уже не спасти.
- Пойду погуляю! - сообщила она родителям, которые все еще сидели вместе, хотя после завтрака прошло не меньше часа. Ей хотелось побыть одной, еще раз все обдумать, на что-то наконец решиться.
Сколько же лет прошло с тех пор, как она последний раз была на площади Гирарделли?
Посмотрев на свое отражение в витрине, Дон подумала: "А все-таки я еще очень молодо выгляжу в этих серых слаксах и красной шелковой блузке, без всякой косметики! И заплетенная на французский манер косичка очень молодит. Смешно так болтается…"
Дон всегда любила шляпки, поэтому ее внимание сразу же привлекла лавочка, где торговали головными уборами, - таких полно на Бич-стрит. Облизывая тающий рожок мороженого, обратилась к продавщице - экспансивной брюнетке с очаровательной улыбкой.
- Какие прелестные! - начала она разговор. - Примерить бы, да с мороженым неудобно.
- Спасибо! - с достоинством ответила продавщица. - Это наше собственное производство.
- Вот как? - заинтересовалась Дон, пытаясь про себя разгадать загадку, что значит "наше".
- Я с партнером работаю, - пояснила женщина.
В следующую минуту Дон узнала, что, оказывается, ее зовут Клаудия и что на этой неделе ассортимент шляп пополнится.
- У вас не найдется чем руки вытереть? - спросила Дон с надеждой. Если бы на ней были джинсы, она бы запросто вытерла руки о них.
Клаудия осмотрелась и покачала головой:
- Нет ничего подходящего, извините.
Дон пожала плечами, засмеялась:
- Не судьба!
- Наверное, я могу помочь, - раздалось за ее спиной. И голос был, увы, более чем знакомый. Тут же прямо перед ее носом оказался платок.
"А может, притвориться, что мы незнакомы?" - мелькнула шальная мысль. Дон медленно подняла глаза. Какая улыбка! Ну разве можно на него сердиться?
- Ты вроде остался в Париже, - промямлила она, принимая платок.
- Но ты же не велела оставаться мне там навсегда! - ухмыльнулся Скотт.
- В следующий раз не забуду! - парировала Дон. И вот они уже оба засмеялись. - Ты что здесь делаешь? Я думала, ты виллу продаешь.
- За меня все решила дочка одного моего приятеля. Она с мужем приехала, а оказалось, обещанную им виллу хозяева сдали другим. Пока не найдут ничего подходящего, пусть живут на моей. Хоть одна забота с плеч долой.
- Понятно! - Вообще-то Дон чувствовала, что он что-то не договаривает, но чутьем поняла, что не стоит его сейчас подкалывать. Поэтому невинно уточнила вопрос: - Так чем же ты занимаешься в Сан-Франциско?
- Да просто решил навестить места моей дикой и порочной юности. Ностальгия.
Дон внимательно посмотрела на него. В глазах какой-то подозрительные блеск - не иначе как вспомнил свои сексуальные подвиги.
- Похоже, ты почти гордишься тем, о чем говоришь.
- Знаешь, вопреки тому, что думали обо мне мои предки, мне нечего особенно стадиться, - пожал плечами Скотт.
Он выбрал шикарную серую шляпу с коричневым плюмажем и примерил ее на голове Дон. Повертел так и эдак, добиваясь наилучшего эффекта. Отошел, задумчиво приложив палец к подбородку.
- Так тебе в самый раз, - глубокомысленно заключил он, причем настолько серьезно, что она чуть не покатилась со смеху.
- Глупости! - Дон вытащила пудреницу, открыла, заглянула в зеркальце. - И впрямь ничего! Сколько? - спросила она Клаудию. Быстрым движением захлопнула пудреницу, сунула ее в сумку, достала бумажник.
- Плачу я! - Скотт протянул продавщице несколько банкнот. - Пойдем, пойдем побыстрее! - обратился он к Дон. - А то глазки-то разгорелись.
- Спасибо, Клаудия! Я еще приду - вон за той красной шляпкой, - крикнула Дон. - А ты хорош! Куда ты меня тащишь? Ты всегда так поступаешь с людьми - опомниться не дашь? Не говорил тебе никто?
- Бывало. После того как заключали контракт или выписывали чек. - Он засмеялся, но, поглядев на нее, снова стал серьезным. - Тебе очень идут шляпы, - произнес Скотт ласковым голосом.
Дон чуть не задохнулась - и от непривычного внимания, и от его красноречивого взгляда. К счастью, голос ее не подвел; он прозвучал шутливо и непринужденно:
- Вы очень добры ко мне, сэр!
Они двинулись вдоль торговых рядов. Скотт обнял ее за плечи, но не более интимно, чем это принято между друзьями, хотя ему ужасно хотелось прижать ее к себе крепко. Время от времени они останавливались - рассматривали кожаные ремни, бижутерию, перекидывались парой слов с продавцами. Но главное - они говорили, непрерывно говорили друг с другом - о работе, о семьях, о погоде… Скотт тактично не касался ее неожиданного отлета из Парижа и всего, что с этим связано. Дон ему была за это благодарна.
- Хочешь сухарика? - Скотт облегченно вздохнул, потому что они дошли уже до последней лавки.
- С пивом? - спросила Дон.
- Ну, придется разориться. Устраивайся, найди тут место на травке, а я пойду принесу еду.
Дон медленно двинулась к газону, улыбаясь воспоминаниям. Сколько раз они вот так совершали вылазки в Акватик-парк - именно потому, что этого им не разрешали родители. Иногда с ними был Брент, но он никогда не задерживался тут допоздна, как они со Скоттом.
Она подошла к обрыву, заглянула вниз. Похолодало, купальщиков на пляже было мало, зато полно детей, которые что-то строили из песка, кидали в воду камешки.
- Что улыбаешься?
Дон обернулась. Нет, надо бежать, надо уносить от него ноги, пока не поздно! Никто и никогда ее так не возбуждал!
- Вспоминаю, как мы сюда приходили, - она засмеялась. - Помнишь тот вечер, когда мы взяли лодку Ли?
Лодка затонула.
- Еще бы! - Скотт изобразил дрожь в коленках. - Никогда не видел твоего брата таким разъяренным. Думал, у него все жилы лопнут от злости.
Да, теперь-то смешно, а тогда - она хорошо это помнила - ей стало страшно за Скотта.
- Я думала, он из тебя фарш сделает.
Ли был на шесть лет старше Скотта, поменьше ростом, зато поплотнее, просто комок мускулов.
- Как обычно, ты отделалась легко, - напомнил Скотт, подавая ей пластмассовый стаканчик. - На тебя Ли только орал да грозился пожаловаться родителям, а меня заставил за лодку заплатить.
- Знаешь, я бы с тобой с удовольствием поменялась. Не было ничего противнее, чем слушать его нотации. Хуже отца…
Бедняга Ли! Казалось, он родился старичком - такой правильный, добродетельный.
- Дон! - Что-то в голосе Скотта заставило ее насторожиться.
- Слушай, это что-то не похоже на пиво! - поспешно прервала она его. Взяла у него пакет, заглянула в него. - Да и на сухарики это не похоже!
- Не смог устоять, когда увидел сдобу с черникой. Пришлось вместо пива взять кофе. Не возражаешь?
"Не возражаю, не возражаю, только перестань на меня так смотреть!" - хотелось ей сказать, но она промолчала и лишь кивнула головой.
- Пошли где-нибудь посидим! - предложил он.
Они устроились в тени. Скотт подождал, пока она усядется, потом опустился рядом. "Слишком близко", - в отчаянии подумала Дон и сделала большой глоток кофе, чуть не обжегшись.
- Куда потом двинемся? - спросил Скотт.
Дон немного отодвинулась от него и с преувеличенно радостной улыбкой произнесла невпопад:
- Мне через четыре дня на работу.
- И ты этого ждешь - не дождешься? - В его голосе слышалась обида.
- Не привыкла, чтобы у меня было столько свободного времени. Психовать начинаю.
И словно в доказательство сказанного чуть не уронила стаканчик. Вся рука оказалась в кофе, хорошо, хоть на одежду не попало. Не говоря ни слова, Скотт вновь вынул свой носовой платок.
- Как насчет того, чтобы поужинать вместе? - Он мягко промокал кофе на ее руке, а голос его почему-то охрип.
"Спасибо тебе, дядя Дан, что ты есть на свете!" - подумала Дон. Иначе она, пожалуй, не устояла бы. А вслух сказала:
- Мне очень жаль, не могу. Дядя Дан приведет к нам на ужин свое новое сокровище.
Скотт не мог скрыть разочарования. Ей захотелось его как-то отвлечь.
- Пойдем? - Она показала на конечную остановку канатной дороги, идущей по Гайд-стрит. И, не дожидаясь ответа, встала, пошла в ее сторону.
В ожидании вагончика столпились туристы, их развлекал какой-то гитарист: играл, да еще и пел, не обращая внимания на то, что его не особенно сильный голос практически не был слышен в гуле толпы. Он вообще, казалось, ни на что не обращал внимания, включая немногочисленные монеты, которые изредка швыряли к его ногам.
- Не скажешь, чтобы этот артист пленил свою аудиторию, - заметила Дон.
- А мне он нравится, - ответил Скотт. - Человек делает то, во что верит.
- И получает за это! - Дон имела в виду не деньги, а едкие замечания, которые отпускала в адрес гитариста и вообще всех калифорнийцев какая-то странная женщина с гнусавым голосом и целым выводком сопливых чад.
Внезапно Дон рассердилась:
- Нет, наша транспортная система - это что-то! С одной стороны, самолеты, поезда, машины, а с другой - человек вынужден толкаться вот среди таких… - Она пренебрежительно махнула в сторону толпы.
Удивленный донельзя такой вспышкой, Скотт шикнул на нее, схватил за руку и потащил прочь. Но когда они вновь оказались на лужайке, он обозвал ее сумасшедшей и разразился громким хохотом. Потом неожиданно привлек к себе и прижался губами к ее полураскрытому рту. Она не сопротивлялась, пораженная тем, какой трепет вызвал этот поцелуй во всем ее теле. "Черт!" - пробормотал Скотт сквозь зубы, оторвавшись от нее на секунду. И вновь они слились в новом страстном поцелуе, от которого у нее заныло внизу живота, а по коже пошли мурашки.
Но тут перед глазами Дон вдруг возник образ улыбающегося Брента. Она не без труда вырвалась из объятий Скотта, отступила на несколько шагов, глотая воздух, как утопающая.
- Прости, Скотт! Я… Я… - Она резко отвернулась, не в силах перенести выражение растерянности в его прекрасных зеленых глазах. Вид у него был как у обманутого ребенка.
Скотт провел руками по своим спутанным от ветра волосам, тяжело вздохнул и пробормотал:
- Я так не выдержу. Знаю, ты не хочешь, чтобы я это говорил, но, черт побери, Дон, я люблю тебя! Ты мне нужна. Я хочу тебя…
Она мягко прикрыла ладошкой его рот:
- Ну поцеловались - ничего страшного. Только давай на этом остановимся, Скотти. Ты забываешь об одном маленьком обстоятельстве - я замужем.
На его скулах играли желваки.
- И ты счастлива? - спросил он прямо.
Казалось бы, простой вопрос, но как же трудно на него ответить!
- А ты, Скотти? - предпочла она спросить в свою очередь.
- В основном…
Ему хотелось сказать ей совсем другое - каким несчастным он чувствует себя каждый раз, когда вспоминает, как поступил с ней тогда, не поверив в ее юношескую любовь.
- Ну вот и я тоже. - Она улыбнулась, глядя ему прямо в глаза.
Но сколько горечи и печали было в ее улыбке! Ему вдруг отчаянно захотелось прижать ее к себе, поднять и унести куда-нибудь далеко-далеко, чтобы там она вновь стала той веселой, немного бесшабашной девчонкой, которую он так любил. Скотт потянулся к Дон, но она отшатнулась и напряглась.
- Давай остановимся Скотти, пока мы не наделали глупостей. Чтобы потом не жалеть.
Скотт лихорадочно размышлял… Он будет любить ее всегда и хочет, чтобы она была с ним счастлива. Конечно, он может увезти ее к себе и овладеть ею, вряд ли она будет особенно сопротивляться. Но сейчас она в таких растрепанных чувствах, что эта близость станет для нее просто бегством от одиночества. Ему хотелось другого. Чтобы она сама пришла к нему, понимая, что ей нужен он, и только он. Вот так, как сейчас она ему. Скотт решил, что добьется этого! И будет ждать. Он спросил:
- Я знаю, ты несчастлива с Брентом, так почему же остаешься с ним?
Дон хотела было сказать, что это не его дело, но передумала, пожала плечами:
- Меня устраивает…
- Но ведь вы практически не бываете вместе! - не унимался он.
- Знаешь, Скотти, даже между старыми друзьями не все обсуждается, - мягко остановила она его. - Ну уж ладно, скажу. Просто я перед ним в долгу. - В ее глазах появились слезы, но голос остался ровным, почти равнодушным, будто она говорила не о себе. - Мне нужен был ты, но был со мной - он. По-настоящему я любила только тебя. Когда ты не отвечал на мои письма, я чуть с ума не сошла. - Она помолчала, вспоминая это трудное время. - Потом я решила уехать в Нью-Йорк, но родители отказались дать денег, боялись, как я там буду одна, такая молоденькая. А Брент все устроил. Нашел мне квартиру, истратил на меня все имевшиеся у него тогда деньги - на еду, жилье, на все, что связано с теперешней моей работой. Он оплатил все фотосъемки, платья, уроки… Еще агента пришлось найти, ему платить. Брент поддерживал меня морально, верил в мой успех. А я порой психовала, хотела все бросить, вернуться домой, но он не дал мне сдаться. При этом я не слышала от него ни слова грубости. И вот сейчас, когда я на высоте, мне, что же, все это забыть?
"Почему бы и нет? - не без злорадства подумал Скотт. - Ты же ему уже все свои долги с лихвой давно отдала! А он все доит, бессовестный! А кстати, почему же она ничего не сказала о их любви?" Он тяжело вздохнул.
- Мне надо домой, - промолвила Дон.
- Тебя подвезти?
Только теперь она удивилась:
- Между прочим, как ты меня нашел?
Скотт улыбнулся:
- Я зашел к твоим. Мать просто сказала, что ты ушла, а отец - что догадывается, куда…
Дон рассмеялась.
- И что тут смешного?
- Я подумала о родителях. В детстве я всегда сюда убегала, когда мне надо было что-то серьезное обдумать. Но полагала, что это моя маленькая тайна. Оказалось - нет.
Скотта подмывало спросить, что же такое серьезное она хотела обдумать сегодня, но он удержался и просто протянул ей руку:
- Ладно, идем! Подкину тебя до дома.
Секунду она колебалась. Потом приняла его руку, отчаянно стараясь не обращать внимания на жар, охвативший ее от прикосновения к твердой ладони мужчины, который не скрывал своего намерения овладеть ею.
4
- А вот и ты, девочка! - Рини остановилась посреди лестницы. На ее лице Дон заметила знакомое выражение: в детстве вот так она обычно встречала дочь, если та, по ее мнению, приходила домой слишком поздно. - Как погулялось? - Голос матери был преувеличенно веселым, улыбка - слишком сияющей.
- Чудесно! - ответила Дон. И кто бы мог в этом усомниться? В глазах - огонь, кожа слегка обгорела на солнце, в открытой машине ветер живописно растрепал волосы. - Не помню, когда еще с таким удовольствием шаталась по городу!
- Значит, Скотт тебя не нашел? - удивилась Рини.
А почему это ее так волнует? Странно. Может, думает, дочери неприятно, что они подсказали ему, где ее искать? Конечно, лучше, если бы это было так. Или за этим стоит что-то другое? Надо внести ясность.
- Нет, Скотт меня нашел, и мы прекрасно провели время - походили вокруг Акватик-парка. - Дон улыбнулась, вспомнив сладкие минуты в его объятиях. - Он и привез меня.
- Очень мило с его стороны, - все еще несколько настороженно отреагировала мать.
- Ладно, надо пойти переодеться, а то эта парочка уже, наверное, скоро явится, - Дон решила переменить тему. Поравнявшись с матерью на лестнице, она вдруг импульсивно повернулась к ней и обняла за плечи: - Я так часто забывала тебе это сказать, мамочка, - я тебя очень люблю! - Голос Дон дрогнул, ей почему-то захотелось разреветься.
- Знаю, дорогая, знаю! - Рини тоже крепко обняла дочь, поцеловала в щеку и мягко подтолкнула. - Ну давай, занимай скорее ванну, а то отец собирался принять душ.
Дон поднялась на несколько ступенек и обернулась. Мать спускалась по лестнице. Как всегда аккуратная укладка на голове, фигура слегка отяжелевшая, но еще ничего, и слаксы ей идут, и эта свободная блуза… Дон поймала себя на мысли, что завидует матери: у нее такой заботливый, любящий муж, взрослые дети… "Ну ты совсем что-то раскисла, старушка!" - сказала она себе, сморщив маленький носик.
Приняв душ, Дон облачилась в роскошное бирюзовое платье, к которому идеально подходили шелковые босоножки. Дома она не употребляла косметики, но этот наряд явно требовал большего, чем один увлажняющий крем, которым она обычно ограничивалась. Пришлось хорошенько постараться с макияжем.
Спускаясь вниз, она попыталась представить себе "бриллиант без оправы", который им собирался показать дядя Дан. Что за птичка? Неужели сумеет привести Даниэля Гастингса к алтарю? Дон улыбнулась, представив себе дядюшку в смокинге, переминающимся перед священником.
Улыбка все еще бродила по ее лицу, когда она входила в гостиную. Но в следующую секунду Дон оторопела: у большого камина с бокалом в руке стоял Скотт. Он уже успел переодеться: темный костюм, голубая шелковая рубашка, галстук в полосочку… Она была готова возненавидеть его за такой эффектный вид.
- Привет, Скотт! - произнесла Дон, стараясь справиться с дыханием.
- Еще раз! - Он окинул ее оценивающим взглядом с головы до ног. Само очарование! И этот разрез на юбке чуть выше колена, открывающий стройную ножку в тонких черных колготках… Глазея на Дон, Скотт чуть не забыл, под каким предлогом пришел, но наконец вспомнил и показал на шляпу. - Ты забыла в машине…
- Спасибо! - Дон смутилась от его пристального взгляда. Но недаром же она профессиональная модель! С непринужденным видом грациозно пересекла гостиную и взяла шляпку с камина, ни на секунду не забывая, что за нею внимательно следят родители. Пришлось им все объяснить.
- Там, на улице, продавались. Я никак не могла решиться, какую взять, Скотти выбрал эту, примерил на меня и сам расплатился, - я даже не успела достать бумажник, - выпалила она на одном дыхании.
- Ничего не меняется, мамочка! - Эд подмигнул жене. - Принимают всякие поправки к закону о равноправии, а женщины по-прежнему умудряются забыть бумажник, когда надо платить за их дурацкие цацки.
- Эд! Папа! - Два возмущенных женских голоса слились в один.
- Честно, я хотела заплатить, но он не дал. Верно, Скотти? - Дон повернулась к нему за поддержкой, но он только широко улыбнулся. Она открыла рот, чтобы упрекнуть его, но промолчала, потому что в этот момент ее пронзила удивительно простая мысль: а ведь Брент никогда бы так не поступил! Для него приобретение какой-то шляпки - бессмысленная трата денег. А Скотт раскошелился только потому, что она ей понравилась. И разумеется, ни в какой реестр расходы не занесет.