- Да-да… - Кэтрин словно очнулась и снова стала похожей на саму себя. - Конечно, быстрей отсюда! Здесь может быть опасно!
Она подбежала к Дику и буквально вытолкала его из каморки. Взявшись за руки, они пробежали через всю анфиладу комнат, заставленных антикварной мебелью. Только когда за ними захлопнулась тяжелая дверь, отделяющая закрытую часть замка от жилого коридора, Кэтрин остановилась и перевела дух.
- Господи, Кэтрин, как же вы меня напугали, - пробормотал Дик.
- Я сама себя иногда пугаю, - всхлипнула она и вдруг, к великому ужасу Дика, расплакалась.
- Ну-ну, что вы… не стоит так расстраиваться… - Он неловко привлек Кэтрин к себе и погладил ее по голове. Тело женщины сотрясали рыдания. - Прошу вас, Кэтрин…
- Вы ничего не знаете…
- Я знаю достаточно, - мягко возразил Дик. - Вы не очень хорошо себя чувствуете…
Кэтрин подняла на него изумленные глаза.
- Вы думаете, что я больна?
Так странно было видеть искреннее удивление на заплаканном лице, что Дик немного растерялся…
- Но… как же иначе все это объяснить?
Естественный вопрос Дика спровоцировал новый поток слез.
- Кэтрин, милая, не надо… - Дик уже по-настоящему обнял женщину и прижал к себе, баюкая точно младенца.
- Я… я не могу больше, - задыхалась от рыданий Кэтрин.
- Вы можете рассказать мне, в чем дело? Может быть, я смогу помочь?
- Н-нет…
- Я действительно хочу вам помочь. - Дик взял Кэтрин за плечи и пытливо заглянул ей в глаза. - Доверьтесь мне. Я же вижу, как вы страдаете…
Кэтрин глубоко вздохнула.
- Хорошо… Пойдемте ко мне.
Дик напрягся. Ко мне? Как провокационно это прозвучало… Неужели Кэтрин забыла о собственном предупреждении? И никогда не позволяйте мне соблазнять себя … Впрочем, она и не соблазняла. Дик взглянул на серьезное, побледневшее личико Кэтрин и устыдился своих мыслей.
Комната, куда Кэтрин привела Дика, была небольшой, но уютной. Здесь гораздо меньше, чем во всем остальном замке, ощущалось дыхание старины. Вполне современный диван в углу, кресло у окна, письменный стол и узкий шкаф составляли всю ее меблировку. Но, несмотря на скудную обстановку, чувствовалось, что здесь живет человек с большим вкусом. Изящество и простота - вот как Дик описал про себя стиль комнаты Кэтрин. Очень похоже на нее.
Движением руки Кэтрин предложила Дику сесть на диван, а сама устроилась в кресле напротив него. Она зажгла не люстру, а небольшой светильник на стене, и от этого атмосфера в комнате сразу стала теплой, располагающей к откровенности. Дик предпочел бы, чтобы Кэтрин села рядом с ним. Ему хотелось чувствовать ее тело, успокаивать ее, прижимать к себе, как он только что делал на лестнице. Однако Кэтрин была как никогда далека от романтики. Сложив руки на коленях, скорбным размеренным голосом она начала свой рассказ.
12
Немолодая толстая женщина в просторном сером платье заглянула в темную каморку в углу кухни и сокрушенно покачала головой. Ах, как же жаль мальчика… Такой красивенький, такой молодой, картинки рисовал - залюбуешься… А вот сгубила его ведьма, не пощадила. Ох, что за времена настали для старого замка… Чем только все это закончится…
Женщина занавесила вход в каморку грязной тряпкой и отправилась по своим делам. Требовалось замесить тесто и порезать лук. Много еды нужно приготовить для вечернего пира, нет времени посидеть рядом с больным мальчиком, протереть его лоб прохладной водой…
Йен-англичанин ничего не сознавал. Ни заботливых вздохов старой поварихи, ни едкого запаха сала, ни духоты тесной вонючей каморки, где он лежал в беспамятстве уже который день. Сердобольные служанки присматривали за ним, надеясь, что хозяин замка не выкинет бедняжку на улицу. Они могли не волноваться - Данслаффу Макрою приходилось сейчас туго. Он больше думал о том, как бы загладить свою вину перед королем после неудачного восстания Дональда Дуфа, чем о судьбе лондонского художника.
Йен и не подозревал, что столько сердец сочувствуют ему. Он боролся за жизнь. Страшные видения одолевали его больной мозг. Звери невиданной породы набрасывались на него и остервенело рвали живую плоть. С клыков капала кровь… Йен кричал, но ни одного звука не вылетало из его горла. Ему чудился лес, безмолвный, мрачный, покрытый снегом, на котором мягкие лапы животного оставляют странные следы… Они чем-то похожи на след человеческой стопы, очень маленькой и изящной, стопы ребенка или женщины… Йен брел по лесу, затирая следы, и чувствовал на себе чей-то взгляд. Опасность была повсюду, и нужно было бежать прочь из этого жуткого места, но ноги Йена отказывались повиноваться ему… Он ждал, сам не зная чего, высматривал кого-то за деревьями и в то же время сознавал, что встреча эта принесет ему лишь гибель…
Йен стонал и ворочался на своей тонкой подстилке, разложенной прямо на холодном каменном полу. Светлые волосы англичанина слиплись в грязные пряди, сквозь прорехи в одежде проглядывало голое тело. Только руки, крепкие и одновременно изящные руки с гибкими длинными пальцами, руки творца, напоминали о былой красоте юноши.
Бред не выпускал Йена из своих объятий, и кухонные служанки были уверены, что недалек тот день, когда его окоченевшее тело вынесут из каморки и похоронят в замковом рву. Слишком многое пришлось вынести бедняге… Разве не на его глазах взбесившиеся собаки сэра Макдональда разорвали на куски хорошенькую Маргрит, служанку из Гэллоуха, которая была неравнодушна к Йену? Собак, конечно, пришлось убить. Леди Линн настояла на этом, хотя сэр Макдональд был против. Хорошую свору нынче нелегко достать, а что стоит жизнь одной служанки? Но леди Линн приказала, и собаки были тотчас убиты. Разъяренный сэр Макдональд немедленно покинул замок, и знающие люди поговаривали, что именно этого и добивалась капризная хозяйка Гленку!
Но Йен ничего не знал об этих сплетнях. Как и о том, что Данслафф Макрой наконец просватал красавицу дочь за Эрика Кэмпбелла, графа Аргайла, королевского любимца, владельца множества земель и поместий в западной Шотландии. А что было делать гордому Данслаффу? Его свобода, а может быть, и жизнь была под угрозой до тех пор, пока в сердце графа Аргайла не вспыхнула любовь к Линн!
Долго пролежал Йен-англичанин без сознания, и никто не надеялся увидеть его живым. Но крепкий организм победил болезнь, и разум вернулся к Йену, когда ткачихи Гленку готовили богатое приданое для Линн Макрой.
Как же отличался этот Йен от того красавца, который несколько месяцев назад приехал в Гленку вместе с графом Кэмпбеллом! Лицо Йена осунулось, некогда прекрасные волосы неровными клоками свисали с головы. Страшно было смотреть ему в глаза - бессмысленно-вялые в одно время, они вдруг загорались безумной энергией, как будто Йен припоминал что-то, что вызывало у него прилив сил. Те, кто пророчили ему скорый конец, ошибались. У Йена-англичанина было еще дело на этом свете. Дело, ради которого он выкарабкался из сумеречных глубин сознания и которое он должен был довести до конца.
Раньше, в лондонской жизни, Йену не раз приходилось наблюдать за тем, как его учитель смешивает с водой сухую глину, мнет ее руками и лепит из нее фигурки. Никогда Йену не хотелось самому попробовать вылепить что-нибудь, он предпочитал воплощать свои фантазии кистью и красками. Но сейчас неведомая сила управляла им и заставляла браться за то, к чему у него не было привычки…
Йен бродил по окрестностям Гленку, подыскивая нужные материалы. Лишь глубоко в лес он боялся заходить и старательно обходил полянку, на которой была растерзана несчастная Маргрит. Йен собирал глину и смешивал ее с песком, добиваясь нужного эффекта. Откуда он знал все это? Йен себя не спрашивал. Видения рождались в его голове, и он должен был воплотить эти видения в жизнь, чтобы обрести покой.
- Совсем рехнулся парень, - судачили между собой служанки, наблюдая за стараниями Йена. - А все она виновата… У кого жизнь заберет, у кого разум… Ох, не видать нам покоя в Гленку, пока она тут хозяйничает… Скорей бы уж уезжала в Аргайл!
Наконец у Йена было достаточно глины, и он приступил к работе. Конечно, не на кухне. Оттуда его сразу же прогнали бы. Нет, в пустой комнатке на вершине южной башни, куда рыжая колдунья заманила его в первый раз, сотворит он свое чудо! Йен работал без продыху, мял податливую глину и не чувствовал бега времени. Видение с каждым разом являлось Йену все отчетливее, и он уже не понимал, что плод его воображения, а что - действительность. Она была повсюду - преследовала его в снах, склонялась над его плечом, рыскала с ним в поисках глины, и все время Йен ощущал на лице ее зловонное дыхание… Он лепил, вкладывая в каждое движение пальцев силу своей любви и ненависти, проклиная и желая…
Йен больше не любил - он ненавидел, но ненависть эта была с привкусом страсти и тоски. Где бы он ни был, тоска всегда была с ним, тоска по ее губам, по ее телу, по ее надменному жестокому смеху… И все же Йен знал, что ни минуты не стал бы колебаться, если бы мог убить ее… Не должно жить на свете чудовище, которое с такой легкостью лишает других людей жизни и воли. Не будет счастье в Гленку до тех пор, пока по замку витает дух колдуньи. А он будет жить вечно, потому что зло неистребимо и не умирает вместе с бренным телом. И все же он, Йен-англичанин, сделает все, что в его силах… Он скует дух ведьмы оковами ненависти и заточит его в своей скульптуре. Будь проклята, проклята навсегда, шептали губы художника, а пальцы умело лепили голову кошки на хрупком женском теле. Ненавижу тебя, и пусть сила моей ненависти вечно преследует тебя…
Последний взмах руки, и странное творение Йена-англичанина было готово. Женщина шла вперед, защищаясь от порывов ветра, женщина-чудовище с головой хищного животного, чьи зубы впивались в тело бедной Маргрит и жадно рвали его на куски. Никогда Йен не забудет страшную сцену, увиденную в лесу, и никогда не простит женщину, к которой до сих пор стремится его несчастное сердце…
- Тело юного художника нашли случайно через несколько дней. Приехали новые гости, и служанку отправили срочно подготовить новые комнаты в башне. Увидев труп, она подняла крик. Сбежались люди… Йен лежал на полу, и мука застыла на его красивом изможденном лице. А рядом с ним стояла удивительная скульптура, словно живая женщина с головой животного высотой не больше фута. Нельзя было без дрожи смотреть на мерзкую пасть с клыками, и слуги неистово крестились, проходя по делу мимо комнаты, где умер англичанин.
Сэр Данслафф хотел было разбить эту пакость, но леди Линн статуэтка понравилась, и она забрала ее с собой, когда вышла замуж за Эрика Кэмпбелла. Через год у нее родился ребенок, а потом еще один… А еще через пять лет сэра Кэмпбелла нашли в кровати с прокушенным лицом. Леди Линн исчезла. Ее старший сын остался в Аргайле и наследовал богатство отца, а дочь отправили обратно в Гленку, так что род Данслаффа Макроя не прерывался… Статуэтка, как вы знаете, получила в наше время имя Снежной Пантеры и хранится в Гленку в той самой комнате, в которой, по легенде, Йен-англичанин ее вылепил. Такова предыстория…
Кэтрин задумалась.
- К-красивая легенда, - пробормотал Дик. - Красивая и жутковатая. Правда, многие старинные предания грешат этим. Знаете, если обнародовать эту историю, ценность вашей Снежной Пантеры обязательно возрастет…
- Я не собираюсь ее продавать!
Дик очнулся. Увлеченный рассказом Кэтрин, он позабыл о своей роли.
- Конечно, - торопливо кивнул он. - Но вам не кажется, что такой редкости место в музее? Со всего мира люди приезжали бы взглянуть на такое чудо… Да и, наверное, не очень приятно держать дома вещь, с которой связано такое кровавое предание.
- Боюсь, что у меня нет выбора, - криво усмехнулась Кэтрин. - Я еще не дошла до самого главного… Проклятие Йена сбылось. Уже несколько столетий дух Линн Макрой не оставляет в покое ее потомков.
Дик натянуто рассмеялся. Что за нелепица… Оставьте эти средневековые глупости для Голливуда! Однако улыбка застыла на его лице, когда он увидел глаза Кэтрин. Боль, страх, ненависть, все смешалось и зажгло в них скорбный огонь…
- Смешно? - вздохнула она. - Пожалуй, так оно и должно быть. Глупая легенда, в которую верит глупая женщина, не так ли?
- Я… я не имел это в виду…
- Не оправдывайтесь, Ричард. Я вас понимаю. Я сама думала точно так же, пока… Одним словом, поверьте мне, дух Линн заключен в Снежной Пантере и время от времени пробуждается.
- Время от времени?
- В каждом пятом поколении женщина из семьи Макрой, из потомков Линн, испытывает на себе всю силу проклятия Йена-англичанина. Четыре столетия записи об этом ведутся и хранятся в нашей семье в строгом секрете… Как вы понимаете, это не та тайна, которую можно открыть постороннему человеку.
Кэтрин поставила руки на подлокотники кресла и закрыла лицо ладонями. У Дика голова шла кругом. Много непонятного случилось с ним в Гленку, но объяснение Кэтрин было слишком… неправдоподобным, чтобы поверить в него!
- И что творит этот самый дух? - спросил он.
- Убивает, - глухо ответила Кэтрин.
Дик стиснул руки. Отличное продолжение для готической истории.
- Простите, Кэтрин, но все это… немыслимо! Я… я прагматик и не могу поверить…
- Я все понимаю. - Кэтрин отняла руки от лица и откинулась на спинку кресла. - Не нужно мне было вам все это рассказывать… Но мне так хотелось поделиться с кем-нибудь!
В голосе женщины прозвучало такое отчаяние, что Дику невольно захотелось быть к ней ближе. Неважно, больна она или нет, но она нуждается в помощи… Дик сел перед Кэтрин на колени и взял ее ладонь.
- Я готов вас выслушать… Вы можете мне довериться.
- Я прекрасно знаю, что мои слова кажутся бредом сумасшедшего, - горько улыбнулась Кэтрин. - Когда я поняла, что я та самая Макрой, рожденная в очередном пятом поколении, мне тоже показалось это глупостью. Но вся моя жизнь - доказательство того, что дух Линн Макрой действительно преследует меня… Вернее, мужчин, которые меня окружают…
- Мужчин?
- Да. Вы ведь сами сталкивались с ней, Ричард. Вы видели, как она бродит вокруг замка… И в тот вечер, когда, как вы сказали, я чуть было… - Кэтрин покраснела. - Одним словом, когда я соблазняла вас… это была не я, а Линн Макрой.
Дик провел рукой по лбу. Час от часу не легче. Кто-то здесь точно сошел с ума. Или она, рассказывающая невероятные бредни, или он, спокойно слушающий их.
- Но… разве так бывает?
- Бывает все. Даже то, во что невозможно поверить. Скажите мне откровенно, Ричард, почему тогда ничего не произошло между вами и… как бы мной?
Дик замялся.
- Говорите все, как есть. Что было? Как она себя вела?
Странно было слышать, как Кэтрин рассуждает о себе в третьем лице. Раздвоение личности? - гадал про себя Дик. Если бы только мне удалось убедить ее посетить психиатра…
- Вы… то есть она… дали мне понять, что…
- Господи, Ричард, вы же взрослый человек! - взорвалась Кэтрин. - Называйте вещи своими именами!
Хочешь правду? - невольно обозлился Дик. Получай!
- Вы накинулись на меня как ненормальная и затащили на диван в гостиной, - непринужденно заявил он, отодвигаясь от Кэтрин, но не сводя с нее глаз. - Мы разделись…
Щеки Кэтрин покрыл румянец, однако сосредоточенное выражение не покидало ее глаза.
- И очень неплохо проводили время. Сразу скажу, что вы меня очень удивили…
- Чем?
- М-м… своей страстностью… Я не ожидал, что под маской воспитанной леди скрывается такая огненная женщина…
Дик был готов поклясться в том, что Кэтрин смутилась.
- Это была не я! - выпалила она. - Вы… вы должны были это понять! И вообще… Вы всем посторонним женщинам позволяете целовать себя?
О, да это же ревность, восхитился про себя Дик.
- Только очень красивым! - отрезал он. - Я нормальный мужчина, Кэтрин. Когда женщина раздает мне авансы, я не могу ей отказать…
- Как благородно!
- Я был на сто процентов уверен, что это вы! - воскликнул задетый за живое Дик.
Он поднялся на ноги и возмущенно глянул на Кэтрин сверху вниз. Она вжалась в кресло и… можно было не сомневаться в том, что слова Дика затронули что-то в ее сердце. Ее лицо пылало краской возмущения, стыда и… чего-то еще, не поддающегося определению.
Этого было достаточно, чтобы все негодование Дика как рукой сняло. Он шагнул к Кэтрин и дотронулся до ее плеча.
- Я… я не хотел вас обидеть… Просто все это так непонятно…
- Я знаю. - Кэтрин вымученно улыбнулась. - Я тоже… не должна была вас обвинять…
Она посмотрела Дику в глаза, и он тут же позабыл, о чем они разговаривали. Какая разница, кто кого убил много веков назад, если сейчас судьба свела их с Кэтрин в этой маленькой комнатке, а за окном глубокая ночь, и им нет дела до целого мира… Дик наклонился к Кэтрин, и лишь увидев ее лицо совсем близко, он осознал, что делает. Она застыла на месте, зная, что должна оттолкнуть его, но не имея для этого сил. Мягко, но настойчиво и уверенно Дик поцеловал губы Кэтрин. Она обвила его шею руками и на одну секунду прильнула щекой к его щеке. Дик почувствовал, как она дрожит, и такая нежность захлестнула его с головой, что он был готов разобрать по камешку весь замок, лишь бы Кэтрин была спокойна и счастлива…
- Прошу вас, не надо, - прошептала она сквозь слезы. - Не надо…
- Почему? - Дик нехотя отпустил Кэтрин и вернулся на прежнее место у ее ног.
- Из-за нее. Ради вашей безопасности я должна держаться от вас подальше.
- Я сумею за себя постоять! - шутливо воскликнул Дик.
- С ней вам не справиться, - покачала головой Кэтрин. - Она дьявольски хитра и сильна. Вы же испытали на себе ее чары… Вы до сих пор мне не верите?
- Простите, Кэтрин, но мне кажется, что вы слишком долго одна живете в Гленку. Впечатлительному человеку не стоит оставаться в одиночестве в таком месте.
- Вы считаете меня сумасшедшей, - рассмеялась она.
- Нет!
- О да! Отпрыск древнего рода сходит с ума в заброшенном северном замке… Что может быть проще!
- У вас очень живое воображение…
- Я не больна! - Кэтрин метнулась с кресла на пол к Дику. - Вспомните, Ричард! Почему ничего не было между вами и той, кто пришла к вам в моем облике?
- Ну… я подумал… что это неудобно…
- Вздор! Не лгите мне!
Кэтрин хмурилась и кусала губы, и Дику на секунду показалось, что сейчас она снова неузнаваемо изменится, как тогда, в гостиной. Но, к облегчению Дика, хотя ее глаза метали молнии, Кэтрин все же оставалась Кэтрин.
- Мне не понравилось, как вы себя вели…
- Она!
- Хорошо, она, - послушно согласился Дик. - Если вас это так интересует, я не люблю слишком агрессивных женщин, а вы… то есть она…
Дик запнулся. Ему не привыкать к откровенным беседам, но все имеет свои пределы!
- Я понимаю, - вздохнула она. - Линн Макрой знает толк в любви. Но вы правильно сделали, что отказались.
Дик потер виски. Безумие. Все, что произошло с ним за эту неделю, сплошное безумие. Он сидит на полу старинного шотландского замка где-то у черта на куличках, рядом с ним хозяйка этого самого замка, и они всерьез обсуждают, как он занимался любовью с привидением, которому более четырехсот лет! Разве это не безумие?