Она наскоро обняла Сейджа:
– Не каждый день у меня бывают малыши.
Дайна улыбнулась тройняшкам, осадившим бабушку. В свои семьдесят пять Анжелика Кортес была стройной, с модно подстриженными седыми волосами. Карие глаза смотрели проницательно, поразительно красивое лицо почти не тронули морщины, что давало Дайне надежду на собственное будущее.
Английский Анжелики был немного сдобрен испанским, наследием ее родной Мексики. Она любила детей, и если Дайна и малыши приезжали только навестить ее, все было по-другому. В таких случаях Дайна была рядом и присматривала за ними, вместо того чтобы позволить бабушке делать это. Но теперь, когда ее няня заболела, у Дайны просто не было выхода. Сегодня она обслуживала вечер по случаю годовщины свадьбы, и если все пройдет хорошо, был шанс, что на этом вечере она получит новые заказы.
Виски заломило от боли. А это ничего хорошего не сулит: впереди долгий вечер.
Угрызения совести не давали покоя. Угрызения совести из-за того, что бросила детей, заставила бабушку изменить свои планы ради них, угрызения совести из-за того, что предпочла работу ребятишкам. Но с другой стороны, если она хочет их прокормить, нужно добиваться как можно большего числа заказов.
Дом бабушки в Нейплсе, расположенный всего в двух кварталах от океана, был обставлен в смешанном мексикано-американском стиле и был уютным и теплым. Мебель была чрезмерно мягкой, стены выкрашены в яркий кирпичный цвет с белой лепниной. Дайна не раз считала, что ему следовало быть темным и угнетающим. Но чувствовала себя в нем так, словно ее обнимал кто-то пушистый и добрый. Анжелика владела этим зданием и жила в передней квартире, а вторую сдавала одной из лучших подруг. Обе женщины ухаживали за садом, таким цветущим и прекрасным, что даже туристы постоянно останавливались, чтобы сделать снимки.
Нейплс был маленьким милым городком. И по всей округе вились каналы, как в Венеции. Рождественский парад по каналам был просто поразительным: речные домики и лодки, украшенные сотнями цветных лампочек. Дайне не терпелось показать тройняшкам это чудесное зрелище.
– Какая у тебя сегодня работа?
– Вечеринка по случаю годовщины в Ньюпорт-Бич.
Значит, около получаса езды, а это означало, что Дайне придется выезжать прямо сейчас, если она хочет приехать пораньше и начать работу.
Совсем недавно Дайна была владелицей прекрасной маленькой закусочной на колесах. Дело пошло так хорошо, что она решила идти дальше и открыть кейтеринговое агентство, свою давную мечту. Бизнес тоже развивался неплохо, у нее было больше заказов, чем можно было сосчитать, репутация повышалась, а потом…
Она глянула на детей, собравшихся вокруг прабабушки. Мир Дайны рухнул в тот момент, когда самолет сестры три месяца назад разбился. Когда она приняла опеку над детьми, пришлось отказаться от большинства заказов. Она просто не могла ничего успеть с тремя детьми! Хотя ее доход сократился, счета не перестали приходить. Аренда поднялась, машина сломалась, а забота о тройняшках означала новые счета. Доктора, одежда, памперсы: список никогда не кончался, и кроме того, так страшно отвечать за все в одиночку…
Теперь приходилось выворачиваться, чтобы достать заказы, а это означало, что она претендовала на торжества, от которых несколько месяцев назад отказалась бы. Но приходилось работать, чтобы содержать малышей и делать все, чтобы они были в безопасности.
– Не волнуйся так сильно, внучка, – сказала бабушка, и Дайна улыбнулась, несмотря на никогда не покидавшую ее тревогу. – Все происходит независимо от нас, готова ты к неожиданностям или нет. Тебе просто нужно делать все, чтобы справиться с этим.
– Да, – вздохнула Дайна, опускаясь на колени, чтобы взять Сэма. Крошечный мальчик прижался к ней, обнял за шею и обслюнявил щеку в поцелуе, оставившем тепло в ее сердце. Она поцеловала его в ответ и поставила на пол, рядом с братом и сестрой.
– Ты ничего не сказала об их отце.
Дайна подняла глаза на бабушку. Смятение, владевшее ею несколько дней, усилилось. Конечно, она рассказала бабушке об иске к Коннору и письме, найденном в вещах Джеки. Но у нее с тех пор не нашлось времени как следует поговорить с ней. Да и что она могла сказать? Что, по ее мнению, Коннор слишком близко к сердцу принял известие? Что она не способна думать ясно в его присутствии? Что волновалась не только о том, что значит его присутствие для близнецов, но и о том, что оно значит для нее?
Она не могла перестать думать о нем и оказалась не готова к этому. Как давно Дайна не встречала мужчину, к которому ее влекло! И она никогда раньше не встречала такого, к которому бы ее влекло так же сильно, как к Коннору Кингу. Она сознавала, как глупо предаваться таким мечтам о человеке, обладавшем властью отнять у нее детей. Коннор заставил ее хотеть многого и сразу, но она знала, что должна держать его на почтительном расстоянии. Но кто знает, каковы его планы на детей? На нее?
– Не знаю, бабушка, – вздохнула она наконец. – Он прекрасно проводит время с тройняшками. И, естественно, он зол. На Джеки и Елену. И на меня тоже.
Бабушка с серьезным видом кивнула:
– Я говорила Елене, что она дурно поступает, но, как и ты, она была упряма.
Она помолчала, перекрестилась и прошептала быструю молитву за душу Елены, после чего погладила Дайну по руке:
– Его гнев уляжется.
– Знаю, – вздохнула Дайна. Никто не мог злиться вечно. Рано или поздно гнев перегорит, оставив за собой горечь, и тогда от Коннора зависит, предпочтет ли он цепляться за эту горечь или оставит в прошлом. Сейчас трудно сказать, что он сделает.
– Но что потом?
– Потом ему придется принять решение, не так ли? – ответила бабушка. – Он должен решить, как будет участвовать в жизни детей. – Она оглядела малышей, игравших и весело щебечущих что-то. – Я читала о семье Кингов. Они не те люди, чтобы отворачиваться от своих детей.
Сердце Дайны упало. Те или иные члены семьи Кингов всегда были темой новостей в таблоидах или национальных журналов. И судя по всем интервью, общим у них было одно: они были очень близки и на первом месте всегда стояла семья.
– Знаю.
Бабушка расслышала разочарование и тревогу в голосе Дайны и рассмеялась.
– Но это хорошо, родная. Он их отец. Они в нем нуждаются.
– А как насчет меня?
Она покачала головой, наблюдая, как Сейди и Сэм тянут в разные стороны плюшевого мишку. При мысли о возможности потерять тройняшек у нее сжалось сердце. Да, с ними полно хлопот, и да, ее жизнь встала с ног на голову после их появления. Но теперь она представить не могла, как сможет жить без них.
– Кинги действительно богаты, – сказала она не столько бабушке, сколько себе. – Если он захочет отнять у меня детей, я не смогу с ним сражаться. Он способен нанять армию адвокатов, а мне придется обратиться в бесплатную консультацию.
Бабушка рассмеялась, протянула Сейди куколку и улыбнулась, наблюдая, как Сэм жует ухо плюшевого кролика.
– Богатство еще не означает зла, Дайна.
– Нет, но это означает могущество, – возразила она, сгорая от тревоги. – Ни один судья не предпочтет небогатого кейтерера члену семьи Кингов, когда речь зайдет об опеке.
– Никакие тревоги ничего не могут изменить, – предупредила бабушка.
– Нет, но я ничего не могу с собой поделать.
Старушка рассмеялась:
– Можешь! Хотя бы на этот раз не пытайся превзойти в чем-то всех.
Дайна вздохнула, покачала головой и обняла бабушку за плечи.
– Попытаюсь. Даю слово.
– Поверь, его появление – это хорошо для тебя и детей.
– Что-то я этого не чувствую, – сказала она, хотя ее гормоны почему-то с ней не соглашались.
– Дайна, ты не можешь в одиночку заботиться о них. Ты с ума сойдешь, пытаясь это сделать.
– Могу! – упрямо возразила она. – Я вошла в график и…
– И доводишь себя до истощения, пытаясь сделать все и сразу, – тихо заметила бабушка, словно боясь, что услышат тройняшки, хотя они все равно бы ничего не поняли. – Теперь у них есть отец. Разделите не только заботы, но и радость.
– Это не так легко, бабушка, – вздохнула Дайна. – Он один из богатейших людей в стране и взбешен, потому что его обманули.
– Но не ты же!
– Думаю, ему все равно, – задумчиво сказала она. – Если он решит, может отнять у меня детей. И ни один судья не встанет на мою сторону.
– До этого может и не дойти.
– Возможно, нет, но думаю, что дойдет, – ответила Дайна, вспомнив выражение лица Коннора прошлым вечером. Он старался укрепить связь с детьми и глубже вторгнуться в их жизнь. Он не отступится. Это не в его характере.
Она проверила кое-что в его биографии. Да, только в Интернете, а не стоит верить всему, что там прочитаешь. Но что ей оставалось еще делать?
Он и его брат-близнец Колтон создали собственный бизнес, и теперь сами были богаты, после того, как предоставляли клиентам, стремящимся пощекотать нервы, возможность рискнуть. Менее чем два года назад они переключились на семейные каникулы, и только выиграли. Если верить финансовым сайтам, "Кинг фэмили эдвенчерз" расширилась еще больше своего предшественника, что имело смысл, поскольку их база потенциальных клиентов стала куда более обширной.
Судя по всему, что она прочитала, Коннор был жестоким, хладнокровным бизнесменом и не терпел ошибок. Он из тех людей, которые устанавливают правила, и ожидал, что остальные будут им следовать. Поскольку Дайна не выносила, когда ей приказывают, то и не представляла, каким образом ситуация может разрешиться ко всеобщему удовлетворению.
– Я вижу на горизонте еще одну проблему, – тихо заметила Анжелика.
– Класс! Как раз то, что нам нужно. Что за проблема?
– Он тебе нравится, – понимающе улыбнулась бабушка.
– Пожалуйста! – рассмеялась Дайна, но нагнула голову, чтобы спрятать глаза от всевидящего взгляда бабушки. Она схватила проползавшую мимо Сейди и плюхнула себе на колени.
– Ошибаешься, бабушка. Он мне не нравится.
– Так ты лгала не ему. Только мне. И себе.
Дайна неохотно подняла глаза. Бессмысленно уворачиваться от правды.
– Ладно, я признаюсь, что… заинтригована. Он так отличается от всех знакомых мужчин! Но…
– Отличается? И это хорошо, милая, – перебила бабушка, отбирая Сейди и сажая себе на колени. – И кто знает? Может, появление этого человека в твоей жизни только к добру.
Дайна так не сказала бы.
* * *
Сразу после полуночи Дайна остановилась у дома. Дети мирно спали на заднем сиденье.
Взглянув на дом, она тихо выругалась, потому что забыла включить на крыльце свет.
Девушка со вздохом выбралась из машины и как можно тише прикрыла за собой дверь. Улица была безлюдна, дома темны, обитатели давно спали. Было так тихо, словно весь мир затаил дыхание.
И тут она услышала голос:
– Где вы были, черт возьми?
Глава 5
Дайна подскочила от неожиданности и, схватившись за сердце, обернулась. По двору шел Коннор Кинг.
– Вы до смерти меня испугали, – хриплым шепотом упрекнула она.
– Добро пожаловать в мой мир, – бросил он. – Я сидел на вашем крыльце последние три часа, не зная, где вас носит.
– Что? Почему?
Она глянула мимо него на крыльцо, словно ожидая найти свидетельство его вахты.
– Я приехал к детям. Но вас дома не было! – Он потер лицо руками и злобно уставился на нее. – Я не знал, куда вы уехали. А вдруг где-то застряли? Вдруг дети заболели? Я звонил на сотовый, но вы не ответили. Меня перенаправили на голосовую почту.
Дайна ощутила нечто вроде угрызений совести, но тут же мысленно отмахнулась. Откуда она должна была знать о его приезде? Если он все эти дни неожиданно появлялся и исчезал, не было причин предполагать, что приедет именно сегодня. Кроме того, он чересчур сильно реагировал, а этому трудно было поверить. Сейчас он кажется встревоженным мужем! Ради всего святого, только не это!
– Я всегда выключаю телефон, когда работаю, – пояснила она, хотя это было неправдой. Она держала телефон включенным, чтобы бабушка могла дозвониться. Просто не отвечала на звонки, когда видела, что это Коннор.
– А теперь я собираюсь уложить тройняшек. Они крепко спят в своих креслицах, и если разбудите их…
Угрожающие нотки в ее голосе были отчетливо слышны. И они сработали. Он вдохнул, сделал очевидное усилие успокоиться и сказал:
– Прекрасно. Я помогу. Открывайте дверь.
Она послушалась, но только потому, что все равно собиралась сделать именно это. Бормоча что-то сердитое, Дайна поспешно пересекла двор. Было холодно и сыро, и луна и звезды скрывались за толстым слоем облаков. Она открыла дверь, повернулась и направилась к машине, где Кон уже отстегивал Сэма от кресла. Ее сердце немного сжалось при виде того, как малыш положил головку на плечо Кона. Ручки и ножки вяло обвисли. Коннор, придерживая малыша за спину, молча пошел к дому.
Вот и хорошо! У нее не было настроения болтать. Она устала, ноги болели, и все, что хотелось – сесть, выпить бокал вина и забраться в постель, чтобы поспать несколько часов, прежде чем дети проснутся.
Она вынула из машины Сейди. Та захныкала, но Дайна погладила ее по спинке, и девочка успокоилась.
– Дайте ее мне, – прошептал Коннор, подходя сзади.
– Возьмите Сейджа, – бросила она на ходу.
В комнату, которая когда-то была хозяйской спальней, были втиснуты три колыбельки. Вскоре Дайне придется искать другой дом. Уже через год дети перестанут здесь помещаться. Но сейчас об этом рано беспокоиться.
– Почему, черт побери, вы не отвечали на звонки?
Напряженный шепот Коннора прозвучал в тишине чересчур громко.
– Я работала, – напомнила она. – А потом выключила телефон, чтобы не разбудить детей.
– Хотелось бы знать, – процедил он, – что это за работа, если, имея троих детей, вы задерживаетесь до полуночи?
Она нахмурилась и, нагнувшись над колыбелькой, погладила Сэма по спине, пока тот снова не заснул.
– Я обслуживала годовщину свадьбы, и с детьми все в порядке.
– Им следовало остаться дома, – сказал он, и напряженный шепот, каким-то образом, казался еще более напряженным.
Дайна сдержала нетерпеливый жест:
– По-моему, это вас не касается. Но моя няня заболела в последнюю минуту, так что пришлось отвезти их к моей бабушке.
Успокаивая сопящую, извивающуюся Сейди, он пронзил Дайну яростным взглядом:
– Какого черта вы не позвонили мне? Я мог бы посидеть с ними. Черт. Я все равно был здесь! На чертовом крыльце! Представлял вас и детей где-то в канаве. Мертвыми.
Он говорил серьезно. Она не знала, смеяться, сердиться или умилиться происходившему. Победил смех.
Она весело фыркнула и с удовольствием увидела, что он еще больше помрачнел.
– Кто вы, моя мать?
– Нет, – напомнил он, – я их отец, и вам следовало ответить на мои звонки.
Глядя в его глаза, она различала не только гнев, но и тревогу, мучившие его много часов. Если бы все было иначе и это он неизвестно куда скрылся бы с детьми, а она не могла до него дозвониться, тоже была бы в бешенстве. И волновалась. И боялась. И воображение терзало бы ее картинками с места аварии. Киднэппинга. Черт, да даже нашествия инопланетян!
Может, ей стоило ответить на его звонки. Но по правде говоря, она оставила телефон включенным только на случай, если что случится с детьми. Но вообще она сосредоточилась на работе. И откровенно говоря, каждый раз, когда звонил телефон и она видела номер Коннора, наслаждалась, переключая его на голосовую почту. Он был таким властным, что она чувствовала себя лучше, когда отказывала ему в чем-то. Но теперь такое решение не показалось ей мудрым.
– О, мне очень жаль. Следовало дать вам знать, что дети в порядке.
– Я волновался не только из-за них, – сказал он. Голос был более низким, глубоким, тон – более интимным.
Она смотрела на него, и в мягком свете ночника его голубые глаза казались бездонными. Она могла бы утонуть в них. И почувствовала такое притяжение, что намеренно отвела глаза и отступила.
Малыши успокоились, и детский монитор был включен, так что они могли спокойно поговорить.
Дайна увела Коннора из спальни. Ей нужно пространство, чтобы дышать свободно.
Включая на ходу свет, чтобы рассеять мрак и сопровождавший его интим, она прошла прямо в гостиную. И повернулась к нему лицом. Оказалось, он остановился на пороге.
Она набрала в грудь воздуха и постаралась взять себя в руки.
– Я устала, Коннор. Нельзя ли перенести нашу встречу на другое время?
Вместо того, чтобы ответить, он сам спросил:
– Почему вы не попросили меня посидеть с детьми?
– Самый простой ответ? Мне это в голову не пришло.
Раздражение охватило Коннора, когда он встретил ее глаза и прочитал в них правду. Он увидел в ее взгляде усталость и отметил настороженность, которая всегда появлялась, когда начиналась очередная стычка. И этого оказалось почти достаточно, чтобы растопить бушующий в нем гнев.
Последние несколько часов он чувствовал себя таким беспомощным, как никогда в жизни. И это ему не нравилось. Он так привык быть главным, знать, что происходит. Но находиться в неизвестности относительно участи собственных детей было пыткой.
К тому времени, как Дайна свернула на подъездную дорожку, Коннор был так напряжен, что, казалось, вот-вот переломится надвое. Только присутствие спящих малышей не давало ему взорваться. Но раздражение продолжало пениться в желудке. Раздражение и досада.
Она не позвонила, потому что не думала о нем. Нуждалась в помощи и обратилась не к нему, а к бабушке. Потому что он не был частью жизни ее и детей. Он по-прежнему оставался вне ее круга, но был единственным, кто способен это изменить.
– Этому нужно положить конец, – бесстрастно заявил он, молча поздравляя себя с таким самообладанием.
– Послушайте, мне очень жаль, что вы волновались, – начала она. – Но я слишком устала для этого разговора.
Он серьезно кивнул:
– Прекрасно. Поговорим утром.
– Хорошо.
Она махнула рукой в сторону выхода:
– Теперь я иду спать, а вам следует идти домой.
– Но, – сказал Коннор, прислонившись к косяку с небрежной непринужденностью, которой не испытывал, – я никуда не иду.
– Что?!
Шоколадно-карие глаза широко раскрылись. В них плескалась ярость, и Коннор улыбнулся. Ему нравилось, как быстро она переходила от хладнокровной настороженности к жаркой вспыльчивости. Ему очень хотелось увидеть, как она будет гореть в его постели.
Секунду-другую этот образ обжигал мозг и не давал говорить. Но когда он пришел в себя, она уже бушевала, правда не повышая голоса. Пытаясь не разбудить спавших в другой комнате детей.
– Думаете так просто остаться без приглашения в моем доме? Что дает вам право? Да ничего!
Она ответила на собственный вопрос, прежде чем он успел сказать слово. Она глянула на монитор, который держала в руках. Похоже, кто-то непрестанно ворочался. Через минуту они проснутся, начнут плакать, и этот разговор закончится.
Так что он закончил этот разговор первым.
Коннор, не задумываясь, последовал инстинкту, желанию, которое одолевало его с самой первой встречи. Оттолкнувшись от стены, он схватил ее, прижал к себе и поцеловал.