– К сожалению, мы не можем приписать себе лавры искусных мастеров. Эти кибитки сделали англичане.
– Но столь причудливыми узорами их, несомненно, разрисовали цыгане, – сказала Марджери. Повернувшись к Ариэлле, она добавила: – Думаю, вы уже знакомы с моей кузиной Ариэллой де Уоренн.
Девушка напряглась, поймав на себе его взгляд и заметив, как мгновенно померкла его улыбка. Казалось, он раздевал ее взглядом. Она инстинктивно провела рукой по шелковому подолу своего платья, проверяя, все ли в порядке, и одновременно сожалея, что не надела какое-нибудь более красивое платье, нежели ее простой дневной наряд с длинным рукавом.
Эмилиан отрицательно покачал головой и, к ее вящему удивлению, ответил:
– Боюсь, не имел удовольствия.
Девушка облегченно вздохнула.
Марджери представила Диану.
– Вижу, некоторые кибитки уже готовы тронуться в путь. Когда вы отправляетесь? – поинтересовалась Марджери.
Он снова сосредоточил внимание на леди де Уоренн.
– Нам не дали позволения задержаться здесь дольше.
– В самом деле? Капитан де Уоренн такой великодушный и гостеприимный человек. Я очень удивлена.
Эмилиан ничего не ответил.
Ариэлла поверить не могла тому, как вежливо и уважительно он разговаривал с ее кузиной. С ней же он с самого начала выбрал совсем иную манеру общения. Он принялся делать непристойные намеки еще до того, как их представили друг другу. Стоило ему посмотреть на нее своими сияющими колдовскими глазами, как она тут же подпала под его чары.
А вот очаровать Марджери, похоже, в намерения Эмилиана не входило, чему Ариэлла была очень рада, потому что чувствовала, что этот мужчина – настоящий ловелас. Но сейчас он вел себя как высокородный и безупречно воспитанный аристократ.
Марджери пожелала цыганам доброго пути.
– Ну что, возвращаемся домой? – спросила она своих спутниц. – Мне очень хочется поболтать с твоей мачехой, Ариэлла. А потом, думаю, я удалюсь на отдых до ужина.
Ариэлла посмотрела на Эмилиана.
Он ответил ей холодным, враждебным взглядом. Зажав в тисках остывшую подкову, он снова принялся разогревать ее в пламени костра.
"Он хочет, чтобы я ушла" , – подумала девушка, с трудом сглатывая комок в горле.
– Думаю, я ненадолго останусь здесь, – спокойно произнесла она.
Эмилиан не поднял на нее глаз, но напрягся всем телом.
– Я надеялась поговорить с женщинами. Боюсь, другой возможности может и не представиться.
В глазах Марджери плясали веселые чертики.
– Исследование на местности? – поддразнила она.
– Это отличная возможность, – ответила Ариэлла.
Эмилиан, казалось, полностью ушел в созерцание подковы, которая по цвету напоминала раскаленные угли. Девушка понимала, однако, что он внимательно прислушивается к каждому сказанному ими слову.
– Очень хорошо, но, как мне кажется, тебе тоже нужно отдохнуть после полудня. Не забывай, что сегодня вечером Симмонсы дают деревенский бал в честь Первого мая.
Не успела Ариэлла и рта раскрыть, как Диана быстро сказала:
– Нет, его перенесли на конец недели.
– Значит, я что-то напутала. Диана?
Диана взяла Марджери под руку, и они удалились.
Ариэлла же не двинулась с места.
Эмилиан вынул подкову из костра и положил ее на пень. Отбросив тиски в сторону, он рывком распахнул полы рубашки и, взяв в руки молот, с силой опустил его на подкову.
– Подойдешь ближе, – сказал он, – и тебя опалит пламя.
Ариэлла отлично понимала, что он говорит вовсе не о пламени костра.
– Нервничаешь, мисс де Уоренн? – с издевкой произнес он, наконец удостаивая ее взглядом своих холодных серых глаз.
– Да, я ужасно нервничаю, – призналась девушка, понимая, что бессмысленно скрывать правду.
– Ты вернулась, из чего я могу заключить лишь одно – ты хочешь обжечься. Должен предупредить тебя: задержись ты подольше – глубоко пожалеешь о последствиях.
– Думаю, ты как та собака – лаешь больше, чем кусаешь, – молвила девушка. – Прошлой ночью ты повел себя как настоящий джентльмен, узнав о моем статусе.
Он презрительно фыркнул:
– Ты совсем ничего не знаешь о цыганах и уж точно ничего не знаешь обо мне.
– Верно. – Она помолчала немного, затем продолжила: – Но я надеялась, что при свете дня нам удастся спокойно обсудить произошедшее.
– Нечего тут обсуждать. – Он отвернулся.
Итак, он собирается снова отвергнуть ее? Неужели он не понял, что она чувствовала прошлой ночью? И неужели он не замечает ее интереса и симпатии сейчас? Ариэлла прикусила губу.
– Я надеялась узнать побольше о вашей культуре, – начала было она, – и очень обрадовалась, что вы еще не уехали.
Он напрягся, некоторое время молча глядел на подкову, потом повернулся к девушке лицом.
– Я не намерен становиться частью твоего исследования на месте , мисс де Уоренн, – сухо произнес он.
Она напряглась всем телом.
– Это несправедливо. Ты и понятия не имеешь, о чем говорила Марджери.
– Полагаю, она имела в виду именно то, что сказала.
– Не стану отрицать, я очень любопытна и хочу узнать как можно больше об образе жизни цыган. Но… я вернулась потому, что прошлой ночью мы повздорили. – Взгляды их встретились. – Я не хочу спорить с тобой.
– Этим утром, ты хочешь сказать. – Посмотрев на девушку в упор, Эмилиан надел толстые перчатки и взял подкову. Подойдя к вороной кобыле, он похлопал ее по крупу, потом поднял ее заднюю ногу и приложил подкову к копыту, проверяя, хорошо ли она подходит.
– Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду, – сказала Ариэлла ему в спину, но он не обратил на нее внимания. – Я надеялась, что настроение твое после нескольких часов сна улучшится, но, как вижу, надежда моя была напрасной.
Он выпрямился и посмотрел на девушку в упор пронзительным взглядом.
– Я не спал вовсе, мисс де Уоренн. И настроение у меня на редкость отвратительное.
Ариэлла была уверена, что сна он лишился именно из-за их вчерашней встречи. Осознание этого взбудоражило ее. Он мог сколько угодно изображать равнодушие, но в действительности тоже был задет.
– Это справедливо для нас обоих, – пробормотала она.
Выражение его лица стало жестким.
– Снова пытаешься спровоцировать меня? Прошлой ночи тебе было мало? Или таков способ соблазнения, принятый у девственниц?
Ариэлла удивилась:
– Ты говоришь так, будто я преследую тебя забавы ради, хотя в действительности это не так! Я понятия не имею, как соблазнить мужчину!
Он сорвал с рук перчатки.
– Прошлой ночью ты хотела, чтобы я преследовал тебя, – и не смей этого отрицать! Ты жаждала моих объятий и моих поцелуев. Я безошибочно угадываю, когда женщина посылает мне подобное приглашение, мисс де Уоренн. И прошлой ночью твоя страсть была очевидна. Ни секунды не сомневаюсь, что ты родилась соблазнительницей.
Ариэлла была удивлена услышать подобное мнение о себе, потому что в обществе ее считали слишком независимой, умной и образованной.
– Ты первый мужчина, Эмилиан, заставивший меня мечтать о поцелуях, – тщательно подбирая слова, призналась она, – и первый мужчина, разбудивший во мне страсть. Ты единственный, кого мне хотелось поцеловать. Прежде я никогда не понимала, из-за чего столько суеты или почему мой брат и кузены столь неутомимы в своих любовных похождениях. Не думаю, что я вообще осознавала прошлой ночью, что творю. Но не стану отрицать, что, когда мы встретились, со мной что-то произошло. И это было восхитительно! – пылко воскликнула она.
Воцарилось молчание.
Ариэлла трепетала.
– Я надеялась, что утром мы сможем начать все сначала.
– Ах да, я совсем забыл, что ты жаждешь не только моих поцелуев. Ты хочешь стать моим другом и узнать меня получше! Если хочешь, можешь прийти ко мне ночью, но, хотя ты и станешь утверждать, что намерена лишь поговорить, мы оба будем знать, что это не так.
Девушка поняла, что настрой Эмилиана ничуть не изменился. Он относился к ней столь же враждебно сейчас, как и тогда, когда впервые узнал о ее невинности.
– Но существует неисчислимое множество тем для бесед! Мы могли бы делиться сплетнями и устраивать дебаты, могли бы рассказывать истории. Я выросла в Западной Индии и готова поведать столько всего интересного об этом крае! Уверена, что и у тебя в запасе есть много рассказов, ведь ты странствуешь гораздо больше меня. Тот факт, что я мечтаю о твоих поцелуях – а ты, возможно, о моих, – вовсе не означает, что мы не сумеем обуздать нашу страсть. – Девушка покраснела, потому что намеревалась именно так и поступить.
Эмилиан был поражен.
– Леди не пристало признаваться в подобных чувствах… как и встречаться с цыганами и хотеть подружиться с ними.
Ариэлла глубоко вздохнула, гадая, не скрыт ли в его словах неявный вопрос.
– Эмилиан, я необычная девушка. В обществе меня считают эксцентричной. Но, помимо всего прочего, я привыкла быть честной. Неужели мы не можем поговорить откровенно? Неужели я не заслуживаю даже этой малости после страсти, разделенной нами прошлой ночью? Вот с Марджери ты вел себя обходительно и уважительно.
– Я не испытываю страсти к твоей сестре, – бесцветным голосом отозвался он. – А с тобой мы разделили всего лишь поцелуй, ничего больше.
Сердце ее билось в груди, подобно молоту.
– Это было нечто большее, чем просто поцелуй, Эмилиан.
– Может быть, но только для тебя, неопытной женщины.
– Верно. В искусстве поцелуев и любви опыта у меня никакого. То, что произошло прошлой ночью, имеет для меня огромное значение. Надеюсь, что и для тебя тоже.
В его темных глазах отразилась боль.
– Ты не мог заснуть из-за меня? – чуть слышно поинтересовалась она.
– Оставайся подольше, и ты все узнаешь.
Невзирая на исходящее от него напряжение и враждебность, Ариэлла ощутила глубокое волнение.
– Что мне сделать, чтобы ты объявил перемирие и мы смогли начать все сначала? – Девушка с надеждой улыбнулась ему.
– Уходи. Забудь, что было прошлой ночью, и найди себе кого-нибудь другого для удовлетворения своей пробудившейся ото сна страсти. Но если ты хочешь, чтобы твоим любовником непременно стал цыган, это можно устроить. В kumpa’nia много похотливых мужчин.
– Но ты же не имеешь это в виду!
– Напротив. Я имею в виду именно то, что сказал, и ничего иного. – Он отвернул от девушки перекошенное злобой лицо и принялся разыскивать гвозди. Погладив кобылу, он поднял ее заднюю ногу, и Ариэлла заметила некоторое напряжение в действиях, когда он прибивал подкову. Ей никак не удавалось его понять. Он являлся для нее незнакомцем, принадлежащим к чуждой ей культуре, с чуждыми ей мечтами и устремлениями. Девушка не могла взять в толк, отчего он так зол.
Вчера, когда они впервые встретились, он уже был зол, еще до того, как она сама или ее отец заговорили с ним. У Ариэллы создалось впечатление, что он терпеть не может весь род людской – или, по крайней мере, всех англичан.
Девушка надеялась, что дело не в этом, ведь, если он действительно воспринимает ее как врага и не хочет развивать их отношения, она никак не сумеет повлиять на это решение. Она и так преследовала его самым бессовестным образом. Настоящие леди так не поступают.
Но она не была похожа на Марджери, Диану или иную высокородную даму. Ее внутренний голос подсказывал ей не оставлять попыток достучаться до Эмилиана, даже если ее и сочтут при этом бесстыжей. Она хотела сгладить его гнев – и узнать его причину.
В конце концов, женщинам в ее семье всегда приходилось зубами и ногтями сражаться за мужчин, которых они любили.
Ариэлла замерла. Она была убеждена, что мужчина и женщина могут влюбиться с первого взгляда, чему в ее роду имелось множество подтверждений. Она понимала, что именно это с ней в настоящий момент и происходит, раз она так сильно переживает об этом человеке.
– Я буду скучать по тебе, когда ты уедешь. Знаю, это звучит не вполне нормально, но таковы мои чувства, – прошептала она.
Не обращая на девушку ни малейшего внимания, Эмилиан продолжал прибивать подкову.
– Веришь ли ты в судьбу?
Он промолчал.
– Я верю, хотя и начитана и считаю себя рациональным человеком. Долгие годы я не была в Дербишире, а в Роуз-Хилл так и вовсе приехала впервые. И в первый же день встретила тебя.
– Вряд ли это можно назвать судьбой, – возразил он. Замерев на мгновение, он снова поднял молот.
– Веришь ли ты в любовь с первого взгляда? – чуть слышно поинтересовалась она.
Он ударил молотом по подкове, но попал себе по большому пальцу и вскрикнул от боли. Отпустив ногу кобылы и уронив инструмент, Эмилиан выпрямился. На лице его было написано выражение удивления и досады.
Девушка осознала, что сжимает себя руками что есть силы.
– Понимаю, это безумие, потому что мы только познакомились. Но в моей семье это что-то вроде семейной традиции, и, возможно, я пойду по стопам своих предков.
Он подскочил к Ариэлле и резко встряхнул ее за плечи.
– Ты не влюбилась в меня с первого взгляда. Когда-нибудь ты влюбишься в очаровательного и состоятельного аристократа. То, что ты испытываешь ко мне, Ариэлла, – это страсть , и ничего больше! Ты меня даже не знаешь .
– Я очень хочу узнать о тебе больше, но ты отталкиваешь меня! – вскричала она.
– Ты романтическая дурочка, – ответил Эмилиан, отпуская ее. – Неужели ты не заметила, что мы отличаемся друг от друга?
– Мне все равно. Мои лучшие друзья после брата, сестры и кузин – это университетские профессора, ученые, адвокаты и даже один писатель весьма радикальных взглядов. Никто из них не родился аристократом.
Эмилиан отрицательно покачал головой:
– Но и цыганом тоже никто из них не родился. Какая женщина вообще станет делать подобные признания? У тебя что, совсем гордости нет? Я цыган, Ариэлла, цыган.
Она вздернула подбородок:
– Гордости во мне хоть отбавляй. Прежде всего, я горжусь тем, что не похожа ни на одну другую женщину моего положения и воспитания. И мне все равно, цыган ты или нет. – Ариэлла коснулась его щеки. – Именно поэтому ты отвергаешь мое предложение о дружбе? Потому что дружба между нами запрещена?
Эмилиан отпрянул от ее ладони и скрестил руки на груди.
– То, кем я являюсь, имеет огромное значение. А вот то обстоятельство, что в тебе слишком поздно пробудились сексуальные желания или что ты осмеливаешься бродить в одиночестве по ночам, едва ли делает тебя такой уж особенной. Ты по-прежнему остаешься принцессой-gadji .
– Я вовсе не особа королевских кровей, – разозлилась она. – Да, я богата – и что из этого? Я живу в Лондоне независимой жизнью. Я люблю читать и посвящаю этому занятию достаточно много времени. Я говорю на четырех… – Внезапно Ариэлла замолчала. Что она делает? Эмилиана вряд ли впечатлит ее увлечение историей, философией, жизнеописаниями великих людей, а также тот факт, что она ярая сторонница социальных реформ и получила незаурядное образование. Дамы высшего света, которыми восхищаются и расположения которых добиваются, не читают ничего, кроме романтической литературы, да и то часто лишь для того, чтобы скоротать время в дороге. Они живут вместе с родителями, а не самостоятельно и имеют в лучшем случае начальное школьное образование. Женщины, которые нравятся мужчинам, искусны в шитье и рукоделии и находятся в курсе последних модных новинок, предел их мечтаний – выйти замуж и родить детей.
– Ну, продолжай же, – с издевкой произнес он. – Ты ведешь независимую жизнь, начитанна, значит, считаешь себя подходящей на роль любовницы цыгана?
– Жизнь в столице я предпочитаю жизни в деревне, а так как мои дядя и тетя тоже часто бывают в Лондоне, большую часть года я провожу с ними. Я читаю… дамские романы. И путеводители, – неловко закончила она, пряча глаза.
– О да, это делает тебя очень оригинальной.
Его презрение больно ранило девушку.
– Я терпеть не могу балы и чаепития, – гневно продолжала она. Это, по крайней мере, было правдой. – Также я ненавижу пустую фривольную болтовню об игре в крокет и скачках с препятствиями. Я отлично подхожу на роль твоего друга – и, возможно, даже любовницы, если естественный ход событий приведет нас к этому.
Эмилиан взирал на нее широко раскрытыми глазами, которые, казалось, вот-вот выскочат из орбит.
Еще ни разу в жизни Ариэлла не была настроена столь решительно.
– Как видишь, я сильно отличаюсь от прочих молодых леди. И я не исключаю любовной связи с тобой.
– Ты безумна! Не понимаю, как тебе вообще удалось до сих пор сохранять девственность?
– Я же уже объяснила тебе, что прежде не желала ни одного мужчину. Но сначала между нами должны возникнуть узы дружбы, Эмилиан. – Сказав это, Ариэлла задрожала, понимая, что только что сделала довольно шокирующее предложение мужчине.
– Если естественный ход событий приведет тебя в мою постель, ты очень об этом пожалеешь впоследствии, – жестко ответил он, сверкая глазами.
– Как раз наоборот, – прошептала девушка. – Возможно, я буду удовлетворена.
Эмилиан задохнулся от удивления.
Ариэлла ощутила уже знакомое ей по прошлой ночи томление плоти.
– Я начинаю привыкать к твоим угрозам, – чуть слышно произнесла она. – Но ты больше не пугаешь меня, Эмилиан.
– В самом деле? Тогда приходи ко мне нынче ночью. Уверен, однако, что ты струсишь и останешься дома, а утром горько в этом раскаешься.
Ариэлла молча взирала на него, отказываясь верить своим ушам.
Он приосанился.
– Когда же ты поймешь? Ты являешь собой ходячий соблазн, которому мне вовсе не хочется сопротивляться. Я хочу погубить тебя! Но, забрав твою невинность, я не дам тебе взамен любви. Мы не станем друзьями… никогда. Я дам тебе страсть, страсть и всепоглощающее наслаждение – и на этом мы распрощаемся.
Ариэллу пробила дрожь. Она осознала, что Эмилиан действительно верит каждому сказанному им слову. Неужели возможно, что у него никогда не было ни единого друга? Неужели его любовницы жаждали лишь плотских утех, и ничего больше? Он говорил ужасные слова о том, что женщины используют его.
– Почему ты так боишься дать шанс нашей дружбе?
– Ничего я не боюсь. Я просто хочу заставить тебя сбежать от меня, причем как можно дальше. Я пытаюсь защитить тебя не от тебя самой, но от меня! – Вихрем развернувшись, он принялся отвязывать вороную кобылу.
На глаза Ариэлле навернулись слезы, но она поспешно смахнула их.
– Выходит, я никогда тебя больше не увижу.
Зажав поводья в руке, он повернулся к ней:
– Сегодня ночью мы будем в Вудленде. Если ты придешь, я без малейших угрызений совести соблазню тебя и уложу в постель. Если ты придешь, мы не станем разговаривать или устанавливать дружеские отношения. Если ты чувствуешь, что влюбляешься, советую тебе немедленно прийти в чувство. Решив разделить со мной ночь страсти и наслаждения, ты не получишь ничего иного. Ты ничем не будешь отличаться ля меня от прочих любовниц-gadjis , которые частенько навещают мою постель. Так что хорошо подумай, прежде чем решишь стать одной из них. Ах да! На случай, если я непонятно выразился, – когда взойдет солнце и ты покинешь меня, я даже не вспомню твоего имени. – Бросив на нее суровый взгляд, Эмилиан зашагал прочь, ведя за собой лошадь.