– Настоятельно рекомендую вам оставить ее в покое. Я чувствую потребность защитить красивую женщину и не советую вам становиться у меня на пути, Джек.
Толлман устремил взгляд за спину Алексея, явно высматривая своего приятеля, который так и не появился, потом кивнул и, отступая, двинулся обратно, старательно обходя экипаж, в котором сидела Ариэлла. Девушка отчетливо разглядела его разгневанное лицо. Он бормотал себе под нос проклятия. Она разобрала слова цыганка, шлюха и де Уоренн .
Неужели Джаэли и правда удалось ускользнуть?
Ариэлла посмотрела на два вяза. Женщине невысокого роста не удалось бы дотянуться до нижней ветки, чтобы вскарабкаться на дерево. Тогда девушка оглянулась на дверь церкви.
– Заперто, – произнес Алексей.
Он спешился и, повернувшись лицом к стене, громко произнес:
– Выходи! Мы не обидим тебя.
Глаза Ариэллы расширились. У самого основания стены она заметила крошечную решетку, закрывающую сток в канализацию. Алексей встал на колени и, сняв эту решетку, протянул в образовавшееся отверстие руку.
Ариэлла увидела, как в ладонь брата легла крошечная грязная ручка, и Алексей одним рывком вытянул Джаэль из канализации.
Она пребывала в полном беспорядке, но тем не менее гордо выпрямилась в полный рост и, отбросив волосы со лба, воззрилась на Алексея поистине королевским взглядом. Потом она с опаской посмотрела в сторону прохода у стены, явно выискивая своих преследователей.
– Они ушли, – спокойно пояснил Алексей.
Джаэль посмотрела на него с опаской и принялась отряхивать грязь с юбки. Она хотела казаться гордой и независимой, но Ариэлла заметила, что у нее дрожат руки. Ее затопила волна сочувствия.
Алексей прикоснулся к руке Джаэли, отчего она вздрогнула.
– Иди посиди в экипаже с моей сестрой, – мягко произнес он.
Девушка презрительно ему улыбнулась:
– А что потом? Вы попросите свою сестру удалиться, чтобы получить награду за мое спасение ?
Молодой человек отступил на шаг.
– Я никогда ни за что не ожидаю награды – тем более предложенным тобой способом.
Цыганка отбросила волосы назад.
– Все gadjos одинаковы. – Теперь взгляд ее был устремлен на Ариэллу, а Алексея она предпочла игнорировать.
Девушка вышла из экипажа.
– Ты в порядке, Джаэль?
– Ну конечно, – ответила она.
Алексей очень удивился, поняв, что сестра знакома с цыганкой. Ариэлла быстро добавила:
– Помнишь, я сказала тебе, что разговаривала с молодой женщиной в цыганском таборе? Это и была Джаэль. – Она снова повернулась к цыганке и заметила у той на руках глубокие кровоточащие царапины. – Это же не они сделали, не так ли? – с беспокойством спросила она.
– Нет, я оцарапалась там, – ответила девушка, махнув рукой в сторону канализационного отверстия.
Ариэлла внимательно всмотрелась ей в глаза. Джаэль хотела казаться гордой, хотя в действительности пребывала в смятении. Ариэлла считала ее необыкновенно мужественной и храброй. Любая другая женщина на ее месте давно бы уже рыдала – возможно, в объятиях своего спасителя.
– Порезы необходимо промыть, – сказала Ариэлла. – Почему бы тебе не поехать со мной в Роуз-Хилл, где мы позаботимся о тебе?
Джаэль вытянулась в струнку, как солдат.
– Я возвращаюсь в Вудленд.
Повисло неловкое молчание. Ариэлла совсем было собралась предложить отвести цыганку в экипаже, когда вперед выступил Алексей. Хотя Джаэль упорно отводила глаза, он произнес, глядя на нее в упор:
– Моя сестра хочет отвести тебя к нам домой, чтобы промыть твои раны. Почему ты отказываешься?
Джаэль подняла на него свои янтарные глаза, и Ариэлла поняла, что девушка отчаянно пытается сохранить присутствие духа.
Выражение лица Алексея сделалось таким жестким, что Ариэлла едва узнала брата.
– Они причинили тебе вред? – прямо спросил он.
– Нет, – ответила цыганка.
Он продолжал с сомнением взирать на нее.
– Но хотели. – Взгляд ее затуманился, на щеку скатилась единственная слеза. – Вам отлично известно, что им было от меня нужно.
Алексей развернулся. Ариэлла понимала, что он в бешенстве.
– Отвези ее в Роуз-Хилл, – приказал он сестре. – А потом проследи, чтобы она благополучно вернулась в Вудленд.
– Алекси, что ты собираешься делать? – с тревогой в голосе спросила Ариэлла.
– Она женщина! – яростно воскликнул он. – Этим распутникам не повредит урок хороших манер. – Вскочив на лошадь, он пустил ее галопом и скрылся из вида.
Ариэлла повернулась к цыганке.
– Что произошло? – спросила она.
– Я просто предложила предсказать судьбу по ладони, но им этого оказалось мало! Они хотели затащить меня в постель! – Она гневно стерла еще одну слезу с щеки. – Толстяк схватил меня. Подонок! Он поймал меня и принялся целовать, но я вырвалась и убежала. Ненавижу их всех!
Ариэлла обняла Джаэль, выражая таким образом свое сочувствие. Она надеялась, что Алексей преподаст этим мерзавцам хороший урок.
– Слава богу, все позади. – Она широко улыбнулась. – А теперь поехали к нам домой. Я промою твои раны, а потом отправлю тебя в экипаже в Вудленд.
Джаэль посмотрела ей прямо в глаза:
– Ты добрая женщина. Я рада, что мы подруги. – Затем она отстранилась. – Но помощь твоя мне не нужна.
– Джаэль! – воскликнула Ариэлла, но было уже слишком поздно.
Цыганка поспешила прочь с церковного двора.
Эмилиан дописал письмо своему адвокату с просьбой подобрать для него несколько перспективных людей на должность управляющего имением, указав при этом, что дело не терпит отлагательств. Запечатав конверт воском, он задумчиво воззрился на семейный герб, который и являлся печатью. Теперь ему долгое время не придется воспользоваться этой печатью. Возможно, даже никогда снова.
Он отказывался думать об Эдмунде.
Виски его ломило от боли. Поднявшись из-за стола, молодой человек направился к бару и плеснул себе бренди, чувствуя еще большее недовольство, чем прежде. Он не мог отрицать того факта, что какая-то часть его души была очень привязана к Вудленду. Он волновался об обитателях имения, своих деловых партнерах и нескольких важных контрактах. Но раз он решил отправиться на могилу Райзы вместе с kumpa’nia и отыскать свою потерянную цыганскую душу, ничто и никто не сможет этому помешать.
Перед его мысленным взором возник образ Ариэллы де Уоренн.
Эмилиан часто думал о ней в последнее время. Более того, он желал ее, и это желание смешивалось с его горем и его гневом. Сильное физическое влечение было вполне объяснимо – он же мужчина! – но никогда прежде он не думал о своих любовницах за пределами спальни. Эта девушка действительно отличалась от всех прочих.
"Я отлично подхожу на роль твоего друга – и, возможно, даже любовницы, если естественный ход событий приведет нас к этому".
Ни одна из его любовниц не была заинтересована в дружбе. Они хотели от него только одного – и он в ответ хотел того же. Так почему же Ариэлла вознамерилась стать его другом? Это было странно, необъяснимо, невиданно!
Теперь он начал понимать, почему общество считает эту девушку эксцентричной. Она хотела естественного хода событий, он же жаждал секса и мести за все причиненные цыганам несправедливости. Эмилиан надеялся, что Ариэлла последует его предупреждению и будет держаться от него подальше. Каждой клеточкой своего тела он понимал, что девушка не сможет противостоять его мести.
Он также понимал, что она ни в чем не виновата и что ему следует подыскать другой объект мщения. Это свидетельствовало о том, как сильна в нем английская часть натуры, что было совершенно неприемлемо.
Мысли его пребывали в полном смятении. Эмилиан допил бренди и вдруг почувствовал чье-то присутствие за спиной. Молниеносно развернувшись, он увидел стоящую на пороге Джаэль и отметил про себя, что у нее нос покраснел, как будто она плакала.
– Ты в порядке? – с беспокойством в голосе произнес Эмилиан, подходя к сестре.
Она широко улыбнулась:
– Да, со мной все хорошо. Можно войти?
– Конечно, входи, – ответил он, ощущая, как по телу разливается непривычное тепло. Он пристальнее вгляделся в лицо Джаэли и заметил, что в глазах ее притаились тени. Или ему это показалось? Как бы он хотел лучше знать собственную сестру. – Ты абсолютно уверена, что с тобой все в порядке?
– О да, – насмешливо отозвалась она. – Какой роскошный дом. Может быть, ты стал слишком gadjo , чтобы отправиться с нами на север?
Улыбка его померкла.
– Исключено.
Она с удивлением посмотрела на него и, войдя в комнату, стала прикасаться к поверхностям столов, гладить вазы, подсвечники, крошечные расписные шкатулки и прочие вещицы, заботливо собранные женой Эдмунда.
– Не хочешь ли до отправления в путь пожить со мной в Вудленде? Или ты для этого слишком цыганка? – спросил Эмилиан.
Она одарила брата обворожительной улыбкой:
– Я не могу спать в постели gadjo. – Улыбка ее угасла, когда она посмотрела на книжный шкаф. – Ты умеешь читать, да?
– Да. Хочешь, я научу тебя?
– Я читаю по-английски. – Джаэль повернулась к нему лицом. – Я умна. Было бы глупо не уметь читать на языке людей, в чьих землях мы живем. – Взгляд ее упал на стоящие в баре графины. – А твое виски gadjo лучше, чем наше?
– Да, – не колеблясь ответил Эмилиан.
Она подошла ближе и стала наливать себе спиртного.
– О нет, – произнес он, делая шаг по направлению к сестре и протягивая руку за ее стаканом, но она оказалась проворнее и опередила его.
– Я взрослая женщина, Эмилиан, мне двадцать лет. – Она отсалютовала ему стаканом.
На девушке была надета кофта с длинными рукавами поверх блузки и юбки. Когда она подносила стакан к губам, рукав сместился назад, к локтю, и взгляду Эмилиана предстали свежие царапины на коже. На мгновение он замер.
В комнате воцарилась зловещая тишина. Кто-то сотворил с Джаэлью нечто ужасное – и этот человек непременно заплатит за свое злодеяние.
Девушка побледнела, осознав, что брат все видел.
– Что произошло? – спокойным тоном поинтересовался он. – Кто это сделал с тобой?
– О, это пустяки, – быстро отозвалась она.
– Раны нужно промыть и смазать бальзамом. Так что случилось?
Джаэль как воды в рот набрала.
– Я знаю, что случилось. – В душе его росла безжалостная решимость. – Gadjos. Ты слишком хорошенькая. Нет, не просто хорошенькая, ты красивая и соблазнительная. Gadjos сделали это с тобой. Расскажи мне все, – потребовал Эмилиан, глядя сестре прямо в лицо.
– Я в порядке.
– Предоставь мне решать, в порядке ты или нет.
Джаэль вздернула подбородок:
– Я предсказывала судьбу по ладони. Ты прав, это gadjos. Они пожелали большего. – Она пожала плечами.
Эмилиан полагал, что отлично владеет собой, но сейчас его переполнял гнев. Он постарался обуздать его.
– Они связали тебя? У тебя на руках следы от веревок?
– Нет! Я убежала и спряталась под каменной стеной, отсюда и царапины. Другой gadjo прогнал тех людей. – Она покраснела. – Как же я их всех ненавижу!
Чувствуя себя неловко, Эмилиан обнял сестру.
– Какие именно gadjos пытались вынудить тебя к близости, Джаэль?
Он видел сквозящее в ее глазах сомнение.
– Мой долг – защищать тебя. И я все равно выясню, кто напал на тебя, с твоей помощью или без нее.
– Ты didikoi . Если ты станешь преследовать англичан, они натравят на тебя шерифов и еще каких-нибудь влиятельных людей!
– Ничего со мной не случится, – солгал он и, чтобы сделать свои слова более убедительными для сестры, улыбнулся ей. – Я сам здесь влиятельное лицо, Джаэль. Я виконт.
Поколебавшись мгновение, она ответила:
– Это были хозяин постоялого двора "Белый олень" и еще один толстый gadjo с каштановыми волосами по имени Билл.
– Давай-ка промоем твои раны, – сказал Эмилиан, наконец выпуская свой гнев и ненависть на свободу.
Он с нетерпением ждал момента, когда сможет отомстить.
И месть его обрушится на первого попавшегося англичанина – или англичанку, – кому не посчастливится оказаться у него на пути.
Глава 7
Раскрытая книга сиротливо лежала на кровати. Ариэлла пробовала читать, но не могла различить слов, они плясали и расплывались перед глазами, подобно языкам пламени в камине.
С ней что-то случилось.
С ней случился Эмилиан.
Все еще облаченная в шелковое с шифоновой оторочкой платье кремового цвета без рукавов и с вплетенными в волосы бриллиантами и жемчужинами, Ариэлла стояла у открытого окна своей спальни, слушая неистовое биение собственного сердца. Ночной воздух холодил ее разгоряченную кожу, к вспотевшему лицу прилипли завитки волос, выбившиеся из прически.
Кучер, которого она тайком наняла сегодня днем, ожидал ее прямо за главными воротами имения. Девушка решила не ездить к Эмилиану. Она рассудила, что сначала нужно узнать его лучше, а уж потом вступать в любовную связь. Экипаж же она взяла просто на всякий случай.
Ариэлла стояла на пороге принятия чрезвычайно важного решения, которое могло повлиять на всю ее дальнейшую жизнь. Она была напугана, внутренний голос уверял ее, что ей следует остаться дома. "Ты являешь собой ходячий соблазн, которому мне вовсе не хочется сопротивляться. Я хочу погубить тебя!"
Ну разумеется, хочет. Эмилиан же нормальный здоровый мужчина. Все мужчины в ее собственной семье слыли известными ловеласами до женитьбы. Эмилиана безумно влекло к ней, так же как и ее к нему. И притяжение это было не чисто физическим – их влекло друг к другу словно магнитом. Подобная реакция не могла быть односторонней. В семействе де Уоренн именно таково было начало великой любви. Но Эмилиану конечно же неоткуда было об этом узнать.
Как она могла не отправиться к нему, когда ее обуревали подобные чувства? Когда она была почти уверена, что они должны вот-вот влюбиться друг в друга, если это уже не произошло? Как тут было не поверить, что именно этот человек уготован ей судьбой?
Не отрывая глаз от расстилающейся за окном панорамы, девушка оттянула лиф платья, прилипший к коже. Сердце ее молотом билось в груди. Устремив взгляд на звезды, она видела не их яркое сияние, а свет вчерашних цыганских костров. Она даже подумала о том, что стоит лишь постараться – и она услышит доносящиеся из Вудленда гитарные напевы.
Но имение находилось в часе езды от Роуз-Хилл, и все, что Ариэлле удалось услышать, – это уханье совы да эхо воспоминаний прошедшего вечера.
Не музыки жаждало ее сердце. Теперь Ариэлла точно это знала. Она закрыла глаза и почти явственно ощутила прикосновение Эмилиана к своей влажной разгоряченной коже.
Она представила, как он стоит у костра, глядя на восток и думая о ней. Он ждал ее в Вудленде, такой же возбужденный и лихорадочный, как и она сама.
Ариэлла подошла к кровати и присела. Она отдавала себе отчет в том, что влюбилась в незнакомца, человека чуждой ей культуры. Она должна бороться за него, за них. Это только начало, а не интерлюдия и финальная часть. Ей нужно было убедить Эмилиана не уходить с цыганами, а остаться с ней.
Это цыганский способ выбирать любовников.
Девушка задрожала. Осмелится ли она? А почему бы и нет? Она не похожа на Марджери или Диану, которые и мысли не допустят о подобной выходке. Ариэлла же действительно хотела, чтобы они с Эмилианом стали друзьями и любовниками. После дня, проведенного в деревне, она стала понимать образ жизни цыган, каждый день которых был наполнен страданием. Народ ее матери также подвергался гонениям. Ариэлла обнаружила удивительное и в то же время трагическое соответствие между судьбами цыган и евреев.
Эмилиан был гордым и независимым, но что скрывалось за этой маской? Девушка с трудом могла выносить вид двух цыганских мальчиков, которые вели себя с полнейшим безразличием перед лицом ужасных вывесок и фанатичных прохожих. Никого нельзя подвергать подобной ненависти и предубежденности.
"Но, забрав твою невинность, я не дам тебе взамен любви. Мы не станем друзьями… никогда. Я дам тебе страсть, страсть и всепоглощающее наслаждение – и на этом мы распрощаемся".
Он заблуждался. Ночь вместе – если они действительно разделят ложе – переменит все. Разве Алексей не говорил ей, что женщины управляют мужчинами из постели? Отношение к ней Эмилиана изменится, если она станет его любовницей. Это будет тем самым началом, к которому Ариэлла стремится всем сердцем. Он должен стать совершенно другим человеком, так же как ее отец под влиянием Аманды или дядя Тай под влиянием тетушки Лизи. Одна ночь может подарить им так много любви. Одна ночь может проложить дорогу в будущее.
Ариэлла приняла решение. Достав из шкафа плащ, она накинула его поверх платья. Если кто-нибудь поймает ее бродящей по дому, она притворится, что отправилась на кухню за пирожным. По истечении ночи Эмилиан не захочет уезжать из графства – он не сумеет оставить ее.
Ариэлла постучала в застекленное окно, отделяющее ее от кучера, и запряженная одной лошадью карета тронулась в путь.
Полная луна, сияющая на усыпанном звездами небе, заливала окрестности серебряным светом. Главный дом имения вырисовывался большой серой тенью в конце длинной подъездной аллеи. В темноте тут и там возникали и другие постройки. Впереди Ариэлла заметила яркие костры цыганского лагеря и услышала звуки гитары и скрипки. Музыка показалась ей еще более чувственной, чем накануне, и еще более чарующей.
Девушка дышала с трудом. Как только она выйдет из кареты и отпустит кучера, дороги назад не будет. Но в ее намерения не входило отступать. Она хотела двигаться только вперед – к Эмилиану.
Широко распахнув дверцу экипажа, она выбралась наружу, трепеща всем телом. Несмотря на всю свою решимость, никогда в жизни девушка не испытывала столь сильной нервозности и беспокойства. Слишком высоки были ставки.
Она рассеянно улыбнулась кучеру, так как внимание ее было целиком приковано к кострам, горящим по периметру цыганского лагеря. Он был где-то поблизости, и он ждал ее . Ариэлла решилась.
– Благодарю вас, – сказала она.
Поклонившись, он спросил:
– Подождать вас, мисс?
Она намеренно не сообщила этому человеку своего имени. Ариэлла не сомневалась, что, будучи неглупым человеком, кучер и сам догадается, кто она такая, но все же надеялась, что он сочтет ее приехавшей с визитом гостьей. Если же кучер узнает ее, то ее репутация – или то, что от нее осталось, – будет навсегда загублена, потому что есть лишь одна причина, по которой леди решится тайком покинуть свой дом в столь неурочный час. Саму ее это не особо заботило, но вот родители пришли бы в ужас, случись им узнать о ее похождениях.
Но об этом она станет беспокоиться позже. Она качнула головой, отпуская экипаж.
Кучер ухмыльнулся и натянул поводья. Вскоре карета растворилась в ночи.
Сердце Ариэллы неистово колотилось в груди, и, почувствовав на коже капельки пота, она сняла плащ. Тело ее, казалось, вибрировало от напряжения. Едва смея дышать, она направилась по подъездной аллее, оступаясь в своих узеньких туфельках на каблуках, но не обращая на это внимания.