Моя голова была пустой и необыкновенно легкой. В Бобе было то, что я так давно и напрасно искала в мужчинах - он умел отдаваться ласке. Именно отдаваться, а не брать, как это делают грубые и даже не очень грубые самцы. Боб вел себя как настоящий мужчина, но мне казалось, что какая-то часть его существа растворяется вместе со мной в ласке.
- А ты не хотела. Мы бы так много потеряли…
Я наконец стала выходить из воды, намереваясь одеться. В это время в костре громко треснуло, в воздух устремился целый фейерверк ярких искр. Мне показалось, что мои глаза встретились с глазами какого-то человека, стоявшего на берегу. Я не разглядела, кто это был - искры потухли, и ночь сразу показалась еще темней. Я услышала торопливые шаги, удалявшиеся в сторону зарослей. Мне стало стыдно своей наготы, и я поспешила натянуть джинсы и рубашку. Странно, но я не испытывала к Бобу особой нежности - обычно я так и липну к тому, с кем занимаюсь любовью. Дурацкая привычка анализировать все на свете и раньше здорово портила мне существование. Вместо того, чтоб наслаждаться соловьиной ночью в компании почти идеального мужчины, я ломала голову над тем, к чему может привести наш роман.
Одно я знала безусловно: мне не хотелось быть возле Боба каждую минуту. Мне в тот момент хотелось расстаться с ним как можно скорей. И это вопреки тому, что всего несколько минут назад мне было с ним волшебно хорошо.
Когда мы переправлялись домой, сытые, осоловевшие и здорово покусанные комарами, Боб неожиданно сказал:
- А небо такое, словно исполнилась чья-то мечта о счастье. Чайка, как ты представляешь себе счастье?
- Чтобы дух и плоть были заодно. Но это, уверена, из области ненаучной фантастики.
- Меня тоже гнетет этот вечный разлад между душой и телом. Неужели это удел всех русских? Признаться, я не слыхал, чтоб те же американцы всерьез задумывались над этой проблемой. - Он вздохнул. - Но почему мы в каждом нашем движении, в каждом порыве должны усматривать какой-то особенный - высший - смысл? Ведь вокруг нас царит настоящий хаос. Или ты веришь в то, что без ведома Творца даже волос с головы не упадет? Скажи, Чайка, ты веришь в это?
Я пожала плечами. Если честно, мне очень хотелось в это верить. Сейчас как никогда.
Я услыхала сквозь сон, как злобно залаяли собаки, вскочила и завернулась в купальный халат.
Василий стоял возле лестницы, ведущей на веранду со стороны обрыва. Он был в рваных джинсах и майке без рукавов. Казалось, ему было совершенно наплевать на мечущихся вокруг него разъяренных собак.
- Привет, - сказал он и улыбнулся мне во весь рот. - Ну и долго же вы дрыхнете. Хозяин далеко?
Я обратила внимание на то, что он держал пластмассовый пакет с изображением Алексис из "Династии". Там, судя по очертаниям, лежала его монашеская хламида. На тощей шее Василия нелепо болтался большой желтый крест на обыкновенной веревке.
- Он… занят, - сказала я, потуже запахиваясь в халат.
- Хотел бы я знать - чем? - Василий смотрел на меня дерзко. - Правда, я бы тоже не сидел сложа руки и все остальное, если бы возле меня оказалась такая сексапильная деваха.
- Что тебе нужно? - не слишком любезно осведомилась я.
- Я хотел спросить, не нужно ли чего вам. Готов предоставить самый широкий ассортимент услуг.
В этот момент появился Боб. Он был в бейсболке и пестрых трикотажных шортах. Словно гулял по набережной где-нибудь в Гонолулу или Малибу.
- Наше с кисточкой. - Василий отвесил глубокий поклон. - Мы с вашей женой давнишние друзья.
- Кто этот человек, Лора?
Боб изобразил на своем красивом холеном лице некое подобие барского презрения.
- Наверное, монах. - Я пожала плечами. - Он пока не соизволил представиться.
- Но ведь мы с тобой познакомились еще вчера. И ты пригласила меня в гости.
- Это правда, Лора? - тоном ревнивого супруга спросил Боб.
- Какая тебе разница? Впрочем, разбирайтесь тут сами. Я пошла спать.
- Постой. - Боб схватил меня за локоть. - Ты на самом деле знакома с этим человеком?
Боб смотрел на меня укоризненно и с любопытством.
- Предположим. Но я не собиралась звать его в гости. Он все выдумал.
- Ясно. - Боб произнес это таким тоном, словно знал безошибочно, что мы с Василием любовники. - И что вы от нас хотите, молодой человек?
- Я пришел предложить свои услуги. Очень недорого. Дешевле, чем это стоит на самом деле.
- Что вы умеете делать?
Мне показалось, Боб спросил это не без интереса.
- Все, что угодно… - Василий озорно стрельнул глазами в мою сторону и даже подмигнул мне. - Я монах по необходимости, а не по призванию. К тому же у меня нет никаких комплексов.
У меня руки чесались заехать Василию по морде. Я с трудом сдержала себя. Между тем Боб повел себя более чем странно.
- Хорошо, - сказал он. - Пошли со мной в дом. Тут есть одно дело. Лора, может, сваришь нам кофе?
Они появились на кухне минут через пятнадцать.
- Василий поможет мне сколачивать рамы. У меня в спальне просела дверь. Этот Михаил такой лодырь, - говорил он, не глядя в мою сторону.
Я обратила внимание, что Боб возбужден. В тот момент я не придала этому обстоятельству никакого значения.
- Знаешь, у них там святостью и не пахнет, - говорил Боб, когда мы не спеша обедали на кухне. День выдался очень жарким, к тому же я, очевидно, перегрелась на солнце. Словом, и аппетит, и тонус были у меня на нуле.
- Этот парнишка напоминает мне паршивую овцу. Я бы не стала судить по нему обо всем стаде.
Боб усмехнулся и, как мне показалось, презрительно скривил губы.
- А у меня, признаться, возникло подозрение, что вы с ним ломаете комедию.
- То есть?
- Нашли общий язык и, разумеется, общие интересы, однако при мне считаете нужным соблюдать правила бонтона.
- Хорошенького же ты обо мне мнения, - вяло удивилась я. И тем не менее поняла, что нахожусь на грани слез.
- Ты оказалась куда сообразительней, чем я мог предположить. Кстати, со мной вовсе не обязательно играть в прятки. Мне кажется, компашка подбирается ничего себе, верно?
- В смысле?
- Не прикидывайся белой вороной, Чайка. Здоровый свинг раскрепощает не только тело, но и душу тоже.
- Как у тебя поворачивается язык предлагать мне такие гадости!
Я вскочила, опрокинув стул. И едва удержалась на ногах - вдруг поплыло перед глазами. Боб успел подхватить меня на руки. Помню, я заехала ему со всей силы по щеке, потом стала колотить его пятками.
Я пришла в себя в комнате Боба. За окном смеркалось. У меня болела голова и ныло все тело. Я безошибочно поняла, что заработала солнечный удар.
Я попыталась встать, но меня затошнило, и я снова завалилась на подушку. На тумбочке возле кровати стояла бутылка с минеральной водой. Она показалась мне подарком от самого Господа.
Я снова забылась в бредовом сне и проснулась уже глубокой ночью - поняла это по ковшу Большой Медведицы, который был почти в зените. Мне заметно полегчало. Я дошла до двери, лишь слегка пошатываясь, вышла в коридор. У меня не было никаких желаний - просто надоело лежать. Я свернула направо, намереваясь выйти на круглый балкон, - оттуда открывался замечательный вид на три части света, кроме севера. На балкон можно было попасть через столовую, которую Боб превратил в студию.
Стеклянная двустворчатая дверь оказалась закрытой. Это меня удивило - насколько мне было известно, Боб всегда держал ее нараспашку, поскольку не любил запаха красок и скипидара. Разумеется, меня это не остановило. Я уже стояла на пороге балкона, когда откуда-то из темноты меня окликнул Боб:
- Я здесь. Умница, что пришла. - Он подошел, обнял меня, прижался к моей спине. - Как ты себя чувствуешь, малышка?
Меня вдруг потянуло к нему почти безудержно. В ту ночь, подозреваю, у меня была высокая температура, а это состояние, как известно, своей безответственностью смахивает на сильное опьянение. Хоть я и далека от того, чтоб перед кем-то оправдываться. Боб одним рывком сорвал с моих плеч халат и оголил меня до пояса. Я поежилась. Ночь была ветреной и довольно прохладной.
- Какая ты красивая! - Он щелкнул зажигалкой и протянул мне тонкую длинную свечку с мечущимся огоньком. - Грешница, которая не собирается каяться. - Он поднес зажигалку к моим глазам. - У тебя внутри бушуют страсти. Дай им выход.
Он сдернул с меня халат и отошел на полшага. Потом опустился передо мной на колени и крепко прижался головой к моему животу. Он ласкал меня всеми возможными способами, умело ведя к вершинам наслаждения. Когда я оказалась на грани помешательства, схватил на руки и бросил на диван. Мне казалось, у него не две, а по крайней мере десять рук - они успевали везде и делали именно так, как мне хотелось. Я кусала от наслаждения губы, забыв обо всем на свете. Если экстаз - изобретение дьявола, то, похоже, он башковитый парень.
Я проснулась одна посреди дивана. Скомканные простыни валялись на полу. В балконную дверь жарко дышал знойный полдень.
Я долго плавала, пытаясь собрать из кусочков то, что совсем недавно можно было хотя бы с натяжкой назвать одним целым. Это оказалось бессмысленным занятием. Я наконец легла на спину и отдалась течению. Надо мной хищно попискивали большие жирные чайки.
Я слышала, как звонил колокол в монастыре на том берегу. Поверхность воды усиливала звук, делая его более густым и материальным. Я завидовала монахам и одновременно жалела их. Это раздвоение сознания мучило меня, как зубная боль.
Потом я с жадностью выпила целую бутылку пива прямо из холодильника, и мне стало полегче морально. Собственно говоря, дело было в том, что благодаря пивному Бахусу я поняла, что человек не способен противостоять греху, как бы он ни хотел это сделать.
Потом я покормила собак и пошла в свою келью во флигеле, намереваясь переодеться в сухое. Я с порога увидела Василия - он лежал на моей кровати в чем мама родила, широко раскинув ноги, и нагло улыбался мне.
Я опешила на какую-то долю секунды. Схватила со стола тяжелую стеклянную пепельницу и швырнула ею в Василия. У него реакция обезьяны - поймал пепельницу одной рукой.
- Психопатка. - Его улыбка стала еще наглей. - Все похотливые бабы психопатки. Ты еще та штучка в постели.
- Убирайся! - взвизгнула я и затопала ногами. - Я убью тебя!
- Ну, ну, не так громко. Что это на тебя накатило? - Василий и не думал вставать. - Иди, малышка, я успокою тебя.
- Я сейчас позову мужа!
- Он не услышит, твой муж. Я сам полчаса назад перевез его на тот берег. Видишь, какая у меня широкая душа? А все потому, что я вне конкуренции.
Он сел и стал теребить свой член. Он у него был отвратительно большого размера.
- Я расскажу отцу Афанасию. Тебя выгонят из монастыря, - со злорадством пообещала я.
- Ты этого не сделаешь, малышка. Да и зачем тебе это? Подлость красивую девочку украшает не больше, чем фригидность. Иди же наконец сюда - разве не видишь, что он совсем готов?
Я выскочила во двор и со всех ног бросилась вниз, к реке. Меня душили слезы гнева. К тому же я чувствовала себя полнейшим ничтожеством. Клянусь, со мной еще никто не обращался подобным образом.
Я переплыла на другую сторону и в изнеможении упала в траву. Мне казалось, я недостойна дышать этим чистым воздухом, видеть над собой безоблачно голубое небо. Словом, в ту минуту мне совсем не хотелось жить. Прошло какое-то время - может, десять минут, а, возможно, целый час. Я услыхала всплеск воды и подняла голову. Кто-то плыл от берега крупными саженками. Это был мужчина. Он зашел выше по течению, и его уже успело сильно снести.
У мужчины была широкая загорелая спина и длинные темно-русые волосы. Я сразу узнала в нем Глеба. Судя по всему, он не видел меня. Если честно, то в тот момент мне ни с кем не хотелось общаться.
Какое-то время я лежала с закрытыми глазами, путешествуя беспорядочными лабиринтами безрадостных дум. Как вдруг поймала себя на том, что желаю повторения предыдущей ночи. Этот факт меня неприятно поразил.
Я резко села и тряхнула головой. Заметила краем глаза, что Глеб уже выходит из воды - это было метрах в десяти левее. На нем было белое трико, которое, намокнув, сделалось совсем прозрачным. Казалось, он был погружен в свои мысли.
- Ты же сказал, что не собираешься купаться, - я вдруг услышала сдавленный голос Боба. Он появился со стороны луга.
- Мне нужно спешить к обедне.
Глеб одевался с лихорадочной поспешностью. Он уже стоял в длинной белой рубахе и теперь безуспешно пытался надеть хламиду.
- У тебя красивое тело, а ты прячешь его под этими лохмотьями. Зачем?
- Чтобы не вводить в искушение своих братьев и себя. Мы обязаны сохранять не только чистоту духа, но и плоти тоже.
- Ты это серьезно? - Боб заливисто рассмеялся. - Рано или поздно нас всех закопают в землю, и наша плоть, как грязная, так и чистая, достанется могильным червям. Ты озабочен их рационом?
- Да, мы тленны, но мы и бессмертны одновременно. - Глебу наконец удалось надеть свою старенькую хламиду, и теперь он старательно расправлял ее. - И мы должны каждую минуту помнить о том, что заберем туда и свои грехи тоже.
- Послушай, парень, ты серьезно веришь в эту муть или пытаешься запудрить мне мозги? Да ты в сравнении со мной настоящий мальчишка и о жизни имеешь, мягко выражаясь, поверхностное представление. Так вот, могу сказать тебе с полной уверенностью: там нет ничего, кроме вечного мрака. А потому спеши брать то, что тебе предлагают здесь. - Боб подошел к Глебу, взял его за подбородок, заставил посмотреть себе в глаза. - В твоем взгляде куда больше искренности, чем в твоих словах.
Глеб резко мотнул головой и с силой толкнул Боба в грудь. Я видела, как он бежал по лугу, забавно путаясь в своей хламиде. Смех Боба звучал ненатурально весело.
Он быстро спихнул спрятанную в камышах лодку, опустил в воду весла. Боб был раздосадован - это отчетливо бросалось в глаза.
Я поняла в ту минуту, что совсем не знаю Боба. Мои детские воспоминания о нем, как о добром заботливом малом, мешали воссоздать истинное впечатление о теперешнем Бобе.
Я сказала за обедом:
- Передай этому Василию, чтоб не смел сюда больше ни ногой. Мерзопакостный тип.
- Это ты зря. - Боб посмотрел на меня откровенно насмешливо. - Обыкновенный жиголо. Чего ты хочешь от человека, прошедшего через все унижения воинской повинности?
- Мне плевать, через что он прошел. Я больше не желаю его видеть. Ясно?
- Неужели, малышка? А мне почему-то казалось, что ты прониклась к нему симпатией.
- Наверное, будет лучше, если я уеду. У меня… у меня нехорошие предчувствия.
В тот момент я поняла, что это так и есть.
Боб нахмурился.
- Наверное, ты права. Я поспешил с покупкой этого дома. Здесь нехорошая атмосфера.
- Ты слышал историю об убийстве прежнего хозяина?
- Да. Чайка, ты веришь в привидения и прочую мистику?
- Скорее нет, чем да. Но я верю в то, что мы в ответе за каждый свой поступок.
- Перед кем? Только не говори мне о Боге. Прожив пять лет в Европе, я стал безнадежным атеистом.
- Возможно, перед своим лучшим "я". Убеждена, что оно существует у каждого из нас.
Боб задумался на какую-то долю секунды. Потом пробормотал со злостью:
- Я не желаю ни перед кем отвечать. Художник должен быть свободен от всего. Даже от собственного "я". Иначе он запутается в сетях противоречий и превратится в затравленного обывателя. Но в этом треклятом доме на самом деле очень тяжелая атмосфера.
- Твоей жене известно, что ты купил этот дом?
- Нет. Тем более, что я платил своими кровными. Последнее время у нас с Франсуазой появились некоторые трения в отношениях. Дело в том, что она, как любая далекая от искусства женщина, пытается втиснуть меня в определенные рамки. Но почему ты вдруг спросила об этом, Чайка?
- Сама не знаю. Она вполне может связаться через Нонну с моей мамой. Меня видели на вернисаже.
- Брось, малышка. - Боб нахмурился и полез в холодильник за пивом. - Твоя мама тоже не знает, где ты на самом деле.
Я пожала плечами и уткнулась в тарелку. Я не сказала Бобу, что в последний раз у мамы был очень встревоженный и недоверчивый голос. И я почувствовала, что она обижена на меня за то, что я ей солгала. Кто-кто, а я свою мамочку знаю лучше, чем трещины на потолке в своей родненькой комнате.
- Наверное, я все-таки уеду.
Я вздохнула, вспомнив ощущения минувшей ночи. Я напоминала себе ведьму, решившую встать на праведный путь.
- Нет, Чайка, не уезжай. Прошу тебя. Не бросай меня здесь одного. Если дело в этом Василии, то я больше не пущу его на порог. Он на самом деле не слишком симпатичный тип… Тот, второй, честно говоря, интересует меня больше.
- Ты имеешь в виду Глеба?
Он уставился на меня в изумлении.
- Ты и с ним успела познакомиться? Ну ты даешь.
- Я видела, как он купался в Волге. Это получилось случайно, - сказала я виноватым тоном.
- Да, разумеется.
- Ты мне не веришь? В таком случае ты плохо знаешь меня.
Боб глянул на меня с пристальным вниманием.
- Послушай, малышка, может, хватит играть в святую невинность и простоту? Да, я понимаю: каждый из нас стремится создать свой имидж, но мне-то, спрашивается, зачем вешать на уши спагетти?
- Я хотела извиниться за вчерашнее. У меня была температура.
Мои щеки вспыхнули от стыда, и я поспешила отвернуться.
- Хоть бы она была у тебя и сегодня тоже.
- Такое не повторится. Обещаю тебе.
- Брось. Этот тип не проболтается. Он боится за свою шкуру.
- Ты о ком? - искренне удивилась я.
- Не переигрывай. - Боб снисходительно похлопал меня по руке. - Неужели ты могла подумать, что я способен на такой подвиг? Ведь я совсем не похож на персонаж из известной поэмы Баркова, верно? Малышка, ты была восхитительна. Ты раскрыла все свои самые сокровенные лепестки.
Мне казалось, я провалюсь сию минуту сквозь пол. Разумеется, этого не произошло, и мне предстояло жить с тем, что я о себе узнала.
- Ты меня обманул, - пробормотала я. - Зачем ты сделал это?
- Но ты же сама пришла. Я решил, что ты вполне современная женщина.
- О да, я очень даже современная. Я так и знала, что все кончится дерьмово.
- Все только начинается, малышка. Думаю, этот Глеб поломается еще денек-другой и согласится. Ты обратила внимание, сколько страсти в его взоре? Наверняка этот парень…
- Я убью тебя, если ты совратишь Глеба, - неожиданно для себя сказала я.
- Могу представить тебе карт-бланш. Только, чур, лавры разделим по-братски.
- Какой же ты… мерзкий, - сказала я сквозь зубы и выскочила из-за стола.
Я не умею плакать. Говорят, слезы очищают. Увы, мне это не дано. Значит, вся грязь остается у меня внутри - засыхает, зарастает паутиной, валяется в углах моей души до определенного часа.
Так или иначе, но я решила бежать. Я кинула вещи в сумки и стала ждать ночи. Очевидно, потому, что она - подруга всех преступников. Что касается меня, то я чувствовала себя чуть ли не убийцей.