Кроме того, он любил и его бабушку. Конечно, не так сильно. Хотя уважал ее безгранично. Эта троица была уже в его сознании неразлучной, и он от всей души хотел, чтобы все они были счастливы. Он хотел купить большой новый дом для всех них, чтобы прежние тяжелые времена навсегда стерлись из их памяти.
Дэн подумал об игрушках, купленных для Сирила, и улыбнулся. Ему больше всех должен был понравиться танцующий слон. Детям слоны почему-то всегда нравятся. Хотя и летающая бабочка была тоже очень красива. Еще он купил ему инерционную машину. И еще кое-что: фею с крыльями, светящимися в темноте.
Когда Дэн остановился у очередного светофора, его взгляд упал на коричневый конверт, лежащий на сиденье рядом с ним. Дэн открыл его и достал верхний снимок. Это был портрет Сирила. И, только увидев его, Дэн понял, почему Джо так расхваливал глазки малыша. Его глаза действительно были достойны восхищения - огромные, темные, словно бездонные озера. Что и говорить, фотографии удались на славу.
Й все же до чего прелестный мальчик! Взглянув на него еще раз, Дэн достал фотографию Эммы и вновь был потрясен.
Ее красота и в жизни будоражила, ослепляла, сводила с ума, но на фотографиях это было что-то совсем особенное. Нечеловеческая красота. Лишь теперь до сознания Дэна дошло, в чем ее загадка. Взгляд! Создавалось впечатление, что она смотрит прямо в глаза, не отрывая взгляда, заставляя путаться мысли, вызывая в мужчинах самые сокровенные и древние чувства. Да, мужчина, увидевший Эмму, уже не мог не возжелать ее.
И Дэн совсем не был исключением из этого правила. Но он мечтал о ней не как о подружке на день или на час, а как о спутнице жизни. Он женился бы на ней завтра же, если бы только она согласилась принять его предложение руки и сердца.
Сзади громко засигналили. Взглянув на светофор, Дэн обнаружил, что зеленый свет уже зажегся, а он пропустил момент, когда это произошло. Кинув конверт на сиденье, он тронулся вперед, думая о том, что, если бы он признался Эмме в любви и предложил ей выйти за него замуж, она наверняка бы сочла это очередной уловкой, чтобы затащить ее в постель.
Итак, что бы она ни говорила, но одно бесспорно - он все-таки нравится ей. Теперь дело за тем, чтобы изменить ее мнение о себе как об искателе легких приключений и злостном сердцееде. Она должна узнать его как следует.
Дэн думал об этом всю дорогу. Подходя к ее дверям и нажимая кнопку звонка, он внезапно вспомнил мнение своей матери о его черной шелковой рубашке.
Эмма открыла дверь сама, и Дэн при виде нее тут же обо всем забыл. В классическом кремовом костюме с короткой юбкой Эмма выглядела просто великолепно. Высокая прическа, жемчужные серьги и ожерелье довершали ее туалет. Но второй, более пристальный, взгляд не оставил без внимания то, что ее костюм уже далеко не такой новый, а жемчуга- всего лишь дешевая бижутерия. И тем не менее выглядела она потрясающе.
- Здравствуй, Эмма, - просто сказал он, - ты выглядишь превосходно.
- Ты опоздал, - неожиданно сказала она, не замечая ни его приветствия, ни комплимента.
- Только на пятнадцать минут.
- Я… Я думала, ты вообще не приедешь.
Он заметил, что костяшки судорожно сжатых пальцев Эммы побелели от напряжения. Ее голос дрожал. Ей было явно неуютно рядом с ним.
- А мне казалось, тебе хочется, чтобы я навсегда исчез из твоей жизни, - сухо сказал он.
Она бросила на Дэна затравленный, испуганный взгляд. Поняв, что еще минута - и Эмма забьется в истерике, он решил разрядить обстановку.
- Я сегодня ездил по магазинам, - заявил он, - и кое-что купил Сирилу.
- Сирилу? - как-то странно произнесла она.
- Да. Несколько забавных игрушек. Как ты думаешь, можно мне сейчас отдать их ему?
- Ты… Ты купил Сирилу игрушки?
- Ну да. Может, я сам отдам ему этого слона? Мне до смерти хочется… Можно мне войти и отдать ему их? Не говори только, что он спит в такой ранний час.
Дэн был готов к любой ее реакции, но только не к такой. Эмма закрыла лицо руками и горько разрыдалась.
- Боже! - всхлипнула она. - Боже мой…
Дэн испугался не на шутку. Он не знал, что делать, ошеломленный и сбитый с толку ее слезами. Он вошел в дом, закрыл дверь, поставил большую коробку с игрушками в коридоре и только тогда получил возможность обнять ее. Дэн прижал Эмму к груди и попытался успокоить ее.
- Эмма, дорогая… Что с тобой? Я что-то не то сказал? Что-то случилось? Ведь не с Сирилом же? Нет? С ним все в порядке?
Селия поспешила явиться в прихожую, испуганная плачем Эммы не меньше Дэна.
- Что случилось? - взволнованно спрашивала она. - В чем дело?
Дэн совершенно не следил в этот миг за выражением своего лица, и потому его замешательство не укрылось от глаз Селии.
- Я не знаю. Я… Я думал, она обрадуется игрушкам для Сирила…
Эмма зарыдала еще отчаянней, спрятав лицо на его груди. Дэн обескураженно посмотрел на Селию.
- Эмма, доченька, - позвала Селия, тихо обнимая за трясущиеся от громкого плача плечи и уводя вглубь прихожей. - Ты так только навредишь себе, милая моя, не надо плакать. Может, лучше приляжешь?
- Селия, скажи ему, пусть уйдет. - Эмма обернулась и метнула на Дэна гневный и вместе с тем умоляющий взгляд. - Я хочу, чтобы он оставил нас. Я не могу оставаться спокойной в его присутствии. Не могу! Не могу… Нет. Пусть уйдет! Скажи ему…
Дэн почувствовал, что ему внезапно стало холодно. Очень холодно. Сердце его мучительно сжалось.
- Эмма! - воскликнула Селия, остолбенев от удивления.
- Я говорила ему раз, говорила другой, третий - бесполезно! Он не хочет ничего слушать! - Эмма была на грани истерики. - Я устала повторять, что не хочу его видеть, но у меня нет сил заставить его уйти. Ты должна сделать это, Селия, ради бога! Или я не знаю, что с собой сделаю! Это уже слишком! Я больше так не могу, не могу, не могу!!! Селия, ну пожалуйста!
Эмма вцепилась в Селию и крепко прижалась к ней. Она тряслась от рыданий.
- Эмма, милая… Я не знаю… даже… о чем ты говоришь… Дэн… о чем она это? Вы знаете?
- Да, - с горечью ответил Дэн и тяжело вздохнул, покачав головой.
- Может, вы мне расскажете? Наверное, я смогу…
- Нет, пожалуйста, Дэн! - Эмма даже взвизгнула от ужаса, протягивая к нему дрожащие руки.
Ее слезы, ее беспомощность и страх убедили его ничего не говорить Селии. Он, впрочем, и так не стал бы этого делать.
- Дэн, - снова взмолилась Эмма, - уходи…
Дэн снова посмотрел на нее и понял, что сейчас она говорит правду. Впервые за все время.
Она никогда не хотела бы вновь пережить то, что произошло восемнадцать месяцев тому назад.
Практически она изменила мужу, не желая изменять, но она тогда получила удовольствие от своего поступка. И чувство вины жгло ее сильней раскаленного угля. И как бы ни нравился ей Дэн, он все равно оставался для нее символом ее вины и ее стыда за эту измену и удовольствие от нее.
Она никогда не могла предположить, что встретится с ним еще раз. Но мир оказался тесен, впрочем, не для них первых и не для них последних. И когда их дороги пересеклись вновь, она, неожиданно для себя самой, отдалась ему вновь. Но она оправдывала себя тем, что на следующий день они расстанутся - и теперь уж точно навсегда. В конце концов, даже если бы они еще один или два раза встретились где-нибудь, это было бы не так страшно. Но то, что он не пожелал исчезнуть из ее жизни, совершенно спутало ее карты и выбило из колеи.
Покупая игрушки ее сыну, Дэн перечеркнул одним махом все, что она думала о нем, и она должна была полностью пересмотреть свое отношение к Дэну, дать ему место в своем сердце, а она этого не хотела. Совсем не хотела.
Селия говорила Дэну, что Эмма сильно любила Реймонда. Она не лгала, все так и было. И теперь, спустя долгие месяцы после его смерти, она все равно продолжала любить его. Поэтому Дэн должен уйти. Это решение принять ей было легче, чем осуществить. Однако и Дэн не мог поступить иначе и расстаться с женщиной, которую он обожал, чей образ следовал за ним неотступно.
- Хорошо, Эмма, - тихо сказал он, и гримаса боли, исказившая его лицо, почти напугала ее, - я уйду, раз ты этого хочешь. Я уйду. Ты можешь не переживать из-за меня с этой минуты. Я больше не вернусь. Прощайте, Селия. Поверьте, я был очень рад познакомиться с вами.
Он нагнулся и поднял коробку с игрушками. Затем он протянул ее Эмме, неподвижно стоявшей и во все глаза смотревшей на него.
- Возьми их. Ведь нет причин, по которым Сирил не может играть с ними, правда? Ему незачем знать, откуда они взялись.
Когда Эмма снова всхлипнула, Дэн передал ей коробку и, не оглядываясь, вышел. На пороге он на миг остановился, по-прежнему не оборачиваясь, сказал "прощайте", открыл дверь и шагнул за порог.
Он дошел до машины и тяжело опустился на сиденье. Но, увидев конверт с фотографиями, Дэн лишился остатка выдержки. Прошло несколько секунд, прежде чем ему удалось снова собраться с силами настолько, чтобы решиться вести машину.
Он сдерживался из последних сил, пока не приехал домой: сосредоточенность на дороге, на том, чтобы не врезаться куда-нибудь, притупляла боль.
Было невероятно тяжело находиться лицом к лицу с матерью, говорить с ней об Эмме и Сириле и при этом казаться спокойным. Он рассказывал ей о том, что произошло, чувствуя, что с каждой секундой слезы все сильнее сжимают горло.
- Но… Но…
- Никаких но, мама. Она не хочет больше меня видеть. Не хочет.
Дэн понял, что должен остаться один раньше, чем окончательно расклеится. Только не хватает сейчас разнюниться, как сопливый мальчишка, да еще перед матерью.
Быстрым движением он бросил на стол пакет с фотографиями и пошел к себе в спальню со словами:
- Когда налюбуешься, сожги все. Я просто физически не смогу снова смотреть на нее.
Глава 13
Энн стало не по себе, когда дверь спальни Дэна оглушительно хлопнула. Никогда раньше ее сын не выходил из себя до такой степени. Безусловно, она знала, что спокойствие Дэна часто было всего лишь маской, скрывающей страдание, но чтобы такое…
Будь ему не тридцать два, а двенадцать, она пошла бы к нему и, скорее всего, ей удалось бы его успокоить. Но взрослому мужчине в такой час гораздо лучше будет остаться наедине с самим собой.
Взгляд Энн неожиданно упал на конверт с фотографиями, и ее любопытство разгорелось с новой силой. Она уселась поудобнее, вытащила все до единой и, выбрав две первые, погрузилась в их изучение.
Она увидела необычно красивую блондинку, любовь к которой стала смыслом существования Дэна. Но кроме ее красоты Энн отметила в ее чертах и большую жизненную силу. Эта самая Эмма, было видно, действительно пережила много. Несомненно, она ни в коем случае не была просто глупенькой красивой куколкой. С фотографии на Энн смотрела настоящая женщина в полном смысле этого слова.
Энн вновь вгляделась в снимок. Ее сын мастерски выбрал задний план. И если Эмма сама по себе была потрясающей моделью, то, учитывая фон, вся фотография превращалась в произведение искусства, сжигать которое было бы преступлением.
Затем она стала просматривать остальные снимки, откладывая в сторону те, на которых не было Эммы, и те, которые оказались откровенно неудачными. Немудрено, подумала Энн, что у него дрожали руки. Она добралась до фото, где Дэн запечатлел малыша. Вглядевшись в него, Энн тихо ахнула и выронила карточку из внезапно ослабевших и задрожавших пальцев.
Немного оправившись от первого потрясения, она вновь уставилась на портрет Сирила. Прошло добрых десять минут, прежде чем она, тяжело вздохнув, встала из-за стола и отправилась наверх, в свою спальню, где хранился альбом с детскими фотографиями Дэна. Он лежал в числе других фотоальбомов в нижнем ящике огромного бельевого шкафа. Энн пришлось опуститься на колени, чтобы достать его. Она так и застыла в этой позе, услышав звуки, доносящиеся из спальни Дэна.
Ее сын, взрослый тридцатидвухлетний мужчина с закаленным сердцем, немало переживший и перестрадавший на своем веку, сейчас рыдал как дитя. Каждый всхлип рвал на части материнское сердце, и Энн не знала, что ей делать. Последний раз она видела слезы Дэна, когда тому было двадцать лет. Его старый пес - верный Лабрадор, купленный Дэну отцом в раннем детстве, одряхлел окончательно. Пришлось его увезти и усыпить. Дэн плакал в тот день от потери, которую надо было пережить, в последний раз, накрепко усвоив для себя две вещи: никогда больше не заводить собак и никогда не лить слез попусту. Смерть есть смерть - и плачем никого не воскресишь.
Нынешние его слезы означали только одно: его охватили полное отчаяние и безысходность. Дэн не знал, что ему делать и на что решиться.
И Энн пришла в ярость, вспомнив, что причиной страданий ее сына стала эта белокурая красавица. Кто она такая, эта Эмма, чтобы ломать жизнь ее сына? Паршивка, шлюха; она завлекла ее сына, соблазнила его, закрутила ему голову, а теперь еще имеет наглость гнать его вон! Она просто дрянь!
Негодование едва не заставило ее прямиком отправиться к Дэну и все рассказать о своих подозрениях. Но все-таки она решила повременить: вдруг Дэн уже сам знает правду. А если даже и нет, то незачем сыпать соль на его душевную рану. Надо подождать.
Энн уже знала, что ей нужно сделать. Включить телевизор, выпить стаканчик доброго вина и успокоиться. Ну, в крайнем случае, выпить еще немного. Вот после этого, глядишь, она и придумает, что делать.
Минут сорок спустя Энн сидела в своем любимом кресле, смотрела какую-то передачу и медленными маленькими глотками допивала второй стаканчик вина, когда в дверь нетерпеливо позвонили. Нахмурившись, Энн взглянула на часы. Четверть десятого. Не самое подходящее время для визитов.
Недовольная тем, что ее срывают с места, отвлекают от развлечений, Энн покинула свое уютное кресло, отставила недопитый стакан на журнальный столик и пошла открывать.
Несмотря на то, что она добрых двадцать минут разглядывала Эмму на фотографиях, увидеть ее на пороге своего дома наяву Энн никак не ожидала.
Волосы молодой женщины были такими светлыми, почти как лен, а сама она выглядела такой невыразимо прекрасной! Даже покрасневшие от слез глаза и грустное выражение лица не могли испортить ее красоту.
- Миссис Зарьян? - спросила она прямо, хоть и очень нерешительным голосом.
- Вы не ошиблись, - сухо ответила Энн, не слишком расположенная к неожиданной и незваной гостье.
- Дэн… Дэн дома?
- Да, - коротко бросила Энн. - А вы Эмма? Я правильно поняла?
- Да. Да, я Эмма, - виноватым тоном произнесла гостья.
Хорошо, что она чувствует свою вину, неожиданно подумала Энн, глядя на Эмму.
- Я должна увидеть его, миссис Зарьян, - взмолилась Эмма. - Позвольте мне это, поверьте, это очень важно для нас обоих.
Ее неподдельное волнение растрогало бы даже каменную статую. Но Энн не собиралась идти ей навстречу.
- Я не знаю, - твердо сказала она, - захочет ли он вас видеть. Ему очень плохо, и это по вашей вине.
- Но поймите, я должна увидеться с ним. Мне нужно сказать ему одну важную вещь.
- А мне кажется, я знаю, о чем вы хотите ему сказать, Эмма. Я видела фотографии вашего мальчика и должна вам прямо сказать, что он - настоящая копия своего отца в этом возрасте.
В бирюзовых глазах промелькнуло все, что передумала за этот час Энн.
- О боже, - простонала Эмма, - он… он уже все знает? Вы рассказали ему, что он…
- Нет, - отрезала Энн, - он ни о чем не догадывается, если я все верно понимаю.
- Тогда, пожалуйста, миссис Зарьян, позвольте мне поговорить с ним наедине. Он должен все узнать от меня, поймите же!
Энн все поняла и впустила Эмму в дом, не забыв предостеречь:
- Не думайте искушать моего сына вновь. Он хороший человек и заслуживает лучшего к себе отношения с вашей стороны.
- Да, я знаю это. Я виновата перед ним и раскаиваюсь. Все, что я могу, это попытаться исправить свою ошибку.
- Надеюсь, ваше мнение изменилось не потому, что вы узнали о его финансовом положении?
Эмма испуганно и возмущенно посмотрела на Энн. Та растрогалась.
- Извините меня, Эмма, я была не права. Идите. Вам прямо, Дэн там. Давайте, я провожу вас.
Дэн лежал ничком поперек кровати, чувствуя себя выдохшимся и опустошенным. От слез легче становится только женщинам. Мужчинам плач не помогает. Это Дэн знал по собственному опыту. Слезы делают мужчин слабыми тогда, когда им нужна вся их стойкость, чтобы выдержать удар судьбы.
Он уже успокоился, когда звонок в дверь достиг его слуха. Затем он услышал шаги матери и решил, что это заехала какая-нибудь ее приятельница почесать язык. И его мысли вернулись к последним событиям. Он уже представлял себе, что следует делать. Надо срочно уехать в Лос-Анджелес, уйти в работу с головой. Нет, даже не в Лос-Анджелес. Он примет предложение одного нью-йоркского агентства моделей и уедет туда, может быть, навсегда. И чем скорее это произойдет, тем лучше. Он должен забыть Эмму, ее тело, глаза, голос.
За дверью послышались робкие шаги. Это обозлило его. Почему мать не может оставить его наконец в покое? Неужели она не понимает, что ему хочется побыть в одиночестве?
Нет. Не в одиночестве. Он хочет быть с Эммой. Но ведь это только мечта. Никогда она не войдет в эту комнату, не обнимет его и не скажет, что любит его и только его…
Дьявольщина! Сколько же можно думать о том, что не произойдет никогда?
Слабый, очень осторожный стук в дверь вывел его из себя окончательно.
- Ну, что тебе надо? - зло крикнул он.
- Дэн, к тебе гостья, - раздался в ответ голос матери.
Сердце Дэна едва не выпрыгнуло из груди. Он вскочил на ноги и расширенными от изумления глазами смотрел на открывающуюся дверь - и не мог поверить увиденному.
Но перед ним действительно стояла Эмма. Это был не сон, не бред, не мираж. Она стояла на пороге, виновато опустив голову. Приходилось согласиться с тем, что она не призрак, потому что за нею он увидел мать. Энн ободряюще кивнула ему и закрыла дверь, оставив их наедине.
- Какого черта тебе здесь надо? - гаркнул Дэн. - Или ты окончательно свихнулась? Так, что ли? Или опять побаловаться со мной захотела, тварь бесстыжая? Немедленно убирайся отсюда, пока цела!
Ее реакция поразила его. Она демонстративно заперла дверь и прошла в комнату, хотя во всем ее облике чувствовалась отнюдь не страсть. Слова Дэна глубоко ранили ее, и скрывать свою боль Эмма была не в силах.
- У тебя есть все основания не верить мне и сердиться на меня, Дэн. Поэтому не старайся - тебе не удастся меня прогнать. Я не хочу, чтобы ты из-за меня мучился. А твои слова…
- Черт побери! Я даже не думал, что ты такая шлюха! Не дай бог, увижу тебя еще раз после сегодняшнего вечера…
- Дэн, на самом деле ты думаешь обо мне совсем не так. Я это знаю.
- Откуда, интересно знать? Скажи на милость, откуда тебе могут быть известны мои мысли?
- Мне рассказала Селия. Еще она мне сказала, что ты любишь меня и любишь Сирила, словно это твой сын, и что, возможно, ты захочешь жениться на мне и усыновить мальчика…
- Правда? А что, сама ты всего этого заметить не могла? Тебе понадобились слова Селии, чтобы понять меня и мои намерения, хотя о них бы любой давно догадался?
На ее глазах вновь выступили слезы. Было видно, как она страдает.