- Хорошо, что меня здесь никто не знает, - поделился он с Эммой своими соображениями по поводу их ухода.
- И меня, - подхватила она, краснея. - Как ты думаешь, стала бы я так поступать, если бы среди посетителей были мои знакомые?
- Честно говоря, не знаю, - признался Дэн. Он и в самом деле не знал, что теперь о ней думать.
- Так вот, никогда бы не стала, - подтвердила Эмма и продолжила: - Делай то, что хочешь, только ни о чем не спрашивай.
Дэн смотрел на нее и чувствовал, что его сковывает какой-то непонятный страх. Он боялся двинуться вперед. Эмма, едва заглянув ему в глаза, поняла его нерешительность. Слезы выступили на ее глазах, она отвернулась, закрывая лицо руками, и горько разрыдалась.
- Господи… Господи… - причитала она.
Ее неутешные рыдания потрясли Дэна до глубины души. Эмма безуспешно пыталась справиться с собой, но ее плач становился все громче. Дэн мягко обнял ее и прижал к себе.
- Прости меня, пожалуйста, прости меня, - жалобно взмолилась она между всхлипами.
- Успокойся, - тихо сказал Дэн, - все хорошо.
- Прости… - повторила она.
- Ты тоже прости меня, - проговорил он, гладя ее вздрагивающие плечи.
Лифт наконец подошел - к счастью, совершенно пустой. Они вошли, и Дэн, продолжая обнимать ее одной рукой, другой нажал кнопку их этажа.
- Дай мне свою сумочку, - предложил он и, не дождавшись ответа, сунул ее себе под мышку.
Затем пальцы Дэна утонули в ее густых волосах, заставляя Эмму спрятать лицо на его груди. Она повернула голову, судорожно вздохнула и так доверчиво прижалась к нему щекой, что Дэн невольно растрогался. Эта слабость и беззащитность вновь вызвали в нем желание уберечь ее от неведомых бед, спрятать от всех, как в ту незабываемую ночь. Откуда возникло это желание, Дэн понять не мог. Зато он осознал, что такое чувство возникает всякий раз, когда рядом - любимая женщина.
Признаться себе, что он действительно ее любит, и перестать гнать от себя эту мысль… Он едва сдержался, чтобы не расхохотаться, по разум продолжал еще шептать об осторожности, напоминая, что загадки так и остались неразгаданными, а любовь с первого взгляда - просто романтические бредни из арсенала сентиментальных дамских романчиков, она - обычная шлюха, гулящая… Все понятия, впитанные им с молоком матери, говорили ему об этом. Такая женщина не достойна его любви…
Но он любил ее… Любил, каким бы безумием это ни казалось. И что значили против этой безумной любви все доводы рассудка, все суровые заветы предков, укоренившиеся представления о приличии и добродетели?! Все они рассыпались в прах, едва Эмма поднимала на него взгляд своих прекрасных глаз, похожих цветом на такую таинственную и опасную, как и она сама, морскую воду.
- Эмма, - прошептал он. Ее имя словно ласкало его губы.
Она подняла лицо, и Дэн принялся нежно целовать ее лоб, глаза, щеки, пока наконец не коснулся ее приоткрытых губ. Прерывистое дыхание Эммы лучше всяких слов подсказало ему, что нужно делать. Он целовал ее так же, как и в первый раз, и все ощущения были такими же, какими он их запомнил с того вечера. Нежность чувственных губ, еле слышное дыхание, мягкое, податливое тело…
Забывшись, они не заметили, как остановился лифт и раздвинулись двери. На площадке стояли люди, но Дэн и Эмма не сразу осознали это. Им потребовалось еще немало времени, чтобы суметь оторваться друг от друга.
Овладев собой, Дэн улыбнулся уставившимся на них с изумлением людям и спокойно прошел мимо них, не выпуская Эмму из своих объятий.
Когда они достигли ее номера, ее походка стала немного тверже. Дэн вытащил ключ из сумочки, открыл дверь и тщательно запер ее, когда они вошли. Положив ключ и сумочку на тумбочку возле кровати, он начал снимать пиджак.
Глядя на безмолвную, неподвижную Эмму, он улыбнулся. Ее покорность и страсть волновали его, заставляя чувствовать нечто совсем особенное.
- Дэн! - внезапно окликнула она его, когда, повесив пиджак на спинку стула, он принялся расстегивать рубашку. Его рука застыла на второй пуговице. Он почуял неладное.
- Что? - отрывисто спросил он.
- Я… Я… Надеюсь, ты позаботился о… о предохранительных средствах?
Дэн облегченно вздохнул. Он почувствовал звучавшую в ее голосе иронию. Итак, в эту ночь она уже не хочет рисковать. Ей обязательно нужно ощущение безопасности. Наверное, теперь она и не исчезнет.
- Само собой разумеется. Осторожность прежде всего.
Она зарделась, а в глазах появилась такая грусть, что Дэну просто пришлось сделать то, что делают все мужчины, когда объект их страсти начинает волноваться слишком сильно. Он подошел к ней и, властно притянув к себе, впился в ее губы страстным и жадным поцелуем, вновь возбуждая в ней желание и не оставляя места мрачным мыслям. Он поразился до глубины души, когда руки Эммы сомкнулись на его талии, а язычок и губы ответили на его поцелуй с такой же страстью и пылом. Желание наполняло их, заставляя сердца биться все чаще и делая дыхание прерывистым.
Его руки скользнули по ее спине вниз, на упругие ягодицы. Он крепко прижал ее к себе, чувствуя, как мягок и податлив ее живот, как нежна плоть. Дэн сгорал от желания обладать этой женщиной. То, о чем он мечтал, что так часто снилось ему, теперь было совсем близко.
Едва он прижал ее к себе, Эмма начала нежно тереться о его пульсирующую плоть.
- Боже, Эмма, - прошептал он умоляющим голосом, - не надо так…
- Я знаю, что мне не следует так делать, - словно в забытьи шептала она, - но я не могу иначе. Ты сводишь меня с ума…
- Я? - удивился Дэн, вздрогнув, когда изящные пальчики Эммы коснулись верхней пуговицы ее пиджака.
- Ты… С тобой я забываю обо всем, обо всем… Ты… делаешь меня… слабой… и даже… развратной… - добавила она, расстегивая пиджак и сбрасывая его с плеч.
У Дэна перехватило дыхание. Бюстгальтера под ним и вправду не было. Шелк легко скользнул по ее спине на ковер. Прекрасные нежные руки принялись играть с застежкой брюк, а мгновением позже он увидел и ее стройные бедра.
Она нагнулась, чтобы окончательно освободиться от одежды, и сделала это так соблазнительно и эротично, что у Дэна пересохло в горле. Она словно дразнила его своим гибким, волнующим телом, а вид ее пышной груди просто сводил с ума. Груди Эммы колыхались в такт любому ее движению. Одного этого зрелища было достаточно, чтобы соблазнить и святого отшельника.
Желание было столь жгучим, что низ живота Дэна наполнился тяжелой острой болью. Он уже давно успел забыть это ощущение. Он должен, должен был взять ее, сдерживаться дальше, терпеть это дикое желание и эту боль становилось невыносимо.
- Эмма, я не могу больше ждать, сжалься надо мной, - умоляюще прошептал Дэн. Любой ее жест, даже самый обычный, возбуждал его еще сильней, и боль внизу живота становилась еще острее.
Но Эмма не собиралась давать ему пощады. Ее глаза лишь блеснули, когда она услышала его мольбу.
- Теперь твоя очередь, - приказала она, и та знакомая, сводящая его с ума хрипотца вновь появилась в ее голосе.
- Моя?
- Да… Я хочу раздеть тебя.
Дэн застонал. То, что с ним творилось, уже нельзя было объяснить словами. Возбуждение и боль разогнали все его мысли. Он смотрел на нее во все глаза, взглядом умоляя о пощаде, но она по-прежнему не думала жалеть его. В потемневших, словно море перед бурей, глазах Эммы была лишь страсть. Покачивая бедрами, она подошла к нему и нежно прижалась всем телом. Ее руки обвились вокруг шеи Дэна, она мягко поцеловала его в губы, потом еще раз и еще. Затвердевшие от возбуждения соски касались его груди. Он вновь застонал.
- Бедный мой, - ласково сказала она. - Я не буду тебя долго мучить.
Ее длинные ловкие пальчики уже занялись пуговицами его рубашки, и вскоре она смогла плавно спустить ее по его широким напряженным плечам и снова прижаться своей упругой округлой грудью к его мускулистой груди.
- Боже, как ты красив, - горячо прошептала она, слегка отстранившись. Ее ладони легли на его грудь, и пальчики принялись играть с жесткими черными завитками волос. Затем она принялась покусывать его соски, и от каждого движения ее необычайно умелых губ и языка Дэн вздрагивал всем телом.
Наконец она двинулась дальше. Ей явно доставляло удовольствие исследовать его тело. Дэн напрягал последние силы, чтобы сдерживаться, но чувствовал, что изнемогает.
- Я не могу больше, Эмма, - прохрипел он, - только прошу тебя, не обижайся, если я случайно разочарую тебя.
Она не отвечала, продолжая его ласкать и целовать, - лишь улыбнулась ему в глаза и нагнулась, чтобы коснуться горячим язычком того места, которое только что гладили ее пальчики.
Дэн закусил нижнюю губу и предоставил ей делать с ним все, что ей захочется. Как же он желал, чтобы она продолжала ласкать его! Но сколько страданий причиняла она ему, как мучительны были ее ласки…
Она спускалась все ниже и ниже, целуя и гладя каждый миллиметр его тела, потом опять поднялась вверх и вновь стала целовать его грудь. Она лизнула его напряженный сосок, осторожно сжала его губами и принялась нежно покусывать. Но вскоре, осмелев, она не рассчитала своих сил, и Дэн вскрикнул от довольно-таки болезненного укуса.
- Все, хватит, - задыхаясь, проговорил он, высвободившись из ее объятий.
Непослушными руками он схватился за ремень брюк и через мгновение стоял перед ней совсем обнаженный. Несколько секунд он шарил по карманам пиджака, отыскивая бумажник, в котором по обыкновению, кроме денег и документов, носил еще и презервативы, затем достал их и… тут Эмма вновь поразила его своей смелостью. Она взяла один из них, опустилась перед ним на колени и проделала все так ловко и быстро, что Дэн поневоле призадумался над ее словами о том, что она уже давно не спала с мужчиной. Судя по ее опытности, для нее "довольно давно" значило не больше, чем два-три дня.
Такой изощренной ласки оказалось слишком для первого раза. Дэн не мог больше терпеть ни секунды. Он страстно желал войти в нее, ощутить ее жар, ее страсть, ее силу.
- Эмма, остановись… Перестань же, Эмма… Перестань, пожалей меня, - стонал он.
Но она не слышала его или не желала слышать. Дэну пришлось рывком поднять ее с колен и прижать к себе. Лишь заглянув ей в глаза, он понял, что в ней бушует желание не менее сильное, чем его. Ее дыхание было таким же тяжелым и прерывистым, и остановиться она уже не могла. Губы Эммы приоткрылись, и она прошептала:
- Возьми меня, Дэн.
Кровь бросилась ему в голову от этих слов.
- Наконец-то ты будешь моей, - задыхаясь от радости, прошептал он, - наконец-то!
- Да, - ответила она, - я долго мучила тебя. Я так хотела быть готовой для тебя. Я жду тебя, я уже готова. Войди в меня.
Она запрокинулась на спину, широко разведя ноги. Дэн опустился на нее и плавным движением вошел в ее лоно до самого конца. Она обхватила его бедра своими, и его хриплое дыхание слилось с ее нежным стоном.
Эмма принадлежала ему вся, целиком. Он двигался в ней, чувствуя, как растет наслаждение, как ее ответные движения распаляют его. Захваченная страстью, Эмма билась под ним, ощущая пульсацию его могучего раскаленного члена глубоко внутри себя. Она желала его, желала, желала…
И когда девятый вал наслаждения захлестнул их, никто - ни Дэн, ни Эмма - не смогли сдержать ликующего крика. Они стиснули друг друга в объятиях, Дэн безжалостно вжимался в тело Эммы, рыча от безумной, дикой, животной страсти, а она, всхлипывая, принимала его без остатка.
Они лежали, слившись в одно целое. Дэн осознал, что именно такого удовлетворения ему не хватало все это время. Он перекатился на спину. Теперь Эмма оказалась сверху. Он сжимал и ласкал ее бедра, и она раскачивалась на нем, желая вновь пережить тот сумасшедший восторг, пока наконец не распласталась на нем, совсем обессиленная. Стоны удовлетворенной страсти срывались с ее губ.
Сердце Дэна вырывалось из груди, словно он только что пробежал марафон. Они молчали. Лишь тяжелое частое дыхание слышалось в комнате.
Но вскоре наступила полная тишина. Эта вспышка страсти несказанно измотала и Дэна, и Эмму. Оба они почти сразу провалились в глубокий, непробудный сон. Но, прежде чем уснуть, Дэн успел подумать, что, возможно, он и жил только для того, чтобы встретить и полюбить эту женщину.
Но их сон не был долгим. Тишину ночи прорезал телефонный звонок. Эмма открыла глаза и тревожно посмотрела на телефон. Дэну совершенно не понравился этот взгляд, и, досадуя, что не может отключить телефон, он подумал: кто бы мог звонить ей в глухую ночь? Хотел бы он знать, кто смеет так бесцеремонно ее беспокоить и почему она так взволнована, но не торопится брать трубку.
Глава 8
- Будешь брать трубку? - спросил Дэн после новой серии звонков. - Ведь это твоя комната.
- Да… Конечно…
Она поглядела на их тела, по-прежнему слитые воедино. Дэн немного смутился. Он осторожно высвободился и сел, опустив ноги на пол.
Тогда бери, - сказал он, встал и отправился в ванную. Желание узнать о ней хоть что-нибудь заговорило в нем с новой силой. Он знал, что ему не следует так поступать, но ведь и другого способа хоть как-то проникнуть в ее тайну не существовало. Дэн оставил дверь открытой, чтобы услышать, о чем она будет разговаривать. И шум воды не помешает ему пробить стену молчания вокруг ее прошлого, потому что другого шанса может и не представиться.
- А что считает доктор? - между тем взволнованно говорила она. - Ты уверена, Селия? Я сейчас же приеду домой, а утром вернусь. Конечно же, фотограф разрешит мне вернуться попозже. Может быть, он даже согласится перенести съемки на другой день. Если нет? Ну, тогда я верну деньги, а он найдет другую модель. Здоровье сына мне дороже.
Он вцепился в край ванны: сын? Так у нее есть сын?
Ярость, ревность и боль переполняли его сердце. Теперь все произошедшее между ними вызывало в нем только отвращение и ужас. А он уже начал думать, что и она питает к нему какие-то чувства, судя по ее страсти и желанию.
Ему было горько сознавать, что она снова использовала его. Это было грязно, этого просто не должно было быть! Но ведь было… Раньше он считал, что она просто изменила мужу тогда, восемнадцать месяцев назад, но теперь выяснилось, что у нее уже был ребенок! Он ненавидел и презирал ее до глубины души!
- Нет, Селия, нет. Я уже все решила, - твердо говорила она. - Я сейчас же еду домой. Да, я знаю, что могу только лишь сидеть рядом с ним, но в любом случае глаз я сегодня уже не сомкну. Да. Сейчас машин нет, и часа через два я уже буду дома. Да, да, Селия… Ждите… Пока. Скоро буду…
Она повесила трубку и обернулась, чтобы взглянуть, где он. А разъяренный Дэн уже стоял в изножье кровати, пристально глядя на нее.
- И что же ты будешь делать? - сухо произнес он.
- Я… буду ехать осторожно.
И Эмма поторопилась успокоить его, моментально поняв его состояние, зная, что ей в любом случае не удастся избежать откровенного разговора.
- Я ведь предупреждала тебя днем, что моя свекровь болеет. Это звонила она. Ей стало хуже, и она просит меня вернуться. Я должна ухаживать за ней. А утром я вернусь, если ты не против. Ладно?
Дэн выслушал ее объяснения, не перебивая. Затем процедил сквозь зубы:
- Не пытайся меня обманывать, Эмма. Я все слышал.
Кровь отхлынула от ее лица, и эта бледность доставила ему злобную радость. Пусть-ка помучается как следует, прежде чем он отпустит ее.
- Ты не говорила мне, что у тебя есть сын, - добавил он ледяным тоном.
Но Эмма уже пришла в себя. Краска вновь вернулась на ее щеки. В глазах загорелся гнев, и она презрительно бросила:
- Ах, ты подслушивал!
Эти слова едва не заставили Дэна расхохотаться. Фу-ты, ну-ты, какие мы гордые! Жалкая шлюха!
- А как еще я мог узнать о тебе, если ты молчала как немая, предоставляя рассказывать мне? Ведь ты на редкость удачно притаилась! У тебя столько секретов! И все же, почему ты ничего не сказала мне о своем сыне? - Тут в его сознании впервые зародилось смутное подозрение.
- А зачем? - холодно произнесла, пожав плечами, Эмма. - Какое тебе до него дело? Мой малыш не имеет к работе никакого отношения. А сейчас, извини, мне пора собираться, и я поеду.
Она вскочила и принялась собирать с пола одежду.
- Но утром ты должна вернуться, и мы закончим работу, - жестко напомнил Дэн, безуспешно пытаясь избавиться от крепнущих подозрений. Он не верил, не хотел верить, что эта правда. Она не могла быть так чудовищно развратна.
Ведь он думал, что ее сыну не меньше двух, а то и трех лет… Но "малыш" - так говорят, если ребенку нет и года. Боже, а что, если ему всего девять месяцев? Если это?..
- Я тебе ничего не должна. - Эмма вернула Дэна к его последним словам. Она выпрямилась, прикрываясь подобранной одеждой. - Я отказываюсь от работы. Подыщи себе другую блондинку. Надеюсь, я не сильно нарушила твои планы. Знаешь, что говорят? Разнообразие полезно для здоровья.
Дэн с трудом удержался, чтобы не наброситься на нее с кулаками. Сейчас он был готов убить ее. Дэн стоял, дрожа от ярости, и смотрел, как она подчеркнуто равнодушно развернулась и пошла в ванную.
Через несколько минут Эмма была уже полностью одета. За это время Дэн тоже привел себя в порядок и теперь ждал, сидя на кровати и молча наблюдая, как она складывает вещи в сумку. Он разрывался между желаниями немедленно разрешить все свои сомнения и, наоборот, оставить все как есть. Разум подсказывал ему, что время задавать вопросы еще не наступило, что надо просто отпустить ее, но оставаться в полном неведении и ждать, ждать, снова ждать, когда подвернется случай - а он может и не подвернуться, - Дэну было не по силам.
- Сколько лет твоему сыну, Эмма? - внезапно спросил он, решившись идти до конца.
Она вздрогнула всем телом, и Дэн понял, что именно она скрывала. Нет, этого не может быть.
- Какая разница? - Голос Эммы дрожал от волнения. Побелев как полотно, она смотрела на него взглядом затравленного зверя.
Дэн вскочил и коротко выругался. Мужчины не должны плакать. А ругань - что ж, она иногда облегчает душу не хуже слез. Но если плач ослабляет душу, то проклятия придают сил. И он очень хотел, чтобы все было так и на сей раз.
Бросив на Дэна испепеляющий взгляд, Эмма пошла прямо на него. Ее ужас, и смятение сменились едва сдерживаемой ненавистью, и Дэну стало не по себе. Представить себе Эмму такой он раньше просто не мог.
- Ублюдок! Ты все время врал, притворялся! Ты с самого начала прекрасно знал, кто я!
С трудом подавив желание отвесить ей пощечину, Дэн издевательски произнес:
- Еще бы! Поэтому я и выбрал тебя. А теперь отвечай, черт тебя побери, сколько лет твоему сыну? И не смей врать! Мне известно достаточно, чтобы узнать всю правду! Ну!