Глава 8
ГАМБУРГ, ГЕРМАНИЯ
21 ИЮНЯ 2005
НАШИ ДНИ
Брат Джины Виктор перезвонил Джулзу после того, как перестал плакать. Вик состряпал смешное оправдание, почему Джулз должен был повисеть на линии: поступил сигнал о новом вызове – но Кэссиди не купился ни на секунду. "Что ты говоришь? Моя сестра, которая, по твоим словам, погибла в жутком террористическом взрыве, все же не мертва? Ох, я должен ответить на звонок, это из библиотеки. Наконец-то появилась книга, которую я заказывал".
Что ж, ладно.
– Это точно не Джина? – спросил его Виктор.
– Определенно нет. – Джулз сказал ему то же самое, что недавно говорил Максу. – И дело не в том, что ее тело переместили по ошибке. Она не в морге. И пока все тесты на ДНК отрицательны. – Он глубоко вдохнул. – Но это не значит, что она не мертва.
В последнее время он часто это повторял, эдакий мальчик Смерть, распространяющий уныние и источающий упадок духа, шествуя – ну, ладно, на самом деле его везли – по улицам Гамбурга.
Его водитель был высоким блондином с симпатичным акцентом и таким же голубым, как ноябрьский день в Скенектади. Он с легкостью рулил по переполненным улицам, везя Джулза к месту взрыва по просьбе Макса.
Джулз предпочел бы присоединиться к шефу в гостинице Джины. Он не был уверен, что стоит хорошо осмотреть место взрыва. Но не ему было спрашивать, почему. Его задачей было найти иглу в стоге сена. Или как получится.
Но если Макс не думал, что в мусоре можно найти что-то, принадлежащее Джине – обувь или кольцо, которое она обычно носила – его поездка казалась бессмысленной.
Словно Макс нашел ему занятие, чтобы держать подальше от гостиницы.
И в этом – ага! – был смысл, понял Джулз. Макс хотел осмотреть вещи Джины приватно, когда окажется перед фактом, что позволить ей уйти было крайне жопоголовой дурацкой ошибкой.
– Это удивительно, – произнес Виктор, полностью проигнорировав мрачное предупреждение Джулза.
– Это не значит... – снова начал он, но Вик оборвал его.
– Да, да, – сказал он, – что она не мертва. Я понял. Но нам сейчас не нужно никакой фигни про "стакан наполовину пуст". Можешь поведать факты, в которых ты уверен?
Но Виктору не нужны были все факты, он хотел знать лишь хорошие и обнадеживающие.
Надежда, знал Джулз, могла быть замечательной вещью – в строгой дозировке. Но если она станет слишком большой, если заменит реальность, если игнорировать все дурные вести и придерживаться теории, что Джина все еще жива, что ж, когда правда наконец поднимет свою уродливую голову, это может оказаться слишком тяжело.
– Паспорт Джины оказался у молодой женщины, которую мы сейчас склонны считать террористкой, – Джулз повторил те новости, которые только что передал Максу. По его мнению, они не были особенно хорошими. Это значило, что, хоть Джина и не погибла при взрыве, она, вероятно, умерла несколькими днями ранее. Но, если произнести это достаточно бодро, может, Виктор и не поймет что к чему.
– Он находился у женщины в потайном кармане под блузой, – продолжил он.
Свидетели вспомнили, как женщина, которую он и Макс нашли в гробу Джины, покинула "Фольксваген-Джетта" и вбежала в кондитерский магазин за мгновение до взрыва.
Джулз сказал об этом Максу, но не мог поделиться с семьей Джины. Как не мог и сказать, что при женщине был билет на имя Джины на перелет до Нью-Йорка – в один конец – на тот же самый день, когда взорвалась бомба.
На сленге ФБР – Та Еще Долбанная Зацепка. В смысле, привет, если кто-то заплатил дурильон евро за билет на самолет до Нью-Йорка, кажется сумасшествием просто пойти и взорвать себя в захолустном гамбургском кафе.
Однако до сих пор у них были сомнения, что билет купила не сама Джина. И эта была одна из причин, по которой Джулзу было необходимо поговорить с ее братом.
– Когда в последний раз Джина говорила с тобой, она ничего не упоминала о поездке домой, нет? – спросил Джулз Виктора. – Ну, знаешь, краткий визит?
– Нет.
– Она не хотела, ну, типа удивить вас? – упорствовал он. – Может, юбилей бабушки или другой повод для сбора семьи? Свадьба? Похороны? Понимаешь, что-нибудь, что она вроде как собиралась пропустить, но потом...
– Нет. Мы даже не знали, что она в долбаной Германии, – категорически отрезал Вик.
– Последнее, что мы слышали – она останется в Кении еще на девять месяцев. – Он остановился. – Возможно ли, что на самом деле она еще в Африке? Что ее паспорт украли или скопировали, или еще что-то?
– Нет. Мы наконец переговорили с Беном Солдано – начальником ее лагеря МОС. –
Джулз уже подумал об этом. – Она с подругой – женщиной по имени Молли Андерсон – покинула Кению в прошлый четверг.
– Ты уверен, что этот парень говорит правду?
– Принимая во внимание, что они указаны в пассажирской декларации рейса "Люфтганзы" в Гамбург, не говоря уже о том, что Солдано священник, а Бог реально не любит, когда священники лгут… вот дерьмо! – Джулз вытаращился в окно машины, когда они проехали мимо лиц Адама и Робина – части гигантской рекламы фильма "Американский герой": "American Hero. Der Amerikanische Held. Ab Donnerstag. MancheKriege führst Du in Dir" – что, вероятно, было переводом слогана фильма: "Война изнутри".
– Иисусе!
– Что?
– Ничего, – сказал Джулз, – прости.
Он считал, что здесь в безопасности, что голливудские фильмы о Второй мировой так быстро в Германию не попадают.
О, как же он ошибался.
– Что? – настаивал Вик. – Ты не мог просто так выкрикнуть "Вот дерьмо!" и "Иисусе!".
– Это не из-за Джины, – рассмеялся Джулз. – Правда, Виктор, тебе не нужно знать.
– Пошел ты, чмо, рассказывай, что случилось?
Ладно.
– Мой экс-любовник и его... новый друг – оба снялись в фильме, который, очевидно, пошел в мировой кинопрокат, – сказал ему Джулз, даже несмотря на то, что это было не совсем правдой. Робин переспал с Адамом лишь однажды – в порядке эксперимента, по крайней мере, так утверждал актер-гетеросексуал. Но Джулз ни за что не стал бы объяснять это Виктору. – Я всюду натыкаюсь на фото – кинорекламу. Сейчас я здесь, в гребаной Германии... – он использовал прилагательное Виктора, – и все равно не могу от них убежать.
Тишина.
– Ты еще здесь? – спросил Джулз. – Или от того, что я использовал слово "экс-любовник" с тобой случился сердечный приступ?
– Нет, – произнес Виктор, – я просто... должно быть, отстой все это. Он... Том Круз?
Джулз рассмеялся. Почему все гетеросексуальное и подспудно гомофобное мужское население Америки считает Тома Круза геем? Потому что считают его привлекательным и это их пугает?
– Нет, сладкий. Его зовут Адам. Ты вряд ли его знаешь – это его первый настоящий фильм.
Но, очевидно, со всей этой шумихой вокруг "Американского героя" далеко не последний.
– Я бы не вынес, если бы кто-то из моих бывших был вот так, на рекламных афишах. – Виктор звучал почти сочувствующе. – Мне жаль, что тебе пришлось столкнуться с этим. В смысле, в свете того... Я просто... Я знаю, что ты очень заботился о Джине.
Слышать такие деликатные слова от человека, который когда-то спросил, не является ли гомосексуальность лишь маской, чтобы клеить цыпочек, было странно. Вик действительно так и сказал – цыпочек. Кто так говорит?
Хотя он же был джентльменом, спросившим, не кажется ли Джулзу жутким, что такой старый парень, как Макс, погружает свой фитиль в такую молодую девушку, как Джина.
Что ж, да, это действительно было жутким, когда Вик вот так это преподнес.
Особенно учитывая, что речь шла о его сестре.
Фу.
– Спасибо, но бывший на рекламных афишах ничто в сравнении с тем, через что проходит твоя семья, – сказал Джулз, в то время как водитель завернул за угол на мощеную булыжником улицу. Здания в этой части города походили на сказочные. – Послушай, Джина упоминала о ком-то по имени Лесли Поллард?
Из Англии? Он появился в лагере МОС в Кении примерно четыре месяца назад...
– Ни намека, – сказал Вик, – но я спрошу Лео и Бобби. И маму. Она и Джинни не были так близки, как должны бы. Ты понимаешь. До, м-м, угона. Лестер, как говоришь его зовут?
– Лесли, – поправил Джулз.
– Чувак, это девчачье имя.
– На самом деле, – сказал Джулз, – нет. Хорошо, оно подходит обоим полам.
– Да, но что за родители назовут своего сына Лесли? – спросил Вик. – Иисусе, все равно что сделать гребаное тату "я гомик" на лбу несчастного придурка и отправить его в школу на заклание.
Джулз откашлялся. Это уж чересчур.
– Просто сказал, – произнес Виктор. – Без обид.
– Да какие обиды.
– Ты же знаешь, это правда. В смысле, да ладно!
– Что на самом деле делает это более обидным. – Джулз отвлекся, потому что водитель остановился у обочины. Оставшуюся часть пути до места взрыва придется проделать пешком.
– Подождите меня, пожалуйста, – попросил он водителя и вышел из автомобиля. Он не собирался задерживаться.
Виктор тактично, хоть и не так красноречиво, сменил тему, пока Джулз показывал свой значок вооруженным охранникам, стоящим рядом с большими бетонными заграждениями, которые... что? Помешают другому террористу-смертнику устроить крушение?
Слишком мало, слишком поздно.
Но, возможно, эта идея создает иллюзию безопасности в мире, который просто больше не был безопасным.
– Так что насчет того, что мы слышали в новостях? – спросил Вик. – Что взрыв в Гамбурге был просто огромной ошибкой – какие-то террористы облажались, и этого не должно было произойти?.. Что насчет этого?
Рабочая теория заключалась в том, что гамбургский взрыв действительно произошел по ошибке.
– Мы думаем, вероятно, взрывчатые вещества сработали случайно, – сказал ему Джулз и прикрыл нос носовым платком, поскольку дошел до забивших улицу развалин.
Господи, ну и запах.
– Что, черт подери, это значит? – спросил Вик.
Это значит, аналитики подозревали, что вместо одного мега-взрыва в не очень стратегически важной части города, террористы намеревались устроить четыре разных взрыва. Достигнув на четырех разных коммерческих авиарейсах не только Нью-Йорка, но также Лондона, Парижа и Мадрида.
Это имело смысл. И объясняло паспорт, авиабилет на имя Джины, отсутствие четырех террористов-смертников в машине, когда единственный мученик прекрасно справится с работой.
Только если их планом действительно не было взорвать регулярные войска в булочной и кафе Шнайдера.
– Прости, Вик, я не могу обсуждать детали, – сказал Джулз, – не сейчас.
Но Виктор не был так глуп, как иногда казался.
– Та девушка в гробу Джины, – сказал он. – Та, с ее паспортом. Если она была террористкой... Она собиралась лететь в Нью-Йорк и подорвать самолет и часть аэропорта или какую-то часть Манхэттена, я прав? – Он рассмеялся. – Можешь не отвечать. Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы. Просто... такие люди – люди, которые планируют дерьмо вроде этого... Они ведь не сказали "пожалуйста", когда забирали паспорт Джины, верно?
– Нет, – тихо ответил Джулз.
Виктор мгновение помолчал, реальность притушила сияние его надежды.
– Вы сможете найти ее? – наконец спросил он покорно. – Если она, ну знаешь...
Мертва.
– Будем стараться изо всех сил, – пообещал ему Джулз.
Завершив телефонный разговор, он обошел угол и остановился.
Вот это да.
Воронка от взрыва была глубокой и широкой, и теперь он действительно понял, почему Макс отправил его сюда. Нужно было, чтобы он сам увидел это. Своими собственными глазами. Потому что только этой паре глаз во всей Европе Макс доверял, как своим собственным. Что было чертовски сильным комплиментом. Джулзу необходимо обдумать это позже.
Прямо сейчас...
Боже всемогущий, вот это был взрыв.
И еще одно чертово чудо. То, что бомба взорвалась в таком бесполезном месте, действительно удивительно. Проедь автомобиль еще квартал на север, и количество жертв, возможно, исчислялось бы тысячами, а не дюжинами. Определенно, это результат бомбоделова эквивалента преждевременной эякуляции.
Кроме того, глядя на глубину кратера, Джулз понял, что если бы террористы действительно планировали взорвать автомобиль, то снарядили бы его багажник так, чтобы сделать взрыв более мощным в стороны и вверх, а не в землю. Сделай они так, тоже погибло бы гораздо больше людей.
Еще, судя по яме, любой, кто был близко к автомобилю – скажем, тело того, кого убили и бросили в багажнике с паспортом Джины – должен был исчезнуть без следа.
Для теста ДНК, вероятно, вообще ничего не осталось.
Конечно, глядя на этот кратер и смутно представляя объем автомобильного багажника, который был широким для маленькой машины, но не чрезмерно... С таким количеством взрывчатки, чтобы проделать такую дыру, Джулз не мог поверить, что в багажнике оставалось место для тела.
Это не прибавило полезной информации к поискам Джины. Но теперь можно было вычеркнуть еще один пункт из списка "Возможных мест в Гамбурге, где предположительно погибла Джина Виталиано".
Но проблема в том, что минус бесконечность все еще оставалась огромным числом.
Все еще держа платок у носа, Джулз развернулся и пошел обратно к ожидающему его водителю.
КЕНИЯ, АФРИКА
2 ФЕВРАЛЯ 2005
ЧЕТЫРЕ МЕСЯЦА НАЗАД
– Не могу поверить, что ты рассказала ему! – прошипела Джина.
– А я не могу поверить, что ты думала, я не скажу, – ответила Молли так же тихо, но не менее напряженно.
– С каких пор друзья прибегают к шантажу?
– Эй, – Джоунс попробовал вмешаться, но они обе откровенно игнорировали его. Он присел на кровать Молли.
– Возможно, – сказала Джина, – тогда же, когда одна подруга обнаружила, что другая ей лжет.
– О нет, не может быть! – выпалила Молли ей в лицо. – Я никогда не лгала тебе.
– "Куда ты идешь?" – Джина изобразила себя, а потом ответ Молли: – "Просто проветриться". Немного опустила, верно? Вроде "и помочь нескольким местным девушкам сбежать от их родителей туда, где им не причинят вреда".
Их аргументы – произносимые шепотом, чтобы никто не подслушал – звучали еще более странно, потому что Джина дрожала в своей кровати, заболевшая чем-то очень похожим на желудочную вирусную инфекцию в начальной стадии, которая подкосила полный автобус навестивших их священников.
Джоунс не мог уловить сути. Может потому, что для него самого ничего святого не было.
Молли поочередно то ругала Джину, то прикладывала прохладную ткань к ее голове.
– Не драматизируй, – сказала она ей, – я лишь посредник.
– Сейчас, – поправила ее Джина. – Потому что ты потенциальная мишень.
– На нее могут напасть, если она покинет лагерь. Она говорила тебе об этом?
Напасть?
– Иисусе, Молли! – В голосе Джоунса звенело отчаяние.
Теперь-то они обе повернулись к нему.
– Ш-ш-ш!
Это было бы забавно, если бы не было так серьезно. Мысль, что Молли подвергает себя опасности, заставила его желудок сжаться.
– Моя очередь говорить, – сказал он, изо всех сил пытаясь не повышать голос.
– Хорошо, – признала Молли, – одно время я подвергала себя опасности, но с прошлого года Пол Джиммо занимается контрабандой девушек на свою ферму, а потом...
– Моя, – сказал он, – очередь говорить.
Или не говорить, потому что он пытался найти смысл во всей той информации, что поступила к нему за последние несколько минут.
Начиная с того, что Джина "догадалась", по словам Молли, что он на самом деле Дейв Джоунс.
Что само по себе туманило разум, учитывая, что он не "настоящий" Джоунс. На самом деле его звали Грейди Морант. Джоунс был всего лишь очередной псевдоним в веренице псевдонимов. По крайней мере, этого Джина не знала.
Остальные факты были гораздо менее ясными.
Пол Джиммо, дружелюбный кенийский парень, который часто приезжал в этот лагерь, недавно получил тяжелую рану в племенном споре о правах на воду. Его перебросили по воздуху в больницу в Найроби. До сих пор не было известно, выживет ли он.
Пятнадцатилетняя кенийская девушка Люси сейчас скрывалась здесь, в очень обособленной палатке Джоунса. Очевидно, вчера Молли назначила встречу с Джиммо, чтобы отвезти девушку на север в Марсабит.
Чего Пол, естественно, сделать не сможет.
– От чего эти девушки убегают? – спросил Джоунс. – От брака по договору?
Молли и Джина обменялись взглядами, и его сердце упало. Что бы они не собирались ему сказать, хорошим это не было.
– Ты знаешь, что такое ЖГМ? – спросила его Молли.
Он покачал головой.
– Нет. – Но понял, что узнает.
– Женская генитальная мутиляция, – сказала Джина. – Также известное, как менее описательное женское обрезание.
Ох, черт.
– Хорошо, да, – сказал Джоунс. – Я знаю, что это.
Ритуал обряда полового созревания для женщин, и это так же ужасно, как звучит.
Медицинский термин – клиторэктомия. Но обычно процедуру выполняли люди без медицинского образования, используя ножи или даже куски стекла, которые даже не стерилизовали. Эта мысль заставила его содрогнуться.
– Я думала, что знаю, что это, – сказала Джина, – а потом приехала сюда.
– Это очистительный ритуал, – пояснила Молли. – Некоторые культуры верят, что женские гениталии нечисты, что контакт с необрезанной женщиной опасен для мужчины.
Джоунс недоверчиво рассмеялся.
– Так что: "Смотри! Я собираюсь прикоснуться к тебе своими нечистыми частями!" – и все мужчины убегают с криком?
Он прибыл из совершенно другой культуры.
– Обрезание лишь часть процесса, – сказала ему Молли. – Некоторые племена также практикуют кое-что под названием инфибуляция.
– Это когда сшивают вместе то, что осталось, так, что, когда заживет, девушка по сути остается с зарубцевавшимся шрамом и отверстием величиной с булавочную головку, – сказала Джина. – Эквивалент физического пояса целомудрия – способ хоть куда, чтобы держать всех девушек и женщин в узде, ха? Если полное удаление клитора не умаляет их страсти, их останавливают невозможностью проникновения.
– И еще хуже, – сказала Молли, сочувствуя его бледности, – когда они выходят замуж, в их брачную ночь жених должен разрезать или порвать шрам, чтобы...
– Да, – сказал Джоунс, – я понял.
Хорошо, это заставило бы его убежать с криками.
– Это если они выживут после обряда инициации, – сказала Джина. – Нарари не выжила.
Нарари была... О, проклятье, эти маленькие девочки в госпитале...
Им же не больше тринадцати лет. Он взглянул на Молли, та кивнула.