Джоанна нашла себе на лето отличную подработку: "Компаньон для двух детей в круизе по Средиземному морю"! Из обрывка подслушанного разговора ей стало понятно, что ее потенциальный работодатель предпочёл бы на это место девушку поглупее. Джоанна изобразила из себя хорошую, но глуповатую школьницу - и не стала упоминать о своей стипендии в Оксфорде и свободном итальянском и французском языках.
Вот только почему ей вдруг пришло в голову, что эта работа может стать для неё опасной?
Содержание:
Глава 1 - Джоанна пишет письмо 1
Глава 2 - Джоанна играет роль 1
Глава 3 - На борту "Кариновы" 3
Глава 4 - Фантазия или..? 5
Глава 5 - Джоанна напугана 7
Глава 6 - Бесспорное подтверждение 9
Глава 7 - Тень Везувия 11
Глава 8 - Опасность приближается 12
Глава 9 - Джоанна делает открытие 14
Глава 10 - Тайник 16
Глава 11 - На пути в Дубровник 17
Глава 12 - Открытая шлюпка 19
Глава 13 - Под палубой 21
Глава 14 - Чарльз ничему не верит 23
Глава 15 - Человек за бортом 25
Глава 16 - Револьвер в парке Аламеды 27
Глава 17 - Разговор в Каске 29
Присцилла Хагон
Опасный круиз
Глава 1
Джоанна пишет письмо
Такие дни заставили меня разлюбить Лондон. Ветер метался по Глочестер-плейс, и внезапный холодный ливень загнал меня под козырек в какой-то дверной проем. Было почти невозможно поверить, что стоял август.
Я шла в публичную библиотеку посмотреть газетные объявления, потому что пришла к заключению, что должна найти какую-нибудь работу на лето - лучше бы там, где тепло и побольше солнца. Я решила это еще когда вернулась из Уэльса после отдыха в горах, но время как-то прошло, а я так ничего и не сделала.
На самом деле это меня тетя Моника заставила. "Вот совершенно не понимаю нынешнюю молодежь", - сказала она маме. - Они ничего не смыслят в приключениях. Посмотри на Джоанну: я знаю, у нее есть голова на плечах, иначе она не выиграла бы стипендию в Оксфорде. Между тем она бездельничает с утра до вечера".
- Как раз собираюсь найти на лето какую-нибудь работу, сказала я. - Только ничего подходящего пока не попадается.
- Она много времени сочиняет, - сказала мама.
- Безуспешно, я полагаю? - тетя Моника произнесла это так, словно мне и рассчитывать было не на что; я покраснела и бросила на нее уничтожающий взгляд.
Я очень болезненно реагирую, когда речь заходит о моих сочинениях. Я их ни разу никому не показывала, тем более отцу, и мучительно переживала, что мои детективные рассказы издатели продолжали возвращать с убийственной регулярностью.
- Ты должна разрешить отцу помочь тебе. Что толку, что он известный писатель, если ничего не может для тебя сделать. Пара слов в нужном месте…
- Или я сделаю все сама, или мне вообще ничего не нужно, - твердо возразила я.
- Ну, а лето тем временем проходит, - подзадорила она. Вот так я и оказалась на Глочестер-плейс и стояла под козырьком, пережидая дождь.
Я действительно полюбила Лондон, хотя и жалела часто, что отец бросил свою работу в бюро путешествий. Он начал писать детективные рассказы в свободное время, и они имели такой успех, что три года тому назад он бросил все остальное и стал заниматься только этим.
До этого мы часто жили за границей - Милан, Париж, Ривьера. Больше всего я скучала по Италии. Часто меня невыразимо тянуло к этим ярким краскам, темно-голубым небесам и стройным кипарисам; снова хотелось увидеть этих маленьких ящериц, суетящихся среди горячих камней…
Дождь перестал, и я живо зашагала в сторону библиотеки.
"Мне нужно что-нибудь захватывающее, - сказала я себе, захватывающее и чтобы было тепло".
Сначала мне не везло. А потом я подскочила на стуле, потому что в "Таймс" неожиданно увидела кое-что обещающее.
"Благоразумная простая девушка, возраст 17–20, требуется для сопровождения двух детей в круизе по Средиземному морю с 25-го августа по 12-е сентября. Проезд, расходы, разумные карманные деньги. Обращаться…".
Две с половиной недели, конечно, не слишком много, но уже кое-что. А Средиземное море - это просто восхитительно! "Благоразумная простая девушка…" "Простая" звучало несколько необычно. Почему "простая"? Что это еще значит - "простая"?
Я снова села и задумалась о себе. На самом деле, мне хотелось верить, что я не такая уж совершенно простая - это звучит как-то глупо. Но раз им непременно нужна простая, что ж, я сделаю все, чтобы им угодить.
Внезапно мне сильнее, чем всегда, захотелось солнца, голубого неба, развлечений, экзотических видов, - я и понять не могла, почему раньше ничего не сделала, чтобы найти работу. Наверное, это потому, что я так часто встречалась по вечерам с Микаэлем. Он скоро собирался на работу в Манчестер и с нетерпением ждал отъезда, что меня очень задевало. Я была немножко влюблена в Микаэля какое-то время, но он, по-моему, думал только о своей новой работе.
"Ох, проклятый Микаэль! Надо просто выкинуть его из головы", - сказала я вслух, и женщина за соседним столом поглядела на меня с удивлением.
Я снова посмотрела на объявление и увидела себя лениво вышагивающей вдоль плавательного бассейна в новом купальнике. Я просто обязана была получить это место!
От моего уныния не осталось и следа. В приподнятом настроении я помчалась домой и сочинила письмо - такое простое, как только смогла. Я лишь указала свой возраст и сообщила, что недавно закончила среднюю школу в Лондоне, где была старостой. Я написала, что люблю маленьких детей и умею с ними хорошо ладить и что я с удовольствием отправлюсь в круиз по Средиземному морю. Мне очень хотелось отметить, что у меня есть способности к языкам, но ничего такого вроде не требовалось. Все это озадачивало - на самом деле казалось очень таинственным - и когда я закончила письмо и отправила его, то не видела ни единой причины, по которой меня должны были бы выбрать из вероятных сотен страстно желающих.
Тем не менее, через пару беспокойных дней, в продолжение которых я ничего никому не говорила, я получила письмо, где мне предлагали прийти на Аппер-Белгрейв-стрит для собеседования. Автора письма звали Эдвард Верритон.
"Моя жена, - писал он, - женщина слабого здоровья, поэтому обычно мы отправляемся в морские путешествия по крайней мере дважды в год. Нам нужно, чтобы кто-нибудь кормил детей - девочке, Кенди, девять лет, ее брату, Гильберту, только восемь - укладывал их спать и следил, чтобы они вели себя как следует. На пароходе есть детская воспитательница, и она, наверняка, будет устраивать для молодежи много игр. Так что, я думаю, обязанности навряд ли будут для вас обременительными.
Если вы еще заинтересованы в месте, приходите, пожалуйста, ко мне в эту субботу в три часа".
Обрадованная и взволнованная, я с трудом могла дождаться субботы. Меня все разбирало любопытство, зачем Верритонам непременно понадобилась именно "простая" девушка.
Глава 2
Джоанна играет роль
Это был узкий дом с железными балконами на Аппер-Белгрейв-стрит. Окна первого этажа над нижним двориком украшал восхитительный подвесной цветник. Экономка провела меня в просторную прохладную комнату в задней части дома и указала на стул.
- Мистер Верритон сейчас занят. Я знаю, у вас назначено на три часа, но у него посетитель. Он сам открыл ему дверь, но зашел ко мне и предупредил, чтобы его ни по какому поводу не беспокоили. Он передает вам свои извинения. Он надеется, что это не отнимет много времени.
- О, ничего страшного, - сказала я и чопорно села, положив стиснутые руки в перчатках на свою сумочку.
Экономка удалилась, неслышно притворив за собой дверь, и в большую изящную комнату хлынула тишина. Мое волнение немедленно усилилось.
Прошло несколько минут, меня одолевало нетерпение и беспокойство. Они не могли рассердиться, если я немного поброжу вокруг. Я рассмотрела над камином портрет очень красивой, но болезненного вида женщины и изучила через стекла книги в книжном шкафу. На полу лежала раскрытая детская книжка. Это был "Ветер в ивняке", когда-то я сама ее очень любила.
Наверное, я просто нервничала, но комната показалась мне холодной. За стеклянными дверями был ухоженный садик - узенький лондонский садик, затененный на том конце большим платаном. Солнечный свет падал на три ступеньки, которые вели вниз к мощеной дорожке. Наверняка они не рассердятся, если я посижу и подожду там.
Я поддалась искушению и осторожно отворила прозрачную дверь. Убедившись, что ступенька чистая, я села и принялась разглядывать подстриженную траву и круглую клумбу с розами. Дом был и вправду прелестный, и Верритоны мне уже заранее нравились. Но суть дела состояла, разумеется, в том, чтобы это я им понравилась.
Несколькими минутами раньше я поняла, что где-то надо мной раздаются голоса. Сначала слова были неразличимы, но потом говорившие, вероятно, подошли ближе к распахнутому окну, и я неожиданно стала слышать отчетливо. И сразу выпрямилась.
- … Не надо было вам сюда приходить. Разве мы не договорились давным-давно, что никто никогда не должен приходить ко мне домой? Вас могли увидеть.
- Нет никакой нужды так нервничать, - произнес другой голос. Отчетливый, властный голос, не то чтобы с заметным акцентом, но выговор какой-то слишком тщательный. - Я объяснил вам уже, мой дорогой Верритон, что положение критическое. Мне необходимо было поговорить с вами. Меня никто не видел. Я позвонил из телефонной будки за углом, и вы сами впустили меня. Вы меня и проводите…
- Но вы могли столкнуться с девчонкой. С той, которая должна прийти на собеседование.
- Какое это имело бы значение? Во всяком случае, я не встретился с ней. На всей улице не было ни единого человека. Вы непременно должны взять с собой в круиз девушку?
- Я бы предпочел этого не делать, но…
- Все из-за вашей жены? Это немного тревожит меня. Вы совершенно уверены?..
- У нее очень слабое здоровье, вот и все, - слова были произнесены поспешно. - Вдобавок, это действительно дает ей возможность отдохнуть. И будьте уверены, я выберу глупую девчонку. Глупую настолько, чтобы она не была только действительно слабоумной и смогла приглядывать за детьми, чем и будет заниматься. Я надеюсь на эту; остальные, которых я видел, мало годятся.
- Надеюсь, вы отдаете себе отчет в крайней важности этого рейса? Все должно пройти гладко. Что с детьми? Кажется, девочка слишком быстро взрослеет…
- Кенди всего девять и в некоторых отношениях она ведет себя совершенно как ребенок ее возраста.
Я не шелохнулась, пока сидела там и слушала, но неожиданно голоса опять отдалились. Я навострила уши, но мне удалось расслышать еще всего несколько слов: "… в Неаполе… как обычно". А потом что-то вроде "левскиом".
После этого голос с чуть заметным акцентом сказал: "Нужно закрыть окно!" А Эдвард Верритон ответил: "В саду пусто. Дети с экономкой, а жены нет дома". Но окно, тем не менее, со стуком захлопнулось.
Я встала, подняла со ступенек свою сумку и бесшумно ретировалась в комнату, осторожно закрыв стеклянную дверь. Я прошла через большую комнату и снова устроилась на стуле с прямой спинкой. В голове у меня все бурлило; такой бодрой я себя очень давно не чувствовала. Бодрой, охваченной страстным любопытством и предвкушением чего-то невероятного. Этот разговор наверху был как в кино. Или как в книгах моего папы.
Меня с детства интересовали приключения и преступления. В конце концов, мой отец писал детективные рассказы, а его старший брат, Рональд, был старшим инспектором в Скотланд-Ярде. Изредка дядя Рональд развлекал нашу семью рассказами о своих делах, слегка подтрунивая над братом, детективным писателем. Я всегда слушала с интересом, потому что сама в один прекрасный день надеялась начать писать захватывающие рассказы. Здесь же, прямо здесь, была взаправдашняя тайна.
Разумеется, может случиться и так, что я их неправильно поняла. Возможно, есть какое-то разумное объяснение, но оно никак не приходило мне на ум.
Эдвард Верритон мог теперь войти с минуты на минуту, и я оказалась бы с ним лицом к лицу. А слово "простая" неожиданно приобретало важное значение. Он, наверное, на самом деле имел в виду "глупая, тупая", просто не решился написать. Он только что признался, что выберет глупую девушку, чтобы она лишь не была действительно слабоумной. Работа, кажется, у меня в кармане, если только я смогу произвести нужное впечатление.
Не слишком трудно притвориться милой, хорошо воспитанной, но недалекой девицей. Определенно не должно быть и намека на то, что я бегло говорю по-итальянски и по-французски; не стоит также упоминать ни о детективных рассказах, ни о дяде из Скотланд-Ярда. Я хихикнула при этой мысли. Последнее, по-видимому, не оставляло мне никаких шансов.
Но не спеши, подумай серьезно, сказала я себе. Ты на самом деле хочешь получить это место? Ты действительно хочешь впутаться в историю, которая может оказаться небезопасной?
Но ведь мне-то ничего не грозит, ведь я буду сопровождать детей. Интуиция настойчиво подсказывала, что приключения и хорошая встряска - как раз то, что мне надо. Тогда я смогла бы забыть Микаэля и избавиться от этой смутной тоски и тревоги, что преследовали меня все лето. Как раз в этот момент дверь отворилась и вошел высокий, очень красивый мужчина средних лет. Он был одет в прекрасно сшитый костюм и выглядел как хорошо преуспевающий бизнесмен.
Я вскочила на ноги, уронив сумку и одну перчатку. И когда он наклонился, чтобы поднять их, мне не нужно было разыгрывать смущение. С минуту я и так находилась в полном смятении, и Эдвард Верритон, кажется, нашел его вполне естественным.
- Садитесь, моя дорогая, - сказал он. - Сюда, здесь удобнее. Итак, вы Джоанна Форест и вам только восемнадцать лет. Не правда ли?
- Месяц назад. Я имею в виду, исполнилось, - лучше говорить возможно меньше.
- И вы любите детей? Вы думаете, что сможете управиться с ними? В вашем письме вы говорите, что были старостой в школе, - в его голосе сквозило легкое удивление.
Я ответила, чуть добавив смущения:
- Ну, знаете, у меня вроде получалось. Л-лучше, чем предполагали, мне кажется. Я очень л-люблю детей. Я всегда хорошо ладила с младшими в школе. И я мечтаю поехать в круиз, - я надеялась, что не перебарщиваю с девической наивностью.
- Это должен быть очень приятный круиз. У компании "Мэнтон" есть на Средиземноморской линии несколько чудесных пароходов - мы плавали на них раньше. Капитан и часть офицеров - итальянцы, но стюарды, по большей части, англичане. Как я, может быть, писал вам уже, я стараюсь, чтобы моя жена совершала морские путешествия, по крайней мере дважды в год. Море всегда оказывает на нее благотворное влияние. А детей мы берем с собой потому, что если оставить их, то у нее будет сплошная нервотрепка вместо отдыха. На самом деле, я предпочел бы поехать немного позднее, например в октябре, но мои деловые обязательства делают это невозможным. Я директор нескольких компаний… Впрочем, вы не станете морочить себе этим голову. Расскажите мне лучше о себе, моя дорогая. Вы закончили школу?
- Да, этим летом.
- И кем вы хотите быть?
Я лихорадочно пыталась выдумать что-нибудь подходящее. Глупые девочки не выигрывают оксфордских стипендий по современным языкам.
- Я… я пока не знаю. У меня есть еще несколько недель, чтобы… чтобы подумать.
- Уверен, вы найдете что-нибудь подходящее, - он сказал это доброжелательно, но без особого интереса. - Между тем вы хотите отдохнуть в каком-нибудь солнечном месте?
- О, да! Я была в горах в Уэльсе, но погода стояла отвратительная, - повредить это не могло, а сказать правду хотя бы один раз было для меня большим облегчением. - Средиземное море - это восхитительно, и, честное слово, я не допущу, чтобы с детьми на пароходе что-то случилось. И я… может быть, я могла бы сходить с ними иногда на берег. Я действительно очень благоразумная.
- Уверен, так и есть, - сказал он. Он производил впечатление проницательного человека, но мысли его, кажется, блуждали где-то далеко отсюда. Интересно, насколько легко будет мне все время с ним так разговаривать, если я попаду в круиз. Но, должно быть, я почти не буду видеть ни Эдварда Верритона, ни его жены. - Что касается прогулок на берег, надо будет посмотреть. На пароходе всегда организуют экскурсии для желающих, хотя в таком спокойном месте, как Дубровник, вам с детьми точно ничего не грозит.
Дубровник! Югославия! Я никогда не была там, и сердце у меня затрепетало живым восторгом. Эдвард Верритон не мог не заметить, как загорелись мои глаза, и продолжил:
- Да, мы поплывем по Адриатике и зайдем в Дубровник. Другие три порта - Неаполь, Гибралтар и Лиссабон. После отплытия - Неаполь, затем Дубровник, назад к Гибралтару и, наконец, Лиссабон. Вам много приходилось путешествовать?
- Я… ну, я бывала кое-где с родителями.
- Ясно, - похоже, он прикидывал, насколько мое общество подходит для его семьи. - Вы живете с родителями? Чем занимается ваш отец?
- Он… он пишет книги, - боже упаси его спросить, какие именно. Следовало бы сказать - романы; по крайней мере, они все под псевдонимами.
Эдвард Верритон не спросил.
- Выходит, вы могли бы составить детям прекрасную компанию, - сказал он немного погодя. - Если вы поедете, то вашей обязанностью будет следить, чтобы они вовремя ели, и укладывать их спать по вечерам. После этого делайте что угодно - танцуйте, развлекайтесь. Только время от времени к ним нужно заглядывать. Они уже не маленькие, но иногда шалят. Когда мы были на острове Пасхи… - он остановился и вместо этого предложил: - Хотите познакомиться с ними?
- О, да, очень.
- Я приведу их, - сказал он, вставая. - Я думаю, они внизу с миссис Баркер. Они обожают экономку, и она в них души не чает. Боюсь, я их слишком редко вижу - я постоянно занят. Но только не тогда, когда мы отправляемся в круиз. Иногда я даже играю с ними на палубе.
Он вернулся очень быстро, слишком быстро, чтобы у меня осталось много времени на размышления, и привел девочку и мальчика, которые показались мне, на первый взгляд, здоровыми, красивыми и понятливыми. У Кенди были прямые, почти черные волосы, спадавшие на плечи, чистая бледная кожа и довольно большой рот. Одета она была в короткое однотонное розовое платье и выглядела как маленькая балерина. Гильберт тоже был темноволос, в нем сразу чувствовался маленький упрямец.
Они поздоровались со мной без стеснения. Их отец стоял между ними, положив каждому на плечо руку.
- Они уже опытные путешественники. Они смогут показать вам такелаж, не так ли, дети?
- Конечно, - сказала Кенди. - Мы разбираемся в пароходах.