* * *
В "Легал медиа" царила некоторая суета, только и было разговоров, что о вчерашней презентации. И, похоже, меня совсем не ждали.
- Ой, здравствуйте, Лариса Геннадьевна! - Радостно защебетала секретарша Ирочка, увидев меня. - А Вы так рано сегодня? Разве у Вас не выходной?
- Решила сегодня заехать все-таки на работу, проверить, как дела…
- Да все у нас хорошо! - Доложила Ирочка. - Знаете, а у меня зато недавно тако-о-о-е приключилось…
И Ирочка, сделав страшные глаза, начала докладывать о своих очередных неприятностях и сложностях, и о том, как она героически их преодолевала.
Я засмеялась, не без интереса приготовившись слушать новую детективную историю от нашей штатной вруньи.
"И зачем я ее до сих пор на работе держу? Наверное, потому что с ней интересно".
Ирочка слыла у нас фантазеркой. Потому что придумывала она без перерыва на обед, а врала без умолку. Впрочем, ложь ее была очень безобидной, и мы с наслаждением слушали все ее сказки, не подавая виду, что раскусили лгунью, покачивая головами и цокая языками.
Началась ее работа в компании с того, что Ирочка добилась сочувствия не только у всего женского персонала "Легал Медиа", но и у мужского, включая начальника охраны. Едва Ирочка переступила порог нашего офиса, как все уже знали, что она круглая сирота. И что у нее дьявольски слабое здоровье.
На собеседовании Ирочка, едва ли не пустив слезу, сообщила менеджеру по персоналу, что ей нужно чем-то кормить двухгодовалого малыша, которого она растит совершенно одна, и поэтому срочно нужна именно эта работа. Разумеется, она будет стараться изо всех сил. Отказывать ей в трудоустройстве, в общем-то, не было никаких причин: великолепное знание английского языка, отличные внешние данные, связная речь и эрудиция. Плюс такие сложные семейные обстоятельства.
Ну, как не посочувствовать этому милому созданью!
Ирочка освоилась у нас весьма скоро, но не переставала донимать окружающих слезными повествованиями из своей жизни. Она могла чуть ли не часами рассказывать о своем трудном детстве и об отце, который покинул этот мир, когда ей было всего 12 лет. О матери-алкоголичке, которая била и пинала ее, а потом и вовсе забросила. Что Ирочка безо всякой поддержки и участия живет одна уже четвертый год в большом и жестоком городе Москва. Что, случись с ней вдруг беда, даже некому будет позвонить (на этих словах ее глаза всегда становились влажными от слез).
Наконец, Ирочка, по ее словам, без устали подрабатывала переводами и училась на вечернем отделении института. Каждый день, опаздывая на работу, она сообщала, что не спала всю ночь, потому что был очень срочный заказ, а ей очень нужны были деньги. Или сессия, пришлось усиленно заниматься. А по прошествии некоторого времени Ирочка стала пораньше отпрашиваться с работы, чтобы пересдать очередной заваленный экзамен "бесчувственным и бессердечным" преподавателям.
Она постоянно жаловалась, как у нее болит голова или живот, и какая высокая температура мучила ее вчера под вечер. И что совершенно: ну совершенно нет сил работать, поэтому "можно я пойду домой?"
Несколько раз я пыталась ее уволить, и уже буквально заносила руку над приказом, но Ирочка, обливаясь слезами и чуть ли не валясь в ногах, умоляла ее не делать этого "ни в коем случае!" И рука моя опускалась. И снова Ирочка развлекала публику своими слезливыми историями.
Все вздохнули с облегчением, когда она закончила институт. Я вызвала ее к себе и сказала:
- Ира. Получив диплом, ты стала совершенно большой девочкой. И если ты еще хоть раз… я повторяюсь… хоть раз опоздаешь на работу, я уволю тебя безо всяких предупреждений и рекомендаций, а коллегам, к которым ты устроишься работать, буду рассказывать, что уволила тебя за враньё.
Ирочка сильно стушевалась и, по рассказам сотрудников, даже поплакала в туалете. Но с тех пор больше не опаздывала. Зато мы просто молились на нее, когда нужно было что-нибудь убедительно соврать - заказчику или кому-нибудь из партнеров. В этом смысле ей просто не было цены.
- Лариса Геннадьевна, а вам что, нехорошо? - Закончив свой очередной страшный рассказ, уточнила Ирочка. - Может, кофейку?
- Нет, Ирочка, спасибо, - улыбнулась я через силу, превозмогая головную боль. - Спасибо, не нужно.
Покинув недоуменную Ирочку, я заспешила в сторону своего кабинета.
- Нет, ну ты подумай! - Поймала меня по дороге наш менеджер по работе с прессой и моя помощница Регина. - Взять и отменить демонстрацию этого самого технического чуда. Мол, не успели прибор подключить! А нам все уши прожужжали!
- Никуда прибор не денется, - устало прошелестела я. - Так сложились обстоятельства, ничего не поделаешь.
Регина изучающе осмотрела меня с ног до головы. Приметила и мою помятую клетчатую юбку, в которой я была на вчерашней презентации. И атласную блузку мышиного цвета в тон. И туфли - точно такие же серые мышиного цвета туфли, будто я и дома-то не была.
- Да что с тобой! - Вынесла она вердикт. - Ты из-за вчерашнего, что ли, так расстроилась? На тебе же лица нет!
- И лица, и всех остальных частей тела, - вздохнула я. - Не поверишь, но я вчера так напилась, стыдно нереально…
- Мнда, бизнес дело нелегкое, - философски заметила Регина. - Что, неприятности возникли?
- Да не то, чтобы неприятности, - пояснила я, прикрывая рот рукой, чтобы не сразить мою собеседницу перегаром наповал. - Просто стресс колоссальный, я обзванивала вчера все министерские пресс-службы и, конечно же, получила в свой адрес немало матюгов. Как говорится, за неприятные новости убивают обычно гонца.
- Ясно, - покачала головой Регина. - Но ты держись, пожалуйста. Первый раз, честно говоря, вижу тебя такой. Обычно ты такая бодренькая…
- Да все хорошо, - сделала я попытку улыбнуться и поморщилась от снова откуда ни возьмись нагрянувшей головной боли. - Только дай мне какую-нибудь таблетку, пожалуйста…
Я зашла в кабинет со стаканом воды и "Алкозельцером", уселась на стул, чинно проглотила лекарство и принялась размышлять об увиденном вчера на ладони у Ивана Дерябенко. Меня терзали смутные догадки, я была почти уверена, что увидела Бориса.
Сглотнув последние остатки "Алкозельцера", я полезла в Интернет искать информацию о передвижениях Дерябенко. Да, собственно, что такого я могла о нем найти? Дерябенко чинно и благородно посещал различные мероприятия, ни в каких провокациях замечен не был, участвовал в благотворительных акциях, выступал перед электоратом. Ну просто ангел… В биографии значилось, что Дерябенко родился 11 февраля 1957 года в городе Красноярске, закончил Красноярский политехнический университет, активно принимал участие в студенческой жизни, и был председателем студенческого совета. Потом занимался партийной работой. Потом предпринимательской деятельностью. В 1995 году переехал в Москву и служил помощником депутата. Потом сам стал депутатом. В 2015 году решил выдвинуться на пост президента. Ну ничегошеньки, что могло бы быть хоть как-то сопоставимо с биографией Мазурова.
- Жень, могу я к тебе заглянуть на минутку? - Стукнулась я к начальнику охранной службы Евгению Нежину.
- Да, конечно, Ларис, проходи, присаживайся, - Евгений внимательно посмотрел на меня. - Что-то не так?
Евгений Нежин был бывшим сотрудником ФСБ, майором в отставке. Сухощавый, жилистый, немногословный, среднего роста, с небольшой сединой в челке. Он носил черные брюки и черные в тон ботинки всегда одних и тех же фирм и почти не менял фасон. Мне даже иногда казалось, что у него в гардеробе дома висит целый шкаф одинаковой одежды и стоит целая прихожая одинаковой обуви. Как в фильме "Люди в черном".
Вообще говоря, майор в ФСБ - это уже немалая величина, и было бы удивительно видеть его начальником охранной службы небольшой частной компании, занимающейся пиаром. Если бы не одно обстоятельство. В "Легал медиа" мы занимались политическим и корпоративным пиаром, имея дело с государственными структурами и крупными бизнес-единицами, что налагало немалую ответственность и такие же великие обязанности. Специалист такого уровня, как Евгений, был нам по-настоящему необходим. Всех клиентов, которые обращались к нам, перед заключением договоров мы тщательно проверяли.
- Да, Жень, всё не так, - я устроилась посвободнее на кресле и забросила ногу на ногу. - Я даже не знаю, что и сказать. Кажется, меня догоняет мое собственное прошлое.
- Выпал какой-то скелет из шкафа? - Усмехнулся Евгений, доставая из кармана сигареты. - Курить хочешь?
- Не смешно. Ты же знаешь, я не курю, - отмахнулась я.
- Да я просто так. В такие моменты люди как раз и начинают курить, - Евгений щелкнул зажигалкой и затянулся. - Итак. Рассказывай…
Глава 6
О том, как от выбора спутника жизни может зависеть жизнь
- Мы с Юлей Симоновой из одного города, из Ростова-на-Дону. Вместе в Москву приехали. Учились в одном классе, - начала я. - В школе мы не очень сильно дружили, зато в Москве практически всегда перезванивались и встречались. Очень сдружились. Постоянно вспоминали, как шалости наших одноклассников доводили до белого каления бедного учителя истории, за что он ставил неизменные двойки. Немаловажный фактор - первое время мы друг друга поддерживали как могли. Москва ведь довольно жесткий город. К концу института наши пути разошлись - но то, что происходило непосредственно во время учебы, стоит отдельного рассказа.
Учились мы в разных институтах. Я - после того, как срезалась на экзаменах в МГУ, поступила в Университет Управления. А Юлька - в Суриковское училище. Она всю жизнь мечтала рисовать, окончила художественную студию в Ростове. Поэтому, видимо, Бог так распорядился, что ей сильно повезло, и она поступила куда хотела - а в Суриковку просто так не берут. Но поступить-то она поступила, и даже закончила, но обрести любимую работу так и не смогла - ибо далее в ее жизни случился довольно драматический поворот, после которого Юлькина жизнь разделилась на "до" и "после".
На пятом курсе Суриковки Юлька влюбилась и выскочила замуж. Юлькин муж, Борис Мазурин, был абсолютным психопатом и домашним деспотом - человеком очень властным, но в то же время не очень общительным. Появился он в жизни Юльки Симоновой довольно неожиданно - она познакомилась с ним на улице, переходя дорогу на светофоре. Рядом с ней притормозила машина, молодой человек представился, любезно предложил подвезти, но она отказалась. Тогда он предложил обменяться телефонами, и поскольку Юле он понравился, та с радостью согласилась. Так и началось их знакомство.
Кем был Борис Мазуров, и чем он занимался, никто так и не узнал. Юля же на этот счет не распространялась, намекая, что ее новый бойфренд работает в "какой-то закрытой структуре", в какой - это большой секрет. Попытки друзей посмеяться над скрытностью жениха и намекнуть на его неверность, с гневом отвергались - Борис поводов для сомнений и ревности не давал: каждый день вечером встречал ее с работы, отвозил домой, дарил цветы и вообще довольно трогательно ухаживал, растопив Юлькино сердце окончательно. Так продолжалось месяца три или четыре, и вдруг мы все узнаем, что парочка подала заявление в загс и буквально через месяц уже женится.
Свадьба была довольно скромная. Не поскупились разве что на наряды жениха и невесты - Юлька так мечтала блеснуть в белом роскошном платье, и ей это удалось - по мне так она была самой нарядной невестой на свете. Борис тоже был в дорогом белом смокинге, вот только держался он немного угрюмо, сторонясь гостей. К слову, приглашенных оказалось всего шесть человек - родители Юли, пара ее коллег, я в качестве подружки невесты. Родители Бориса по каким-то своим причинам не приехали (как потом выяснилось, Борис был сиротой), а в качестве свидетеля в дальнем углу стола восседал мрачный мужчина с тяжелым подбородком, который за весь вечер не произнес ни слова.
Далее потекли семейные будни. Как только Юлия вышла за Бориса замуж, первое, что он сделал, отбросив добрачные политесы, это запретил ей общаться и встречаться с подругами. Чуть позже я узнала, что он и работать по окончании Суриковки ей запретил тоже - как я уже рассказала, Борис служил в какой-то закрытой структуре, где по слухам занимал приличную должность и мог позволить себе содержать жену. Я в Юлькины семейные дела не вникала, хотя было немного обидно, что Юля не настояла на своей свободе передвижения и общения. Мне показалось, что Юльку ожидают большие проблемы - и не ошиблась. Но я наивно думала что-то о самоопределении, о независимости женщины, о том, что нужно иметь профессию, чего-то добиваться в жизни. Я сокрушалась на ее счет - если сидеть у мужа на шее, то никем никогда не станешь. Однако мне даже в голову не приходило, что есть вещи гораздо страшнее, чем потеря пресловутой независимости.
Прошло довольно много времени. Лет пять или шесть. Я к тому моменту уже имела собственный бизнес и даже собственное жильё. Однажды поздно вечером, когда я готовилась спать, вдруг раздался телефонный звонок, которого я совершенно не ждала:
- Лариса, - послышался в трубке тихий голосок Юльки. - Это Юля, привет. Помнишь меня? Ты спишь?
Я очень удивилась. Мы с Юлей не общались - у меня даже не было ее координат. Я сразу уловила в ее голосе какую-то дрожь. Похоже, она плакала.
- Нет, не сплю, - ответила я взволнованно. - Юля, привет, какой удивительный сюрприз, откуда у тебя мой телефон?
- Лариса, - вдруг всхлипнула Юля в трубку. - Забери меня отсюда, пожалуйста. Я боюсь…
- Юля, девочка, что случилось, почему ты шепчешь в трубку? - Встревожилась я.
- Он спит в другой комнате, - так же шепотом ответила Юлия. - А я… а у меня… я руку вывихнула…
- Что? - Не поняла я. - Кто "он"? Что ты такое говоришь?! Буди скорей Бориса, пусть он отвезет тебя в больницу!
На другом конце провода повисла гробовая тишина.
- Юля, почему ты молчишь? - Повторила я свой вопрос. - Тебе нужно обязательно в травмопункт, слышишь?
- Лариса, я не могу его разбудить, - прерывистым шепотом ответила Юля. - Я не могу его будить, потому что это сделал… он.
- Как?! - Поперхнулась я, мгновенно вникнув в ситуацию. - А что он еще сделал?!
Было очевидно, что вывихом руки здесь не ограничилось, и, вероятно, Юльку сильно избили.
- Он… - Юлька снова всхлипнула. - Он меня ударил… Сильно…
- Юль, я вызываю милицию, - отчеканила я.
- Не надо милицию! - Заплакала Юля в трубку. - Ты только, пожалуйста, приезжай за мной, забери меня отсюда. Пожалуйста, приезжай!
- Хорошо, Юля, - я ни секунды не раздумывала. - Сейчас я за тобой заеду. Скажи адрес, пожалуйста…
Подрулив к незнакомому дому, я увидела у подъезда знакомую худенькую фигурку. Юля ждала меня - холодной осенью в легком пальтишке и в сапогах на босу ногу. Я не узнала ее. Нос был разбит, щека распухла, правая рука висела плетью вдоль тела.
- Садись, давай, - распахнула я дверь. - Осторожнее руку, сейчас в травмопункт поедем.
Пока доктор накладывал гипс и делал Юльке примочки, он сочувственно качал головой:
- Хорошо, что хоть нос не сломан. Давай вызовем милицию, протокол составим, - увещевал он. - Медицинское заключение я тебе дам.
Юлька только головой мотала.
- Да пойми ты, дура! - Рассердился врач. - Одним вывихом дело не ограничится. А если он тебя в следующий раз об косяк башкой и насмерть?
Юлька ничего не отвечала и только плакала.
- Дети хоть есть? - Участливо спросил врач.
- Нет! - Юлька снова замотала головой и вдруг завыла в голос. - Нет у меня детей! Нет у меня детей! Нет! Нет!
С ней случилась истерика. Она рыдала навзрыд, прислонившись к стене и закрыв голову здоровой рукой, не в силах успокоиться.
- Вот возьмите воды, пожалуйста, - тихо сказал доктор, поднося к ней небольшой граненый стаканчик. - Выпейте, Вам легче станет.
Стуча зубами об стакан, Юлька сделала несколько глотков и потихоньку начала успокаиваться, то и дело всхлипывая и глядя на меня, словно затравленный щенок.
- Я плеснул туда успокоительного немного, - объяснил доктор. - Дайте ей как следует выспаться теперь. И на прием к хирургу везите уже в районную поликлинику потом. Госпитализация ей не требуется.
- Спасибо…
Из травмопункта я повезла ее к себе домой. Мама причитала и охала, бегая вокруг Юленьки, еще недавно такой веселой и такой задорной, а ныне напоминающей просто живой труп. Я вообще не знала, что и сказать - на часах четыре утра, Юлька здесь у меня дома, мне завтра на работу. А Борис, проснувшись поутру, наверняка хватится жены и начнет обзванивать подруг.
Юльку уложили спать. Намыкавшись и почувствовав себя в безопасности - видимо, впервые за долгое время, она повздыхала немного и довольно быстро уснула, свернувшись калачиком и отставив немного в сторону больную руку.
Утром я еле выдрала себя из постели. Хочешь не хочешь, а надо было ехать на службу. Как назло, на сегодня были намечены важные переговоры.
"Ну что ж. Чему быть, того не миновать. Будет звонить - поговорю с ним".
Но через час позвонила мама.
- Лариса! - Кричала она. - Тут такой ужас! Пришла милиция, требуют открыть дверь. Что делать?
- Ничего не делать, - ответила я коротко. - Сейчас я приеду, оставайся на месте, дверь никому не открывай. Скажи, что одна, больная и старая, сейчас родственники подъедут.
Дав инструкции помощникам, я тут же примчалась к дверям своего дома.
У дверей меня ждали… Борис Мазуров и пара сотрудников милиции.
- Откройте дверь, - холодно потребовал Мазуров. - У Вас моя жена, ей запрещено выходить на улицу без разрешения, тем более общаться с посторонними.
- Кем запрещено? - Так же холодно ответила я.
- Некоторые знания приводят к неприятностям, - для вескости уточнил Мазуров. - Открывайте.
- Можно документы Ваши посмотреть? - Обратилась я к сотрудникам милиции. - И на каком основании Вы вообще вламываетесь в чужие квартиры?
Оба офицера молча достали свои корочки и предъявили мне. Пока я с пристрастием их изучала, один из них уточнил:
- Я Вам не советую раздувать скандал, Лариса Геннадьевна. - Просто откройте дверь, мы ничего Вам не сделаем. Просто заберем Юлию, ей требуется медицинская помощь. А если Вы откажетесь нам помогать, то известное Вам происшествие будет признано как Ваших рук дело.
- Это шантаж? - Вскинула я брови.
- Нет, что Вы, - дружелюбно пояснил офицер милиции. - Что Вы…
Я открыла дверь квартиры. Юлька уже ждала на пороге, обувшись в свои сапоги опять на босу ногу и кое-как напялив пальтишко, ни жива, ни мертва.
- Юль, - попросила я ее. - Одно только слово, и я не отпущу тебя, закричу на весь подъезд, позовем людей, всё будет хорошо. Хочешь?
- Нет, - тихо ответила Юлия. - Я поеду. Всё будет нормально. Не волнуйся, пожалуйста.
Она вышла за дверь, сзади тут же пристроились как конвой, сотрудники милиции. Я окликнула Бориса:
- Ваша жена сказала, что не хочет писать заявление в милицию, - отчеканила я, глядя ему прямо в глаза. - Но не обольщайтесь на этот счет. Вы подонок.