Мы смотрели друг другу в глаза, и во взгляде Бориса я видела скрытую угрозу - он был абсолютно спокоен, но в то же время это было обещание стереть меня с лица земли, если потребуется. Он промолчал. Через мгновение он развернулся и шагнул в подошедший лифт вместе с остальной троицей. Через пару минут я уже видела их - он, Юлька и пара милиционеров - выходящими из подъезда.
Я знала, что дело закончится трагедией. Так и вышло. Прошла еще пара месяцев до того момента, как снова раздался тревожный звонок.
- Лара, Лариска, приезжай, пожалуйста, скорее, - плакала Юлька навзрыд. - Приезжай, я его, кажется убила…
- О, Господи! - Воскликнула я, шмякнув трубку.
"Только этого не хватало. Сесть за решетку из-за зарвавшегося негодяя".
Я примчалась к перепуганной насмерть Юльке буквально за полчаса. Она открыла мне дверь, стоя на пороге с абсолютно безумными глазами и окровавленным охотничьим ножом в руке.
- Что… что ты сделала? - С ужасом выдавила я.
- Нет, нет, я его не зарезала, - твердила она как полоумная. - Он просто упал. Просто упал.
Юлька и сама выглядела не самым лучшим образом. Ее скулу украшал огромный багровый синяк и, бьюсь об заклад, на теле тоже было немало отметин. Я прошла в комнату, куда Юлька притащила меня, и увидела лежащего на полу Бориса. Он был без сознания. Даже я, не будучи доктором, быстро вычислила, что он пока еще жив.
- Срочно. Вызывай скорую и милицию, - скомандовала я.
Юлька посмотрела на меня жалобно.
- Быстро! Я кому сказала! - Заорала я, и Юлька, бросилась к телефону набирать 03. - Он еще жив, его нужно срочно в больницу… Иначе сядешь. Говорили же тебе, дура ты. Дура, - я с досадой уселась на кресло наблюдать за Борисом. - Надо было подавать тогда заявление и срочно разводиться.
Приехавшая скорая отвезла Бориса в местную клиническую больницу. Милиция составила протокол, Юльку отправили в КПЗ, несмотря на все мои вопли и протесты. По дороге в отделение Юлька рассказала мне подробности произошедшего.
Еще до свадьбы Борис начал вести себя довольно странно. Он постоянно твердил, что она неумеха, и руки у нее не оттуда растут, и с таким лицом ее замуж никто не возьмет, что она тупая и неотесанная - только он один ее "терпит, не знает, почему". Юлька, развесив уши, слушала - а ведь и правда, кавалеров у нее особо не водилось, да и занята она была по большей части работой. В общем, он ее убедил.
После свадьбы он запретил ей общаться с людьми, даже в магазин она могла выйти только с его разрешения. И потихонечку начал ее поколачивать. То подзатыльник, то по заднице шлепнет - она терпела, а он и вовсе озверел. Впервые он всерьез поднял на нее руку примерно через год после свадьбы. Довольно сильно ее избил, наставил синяков, потом просил прощения, обещал исправиться.
Однако чем дальше, тем хуже - после он стал бить ее насмерть, а извиняться перестал. Нашел безропотную жертву.
Почему Юлька не уходила от него - было загадкой, ведь однажды он действительно мог забить ее насмерть. Но она все терпела. С ее стороны, как со стороны жертвы, все, естественно, выглядело иначе. Юлька боялась Бориса. Боялась, что она сбежит, а он найдет ее чуть ли не на краю света (что было отчасти правдой, поскольку он работал в органах) и что вообще может убить за непослушание.
"С некоторыми людьми свяжешься - и будешь умолять потом Господа, чтобы отмотал время вспять".
Насильнику всегда нужно знать, что его действия - это медленно скручивающаяся пружина, зажимать которую невозможно бесконечно долго. Однажды пружина неожиданно разожмется в тот самый момент, когда терпеть уже невыносимо. Так и вышло. Когда Борис решил в очередной раз "проучить" супругу, ударив ее по ребрам, она от страха решила, что он хочет ее убить. Бегом помчалась в спальню, схватила из тумбочки огромный охотничий нож с зазубринами и выставила его на обидчика.
Борис думал, что она шутит. Он попытался отнять у нее оружие, но Юлька вонзила ему в руку нож и даже чуть-чуть провернула. От боли Борис заорал, отшатнулся и, оступившись, ударился головой об косяк. С чем я, собственно, и застала Юльку, приехав к ней домой.
Юльке тоже потребовалась медицинская помощь. У нее было сломано ребро. Поначалу в состоянии аффекта она не чувствовала боли, а сейчас тихо стонала, согнувшись и прижав руку к боку. Мы вызвали скорую, и Юльку снова - в третий раз уже за прошедшие полтора года - доставили в больницу. Дежурный врач долго охал и причитал над ней, накладывая швы на шрамы и заковывая ее тело в жесткий корсет.
Но самое жуткое я выяснила много позже, когда вся эта история уже закончилась, и Юлька выписалась из больницы. Оказывается, где-то через год-полтора после свадьбы Юлька забеременела.
Когда она находилась на третьем месяце, Борис так избил ее, что у нее случился выкидыш с осложнениями.
Началось маточное кровотечение, Юльку едва успели привезти в клинику. Ее-то саму спасли, а вот относительно потомства сказали, что это событие в ее жизни теперь маловероятно, если не невозможно. Иными словами, у Юльки больше не могло быть детей. Разумеется, Борис всё замял, но Юлька осталась инвалидом.
… Спустя много времени я размышляла, почему же Юлька не ушла от своего Бориса сразу. Он же негодяй, и это было очевидно почти сразу же. Не нужно было столько терпеть. Не нужно было ждать, когда всё обернется драмой.
Но, как известно, простым всё кажется лишь со стороны. Вообще кажется, что с тобой такого, разумеется, никогда не случится - ты человек взрослый, самостоятельный, на посулы не покупающийся, на насилие отвечающий отпором.
Только любовь не разбирает ни лиц, ни методов. Человек, который любит, становится очень уязвим - а если у него до этого имелись хоть какие-нибудь проблемы с самооценкой, то в тяжелых условиях эти проблемы только усилятся. И я думаю, что Юлька не раз думала о том, что ей в этом большом городе просто некуда и не к кому идти.
Влюбленная женщина безгранично терпима. Она в силах всё простить и всё оправдать. Она до последнего будет отказываться взглянуть правде в глаза, пытаться склеить то, что априори не склеивается - только бы быть рядом с ним, с любимым, и даже если он триста раз наплевал на нее.
Ведь Женщина - это Вселенная. Она отличается от мужчины тем, что ей не свойственна какая-либо гражданская общечеловеческая позиция. Если, конечно, она не политик и не врач-психотерапевт.
Большинство женщин придерживаются некого морально-этического кодекса (так называемые, "правильные" женщины) или, наоборот, отвергают его ("плохие девочки"). Но анализ каких-то стратегических личных способностей мужчины им, как правило, даже в голову не приходит.
Женщины продолжают оперировать категориями "плохо-хорошо", "морально-аморально", "правильно-неправильно", "подходящий мне - неподходящий".
Холодно же отслеживать чьи-то манипуляции и делать выводы относительно планов и намерений того или иного мужчины - глобальных намерений, жизненных концепций, структуры его личности - сопоставлять, почему и для каких далеко идущих целей он выбрал ту или иную женщину, они не в состоянии. Поэтому влюбленную женщину ничего не стоит сломать. Она действительно ничего не видит. Не понимает. Не разбирает.
Юля тоже была не в состоянии отследить тот факт, что Борис тупо ломал ее под себя, потому что ему нужна была бессловесная рабыня, груша, девочка для битья. Он не собирался жить с ней вечно, он собирался доломать свою игрушку и выкинуть. Именно поэтому он не щадил её. А уж Борис знал в этом толк, его специально этому учили. Я слышала, что есть методы, с помощью которых можно достаточно быстро сломать чью угодно волю - только дайте срок. Юльке просто не повезло, что она влюбилась не в того парня. Достаточно было только любви, чтобы попасться в эту ловушку. После того, как ловушка защелкнулась, ничего нельзя было повернуть вспять. До того самого момента, пока не вмешались посторонние. То есть я.
Юлька всё-таки написала заявление в милицию. Но до суда дело не дошло - Юльку и Бориса тихо развели к вящей Юлькиной радости, поскольку она уже не знала, куда ей деваться от столь нежданно-негаданно свалившегося на ее голову "женского счастья". Борис выплатил Юльке небольшую денежную компенсацию в виде отступных.
Я не думала, что когда-либо в своей жизни еще встречу Мазурова. Он исчез - а мы с Юлей поспешили все поскорее забыть. Прошло почти четыре года после их разрыва - поначалу тяжело, конечно, пришлось, но мало-помалу у Юли все начало налаживаться, а я вздохнула спокойно. Сейчас Юля работает дизайнером в одной полиграфической компании, вышла замуж. А Мазуров решил баллотироваться в Президенты.
Глава 7
Или рассказ о том, что никто не верит в политическую мощь "темной лошадки"
- Ну, что скажешь? - Закончила я свой рассказ и воззрилась на Евгения, который все это время внимательно и молча слушал, дымя сигаретой и поигрывая карандашом. - Что скажешь на всё это? У меня галлюцинации или всё это может быть на самом деле?
Евгений продолжал молчать и что-то обдумывать.
- Понимаешь, ведь можно изменить форму носа, скул, покрасить волосы на голове, даже рост увеличить - объясняла я Евгению. - Но глаза. Глаза скрыть невозможно. И, видимо, медицина еще не дошла до такого совершенства, чтобы перекроить человека полностью, лишив всех отличительных признаков, я имею в виду шрамы. Я видела этот шрам своими глазами. Я его запомнила, потому что он был определенной формы. Двух таких одинаковых шрамов быть просто не может в природе…
- Ты знаешь, - наконец, вставил свое веское слово Евгений, задумчиво глядя на противоположную стену, - а ведь то, о чем ты говоришь, вполне может быть правдой. По крайней мере, я знаю случаи, когда людям полностью меняли внешность, давали новый паспорт, фактически писали заново судьбу.
- Но как такое возможно? - Воскликнула я. - Человек возникает ниоткуда, ему меняют внешность…
Зачем? - Я принялась жестикулировать перед носом у Евгения. - Меня даже не это смущает. Что, не нашлось других кандидатов в Президенты, чтобы брать человека с таким вот темным прошлым и пытаться его перекраивать?
- Кому-то понадобились свои люди. - Евгений тяжело вздохнул. - Я даже знаю, кому. А что до кандидатур, то тут достаточно просто. Пойми, что сотрудники спецслужб обычно представляют собой определенный типаж. Как правило, это достаточно замкнутые для внешних контактов люди - мало с кем общаются, у них немного друзей и знакомых, всё сплошь немногочисленные коллеги. А если нет еще и родственников, так это вообще идеальный кандидат. Ко всем перечисленным качествам желательно, чтобы он был еще и хороший специалист своего дела. Вот именно - хороший. Не тот, что звезды с неба хватает, чем привлекает всеобщее внимание. А надежный, исполнительный, многое знающий и умеющий, эрудированный. Не так уж много людей, которые подходят под это описание, поверь. Точнее, этих людей - единицы. А если говорить о людях, которые могли бы возглавить целую страну - и вовсе…
- Получается, что этот мерзавец Мазуров при всем своем темном прошлом оказался идеальным кандидатом?
- Вот именно! - Подтвердил Евгений. - Из его прошлой жизни остались, пожалуй, только его бывшая жена Юлия…
"У которой больше никогда не будет детей" … и пара знакомых, которые где-то его видели и с ним общались. Со своими студенческими друзьями Мазуров вряд ли особо общался, не говоря уже о школьных. Времена идут, люди меняются - иногда и бывшие приятели при встрече друг друга не узнают. Словом, наш молодой человек оказался в нужное время в нужном месте и с нужными качествами. Паззл сошелся…
- Что же теперь будет? - Я погрузила руки в волосы и задумалась.
- Видимо, спецслужбы готовят государственный переворот, - понизив голос, сказал Евгений. - И также мне кажется, что пока мы здесь с тобой сидим и беседуем, кто-то вполне может прослушивать, о чем идет речь.
- Ну, тогда меня и тебя завтра убьют, - "утешила" я его. - Поскольку голос из трубки строго-настрого приказал мне помалкивать о том, что я знакома с этим человеком.
Евгений задумался.
- Конечно, если бы речь шла о банальном шантаже, - начал он свои рассуждения, - например, мне бы угрожали из-за моего бизнеса, я бы, не раздумывая, обратился в ФАС или, скажем, в УБЭП. В таких ситуациях молчать себе дороже - если всё честно расскажешь, то, по крайней мере, есть шанс уцелеть. А если молчишь - тебя убьют по любому, когда вытрясут как грушу и заберут все твои денежки. Вот и в данной ситуации я понимаю, что нужно кому-то рассказать. Но кому? Пока что я знаю только одну государственную структуру, которая занимается такими вещами профессионально, но чтобы хотя бы проверить эту информацию, нужно понять, какие конкретно лица дергают за ниточки. Можно, конечно, попробовать обратиться лично к Президенту. Но, боюсь, мы до него и не дойдём никогда - а заговорщики группируются именно в президентском окружении.
- А пресса? - Спросила я. - Если отнести наши доказательства в центральные газеты? На телевидение?
- Ну, а что пресса? - Развел Евгений руками. - Пока пресса будет возмущаться и писать скандальные статьи, пусть даже с представлением каких-то фактов, тебя уже успеют "засветить" и убрать, а скандал благополучно будет замят. На моей памяти довольно жуткие подробности деятельности одного крупного бизнесмена - даже не государственного чиновника - после пары статей как-то плавно спустили на тормозах. Никакого резонанса эти материалы не имели.
- Евгений, а что, если обратиться к конкурентам? Если к конкурентам из "соседних" партий? - Вдруг осенило меня. - Они же заинтересованы в победе.
- Калиносов? - Евгений прищурился и утвердительно кивнул. - Да, можно попробовать, конечно. Только как к нему попасть, он же известная личность. К нему на прием записываются, чуть ли не за полгода.
- Есть у меня одна мысль, - задумалась я. - У меня есть выход на его пресс-службу. Думаю, что если им все правильно расписать, то они все правильно Калиносову расскажут, и мы с ним обязательно встретимся. Но нужно что-нибудь хорошее пресс-секретарям предложить в обмен на эту услугу. Подумаю. А заодно позвоню Юлии, узнаю, как у нее дела…
* * *
Кандидат от партии "Надежда России" Юрий Петрович Калиносов - бывший губернатор Пензенской области, а ныне депутат Госдумы - человек грузный и основательный - восседал в широченном кресле из черной кожи за массивным полированным столом.
- Присаживайтесь, пожалуйста, - раскатисто приветствовал он нас, показывая на кресла вокруг стола.
- Мне сообщили о цели Вашего визита, но хотелось бы посмотреть сами документы…
- Вот, пожалуйста, - я протянула ему копии милицейских протоколов с описанием обстоятельств давнего дела и, что самое главное, нанесенных при этом увечий.
Юрий Петрович углубился в чтение.
- Ну, и что это доказывает? - Вопросил он, изучив бумаги. - Понятно, что кое-что очень сильно совпадает, но доказательство, пожалуй, косвенное. Вот если бы провести ДНК-экспертизу…
Он тяжело поднялся со своего кресла и принялся прохаживаться по кабинету.
- Я вот думаю, - рассуждал он вслух, - что этот кандидат для нас угрозы не представляет. Ну, решили его выдвинуть наши коллеги из социалистической партии "Слава". И что? Шансов-то у него почти никаких. По опросам общественного мнения "Надежда России" является самой популярной и авторитетной партией. Наши политологи строили примерные прогнозы, по которым мы по самым пессимистичным предсказаниям должны собрать не менее 70 процентов голосов избирателей. А то и все девяносто. Ну, просто нет альтернативного кандидата, который мог бы с нами сравняться.
- А вдруг сравняется? - Осторожно вставила я слово. - Может ли быть хотя бы небольшая вероятность такого события?
- Ну, если наша партия вдруг, например, перестанет существовать, - задумался Калиносов. - Да и то… Партия перестанет существовать, персоны-то останутся. А у нас персон… Геннадий Витальевич Полозов, например, - известная личность. Опять же ваш покорный слуга, - Калиносов слегка поклонился, - Рыбин Петр Григорьевич… Всё это безусловные лидеры общественного мнения.
За каждого из этих кандидатов люди готовы отдать свои голоса. А кто знает Ивана Дерябенко? Да никто! Мне кажется, вы зря так беспокоитесь, - подытожил Калиносов. - Ну, решили спецслужбы сыграть в свою игру. Пока что у нас президентские выборы проходят в результате народного голосования.
- А вдруг выборы не состоятся? - Так же осторожно предположила я. - А если вообще будет военный переворот, и никаких выборов не будет?
- Ой, фантастику Вы говорите, дамочка, - усмехнулся Калиносов. - У нас тут не 1993-й год. И деятельность государства контролирует не одна-единственная структура, и уж точно не спецслужбы.
Есть и другие ведомства, которые между собой конкурируют и вряд ли договорятся. Кроме того, все давно устали от хаоса и заинтересованы в том, чтобы существующий порядок сохранялся. Кстати, иностранные государства - тоже.
Калиносов снова сел в кресло.
- Но это я Вам уже государственные тайны начал докладывать, - засмеялся Юрий Петрович и предложил. - Чаю хотите?
- Хочу, - кивнула я.
Калиносов дружелюбно улыбнулся и щелкнул зуммером:
- Тамарочка, будьте добры, чаю нам с Ларисой Геннадьевной.
Через пару минут дородная "Тамарочка" лет сорока с хвостиком внесла на подносе две кружки дымящегося ароматного чаю в комплекте с ажурной сахарницей и двумя фирменными шоколадками "Надежда России".
- Меня смущает один факт, Юрий Петрович, - начала я свою мысль, помешивая сахар узорной ложечкой. - Почему, если симпатии явно на стороне Вашей партии, люди из "Славы" так активно пропагандируют Дерябенко? Им что, денег не жаль?
- Ну, - крякнул Калиносов. - Для плюрализма, конечно, многовато они денег-то вбухали. Но это пиар, знаете, ли, матушка. Это Вы, наверное, ответьте мне на этот вопрос - зачем они тратят столько денег на рекламную кампанию заведомо проигрышного кандидата.
- Возможно, Дерябенко хотел бы в будущем баллотироваться в Президенты уже всерьез, - предположила я. - А сейчас он активно позиционирует себя как достойный кандидат на эту должность.
- Уф, - шумно вздохнул Калиносов. - А как Вы себе это представляете, милочка? Конечно, никому не запрещено рекламировать себя и принимать участие в общественной деятельности, но на такой пост, каким является пост Президента, существуют определенные ограничения. И просто взять прийти ниоткуда, ничем себя не зарекомендовав, быстренько сделать себе имя и выиграть выборы - невозможно.
- Тогда, - снова предположила я. - Дерябенко просто хочет сделать себе имя. И уж какую-никакую должность он всё-таки займет.
- Он уже депутат, у него уже есть вполне достойное имя, куда ему еще-то, - развел руками Калиносов. - Но быть депутатом Госдумы и быть главой государства - это две большие разницы, знаете ли… Чтобы занять серьезный государственный пост, одного имени будет маловато.
- Значит, Вы считаете, что мы напрасно беспокоимся? - Подчеркнула я.
- Да не просто считаю, уверен, - весело рассмеялся Калиносов и добавил. - Я бы на Вашем месте лучше о другом задумался.
- О чем же? - Несмело поинтересовалась я.