Через некоторое время вернулся Казиль с огромной охапкой ветвей и сучьев. Вскоре радостный огонек, а затем и яркое пламя осветили трех путешественников. Однако юноша не удовлетворился этим и снова исчез. Через минуту он возвратился с новой ношей - ковриками и подушками из паланкина.
- Господин, - сказал он, - вы не можете все время стоять. Гроза будет длиться всю ночь, вам необходимо отдохнуть, поспать, подкрепить силы.
- Благодарю, мальчик. Ты боишься, что я устану и не смогу идти дальше?
- Да, господин.
- Но ведь я - мужчина!
- Вы приехали из страны, где, как говорят, мужчины не могут иметь сильных мускулов и крепких кулаков…
- Ты хоть и моложе меня, конечно же, тоже устал после такой трудной дороги.
По губам Казиля пробежала гордая улыбка.
- Не беспокойтесь, господин, - ответил он. - Мне не так много лет, но у меня есть сила и воля. Я могу, если потребуется, долго не есть и не пить, ходить под дождем и солнцем и при этом не уставать. Ваш отец может подтвердить сказанное мною, если вы передадите ему мои слова.
- Ты очень любишь моего отца?
- Люблю ли я его? Да если бы не ваш отец, я был бы уже давно мертв. И умер бы ужасной смертью. Он спас меня. Я обязан ему жизнью. Я люблю его и полюблю вас, потому что вы его сын. Если вам будет угрожать опасность, я не пожалею своей жизни, чтобы защитить вас. Я отдам ее за вас точно так же, как за него и за вашего брата Эдуарда.
Англичанин взял обе руки Казиля и пожал их, прошептав с волнением:
- Доброе, благородное сердце! Ты любишь моего отца, любишь моего брата. А я, в свою очередь, буду любить тебя!
По бронзовой щеке индуса скатилась слеза.
- А дикари не лишены чувств, честное слово, - вымолвил Стоп, с изумлением наблюдавший эту сцену. - Если бы у них еще была хорошая кухня…
III. ТАИНСТВЕННОЕ ПОСЕЩЕНИЕ
Прошло полчаса.
Огонь продолжал гореть благодаря веткам, подбрасываемым Казилем в костер. Ветер снаружи бушевал все сильнее, но дождь перестал, молнии сверкали реже, изредка гремел гром.
- Гроза, кажется, проходит, - сказал путешественник, парусиновое пальто которого сохло у костра.
- Да, - ответил Казиль, - я ошибся, считая, что ураган продлится всю ночь, через два часа все кончится.
- И тогда мы сможем продолжать путь.
- Нет, господин. О путешествии раньше восхода солнца нельзя и думать.
- Почему?
- Нужно переждать, пока вода стечет с горных дорог. Поверьте мне и спите спокойно. Я вас разбужу, как только увижу, что можно двинуться в путь.
- Да, да, ваша честь, - поддержал мальчика Стоп, едва сдерживая зевоту. - Поспим, дремота одолевает меня…
- А ты? - спросил англичанин Казиля.
- Я буду бодрствовать.
- Разве ты из железа?
- Да, - просто ответил Казиль.
"Какой счастливец! - подумал Стоп. - Мне бы такую выносливость. У меня подкашиваются ноги".
- Ладно, - сказал путешественник. - К тому же меня что-то лихорадит после этого ливня. Я с удовольствием отдохну час или два. Советую последовать моему примеру и Стопу.
- Благодарю, ваша честь, я непременно воспользуюсь вашим позволением.
Казиль разложил подушки у стены, и путешественник тут же прилег на них. Стоп, не имея подушек, растянулся на полу, проклиная жесткие плиты.
Что касается Казиля, то молодой индус, скрестив на груди руки, прислонился к стене напротив входа и стал потихоньку напевать какую-то индусскую мелодию, сходную по монотонности с напевом колыбельной песни, которой кормилицы во всех странах убаюкивают детей.
Не прошло и трех минут, как Стоп захрапел.
Глаза его господина оставались открытыми немного дольше, но постепенно его взгляд, устремленный на мрачный купол храма, потерял способность различать цвет и форму. Усталость взяла верх. Веки опустились, и он тоже заснул богатырским сном.
Через некоторое время недалеко послышался слабый крик совы.
Казиль, перестав напевать, внимательно вглядывался в кусты лиан, как бы выспрашивая у темноты, что это значит.
Крик ночной птицы больше не повторился, не нарушил ночного спокойствия. Но зато нечто фантастическое показалось в круглой комнате. Один из нижних барельефов, изображавших шестое воплощение божества, сдвинулся с места без какого-либо шума, образовав в стене четырехугольное отверстие. Это отверстие находилось как раз у подушек, на которых спал путешественник. Некоторое время отверстие оставалось свободным, но потом в нем показалась женская голова удивительной красоты. У женщины были черные роскошные волосы, заплетенные в косы, губы ярко-красного цвета и большие черные глаза, источавшие магнетические токи. Взгляд остановился на лице спящего и, казалось, не мог оторваться от него. Затем зрачки глаз блеснули подобно бриллиантам. Губы открылись для улыбки, обнажив при этом ряд зубов, которые могли бы соперничать с жемчугом.
Сверхъестественное или земное существо, которому принадлежало это лицо, должно было быть царицей или феей…
Спустя несколько минут видение исчезло, но отверстие оставалось открытым.
Неожиданно одна из плит в комнате отодвинулась почти у самых ног Казиля. Мальчик хотел закричать, но не мог. На месте, где раньше находилась плита, появился индус гигантского роста. Этот человек приложил палец к губам, а другой рукой сделал какой-то таинственный жест. Казиль, без сомнения, понял его, и губы мальчика, открывшиеся для крика, снова сомкнулись. Не страх, а страдание и печаль были теперь на лице Казиля.
Индус вышел из отверстия подобно сказочным чародеям, остановился перед Казилем и, дотронувшись пальцем до его плеча, откинул широкий рукав, открывший мускулистую руку, и показал мальчику синий знак, вырезанный на его бронзовой коже.
Казиль взглянул на знак и сделал слабое движение, вызванное страхом перед гигантом.
Индус приблизился к англичанину, все еще глубоко спящему, и, став перед ним на колени, начал водить над ним руками подобно гипнотизеру.
Прекрасная женщина опять появилась в отверстии. Она следила за каждым движением индуса.
Вскоре дыхание молодого человека стало порывистее и громче, его тело вздрогнуло. Потом наступило полнейшее спокойствие, скорее похожее на смерть, чем на сон.
Тогда индус вынул из-за складок пояса пузырек с красной как кровь жидкостью и, налив несколько капель на руку, потер ею виски англичанина. Но это было только началом. Индус подошел к лакею и проделал с ним ту же операцию, что и с господином. Затем возвратился к англичанину и, по-видимому уверенный в том, что тот уже не проснется, поднял его на руки с такой легкостью, как поднимают ребенка.
- Неужели сыновья Бовани решили умертвить иностранца? - спросил Казиль дрожащим голосом у проходившего мимо индуса.
Гигант отрицательно покачал головой.
- Какие будут приказания?
- Оставайся здесь.
- До какого времени?
- До моего возвращения.
- Когда же?
- Следующей ночью.
Казиль протянул руку по направлению к Стопу и спросил:
- А что делать, если проснется этот человек?
- Он не проснется.
- Он жив?
- Да, но его сон очень похож на смерть, и он будет спать целые сутки.
- Индусы, несшие паланкин иностранца, не осмелились войти в храм и ждут снаружи.
- Пусть ждут.
- У них нет еды.
- Еду принесут.
- Повинуюсь…
Затем индус направился к отверстию и исчез в нем вместе с англичанином. Плита захлопнулась и скрыла таинственный ход. В ту же минуту исчезла и прекрасная женщина, наблюдавшая за всем происходящим в комнате. Нижний барельеф встал на свое место, и в круглой комнате воцарилось молчание.
Проследуем за индусом.
Спустившись по лестнице, он вошел в подземную комнату, слабо освещенную маленькой лампой, стоявшей на большой глыбе гранита. В середине этой глыбы, в углублении, была кровь, как будто еще вчера на ней совершали ужасное жертвоприношение.
Не успел индус спуститься с последней ступеньки лестницы, как перед ним возникла прекрасная женщина, уже укутанная в белое покрывало. Она было среднего роста, прекрасно сложена. Драгоценные перстни украшали ее маленькие обнаженные руки.
- Я исполнил ваше приказание, госпожа, - сказал индус негромким голосом. - Вот иностранец…
- Как он прекрасен, Согор, не так ли? - сказала молодая женщина.
- Не знаю, госпожа.
- Ты разве не смотрел на него?
- Конечно, смотрел, но не нахожу ничего особенного в красоте белого лица и в волосах солнечного цвета. Я не считаю мужчинами тех, которые похожи на женщин.
Молодая женщина улыбнулась под вуалью.
- Согор, - спросила она, - где немые?
- В подземной галерее с паланкином.
- Хорошо, я отопру железную дверь.
- Куда мы пойдем, госпожа?
- Во дворец.
- Должен ли идти впереди?
- Нет, немые отнесут иностранца в паланкине.
- Но там может поместиться только один человек.
- Я пойду пешком.
- Но…
Молодая женщина прервала индуса повелительным жестом, не терпящим возражений.
Согор поклонился и замолчал.
В одной из стен подземной комнаты виднелась массивная железная дверь, похожая на те, которые обычно закрываются за осужденными на смерть. Женщина, отвязав от пояса ключи, отперла ее. За дверью шла галерея, которая, казалось, служила дорогой к центру Земли. Двенадцать негров, одетых в красное платье, с цветными тюрбанами на голове, стояли возле паланкина. Двое факельщиков находились тут же.
Все эти люди были действительно немы, и ни один из них не умел писать. Поэтому им смело можно было довериться, не опасаясь их излишнего любопытства.
IV. СЦЕНА ИЗ ИНДИЙСКОЙ СКАЗКИ
Негры при появлении прекрасной женщины упали на колени лицом к земле, как будто перед ними предстала небожительница.
Индус, которого, как мы уже знаем, звали Согор, открыл занавески паланкина и, положив на мягкие подушки бесчувственное тело англичанина, отдал неграм приказание идти.
Носильщики тотчас же встали и, подняв паланкин на плечи, отправились в дорогу размеренным шагом. Впереди шел высокий факельщик. Согор и молодая женщина следовали за ними.
Галерея, в которую мы ввели наших читателей, по своим гигантским размерам представляла любопытное зрелище. Даже римляне, властители Древнего мира, не создали ничего подобного.
Вообразите туннель длиною более чем в целое лье, сначала прорезывающий гранитную гору, потом спускающийся под наклоном и наконец оканчивающийся кирпичной лестницей в двести пятьдесят ступеней.
Согор, взяв на руки англичанина, быстро вышел из туннеля и, поднявшись по высокой лестнице, достиг медной двери. За нею находилась большая комната, украшенная с восточной роскошью и, без сомнения, служившая передней подземного дворца.
Индус, все еще обремененный своей ношей, прошел переднюю и, миновав анфиладу богато убранных комнат, остановился в круглом будуаре, освещенном золотой люстрой. Этот будуар, обитый шелковой материей самых ярких цветов, поражал своим великолепием и изысканностью, хоть в нем не было никакой мебели, кроме одного низкого широкого дивана, стоявшего у стены и поддерживаемого ножками из слоновой кости, упиравшимися в богатый персидский ковер. Шелковые занавеси закрывали все двери.
Именно в этой комнате Согор оставил англичанина, положив его на диван. Затем индус низко поклонился и вышел из комнаты.
Молодая женщина сбросила вуаль, и ее лицо, ставшее при свете золотой люстры еще бледнее, открылось во всей своей дивной красоте. Ее глаза принимали странное, постоянно меняющееся выражение.
Женщина опустилась на колени перед диваном и в течение нескольких минут любовалась белокурой головой спящего. Потом нежно поцеловала его в лоб, вынула из-за лифа флакон, как две капли воды похожий на склянку в руках Согора, и дала его понюхать молодому человеку.
Слабое, едва заметное дыхание англичанина в тот же момент стало учащенным, а веки дрогнули.
Увидев, что пробуждение вот-вот наступит, женщина поспешно поднялась и, пройдя по будуару, исчезла за портьерой.
Прошло две или три минуты. Англичанин окончательно проснулся, открыл глаза, приподнялся на диване и осмотрелся.
Легче понять, чем описать охватившее его чувство удивления. Заснув в храме под мрачным куполом круглой комнаты, он проснулся в восхитительном будуаре…
Но растерянность продолжалась недолго. И он, улыбнувшись, прошептал:
- Сказывается влияние Востока… Индия, страна фантазий и сказок, вскружила мне голову… Я грежу и в своих сновидениях уношусь в какие-то сказочные чудеса. Если со мной произойдет что-либо еще более необыкновенное, я этому не удивлюсь…
Едва он успел окончить свой короткий монолог, как издалека послышалась тихая, приятная музыка. Играли на каких-то неизвестных ему инструментах. Но где находились таинственные музыканты? Англичанин никак не мог установить это. Звуки раздавались всюду - и наверху, и внизу, то удаляясь, то приближаясь…
Молодой человек улыбнулся и снова прошептал:
- Мой сон продолжается… он очарователен! Грезить так - значит жить вдвойне… я…
Но он не успел договорить. Часть стены без шума раздвинулась, и он увидел комнату с мраморными стенами. В середине комнаты бил фонтан, вода которого переливалась всеми цветами радуги при свете окружавших его ламп.
- Прекрасно, прекрасно, - бормотал англичанин, - сон усложняется. Лучшего не покажут и в театре Друрилейн в нашем славном Лондоне. Не хватает только балета!
Казалось, что таинственная всемогущая сила решила исполнять желания англичанина. Едва его губы успели прошептать последнюю фразу, как несколько баядерок вбежали в комнату с танцами, которыми так славится Восток.
Прозрачность костюмов открывала пластическую красоту их тел, достойных сравнения с античными статуями. Баядерки образовывали очаровательные группы, временами оставаясь почти неподвижными, иногда же их танец состоял только из быстрых чувственных движений стана и ног.
Англичанин с удивлением и восторгом наблюдал это зрелище, тихо говоря:
- Мне следовало бы аплодировать, но боюсь… ведь я могу проснуться, а тогда прощай наслаждение.
Неожиданно свет серебряных ламп стал гаснуть, музыка затихла, баядерки исчезли, стена будуара стала на прежнее место.
"Неужели они танцевали только для меня? - подумал англичанин. - Да и какой конец будет у моего сна? Не сойдет ли ко мне принцесса Бадрульбудур? Или королева Анна? Ах, эти восточные сказки!.."
В этот момент приподнялась одна из портьер и в будуар вошла женщина, одетая в восточный костюм; бархатная полумаска скрывала часть ее лица.
Тонкая и гибкая талия таинственной женщины, прелестные руки, плечи, как будто изваянные из мрамора, свидетельствовали о ее молодости и красоте. В течение нескольких секунд она стояла на пороге. Можно было подумать, что застенчивость мешала ей идти дальше.
- Ах! - воскликнул англичанин. - Какое чудное видение! Ну почему это только сон? Я бы отдал год жизни, чтобы этот сон превратился в действительность!
Он не успел окончить этой фразы, как незнакомка, преодолев свою нерешительность, приблизилась к дивану и спросила:
- Как тебя зовут?
Англичанин встрепенулся.
"Как мне быть? - подумал он. - Должен ли я отвечать? Разговор с призраком?! Едва я открою рот - и видение исчезнет. А это будет так досадно…"
- Почему ты молчишь? - продолжала таинственная незнакомка. - Сегодня ночью ты мой гость, и я имею право знать имя человека, которому оказываю гостеприимство.
Англичанин наконец решился:
- Меня зовут Джордж Малькольм.
V. СЦЕНА ИЗ ИНДИЙСКОЙ СКАЗКИ
(продолжение)
- Джордж Малькольм, - прошептала незнакомка, - мне кажется, я уже слышала это имя. - Потом спросила: - Ты англичанин?
- Да, сударыня…
- Дворянин?
- Один из моих предков сражался рядом с Робертом Брюсом.
- Когда ты выехал из Англии?
- Два месяца тому назад.
- Что привело тебя в Индию?
- Желание моего отца, к которому я еду.
- Как зовут твоего отца?
- Сэр Джон Малькольм.
- Какую должность он занимает?
- Он главный судья в Бенаресе.
Незнакомка тихо прошептала:
- Джон Малькольм! Главный судья! Опасный сыщик! Я не ошиблась, так как действительно слышала это имя…
Наступило молчание. Потом незнакомка продолжала:
- Что ты думаешь о своем присутствии здесь?
- Вы требуете откровенного ответа? - с улыбкой спросил молодой англичанин.
- Конечно.
- Я думаю, что нахожусь во сне и только от вас зависит сделать его еще прекраснее.
- Что я должна для этого сделать?
- Снять маску, скрывающую ваше прекрасное лицо.
- Почему ты решил, что я красива? Ты можешь ошибиться.
- О нет, сударыня, я не ошибаюсь. Я очень волнуюсь, находясь рядом с вами.
Незнакомка улыбнулась:
- Ты говоришь это всем женщинам!
- Я не говорил этого ни одной женщине.
- И ты никогда не любил?
- Нет.
- Ты ведь не знаешь меня…
- Я восхищен вами…
Джордж Малькольм - ничто не мешает нам называть его этим именем - приподнялся с дивана и, схватив руки незнакомки, страстно поцеловал их.
- Сударыня, - продолжал он, - заклинаю вас, снимите маску. Позвольте мне взглянуть на ваше лицо! Разрешите мне обожать вас!
- Даже рискуя лишиться твоего обожания, я не могу исполнить того, чего ты желаешь: я не сниму маску…
- Но почему?
- Не хочу!
Последние слова были произнесены твердым, повелевающим голосом.
Но потом, чтобы смягчить резкость, незнакомка прибавила:
- Если моя маска не пугает тебя, Джордж Малькольм, мы можем поужинать с тобой… Согласен?
- Еще бы! - ответил Джордж. Это новое дополнение к необыкновенному сну чрезвычайно изумило его. "Говорить во сне, брать руки женщины и целовать их - куда ни шло. Но ужинать!" Он ничего не мог понять и был убежден, что все это видит во сне, так как хорошо помнил, что, разбитый усталостью, заснул в храме бога Шивы.
В то время когда молодой человек раздумывал о необычности и странности своего положения, незнакомка отошла от него на несколько шагов и хлопнула в ладоши.
Тут же появились четыре негра в экстравагантных нарядах из пунцового атласа, окаймленного золотом, несших отлично сервированный стол. Положив по обе стороны от него подушки, они удалились.
- Джордж Малькольм, - сказала незнакомка, - окажи честь отужинать со мной…
"При первом же моем движении, - подумал англичанин, - все исчезнет".
Тем не менее, считая неприличным заставлять даму ждать, он поднялся с дивана и с крайним изумлением почувствовал, что хорошо стоит на ногах, как если бы это было наяву.
Незнакомка, взяв его за руку, подвела к подушке и заставила сесть, а сама села напротив.
Стол буквально ломился от всевозможных кушаний. Блюда, находившиеся на нем, окружали десерт, состоявший из лучших европейских и индийских фруктов. Французские, испанские и немецкие вина были перемешаны с кипрскими.
- Я буду угощать тебя, Джордж Малькольм, - сказала незнакомка, кладя ему на тарелку крылья фазанов. Потом, наполнив стаканы вином, прибавила: - Попробуй вот этого хереса 1789 года.