Джордж Малькольм медленно проглотил драгоценную влагу и почувствовал, что она, пробежав по его жилам, разогрела кровь и заставила сильнее биться сердце.
Ужин, начавшийся таким образом, окончился необыкновенно весело. Наш герой показал себя светским человеком, образованным, веселым, остроумным. Он ел, как любой другой проголодавшийся путешественник, пил, как пьет англичанин, знающий, что его голова крепка и застрахована от опьянения, чтобы не ударить лицом в грязь.
Таинственная незнакомка ни в чем не уступала ему и отвечала на все с пикантной оригинальностью.
Постепенно под влиянием вин и сладостных мелодий их разговор принял любовное направление.
"Сон, начавшийся так хорошо, не может плохо окончиться, - подумал Джордж Малькольм. - Посмотрим, что еще готовит мне моя счастливая звезда".
Он подошел к женщине, взял ее руки и горячо поцеловал их.
Была полночь, когда Согор, как мы уже рассказали, исполняя поручение прекрасной женщины, похитил Джорджа Малькольма из круглой комнаты в храме Шивы.
Мы просим читателя последовать за нами в ту самую комнату на следующую ночь, через сутки после похищения молодого англичанина.
Там мы снова находим Стопа и Казиля. Действие наркотической жидкости было таким сильным, что лакей ни разу не проснулся. Казиль же, сидя на подушках, служивших Джорджу Малькольму в течение какого-то часа постелью, бодрствовал. Его лицо выражало сильное беспокойство, а развитый слух пытался уловить малейший шум.
Хотя факел, взятый у масалчия, погас, круглая комната не была погружена в темноту. Безоблачное небо было усеяно множеством ярких звезд. Серебряный диск луны также освещал своими бледными лучами вековые развалины…
Вдруг Казиль, сделав быстрое движение, встал. Он услышал крик совы, доносившийся из подземелья храма.
- Вот они, - прошептал Казиль. - Что же будет? Сын человека, которому я обязан жизнью, в их руках. Я боюсь за своего господина…
И Казиль ждал, едва переводя дыхание. Спустя несколько минут уже известная нам плита приподнялась и появился Согор, неся на руках крепко спящего англичанина.
Лицо Казиля посветлело, и радость сверкнула в его черных, глубоких глазах.
Согор положил Джорджа Малькольма на подушки из паланкина, потом, указав на Стопа, спросил:
- Этот человек не просыпался?
Казиль покачал головой:
- Нет…
- Хорошо, - отвечал индус, - я на это и рассчитывал.
Затем, вытащив флакон, он поднес его к ноздрям спящих и, повернувшись к Казилю, сказал:
- Через минуту они оба проснутся.
VI. ПРОБУЖДЕНИЕ
- Что мне теперь делать? - спросил Казиль.
- То же самое, что бы ты делал вчера, не случись грозы. Ты должен проводить этого англичанина в Бенарес, - отвечал Согор.
- Что мне отвечать на расспросы?
- Ты ничего не видел, не слышал, знаешь только, что эти люди долго спали.
- Повинуюсь…
- Очень хорошо… Сыны Бовани всегда слушаются и никогда не возражают.
Сэр Джордж и Стоп зашевелились. Согор бросился к проходу, и сдвинутая им плита стала на место.
Прошло минут пять. Господин и лакей открыли глаза. Взгляд Джорджа устремился на стены круглой залы, он узнал мрачный купол, странные барельефы. Безграничное удивление было на его лице.
- Неужели я действительно все это видел только во сне? - прошептал он.
Стоп, потирая бока, в свою очередь ворчал:
- Черт бы побрал эту Индию! Проклятый храм оказался сырее самого мерзкого погреба. Я, конечно, хорошо спал, но зато тело у меня разламывается, как будто я всю зиму охотился в Нортумберленде! Желудок же совершенно пуст, и страшно хочется есть.
Сэр Джордж встал с подушек и, подойдя к выходу, соединявшему круглую комнату с развалинами, посмотрел во двор, приняв бледный свет луны за рассвет.
- Мы спали долго, - сказал он, - уже наступает утро.
- Вы ошибаетесь, - ответил молодой индус. - Сегодня очень лунная ночь.
- Что ты говоришь?! - вскричал англичанин. - Значит, ночная гроза быстро прошла?
- Еще вчера, господин…
- Вчера? Я не понимаю тебя.
- Мы здесь находимся уже целые сутки. Ночь сменилась днем, а день ночью.
- Это невозможно! - воскликнул Джордж.
- Я говорю правду, господин! Вы оба спали, и ваш сон был настолько глубок, что я не осмелился разбудить вас.
- Я уверен в этом, ваша честь! - подтвердил Стоп. - Теперь мне понятны судороги в желудке. Не есть в течение двадцати четырех часов. Я умираю с голоду. Пусть ваша честь спросит у своей совести, то есть, я хочу сказать, у желудка. Он должен чувствовать то же самое, что и мой, так как ваша честь постилась столько же времени, сколько и я.
- Вот ты и ошибаешься, - возразил Джордж, внимательно глядя на Казиля и изучая его.
- Ваша честь изволили завтракать?
- Нет, но зато я ужинал.
- А! Когда же это?
- Прошлой ночью.
- И где же?
- Не знаю.
- Ваша честь шутит! Ваша честь насмехается надо мной!
- Никогда в жизни я не был так серьезен.
- Но тогда, значит, вы не все время спали?
- Может быть… Что нам скажет по этому поводу Казиль?
В течение всего разговора господина со слугой лицо молодого индуса оставалось безразличным. Можно было подумать, что он ничего не слышит.
Когда же сэр Джордж прямо обратился к нему, он ответил:
- С тех пор, как вы уснули, я бодрствовал и видел, что ваши веки во время сна ни разу не приподнялись.
Это было сказано Казилем таким убедительным и чистосердечным тоном, что молодой англичанин почувствовал тут же, как рассеялись его последние сомнения.
- Мне все приснилось! - разочарованно сказал он.
Любопытство заставило Стопа навострить уши. Подойдя к господину, он спросил:
- Как, ваша честь видела сон?
- Да.
- Приятный?
- Восхитительный!
- Вероятно, ваша честь ужинала, и ужинала так хорошо, что не чувствует голода? Со мной, к несчастью, не случилось ничего подобного.
- Я действительно находился в стране чудес…
- Так вам приснилось еще что-то?
- Конечно.
Казиль, внешне спокойный, слушал рассказ с еще большим любопытством, чем Стоп, зная, что предполагаемый сон Джорджа Малькольма происходил в действительности.
- Во сне я ужинал не один.
- Наверное, Бог послал вам веселого собеседника?
- Собеседника? Нет. Собеседницу…
- О! Это еще лучше. И хорошенькую?
- Необыкновенно прекрасную… Впрочем, я могу только догадываться, потому что на ее лице была черная бархатная маска, которую она отказалась снять, несмотря на все мои просьбы.
- Странное упрямство! Такое я видел однажды, и то лишь в парижской опере… Ну и как вела себя дама?
- Я поклялся ей в любви; и клянусь честью дворянина, в ту минуту я говорил от всего сердца.
- Такое бывает после ужина. Все знают, что такие обещания ни к чему не обязывают!
Джордж Малькольм засмеялся.
- Уж не принадлежишь ли ты, Стоп, к числу ловеласов?
- Да нет. Не совсем. Но каждый раз, когда мы бывали в Лондоне, дамы очень меня баловали.
Затем, немного выждав, Стоп спросил:
- И дама в черной маске поверила клятвам вашей чести?
- По крайней мере внешне.
Стоп приложил палец правой руки к левому глазу и лукаво произнес:
- Ну а потом?
- Потом я почувствовал, что непреодолимый сон овладевает мной… голова закружилась, и я потерял сознание… Если случившееся со мной было сном, то и теперь вряд ли я бодрствую.
- О, ваша честь не спит сейчас, так же как и я! - вскричал Стоп. - Можно смело поклясться в этом!
- Но как объяснить это странное явление… этот длительный сон, овладевший нами обоими?
Джордж Малькольм опять повернулся к Казилю:
- Известны ли тебе подобные случаи?
- Да, господин. Гроза часто оказывает подобное действие на впервые приехавших в нашу страну.
У Джорджа Малькольма не было причин подозревать молодого индуса во лжи, и поэтому он поверил ему.
- Надеюсь, ничто не сможет помешать нам продолжать путь?
- Конечно, господин. Люди отдохнули, погода хорошая, ночь светлая, а дороги сухи. Еще до восьми утра мы будем у цели.
- И я скоро обниму отца и брата! - прошептал Джордж.
- А я отлично пообедаю, - добавил Стоп, - а пока покрепче затяну ремень.
Казиль собрал подушки, и наши герои направились к индусам, которые, сидя на земле, терпеливо ожидали их.
Луна освещала уступы гор, вдали виднелся спавший Бенарес, а за ним, подобно громадному змею с серебристой чешуей, извивался Ганг.
Казиль издал гортанный крик, сообщая о приближении господина. Индусы вскочили, масалчий зажег факел, худая лошадь Стопа была оседлана.
- Господин, - сказал Казиль, положив в паланкин подушки, - все готово, входите!
- Нет, - отвечал сэр Джордж, - мои руки и ноги оцепенели от длительного сна, я пойду пешком. Дай знак - и в дорогу!
Караван двинулся. Носильщики шли впереди, за ними следовали молодой англичанин с Казилем, а Стоп по обыкновению замыкал шествие.
Продвигались быстро и молча. Казиль говорил только тогда, когда его спрашивали, а Джордж Малькольм, ушедший в воспоминания о странном сновидении, не произносил ни слова. Наконец он решил отогнать навязчивые мысли, подозвал Казиля и спросил:
- Ты несколько раз упоминал, что мой отец, сэр Джон Малькольм, спас тебя от смерти?
- Да, господин, это правда.
- Расскажи мне, пожалуйста, как это случилось.
- Мне приятно повиноваться вам, так как сердце мое сильнее бьется при мысли о сэре Джоне Малькольме.
VII. РАССКАЗ КАЗИЛЯ
- Это случилось два года тому назад, мне уже исполнилось двенадцать лет. Однажды я вздумал пойти поудить рыбу…
- Карпов?
- Мы не так ее называем, - ответил Казиль. Затем, произнеся какое-то странное название, продолжал: - Эта рыба водится около берегов, покрытых лесами. В особенности ее много в Ганге около Рамгаратского леса, в трех милях от Бенареса…
Имея при себе удочку и мух, я покинул Бенарес на рассвете и через два часа был уже на месте. Не отдыхая ни минуты, принялся удить рыбу, но она не шла.
Тогда я отправился вдоль берега найти место получше, но все было напрасно. Вскоре я обнаружил около одного дерева рыбацкую лодку. Мне пришло в голову воспользоваться ею. Недолго думая, я сел в лодку и поплыл на середину Ганга. Уж там я порыбалил! Два или три часа прошли незаметно, рука моя устала, и я решил вернуться в Бенарес.
И в тот момент, когда я собирал улов, лодка вдруг обо что-то ударилась. Я оглянулся и подумал, что это бревно. Но обман длился недолго: передо мной появилось страшное чудовище, с громадной головой, острыми зубами и круглыми глазами, взгляд которых я никогда не забуду. Это был самый ужасный обитатель Ганга - кайман.
Я редко испытываю страх, господин. И хотя тогда я был совсем ребенком, мне не раз уже пришлось встретиться лицом к лицу с опасностью. Но тут, признаюсь, увидев рядом с собой такое чудовище, которого индусы боятся больше всего, я задрожал.
- Мне кажется, - прервал его сэр Джордж, - и самый храбрый человек не сохранил бы хладнокровия и присутствия духа, оказавшись на твоем месте.
- Однако я не совсем потерял голову, - продолжал Казиль, - и решил спасаться бегством, бросив кайману свою удочку. Пока кайман грыз ее, я схватил весло и, напрягая все силы, начал грести к берегу.
Кайман погнался за мной. Опасность придает силы, и вначале мне казалось, что я оторвался от него. Но тут я остался без весла. Чудовище схватило его после того, как покончило с удочкой.
Джордж Малькольм даже вскрикнул, тем самым показав, насколько рассказ мальчика взволновал его.
- Без весла о бегстве нечего было и думать, - продолжал Казиль, - мне оставалось только ожидать смерти… Я стал на колени и призвал на помощь Вишну - бога-создателя, доброго бога, врага Шивы - бога зла…
Лодка колыхалась на неспокойных водах Ганга, кайману ничего не стоило перевернуть ее, но вдруг чудовище нырнуло и исчезло. Я считал себя уже спасенным и благодарил Вишну за услышанную молитву, когда мой враг снова показался над водой. Не мешкая ни минуты, он бросился на лодку и опрокинул ее. Все это произошло мгновенно, значительно быстрее, чем длится мой рассказ. Я очутился в реке и, хотя плаваю неплохо, хорошо понимал, что избежать зубов каймана не смогу и меня уже ничто не спасет. Однако, несмотря на такую прискорбную уверенность, инстинкт самосохранения одержал верх. Схватившись за киль, я начал кричать душераздирающим голосом. Удивленный кайман вертелся вокруг меня, испуская зловонный запах мускуса, брызгая своим длинным хвостом и с каждым мгновением приближаясь ко мне.
Я продолжал отчаянно кричать, и кто-то услышал мой зов о помощи и теперь кричал мне: "Мужайся, я спасу тебя!"
Сознание того, что я не одинок, вернуло мне силы. Оглянувшись, я увидел на берегу человека, сидящего верхом на лошади, безуспешно пытающегося заставить ее войти в реку. Лошадь сопротивлялась, поднималась на дыбы, и казалось - вот-вот опрокинется на спину. Борьба между человеком и животным длилась несколько минут. Наконец незнакомец одержал победу. Усмиренная лошадь вошла в реку и, направляемая железной рукой, быстро приближалась ко мне.
Кайман, увидев новую добычу, более достойную его аппетита, бросил меня и направился к смельчаку. Всадник ожидал чудовище, которое сразу же бросилось на него. Он вонзил кинжал в пасть так, что побежденный кайман уже не мог закрыть ее. Затем мой спаситель вытащил пистолет и выстрелил в чудовище, которое сразу же погрузилось в воду, но вскоре всплыло на поверхность кверху брюхом. Солнце осветило белую кожу его живота и серебристую чешую…
Кайман погиб! Господин подплыл ко мне… Я почувствовал, что силы покидают меня, глаза закрываются, а сердце перестает биться.
- Ты спасен, мой мальчик! - сказал незнакомец таким добрым, ласковым голосом, что силы вновь вернулись ко мне. - Ничего не бойся, поедем со мной!
Сказав это, он взял меня на руки, посадил на лошадь и вернулся на берег.
Казиль помолчал некоторое время, потом отер рукой слезу, застывшую на его длинных ресницах, и прибавил:
- Господин, всадник, рисковавший жизнью для спасения незнакомого ребенка, не принадлежащего к его племени и религии, был сэр Джон Малькольм, ваш отец!
- Мой благородный отец! - прошептал молодой англичанин. - Он настоящий герой! Он считает самопожертвование самым естественным делом!
- Теперь вы можете понять, как сильно я люблю его, - продолжал Казиль, - и всех, кто ему дорог.
- Казиль, - спросил Джордж, - жива ли твоя мать? Индус отрицательно покачал головой.
- А отец?
- Нет, господин.
- Есть ли у тебя кто-либо из родных?
- Никого!
- Как? Ты - сирота, один во всем мире?
- Да, господин, я сирота, никто никогда не любил и не любит меня, кроме вашего отца. Я, в свою очередь, люблю только его и близких ему людей.
- Если хочешь, мы больше не расстанемся.
Казиль опустил голову и не отвечал.
- Неужели возможность жить рядом со мной, в доме моего отца и брата, пугает тебя? - спросил Джордж.
- О нет, господин! - вскричал Казиль.
- Значит, ты боишься потерять свободу. Но ты напрасно беспокоишься, ты будешь для нас скорее другом, чем слугой.
- Господин, меня не это беспокоит.
- Что же?
- Беру в свидетели богов, что я был бы счастлив жить рядом с вами, но я не свободен.
- Не свободен?
- Да.
- Ты принадлежишь кому-нибудь?
- Да.
- Кому?
- Этого я не могу сказать.
- Почему же?
- Я связан клятвой!
VIII. ДОЛГОЖДАННАЯ ВСТРЕЧА
Джордж Малькольм хотел настаивать, но Казиль, догадавшись о его новых вопросах, опередил его:
- Да, господин, я поклялся хранить тайну! Вы хотите спросить меня о секретах, которые мне не принадлежат. Не спрашивайте меня об этом, умоляю вас, так как я не могу отвечать вам!
- Сохрани свою тайну так же, как и свою свободу, - ответил Джордж. - Ты не можешь быть со мной. Очень жаль, так как я полюбил тебя!
Невольный вздох Казиля был красноречивым ответом.
В течение целого часа англичанин шел рядом с индусом, расспрашивая его о нравах, обычаях страны, восхищаясь ясными и четкими объяснениями, которые давал ему Казиль, проявивший ум и наблюдательность.
Мало-помалу луна опустилась к горизонту и вскоре совершенно скрылась за скалами. Поднялся северный ветер; теплота первой половины ночи сменилась пронизывающим холодом, предвестником зари.
Джордж, приказав Казилю дать знак остановиться, расположился на подушках паланкина, закутавшись в мягкие складки дорожного одеяла, и караван снова двинулся вперед.
Тихо укачиваемый, молодой человек вскоре задремал, что, естественно, позволило ему снова вызвать воспоминание о прелестном видении прошедшей ночи.
Он и не заметил, как прошло время, и сильно вздрогнул, когда Казиль, отдернув занавески, сказал ему:
- Господин, мы приближаемся к Бенаресу, посмотрите на город…
Уже наступил день. Джордж Малькольм тотчас же встал и устремил взгляд на восхитительную панораму, представшую перед его глазами.
Первые лучи восходящего солнца бросали красноватый свет на крыши храмов, зданий, многочисленных башен индийского города, занимавшего огромное пространство по обе стороны священной реки. Изумительный вид совершенно заворожил Джорджа Малькольма на некоторое время, потом, повернувшись к Казилю, он сказал:
- Покажи мне квартал, где расположен дом моего отца.
Казиль, указывая рукой на отдаленное предместье, ответил:
- Он живет там.
- Но то место, на которое ты показываешь, скорее похоже не на город, а на деревню.
- Дом сэра Джона Малькольма находится действительно почти в деревне. Главный судья предпочитает стены из зелени стенам из кирпича. С высоты веранды он может обозревать обширные сады с их чудными цветами.
- Мой отец остался таким же, каким был и прежде: он любит цветы и зелень.
Помолчав, Джордж спросил:
- Мы скоро прибудем?
- Примерно через полчаса, господин.
- Поспешим же, Казиль, поспешим! Ты понимаешь, как мне хочется поскорее обнять своего отца?
Казиль кивнул головой, и они пошли так быстро, что намного опередили носильщиков, а Стоп, чтобы догнать их, вынужден был пустить лошадь рысью.
Минут через двадцать наши путешественники уже шли вдоль забора из бамбука.
- Эти сады принадлежат вашему отцу, господин, - сказал Казиль.
Джордж приложил руку к сильно забившемуся сердцу, побежал, желая хоть на минуту ускорить свидание с родными. Он быстро достиг калитки и бросился в сад, крича взволнованным голосом:
- Отец! Брат! Я здесь!
Джордж находился возле очаровательного павильона, окруженного корзинами цветов, прекрасных как для глаз, так и для обоняния.
Едва молодой человек произнес свои восклицания, как два голоса, слившихся воедино, ответили ему, и из павильона выбежали два человека.
- Отец… Брат… Вот теперь мы вместе… Дайте мне посмотреть на вас, ведь мы так давно не видели друг друга, - говорил Джордж.
И он устремил на старика и молодого человека влажные глаза, блестевшие сыновней и братской любовью.